— Уотли спускается, — объявил он. — Ну вот…
Блетчли проверил клапаны аппарата, а затем подкатил его ближе к креслу.
— Что это за хрень? — поинтересовался Джо.
— Закись азота. Веселящий газ.
— И нафига?
— Для вашего разговора с Уотли.
Блетчли продолжил возиться с клапанами. Раздалось долгое шипение, и он улыбнулся.
— Ничего страшного тут нет, — пробормотал он, вращая ручки. — Это просто веселящий газ. Дантисты его постоянно используют.
— Я в курсе, но какой смысл применять его ко мне?
— Стандартная процедура Монастыря, вот и всё.
— Да зачем?!
— Время военное, — пробормотал Блетчли. — Наши не рассуждают зачем да почему. Взгляните на это с другой стороны. Разве не лучше столкнуться с тем что мы не в силах изменить, имея внутри утешительное облако закиси азота? Отнеситесь к этому легче. — Блетчли рассмеялся. — Я думаю, во всём монастыре не найдётся сейчас агента, который отказался бы подышать за вас. Однако, находясь под кайфом нельзя хорошо делать дело. Газ помогает принять происходящее, но нам нужны силы, чтобы изменить то, что возможно.
«Это Уотли, — подумал Джо, дрожа и тупо глядя на аппарат. В его голове пронеслась мелодия, одна из песен Лиффи, но он не смог вспомнить слова. — Исследуй пещеры, но остерегайся летучих мышей, так что ли? Остерегайся местных летучих мышей, дитя моё».
— Суть в том, — говорил Блетчли, — что газ поможет вам расслабиться в незнакомой обстановке, а также послужит мерой предосторожности. Вы будете слышать всё, что говорит Уотли, и сможете задавать любые вопросы, которые у вас возникнут, но ваше впечатление о голосе Уотли будет немного искажено. Шеф предпочитает этот путь.
— Быть искаженным? — спросил Джо. — Почему?
— Дышите ровно.
Блетчли надел Джо маленькую резиновую маску. Джо задышал, с каждым вдохом становясь сильнее. Через несколько мгновений дверь открылась. Однорукий человек, одетый в безукоризненно накрахмаленные хаки, двигался по краю поля зрения Джо. Действительно ли это был пресловутый Уотли во плоти?
— А это, должно быть, наш новый армянин из «пурпурной семерки», — произнес голос издалека, — который проделал долгий путь из Аризоны, чтобы присоединится к нам. Нет, пожалуйста, Джо, не утруждайте себя; сидите, где сидите. Вы предпочитаете чай без сахара, правильно?
Джо кивнул. «Остерегайся летучих мышей», — подумал он.
— Так, — продолжал голос, — я рад, что Вы наконец-то с нами. Теперь давайте не будем терять время, давайте сразу же перейдём к сути вещей. Мы здесь, чтобы поговорить о Стерне — о человеке, агенте и обо всём. Да, обо всём…
* * *
После того как инструктаж в огромном кожаном кресле с «длягазом» на лице закончился, Джо очутился на узкой каменной террасе, расположеной, должно быть, довольно высоко, потому с неё открывался прекрасный вид на пустыню. Одну из стен террасы украшала шкура бенгальского тигра, а вдоль двух других стояли пальмы в горшках.
Они с Блетчли сидели рядышком в шезлонгах, стоящая на столике перед ними бутылка хранила джин, а камуфлированный брезентовый тент над головами — тень. По цвету неба Джо догадался, что приближаются сумерки.
— …и по этим причинам, — говорил Блетчли, — я не думаю, что вы должны расстраиваться жесткостью Уотли, когда он говорит о Стерне. Страсти в военное время накаляются, а бедняга Уотли так и не оправился от потери правой руки из-за немцев. Однажды он сказал мне, что до сих пор чувствует как дёргаются пальцы на отсутствующей руке. Особенно указательный, на спусковом крючке. Он сказал, что палец никогда не перестаёт дергаться.
«И не перестанет», — подумал Джо.
Он понятия не имел, о чём был разговор с Блетчли и с чего он начался. В руке оказался полупустой стакан, Джо понюхал его. Хининовая вода. Блетчли наклонился вперёд и неторопливо добавил джина в свой стакан, потянулся и улыбнулся, расслабляясь. Джо чувствовал себя будто пассажир лайнера, направляющегося на Восток, в Индию. Он и Блетчли были случайными знакомыми, сидели вместе на палубе, болтали и пили перед закатом, убивая время до поздней трапезы, когда нужно будет пойти переодеться.
