– И на какой же стадии… ммм… раздевания находится твоя дама? Или может кто еще? – решил слегка сбить достаточно напористое и серьезное объяснения Грегори его приятель. – И может даже уже известно имя?
– Если честно, – задумался Грегори, затем подняв взгляд на Марка, –понятия не имею.
– То есть как? Хочешь переспать вслепую, даже еще не представляя, с кем именно?
– Давай лучше назовем это свиданием.
– А, то есть теперь это так называется?
– Да, – не обратив особого внимания на подкол Марка, продолжил Грегори, – и сейчас мне нужно сделать всё, чтобы по-настоящему сблизиться с ней, поскольку я пока лишь слегка коснулся ее платья.
– Платья?.. – слегка удивился собеседник, – но ты ведь говорил, что поймал уже за хвост свою историю, так что же получается, что она выступает и в роли какого-то зверька?
– Если тебе угодно, то считай это такой охотой, где нужно поймать своего внутреннего зверя, и, когда оденешь его, то уже под трофейной шкурой найдешь прекрасную даму, примерно, как в сказке про дракона и принцессу, только вот рыцарь сражается на самом деле не с мифическим чудовищем, а с самой красавицей в бесконечных попытках сблизиться с ней же.
– Ладно, пусть так, я просто уже начинаю немного не успевать следить за твоей мыслью.
– Прости, но я так давно, если честно, не разговаривал ни с кем по душам, что я просто рад тому, что ты так кстати оказался тут.
– Меня, кстати, могло бы тут и не быть, ведь не присмотрись я к тебе более внимательно, то наверняка бы решил, что какой-то чудак поймал «белочку» прямо с самого раннего утра.
– Но, наверняка, иначе и быть просто не могло!
– Это почему же?
– Потому, что мы уже встретились, и этого не изменить.
– Как скажешь, – пожал плечами Маркус, – в общем, я рад, что у тебя получается писать до сих пор, а то я ведь уже давненько не слышал о твоих новых романах.
– В этом-то всё и дело, что я пока только танцую, и танцую вокруг своей истории, и всё никак не могу перейти к решительным действиям, а ведь это – неуловимый момент уверенности в том, что ты делаешь, и есть то единственное, что нужно, чтобы начать раскручивать колесо истории.
– Так, а чего же ты тогда ждешь?
– Если честно, не знаю, может быть я каким-то образом знал, что кто-то появится, и, получается, что ждал-то я именно тебя.
– Знаешь, дружище, это прозвучало немного странно, но, если ты в этом уверен, то я в принципе не против, можешь приезжать ко мне, перекантуешься у меня какое-то время, а потом отправимся на вечеринку к…
– Даже не обсуждается. Я еду.
– Мне нравится твой настрой! Но, чтобы потом ты вновь не предъявлял мне свой «счет», скажи, ты правда считаешь, что напиться до беспамятства в очередной раз, а иначе это просто быть не может, особенно сегодня вечером, это именно то, что поможет тебе при написании книги?
– Нет, я так вовсе не считаю, – отвечая не то Маркусу, не тому кому-то совершенно иному, – просто я уверен, что сегодня найду то, что мне следовало узнать уже давно.
14. – И что именно тебе бы могло там понадобиться? – раздраженно спросил Кевин, даже не глядя на свою подругу, которая только что осложнила и без того непростую ситуацию для них обоих, но в первую очередь, конечно же, непосредственно для самого любовника.
– Что?! – в этот раз не сумев сдержать возмущения, резко бросила Гвен, – что значит, что «именно мне там могло понадобиться»? ТЫ! Ты ведь решил лететь туда, а не я.
– Вот мы и подобрались к ключевому моменту, – вздохнул Кевин, – туда лечу я, а не ты.
– Ты теперь хочешь и это решать за меня?
– Нет, Гвен, – устало откинулся в сиденье Кевин, – нет, я за тебя не решаю ничего, я просто…
– Просто что?
– Боюсь за твою жизнь, – выпалил, не подумав, Кевин, в самую последнюю очередь заботясь о безопасности своей подруги, ведь ему просто нужно было, чтобы она не встретилась с Элен, которая практически наверняка отправится с ним в это маленькое рандеву под предлогом выступления на благотворительном вечере во дворце Вождя лилового трайба.
