Лечебное дело zyablikova - Дмитрий Борисович Соколов 17 стр.

Творившийся запредельный бардак, впрочем, вполне устраивал моего (ныне покойного) коллегу Валерона. Придя на работу и остопятидесятиграммившись, он не видел никакой проблемы в существовании двух параллельных амбулаторных структур. С его стороны самые низкоквалифицированные смежники-частники могли рассчитывать на полное понимание и стопроцентное взаимодействие, чего бы они не «накосячили». Проблемы начинались, когда зелёный змий брал верх в этом поединке, и Валерон дня по три-четыре залегал дома, не в силах выйти на работу. Больничные он никогда не брал, и старшая медсестра ему автоматом ставила «восьмёрки» в табеле, заставляя заодно его медсестру подавать десяток липовых статталлонов.

Вот тогда я, оставшись в единственном числе, начинал нести просвещение в массы и расставлять точки над “I”, рубя крылья всем направо и налево. Позиция моя была проста – я сейчас являюсь вашим лечащим врачом, и меня не колышет, какой там КМН вас там подпольно пользует. Я тут сам себе и КМН, и профессор. Если вам нужен больничный лист, то будьте добры смириться с моим диагнозом, способами и сроками лечения, если нет – то я никого не держу… следующий!!

Начальство, как я уже писал, от вмешательства в "эти вопросы" тщательно уклонялось, лица, ответственного конкретно за оказание амбулаторной экстренной травматологической помощи, в больнице не было, так что обоюдная свобода действий приближалась к абсолютной, включая валероновы попойки и прогулы.

Разумеется, отношения с большинством моих незадачливых промысловых коллег были безнадёжно испорчены, и при случае мы, как любые две конкурирующие организации, стремились нагадить друг другу всем, чем только можно.

При этом мои отношения с "дедами", ветеранами местной травмы – заведующим травмотделением и двумя его столь возрастными «подпиралами» – тоже были безнадёжно испорчены, испорчены их упорным стремлением "подчинить zyablikova", то есть, чтобы я "на цырлах" бежал выполнять их малейший каприз, поскольку они для меня являются "вышестоящей организацией".

– У вас не получится превратить мой прием в филиал своих палат, – заявлял я им. – И интернатуру мне тут не надо устраивать. Я ее вам сам устроить могу.

"Деды" производственно хамили мне ежедневно. Я, разумеется, в долгу не оставался и не менее производственно хамил им в ответ.

* * *

Примерно такая ситуация сложилась к тому моменту, когда началась моя борьба за выполнение Приказа № 297.

Как я уже писал, ситуация с антирабическими прививками в ЦРБ была на высоте, и даже на должности Районного рабиолога сидел молодой, и, в принципе, перспективный, доктор.

Проблема возникла не сразу, как две предыдущие, а уже на пятом или даже шестом году моей работы в данном лечебно-профилактическом учреждении. Как известно, Приказ № 297 и Инструкция по применению КоКАВ подразумевают вполне определённый календарь прививок – 0-й, 3-й, 7-й, 14-й, 30-й, и 90-й дни. Это в том случае, если покусавшее животное было неизвестным, или в течение 10-дневного ветнаблюдения заболело, погибло, исчезло. Если в течение 10 дней с ним все оставалось в порядке, то на 11-й день прививки отменялись, т.е. мы успевали сделать их на 0-й, 3-й и 7-й дни. На 14-й день КоКАВ, разумеется, уже не вводилась.

По приказу номер 297, тот доктор, к которому укушенный в первый раз обращался, и считался его лечащим врачом. То есть, он в Карте прививающегося в двух экземплярах (один потом оставался в кабинете, другой передавался в эпидотдел СЭС) должен был расписать «Календарь прививок», т.е. указать конкретные даты, считая день обращения 0 днём. Для этого требовался небольшой карманный календарик, или календарь из органайзера мобильного телефона, или можно было воспользоваться специальными таблицами, рассчитанными на компьютере, или, на худой конец, включить прецентральную извилину левого полушария головного мозга, посчитав даты в уме (именно этим способом я всегда пользовался). Даты строго соответствовали 0, 3, 7, 14, 30 и 90 дню с момента обращения. Перенос даты прививки в ту или иную сторону не допускался, как недвусмысленно говорилось в Приказе номер 297. Лицо, своевременно не явившееся на прививку в рассчитанный дежурным травматологом день, рассматривалось как лицо, самовольно прервавшее курс прививок.

Я уже писал в предисловии к моей работе, что медицина – это институт, а раз так, то любой элемент бардака в нём недопустим, ибо разъест всё здание. Разумеется, идиллия с антирабическими прививками при такой "свободе" не могла продолжаться долго. Тлеющий огонёк производственного хамства постепенно добрался и до этой пороховой бочки.