«Оставайся на открытом пространстве, дитя моё», — подумал Джо.
— Вы немного поспали, должны уже чувствовать себя получше, — сказал Блетчли.
— Да, но я все ещё не понял чем именно встревожен Уотли.
— Ну, я это заметил, но не думаю, что Уотли намеренно уклонялся от ответа. Я не особо в курсе, но у меня сложилось впечатление, что он хочет, чтобы вы взялись за дело без предубеждений о роли Стерна. Взгляд со стороны, так сказать.
— Стерн, — пробормотал Джо, глядя на пылящую пустыню. — Посмотреть так, будто я — это кто-то извне.
— Именно.
— Или кто-то с другой стороны, — добавил Джо. — А что, если немцы вдруг проявят особый интерес к Стерну? Или уже… Что могли уже придумать немцы? Что они могли обнаружить?
— Полагаю, что-то в этом роде, — сказал Блетчли. — Я не знаю, в чём конкретно заключается суть операции, но моё впечатление о её общем направлении примерно такое же, как сложилось у вас.
«Вот так, — подумал Джо. — Монастырь заставляет меня играть роль, похожую на роль немецкого агента. Посмотреть на деятельность Стерна с точки зрения другой стороны. Но почему? У монахов и так полно забот, нужно вести операции против немцев. Зачем утруждать себя проведением операции против Стерна, одного из своих? Информация, которой он располагает, должна быть очень важной. Даже решающей, как выразились трое мужчин в белых льняных костюмах. — Джо поразила одна мысль. — А не касается ли эта информация самого Монастыря? Вот почему эти монахи так молчаливы. Потому что Стерн знает об этом месте что-то, чего не знает никто. И если немцы когда-нибудь узнают…»
Блетчли отхлебнул из бокала и заговорил о закатах на море. Они снова были на пассажирском лайнере, плывущем в Индию.
«Меняет тему, — подумал Джо. — Блетчли не хочет, чтобы я слишком интересовался конкретной информацией Стерна. Доложите о Стерне в целом, вот и всё. Так я не узнаю самородок, даже когда наткнусь на него. Если у меня вообще получится».
Джо обнаружил, что снова отъезжает, теряя связь с реальностью.
— Скоро уже поедем, — сказал Блетчли. — Я не люблю ездить по ночам. Это перенапрягает мой глаз.
«Тебе это не нравится, но ты делаешь это», — подумал Джо, в его голове мелькнул образ, что-то, что Лиффи мимоходом упоминал. Да! Лиффи ассистировал Блетчли на встречах с агентами. Блетчли, сидя за рулём, выступал просто как водитель, в то время как Лиффи играл роль начальника и расспрашивал человека в соответствии с инструкциями Блетчли. Агент концентрировался на Лиффи, а Блетчли слушал и наблюдал через зеркало заднего вида. Простой и старый трюк, но эффективный.
«Игра, — подумал Джо, — теперь понятно, почему мы сидим здесь, на палубе корабля, окружённые охотничьими трофеями и пальмами в горшках. Блетчли здесь настоящий шкипер, и он — тот, кто отвечает за эту операцию и за Монастырь, а Уотли просто кто-то из персонала, его заместитель, вероятно… Но зачем столь сложная игра? Кругом война, приближается Роммель. Почему в такое время они смертельно боятся Стерна? В конце концов, это лишь один человек, не больше».
— Вы когда-нибудь слышали о сёстрах? — спросил Блетчли.
Джо попытался ещё подумать сквозь лихорадку.
— Вы имеете в виду странных сестер? Это старое определение судьбы?
Блетчли рассмеялся.
— Нет, это не имеет ничего общего с фольклором. Я имел в виду двух женщин-близняшек. Некоторое время назад они считались царствующими королевами Каирского общества. Теперь ведут довольно замкнутый образ жизни. Говорят, они живут в плавучем доме на Ниле.
— Я о них не слышал.
— Но фамилия Менелика, того египтолога, знакомого Стерна, — «Зивар» — что-то значит для вас, не так ли? Когда-то Зивар тоже был фигурой светской.
— Да, я слышал о старом Менелике. И что насчёт него?
Блетчли не ответил. Он встал на ноги и потянулся.
— Нам пора, Джо. Я не люблю ездить по ночам. Это беспокоит мой глаз.