– Вот как ты в итоге запел! А мне, значит, не стоит переживать за твою, так получается? То есть ты все-таки осознаешь риски, связанные с посещением этой территории, тем более в качестве приглашенной звезды?
– Какой территории? Земля Утконоса точно такая же, как и сотни других островов на этой планете! Так почему же ты так переживаешь именно из-за него?
– А то, что там идет война, тебя не смущает?
– Какая еще война? – протянул Кевин, которому явно была совершенно не интересна эта тема.
– Оккупация Империей всего острова полвека назад! И шлейф тех событий тянется до сегодняшнего дня!
– Никакой там войны нет! – качнул головой Кевин, – ты преувеличиваешь, тем более, даже если какие-то локальные конфликты и существуют, то я уж точно буду под усиленной охраной, что выделит мне Конгресс на время Игр, плюс меня все-таки будет встречать делегация этого самого их вождя, так о чем мне вообще еще беспокоиться? Артисту, которого наверняка эти аборигены никогда даже и не слышали в своей глуши, и где их элита сделает вид еще, что является моими давними поклонниками?
– То есть тебя не смущает бесконечный поток сообщений о похищениях, пытках и …
– Ты побольше читай нашу прессу, – рассмеялся Кевин, – ну какие пытки в наше то время, ты головой-то подумай.
15. – Хватит, хватит, вытаскивай его, – раздался насмешливый голос, в котором угадывались нотки скуки, что неизбежно вытекала вслед за рутинным процессом, который уже порядком поднадоел бессменному наблюдателю истязаний оппонента. Мужчину достали из чана с ледяной водой, после очередного погружения в который он начал отплевываться так, будто бы в нем самом жидкости было ничуть не меньше, чем в злосчастном контейнере, что представлял из себя типовую емкость, залитую обыкновенной водой, что служила источником жизни для человека, но в данном контексте превращалось в орудие страданий, которое накрывало с головой испытуемого, тем самым полностью лишая последнего каких-либо иных внешних стимулов, оставляя пленника наедине лишь с монотонным гулом в голове и осознанием своей полной беспомощности, что произрастало от невозможности сделать самостоятельно хотя бы один глоток.
– Ну как, вспомнил что-нибудь? – слегка наклонил вбок голову мужчина, сидящий в белоснежном смокинге прямо напротив стоящего на коленях брата по острову, которого держали двое вооруженных до зубов людей.
– Опять нет? Или может снова расскажешь, что не знал своего драгоценного Сана? Или, что этот старик уже подох, как все говорят? Не смеши меня! Почему вообще я должен за тебя проговаривать это всё?!
Узник не проронил ни слова и даже, несмотря на отрезвляющие удары, что вновь посыпались на него со всех сторон, снова не проронил ни звука.
– А, я знаю, знаю! – Это пидоры из Конгресса пытались сделать из тебя бабу, которой они сами и являются, все до одного! – удовлетворительно прогоготал поднявшейся «смокинг», достав из-за своей пазухи отливающий фиолетовыми оттенками нож.
– Что ж – тут не Конгресс, мой дорогой, и даже не Империя, и, несмотря на все старания твоих соратников, ты все же попал на родину, дорогой, – присев на корточки и попытавшись заглянуть в заплывшее лиловыми отеками лицо, кивнул «смокинг» своим воинам. Те приподняли пленного и по указу командующего стянули с него пропитанные кровью штаны. Пленный в этот раз все же попробовал пошатнуться, но тут же получил мощный улар, который мгновенно лишил жертву любых сил к сопротивлению.
– О, нет, нет, ты не беспокойся! Хоть я и сказал, что ты баба, но тут, к твоему счастью или сожалению, никто тебе не доставит удовольствия, что испытывают женщины, о, нет, – рассмеялся «белый пиджак», – но тебе все-таки придется заплатить за то, что ты потратил мое драгоценное время в надежде узнать что-то о нашем старом друге, – с этими словами он схватился за нижнюю часть пленника и стал методично резать плоть, подобно тому, как в соседних зданиях спокойно разделывали животных к вечернему торжеству. В следующую минуту стены подпольной тюрьмы огласил крик, который, казалось, звучал абсолютно по-животному и, казалось, был слышен в любой точке мира, хотя на практике совершенно терялся всего через несколько десятков метров за пределами комплекса задний, и уж, тем более, не был слышен за оградой каменного забора, где до проходящих мимо людей долетали лишь звуки проезжающих в паре метров от них машин.