Теперь дежурный травматолог "частного травмпункта" указывал 0-й (день обращения), 3-й и (крайне редко) 7-й день. Дальнейший расчет должен был вестись "этим козлом" травматологом поликлиники, куда потерпевший должен был теперь обращаться. У себя в травмпункте благородные доны видеть укушенного более не желали, даже, если 3-й (и 7-й день) выпадали на выходные или праздничные дни, когда поликлиника не работает. Таким образом, конкретные даты следующих прививкок твёрдо не устанавливалась, дежурный травматолог явочным порядком сбрасывал со своих хрупких плеч ярмо "лечащего врача" (который и несёт полную юридическую отвественность) и явочным же порядком перевешивал его на мои ещё более хрупкие плечи…

Возникала предсказуемая путаница – если человек не нуждался в перевязках или в больничном, то он мог заявиться в поликлинику на прививку совсем не в 3, а в 4-й или 5-й день, или как Господь на душу положит. На ситуацию сильно влияли праздники и выходные, а так же ритм жизни укушенного. На кого в таком случае падала вина, и кто был бы за это ответственным – разобраться было невозможно.

Что ж, я в таких случаях просто отказывал в дальнейших прививках с формулировкой "курс прерван самовольно", а больного, если он скандалил, направлял либо к тому врачу, который должен был рассчитать ему календарь, или к районному рабиологу, вручив ему карту прививающегося, с которой укушенный пришёл ко мне. Рабиолог Дёмин реагировал на моё официальное направление очень просто – писал на обратной стороне: "ввести КоКАВ 1.0 сегодняшней датой, далее – по прививочному календарю". То, что никакого прививочного календаря у данного пациента не было, райрабиолога не смущало – в "Карте прививающегося" стояла лишь «0-день» дата, и «3-й день» дата, которая была уже непоправимо просрочена.

От подобного хамства хотелось взвыть, как собака.

Укушенный возвращался ко мне (напоминаю, что между стационаром и поликлиникой по прямой было 5 км, а по дорогам и путепроводам – все 7, не считая пробок). Повертев в левой руке рескрипт Михал Михалыча, а в другой – "Карту прививающегося", в которой тот не поставил ни закорючки, (и даже в руки, я уверен, не брал), я озабоченно вздыхал и объявлял больному, что вот, тут такое дело… я ненавижу сказать вам это… но вы должны снова поехать к Районному рабиологу – для того, чтобы тот своей рукой расписал вам Календарь прививок именно в "Карте прививающегося", указав конкретные даты. И под каждой он должен расписаться. И только после этого я неукоснительно выполню его распоряжение.

Другой вариант – отыскать того самого доктора, который принимал больного, ибо это должно быть его решение, как лечащего врача – как составить календарь прививок и обеспечить их своевременное введение. Я же в данном случае лечащим врачом больного не являюсь, и, как Понтий Пилат, умываю руки!

«О боги, боги мои…»

Подобный бюрократический изворот никого не радовал. Больные не собирались больше никуда ехать и требовали прививок немедленно. Шли жаловаться либо завхиротделением поликлиники, либо завполиклиникой. Те либо приходили ко мне (первый) либо вызывали меня к себе (второй). Пожалуйста, приказ № 297 всегда был у меня наготове, где русским по белому были указаны роковые «тройка, семёрка, туз» – 0-й, 3-й, 7-й, 14-й, 30-й и 90-й дни и категорическое недопущение переноса этих дат. Сегодняшний день не был ни одним из перечисленных, он выламывался из этого стройного графика и перечёркивал все усилия. Завхиротделением был кмн, завполиклиникой- бывший военный.

В антирабических (да и всех иных) вопросах оба ни черта не смыслили.

– Но Дёмин же Вам всё написал!!

– Нет, не всё. Дёмин должен был не написать, а – расписать, – возражал я. – Расписать новый прививочный календарь, и не на этой бумажке, а как положено, на Карте прививающегося в двух экземплярах. Один потом остаётся у нас, а другой передаётся в эпидотдел СЭС, где и хранится.

– А вы сами такой опытный врач, zyablikov, отчего же вы не можете расписать календарь?

– Я – простой врач, и мне квалификация не позволяет, – горестно отвечал я.– Вообще-то бешенство – это Особо Опасная Инфекция. Как говорится, «сядем усэ». А тут теперь все графики поломаны, и придётся брать на себя ответственность за нарушение Приказа № 297 от 07.10.1997 г. А Михал Михалыч – должностное лицо, назначенное Главным врачом, получает 40% надбавки. Ему и карты в руки. Он сейчас находится на рабочем месте, не вижу проблемы.