* * *
О монастыре у Джо остались размытые воспоминания. Не помнил он толком и обратную поездку через пустыню с Блетчли, не помнил ни как они приехали в Старый Каир, ни как Ахмад помогал ему подняться в комнату. И не знал, что Лиффи пришёл к нему в тот вечер, чтобы побыть сиделкой.
Лиффи тихо мурлыкал себе под нос в то время как Джо метался в лихорадке на узкой койке, в то время как за стойкой администратора на первом этаже Ахмад глядел на пожелтевшие листы раскрытой всегда на единственной странице газеты тридцатилетней давности, в то время как ночь звёздоворотом кружилась над загнивающей руиной, известной как Отель «Вавилон».
— 8 —Мод
Мод заперла заднюю дверь и начала спускаться по наружной лестнице в переулок, где несмотря на поздний час всё ещё играли соседские дети. Как только они услышали её шаги, так смеясь и с криками бросились вверх, пытаясь угадать, в какой руке она прячет конфеты. А потом из жёлтого света окна высунулась их мать, и Мод пришлось заговорить с ней. Затем она заглянула в открытую кухонную дверь, чтобы перекинуться несколькими фразами на французском со старым дедом, главой семьи.
Переулок вывел Мод на скрытую за более оживленными улицами тихую маленькую площадь. Мод пересекла её, обмениваясь приветствиями с группками гуляющих соседей по кварталу, которые после жестокой дневной жары рабочего дня наслаждались здесь тянушим с реки вечерним бризом.
Стоя в дверях маленького ресторанчика, Мод улыбнулся официант.
Нет, сказал он, сегодня для неё нет почты. И да, его сын очень хорошо справляется, уже в десять лет помогает на кухне. Ещё несколько месяцев, и он начнёт учить мальчика накрывать на стол… Официант несколько скованно наклонился ближе:
— Ты придёшь сегодня на ужин?
— Да, если всё хорошо, — сказала она, понимая, что он имеет в виду.
— О, я так рад…
Она прошла дальше по брусчатке площади, вошла в другой маленький ресторанчик и села за столик в углу. Здешний официант, топчась у стола, вытер его три или четыре раза прежде чем предложить меню.
— Будете пирожные? сегодня они у нас особенные. Принести?
— Это было бы кстати, — сказала она.
Официант расцвёл: она никогда не ела сладкого если была одна, а значит ожидала друга. Официант склонился к Мод и тихо спросил напряжённым голосом:
— Дела идут хорошо? Он… всё в порядке?
— Да, — сказала Мод, улыбаясь.
— О-о, хвала Богу, это просто прекрасно…
Официант, бормоча что-то себе под нос, пошёл за кофе, а Мод посмотрела на маленькую неровную площадь, с подъёмом выходящую к оживлённой улице за углом. Она никогда не переставала удивляться интересу людей к благополучию Стерна, даже тех, кто едва его знал.
Она потягивала кофе, наслаждаясь ощущением ежевечернего ритуала в своём квартале, и прислушиваясь к звукам ночи, ожидая. Вскоре над бормотанием гуляющих возвысился его голос, более глубокий, чем остальные, и вот он пробирается между столиками, приветствуя официанта и бросая несколько слов в троицу стариков-завсегдатаев, отчего те смеются, заставляя чашки греметь… Стерн, наконец-то. Большая тёмная голова и таинственная улыбка, широко поставленные глаза и неугомонные руки, которые всегда тянулись и прикасались, прикасались…
Он скользнул в кресло рядом и положил руку на плечо Мод.
— …Я немного припозднился, но ты же знаешь каково сейчас офисному клерку. Бумажной работы всё больше и больше. Иногда мне кажется, что вопреки словам «Завета» именно бухгалтеры наследуют Землю.
Стерн улыбнулся. Официант поставил перед ним стопку араки и, похоже, не хотел уходить; Стерн по-арабски сделал ему замечание, которое Мод не поняла, а официанта заставило рассмеяться. Стерн кивнул ему, отпустил плечо Мод и ощупал свои карманы.
— Куда я подевал сигареты? …где-то забыл, должно быть; пойду схожу к киоску, тут за углом. Тебе ведь пока будет чем заняться, не так ли? Сказать официанту, чтобы поторопился с пирожными? …Я буду через минуту.
Поднявшись, Стерн нырнул в кухню и переговорил с официантом, затем повернулся, вышел из ресторана и быстро зашагал через площадь на улицу.
Две или три минуты спустя он уже возвратился и, садясь, накрыл ладонь Мод своей ладонью. Он всегда старался прикоснуться к ней, когда был рядом. Его пальцы двигались очень медленно, мягко. Ласкать, чувствовать… Её взгляд отчего-то упал на искалеченный большой палец Стерна.