16. – Не знаю даже, плакать или смеяться от такого, – ошарашенно выдохнул Кайл в тот момент, как любимая заключила его в своих объятиях.
– Ты не рад моей командировке?
– Мне почему-то думается, что если бы я сказал о том, что твой отъезд меня осчастливит, то ты могла бы немного обидеться, – улыбнулся мужчина.
– Ну еще бы, – поцеловала в губы своего жениха Виктория, – тем не менее, ты ведь понимаешь, какой это шанс для меня как для журналиста? Побывать на подобном мероприятии и взять интервью у столь важных персон! Да многие бы ради такого всё отдали!
– Пожалуй, что так, – чуть отстранившись, проговорил молодой человек – но всё же… я слегка опечален, что не могу поехать с тобой.
– Я тоже, хотя и понимаю, что твоим пациентам ты нужнее, чем всем тем напыщенным идиотам на благотворительном вечере во время Игр.
– Да, это верно, но может все-таки я попрошу небольшой отпуск, в конце концов …
– Кайл, – прервала его Виктория.
– Что? – улыбнулся тот в ответ.
– Я ведь прекрасно понимаю, что для тебя значит работа, и что ты никогда бы не променял даже дня операций на подобную поездку.
– Тут я даже спорить не буду, – пожал плечами Кайл.
– Я честно не обиделась на тебя, тем более, я смогу одна сконцентрироваться на материале, чтобы на выходе вышли не мои путевые заметки о путешествии парочки через полмира, а подробный отчет, со всеми нужными деталями отчет о проведенном мероприятии, как того и требует моя дорогая редакция.
– Когда это она успела стать дорогой? – улыбнулся Кайл.
– Когда мой оклад поднялся, дорогой, и мы смогли переехать на эту квартиру, – улыбнулась Виктория.
– Правда? Но, а как же тогда журналистские принципы и свобода в выборе авторского материла и подачи, с одной стороны, и редакция, которая пусть и выписывает кругленькие чеки, но зато, по сути, зачастую идет в разрез с твоими собственными убеждениями?
– Перетерплю уж как-нибудь, – улыбнулась Виктория, – ведь в конце концов – кто платит, тот и заказывает музыку, я уже давно приняла эти правила игры, – улыбнулась девушка в ответ.
17. – Ты действительно так считаешь? – осведомился, не потому что ему было абсолютно всё равно, но скорее для вежливого поддержания непринужденной беседы Маркус, ведя машину по просыпающемуся городу, что резко контрастировал с его другом, который уже, казалось, задремал рядом с пассажирским сиденьем.
– Мм?.. – чуть не «клюнув» носом о панель, тряхнул головой Грегори, обратив свое внимание на водителя.
– Всё понятно, – рассмеялся Марк, – что ж, меня вполне устроит и такой ответ.
Грегори смог кое-как приоткрыть свои глаза и принять более собранное положение на сиденье. Он был отнюдь не дома, как это ему казалось всего секунду назад, когда он еще не успел окончательно проснуться, а в машине Маркуса, который, казалось, еще совсем недавно был тем, кто больше уж точно не появится на жизненном пути писателя, однако на деле оказавшимся совершенно незаменимой и, что куда более важно, и парадоксально – возникшей практически из неоткуда персоной, в угоду обстоятельствам, которые, впрочем, еще не до конца были ясны, как и общий итог всего происходящего за эти насыщенные сутки.
– Все же я рад, что оказался сейчас рядом с тобой, – потянувшись на сиденье и откинувшись на мягкую подушку под голову, отозвался Грегори совершенно невпопад монологу, что произнес его собеседник, который уверенно вел машину по залитым утренним солнцем улицам мегаполиса.
– Не сомневаюсь, – совершенно не обидевшись, что его речь осталась без внимания, рассмеялся Маркус, – тем более, я уверен, что там, куда мы направляемся, тебе будут рады не меньше.
– Да. И куда же это?
– Ко мне домой, конечно же.
– Ты ведь говорил, что нам нужно кое-куда заскочить по делам, и мне казалось, что ты имел ввиду какое-то более-менее людное место, а затем уже мы бы просто посидели у тебя…
– Так все-таки, выходит, что ты хочешь уединиться? Дружище, конечно рад тебя повидать, но пока что не настолько, уж прости, – вновь рассмеялся добродушный Маркус.