Ситуация заходила в тупик, и тут они обычно вызывали Валерона. Тот был либо сразу после запоя, либо в его предвкушении. Поэтому проблем а решалась мгновенно – доктор уводил больного к себе в кабинет, откуда он уже не возвращался. Валерон прививал, прививал и прививал, беря на себя ответственность, ломая графики, как спички.

Таким способом зарабатывалась индульгенция к очередному запою.

Миша получал свои 40 процентов серебренииков ежемесячно.

"Травмпункт" практически самоустранился от оказания экстренной антирабической профилактики.

"Ревтрибунал" свирепствовала, отшвыривая всех от "травмпункта".

Я же возвращался к себе в кабинет и продолжал приём населения в штатном режиме.

Приказы не обсуждаются: русские не сдаются

Излагая здесь историю моей борьбы с коллегами, я не преследую никаких иных целей, кроме как в общих чертах обрисовать то ужасающее положение, в котором находилась антирабическая помощь в Московской области ещё в те времена, когда ни о каком "развале медицины" речь и не думала идти.

Одна мысль тогда неустанно тревожила меня – вся современная медицина состоит из проблем, большинство из них нерешаемы в силу объективных причин. Хорошо, пусть будет "сколько врачей, столько мнений". Любой врач имеет право на своё мнение, не столько потому, что оно верное, сколько из принципа "ибо нефиг". Но что мешает квалифицированным врачам проявлять дисциплину и просто действовать однозначно, согласно букве Приказа МЗ РФ № 297 от 07.10.1997? Сам Приказ состоит из минимального количества пунктов, схема прививок по сравнению с прежними курсами, когда использовался КАВ, упрощена до элементарности. Ознакомление с ним занимает от силы полчаса, АИГ и КоКАВ имеются в избытке. Каких-либо объективных (материальных) причин, затрудняющих воплощение Приказа в жизнь, не имеется. Означает ли это, что старшие медработники просто неспособны выполнять свои повседневные должностные обязанности? Если так, то оторопь берёт, когда те же самые лица берутся оперировать.

Жизнь устроена так, что мы развиваемся от простого к сложному. Если не даётся простое (или им пренебрегается), то как можно браться за сложное? Задачи выставить себя героем я отнюдь не преследовал. "Моя борьба" ведь была совершенно дурацкой, с идиотами на ветряных мельницах, с совершенно напрасно потраченным временем. Единственная цель, которую я преследовал – поддержать свой профессионализм на должном уровне, особенно, если придётся давать объяснения прокурору. Сам я такой участи избежал, но осенью 2012 года в той же Московской области, в г. Подольске, был смертельный случай от бешенства, вызвавший широчайший резонанс в медицинских кругах. В МОНИКАХ на базе областного травмотделения тогда срочно организовали двухнедельные курсы по бешенству, где местные "мониковские" доценты с кандидатами – врачи, которые ни разу в жизни не назначали антрабическую вакцинацию – учили нас, как правильно прививать от бешенства… причём, прививать именно так, как прививал я.

Писать об этом стыдно и больно, однако не могу и не писать. Наверняка найдётся родственная читательская душа, которую развлечёт это невесёлое чтение.

"Из всех удовольствий в жизни главным является удовольствие интеллектуальное" – Артур Шопенгауэр.

Итак, продолжим, раз уж начал.

* * *

…Каких- либо особо плохих отношений с Михал Михалычем у меня не было, просто он разделял общее опасливое отношение ко мне. Мало того, д-р Дёмин несколько раз ставил свою подпись под коллективными докладными, которые заведующий травматологическим отделением периодически писал на меня Главному врачу. Это были "телеги" глупейшего содержания, приводить которые тут не считаю нужным. Суть была каждый раз одна и та же: "мы вот думали, zyablikov хороший мужик, а он оказался плохой мужик". Это было тем более обидно, что все коллеги были так или иначе мне обязаны, ибо поначалу, как "хороший мужик", я всем безвозмездно помогал, исполняя любую, даже криминальную, просьбу. Сам же я никого из новых своих коллег никогда ни о чём не просил… (не верил, не боялся).

Что ж, просьбу можно выполнить раз, ну два раза, однако, когда тебя просят об одолжении в третий, поневоле задумаешься. Увидев, что коллеги начинают меня активно использовать, я тут же сменил тактику, и, как говорили индейские вожди из романов Купера, "моё сердце для них закрылось". Почему-то это вызвало столь массовое недовольство коллег, что мне пришлось проявить немало выдержки, дабы усидеть на своём стуле в травматологическом кабинете поликлиники. Крови мы друг другу попортили тогда изрядно, наскоки старых гуронов бывали нешуточными, но мне всегда удавалось устоять и даже нанести урон противнику. Воспоминания об этой эпической борьбе и сейчас иногда веселят сердце.