Уже давно перестала она замечать это увечье. Но тут её вдруг поразил невыносимо острый контраст грубых шрамов и нежных поглаживаний. Однажды Стерн рассказывал ей, как это случилось: …он пытается что-то исправить, и его большой палец скользит, ловит, отрывает и разрывает им плоть… и она показалась… Мод не помнила подробностей.
Стерн улыбался тепло, радостно, его глаза впитывали её всю.
— …так хорошо быть с тобой, — прошептал он, — так правильно; это жизнь, какой она и должна быть.
За разговором он протянул руку и погладил её волосы. В этом жесте не было ничего необычного, и со стороны никто не заметил бы изменений в его манере речи, но Стерн теперь шептал на непонятном окружающим диалекте критских горцев. Мод понимала его достаточно хорошо. Стерн использовал диалект только тогда, когда в общественном месте ему нужно было сказать Мод что-то личное.
— …Я не хочу, чтобы ты волновалась, но сегодня я не совсем один. За мной следят.
Она почувствовала внутри укол.
— Как долго это продолжается?
Стерн пожал плечами.
— …несколько дней.
— Но кто они такие, Стерн? Всё в порядке?
— …О, да. Просто несколько человек из монастыря.
Только это, подумала она, осознавая, что его руки непрерывно двигаются, поглаживая ее, касаясь стола и стакана и пачки сигарет и кольца на руке Мод… Сегодня Стерн больше обычного трогал мир вокруг себя, как будто боясь его потерять. Не хочу отпускать его, хочу касаться…
— Но почему следят, что это значит, Стерн? Ты знаешь?
— …ну, сегодня вечером я должен буду уехать из города, и они, вероятно, хотят убедиться, что я отправлюсь благополучно.
Он резко рассмеялся.
— …знаешь, наверняка в надежде, что я не вернусь.
Она нахмурилась, подумав, что в последнее время его юмор стал так горчить, что перестал ей нравиться, но Стерн смотрел на площадь и не заметил её недовольства. Пошарив в кармане, он достал старый телеграфный ключ Морзе и принялся вертеть его туда-сюда, другой рукой уцепив Мод за плечо.
— Что случилось, Стерн?
— …м-м-м. Ты в последнее время не замечала поблизости никого чужого?
— Нет.
— …а твои соседи, дедуля, он не упоминал, что видел кого-то?
— Нет… Соседи тоже за мной наблюдают? Ты это имеешь в виду?
— Так мне сказали… Но для тебя нет никакой опасности, они друзья, а наблюдают только из-за твоей связи со мной.
Она посмотрела на него, не понимая смысла происходящего. Стерн прежде старался не говорить с ней о работе, которую выполнял для монастыря. Однако в последнее время у него проскальзывали кое-какие намёки, что тревожило Мод.
— …не проговорись в своем офисе. Если жуки-плавунцы не в курсе, то зачем их расстраивать? И сама ты ничего не видела, так что скрывать тебе и нечего. Конечно, если что-то покажется необычным, будет разумно сказать об этом соседскому дедуле. Он всё время рядом, знает кого надо и сообщит куда надо, если что …но в любом случае, происходящее между мной и монахами не твоя забота…
Стерн не закончил. Он улыбнулся своей таинственной улыбкой и сменил тему разговора.
Вечер длился, Стерн много пил. А потом слишком быстро наступила полночь и их время быть вместе закончилось. Стерну опять было пора уходить.
— Я знаю, ты должен спешить, — сказала Мод, — но есть ещё одна вещь, которую ты не сказал. Как ты?
Вопрос затормозил вечную суетливость Стерна. Он наклонился над столом, уперев взгляд в скатерть, и даже руки его успокоились.
— …я устал, Мод …истощён. И не столько физически… Знаешь, это странно. Я всегда думал, что с моими-то привычками тело сдаст первым. Но нет, дух подкосило раньше… в любом случае, меня не будет около двух недель, так что…
Они вышли из ресторана, и Мод потянулась к Стерну, и он крепко её обнял, пытаясь молча передать всё то, что не мог выразить словами. Когда он отступил назад и напоследок сжал её руку, он улыбнулся, а затем быстро двинулся вверх по площади …неровный шаг, кивок гуляющим людям или слово то тут, то там… Стерн обернулся и помахал Мод, огромная тёмная башка на фоне городского полуночного неба… Дойдя до поворота на улицу, он оглянулся в последний раз…