– Я просто… Если говорить начистоту, не хотел бы сейчас оказаться в какой-то шумной компании, особенно с которой пришлось бы выстраивать контакты.
– Шумной? О, поверь мне, это вчера они были шумные, а сейчас, возможно, уже даже самые стойкие гости отбыли, пока я тут катаюсь за своей любимой пиццей.
– То есть, ты хочешь сказать, что это твой желудок и стал причиной нашей встречи? И давно ты не пользуешься службой доставки?
– Не, не, я тут пас, – подняв обе руки с руля машины, которая и так ехала на автомате, решил отвертеться от этой беседы Марк, – хотя я просто не хотел ждать дрон, зная тебя, я просто не готов к дискуссии с тобой по поводу случайности или предопределенности этой встречи и всего остального в этом роде. Лучше проиграй все это в своей голове и потом вывали свои мысли в том или ином виде на своих дорогих и любимых читателей, ладно?
– А ты разве не один из них? – устало оторвавшись от окна, в пользу своего собеседника спросил Грегори, решив не столько взять на заметку что-нибудь из речей своего друга, как образца своей аудитории, но скорее для проформы. Ведь его на самом деле не сильно заботило, читал ли его Марк или кто-либо еще, главное ведь было, как это ни цинично, но в то же время совершенно оправдано для творца, который хочет жить своим делом, – оплачивать счета, и в данном смысле безликая довольная масса была ему куда милее, чем вполне определенные критики, что так любили как следует отрецензировать его произведения, в то же самое время не оставляя ни единого кредита на погашение задолженностей писателя или, по крайней мере, покупку билета в один конец в страны Конгресса, как о том мечтал периодически Грегори.
– Я давненько, если честно, не открывал книжек, Грэг, без обид, просто нет времени.
– Но ты же сам сказал, что ждешь моей новой публикации, – хитро улыбнулся Грегори.
Маркус в ответ, не глядя на Грегори, скорчился в полуулыбке.
– Ясно, – улыбнулся Грегори в ответ, – так, нет времени вообще или на книги?
– Думаю, на книги, – без всякого лишнего смущения честно ответил друг писателя, – тем более, сам знаешь, что темпы жизни сейчас растут, так что позволить себе чтение всевозможной беллетристики может лишь самый последний лентяй.
– Лентяй? – слегка возмутился Грегори, – но разве сыт будешь теми вырезками, что…
– Да, да, я знаю, что ты скажешь: книги – это фундаментальное знание и так далее, но сейчас время такое, что все меняется очень быстро, и пока ты закончишь свое очередное творение, не спорю, возможно в чем-то и выдающееся, мир уже шагнет далеко вперед, и твоя идея будет уже безвозвратно утеряна, а даже, если и нет, то какой смысл будет людям читать о том, чего нет или что они сами не смогут никогда воплотить в жизнь? Может быть, чтобы ощутить себя как раз-таки кем-то другим? Возможно, но опять же, зачем это нужно сейчас, когда весь мир становится все более открытым друг другу при помощи высоких технологий, которые объединяют различные отрасти науки и искусства, выводя жизни человека на совершенно новый уровень качества, где уже нет смысла придумывать некие мифические легенды, пусть которыми и будут до сих пор восторгаться либо неумные и слабые представители нашего общество, либо проплаченные бляди. А ты ведь, несмотря на желание заработать, все равно всегда ориентировался на тех, кто хотя бы пытается думать и анализировать. Но это просто сейчас не нужно, поскольку реальные примеры героизма и сообразительности сейчас у всех перед глазами в виде событий и людей, за которыми можно следить онлайн 24 часа в сутки.
Грегори отвернулся к окну, полностью внутренне согласившись с позицией своего друга, но, все еще бастуя частичкой своей творческой натуры против невозможности публикации формата своих произведений в скором будущем, когда спрос на придуманные истории, пусть и основанные на реальных событиях, зашифрованные в электронный текст, сойдут на нет, уступив дорогу более прямым и эффектным выразительным средствам внести свою лепту в мотивацию отдельных индивидов к дальнейшему развитию человечества. Какой смысл тратить время на чтение, если ты можешь закачать объемную модуляцию событий в свой собственный мозг в скором времени и проиграть различные вариации любых – реальных и гипотетических событий всего за какие-то пару минут, которые так насытят твои нейроны, как того не сделают сотни часов, проведенных за чтением всей той макулатуры, что дошла до настоящего времени?