Так же несколько раз я оказывал и Мише услуги личного характера, как то: открыть на три месяца больничный его приятелю, поработать за Мишу на суточном дежурстве, когда тот либо распивал по 0.5 на рыло с дежурным анестезиологом, либо сразу уезжал с дежурства "налево", либо сначала распивал, потом уезжал… ну и мелкое прочее, чего не упомнишь. Одно время мы активно перезванивались по работе, (сделай то, прими без очереди этого, сделай больничный маме моей новой любовницы) но после того, как я стал "нерукопожатным", Михалыч перестал отвечать на мои звонки или просить меня о чём-нибудь.

Раз или два, когда я его особенно "доставал", а громоотвод Валерон отсутствовал, Мишу "пробивало" и он сам приезжал ко мне в поликлинику (от дежурств в том гадюшнике, "травмпункте", я давно отказался). Оба раза от него попахивало алкоголем и он был небрит (бабы и водка уверенно вели Мишу "дорогой прямой").

– Снегиревич! Ты чо! – начинал он, сгоняя с места медсестру Таню и падая на её стул напротив меня. Больной, если был в этот момент в кабинете, улетучивался сам. – Чего ты выступаешь, не назначаешь курс, ты меня уже за…b@ал, почему у тебя всегда через жопу всё…

– Да ты что, Миша? – искренне удивлялся я и лез в верхний ящик стола. Там у меня всегда была припрятана бутылка эрзац-коньяку «Старый Кёнигсберг» для Валерона и "Хеннеси" для меня. Закрывал дверь на ключ и наливал коллеге "Хеннеси". – Что у тебя опять за голословные обвинения? Опять у вас zyablikov-редиска виноват? "У сильного всегда бессильный виноват…" Чуть что, сразу Косой? Поконкретнее нельзя, без фени, мы ж с тобой врачи всё-таки.

Выпив, Миша добрел. Вообще, он был стройный, прекрасно сложенный блондин слегка за 30, с выразительными коровьими глазами, обрамлёнными длиннейшими ресницами. Психологически же он застрял maximum на 15 – 17 годах. Суть претензий Районного рабиолога была ясной и абсолютно детской – посылая к нему больных, я отрываю его от оперативной работы, ибо у него в палатах много сложных больных, что я, сам не могу назначить эту грёбанную вакцину, ведь бешенство является особо опасной инфекцией, и когда бы "этот мудак" не пришёл, прививать-то всё равно нужно, и вуля я тут хыёбываюсь, и прочая, прочая, прочая. – Видишь ли, Миша, – отвечал я, наливая снова. – По Приказу № 297 предусмотрен очень жёсткий график прививок, и перенос даты не предусматривается, и даже запрещается. Приказ издан Минздравом Республики, стало быть, имеет абсолютную юридическую силу на всей территории РФ, во всех лечебно-профилактических учреждениях. Конечно, – поднимал я правый указательный палец вверх, – больной может не явиться вовремя, или вообще не явиться. Но это уже будут его проблемы. Наше дело – снять с себя ответственность. А для этого надо, – поднимал я левый указательный палец вверх, – чтобы Приказ трактовался всеми врачами однозначно, а не так – кто в лес, кто по дрова. Например, ты, как районный рабиолог, должен добиться, чтобы прививочный календарь составлялся раз и навсегда, дежурным врачом при первичном обращении. Вмени им это в обязанность, как всегда было. И пусть остальные врачи уже не имеют права вносить в него изменения, даже если там допущена ошибка в датах. И вся ответственность пусть лежит на этом дежурном враче. И предупредить мудака-больного, чтобы являлся вовремя, иначе никто ему прививки делать не будет. Вот и всё, ничего сложного, – я поднимал два пальца правой руки, Миша кивал, и я наливал ему на два пальца. – Ты вот посмотри на себя… сам сидишь, ни хера не делаешь, не контролируешь, а 40% к зарплате получаешь. Ещё и меня приходишь обвинять. zyablikov в гавне, а вы все в белых фраках. Пора бы понять, что со мной не пройдут эти номера у вас. – Снегирич, ну пойми – реально нет времени, – проникновенно отвечал Михал Михалыч. С каждой выпитой рюмкой его аденоидное лицо становилось всё прекраснее, а "славянский шарм" делался совершенно неотразим. – Операций полно, палат, все ж в отпусках, лето, дежурств вот, 9 в этом месяце. Лучше сам взял бы ночей пять, а то мы там реально задыхаемся. А ты только осложняешь нам работу своими выеbонами… я ж за этим столом сам год отсидел, знаю.