— Зачем было? — решил он, немного помедля. — Вы же сами говорили: в Марино они направлялись. А это там, за спиной у нас.
Спирин согласился с версией старшины, вернулся к разведчикам, сказал вполголоса:
— Теперь мы разойдемся. Моя группа пойдет в эту деревню. Мы просто обязаны добыть лошадей с подводами. А вы отправляйтесь на развилку. Наблюдайте за дорогой, ждите нас и смотрите, куда мы свернем. Заранее маршрут определять не будем.
— Это верно. По обстоятельствам, товарищ капитан.
— По обстоятельствам, — подтвердил Спирин. — Но вы будьте готовы. Если вы нам понадобитесь — под второй подводой будет висеть ведро. Значит, следуйте за нами. И как-нибудь себя обозначьте.
— Три раза прокукую кукушкой. И повторяю, для надежности, — предложил Коржиков.
— Идет, — принял условный сигнал Спирин. И продолжал инструктаж: — А если ведра не будет — возвращайтесь за линию фронта.
— Ясно, — ответил Коржиков. Хотя по тону, каким он это сказал, было понятно, что ему никак не хочется оставлять разведчиков одних.
— Вы свое дело сделали, — успокоил его Спирин.
— Ясно, — повторил Коржиков. — Желаю удачи, товарищ капитан.
— И я вам тоже.
Разведчики и «полицаи» молча попрощались и разошлись. Разведчики в глубь леса, в направлении Марино. «Полицаи» — в обход поля на дорогу, ведущую в деревню.
Глава 5
Первую жительницу деревни, старуху в ватной телогрейке, платке и, несмотря на лето, в валенках, разведчики увидели, когда уже прошли двора три и подходили к колодцу. Спирин кивнул русоволосому Раммо, и тот громко и властно закричал на ломаном русском:
— Матка! Матка! Иди сюда!
Старуха замедлила шаги и подслеповато посмотрела на «немцев».
— Сюда! Сюда! — поманил ее пальцем Артур. Старуха послушно подошла.
— Кто есть в деревне староста? — спросил Артур. Старуха не отвечала.
— Зовсем глупый старух! — рассердился Артур. — Где живет ваш староста? Понимайт?
Старуха неожиданно повернулась и ткнула рукой в нарядный дом за высоким забором.
— Ты есть немой? — снова спросил Артур.
— Оставь ее, — по-немецки сказал Спирин. — Она все равно ничего не скажет.
— Пошла! — махнул старухе Артур и направился к нарядному дому. Разведчики не спеша последовали за ним. Возле калитки навстречу им со двора метнулась собака. Артур поднял с земли сучковатую хворостину, но на крыльце дома тотчас же показался плотный седоватый мужчина и сердито прикрикнул на пса:
— Чтоб тебя волки сожрали! Уймись!
Собака послушно метнулась под крыльцо, а седоватый побежал открывать калитку. Он не спрашивал, откуда они взялись, кто они такие и чего им надо. А лишь, слащаво улыбаясь, кланялся и приговаривал:
— Животное, оно глупое. Не серчайте, господа. Прошу в дом!
Разведчики поднялись на ступеньки крыльца. Прошли через небольшую застекленную терраску и очутились в просторной передней с широкой печкой. У печки с ухватом в руке стояла средних лет женщина.
— Жена моя, — словно оправдываясь, проговорил седоватый и заученно скомандовал — Бросай ухват, лезь в голубец, выноси закуску, господам с дороги подкрепиться надо.
Спирин по-хозяйски, не дожидаясь приглашения, прошел в большую светлую горницу и сел на стул.
— Побеседуйте с ним, — сказал он по-немецки переводчице.
Надежда начала задавать седоватому вопросы:
— Фамилия?
— Стецков, — слегка поклонился седоватый.
— Имя?
— Савелий. Савелий Фомич, — добавил он.
— Чем занимаетесь?
— Хозяйствую. А ежели на данный момент, служу при немецкой власти старостой.
— Документ? — бесстрастно потребовала подтверждения Мороз.
— Как же, как же, аусвайс у нас в полном порядке, — засуетился Стецков и протянул переводчице документ в картонных корочках.
Надежда посмотрела удостоверение и передала его Спирину.
— Нам срочно нужны две лошади с подводами, господин староста, — сказал Спирин.
Надежда перевела.
— Понял, — что-то соображая, с готовностью ответил староста. И лицо его расплылось в виноватой улыбке.
Наступила пауза.
— Только вот ведь какая беда, срочно никак не получится, — продолжал он.
— Что значит «никак»? — спросила Мороз.
— Попозднее будут кони.
Мороз перевела. Спирин сердито выругался и заговорил о том, что старый негодяй, очевидно, думает, что они дураки и поедут из деревни на ночь глядя, чтобы партизанам было удобней расправиться с нами. Или, может быть, он хочет, чтобы его самого сейчас же объявили саботажником?
Мороз перевела все старосте слово в слово. Стецков рухнул на колени как подрубленный.
— Бог с вами, господа немецкие! Какой я саботаж-лик? — залепетал он. — Какого я вам зла хочу? Я в том смысле объясняю, что у нас во всей деревне две лошади остались. И на тех как раз уехали на операцию против партизан.
— Кто уехал? — спросила Мороз.
— Известно кто, сыновья мои: Василий и Николай, — вытирая рукавом выступивший на лбу пот, объяснил староста.
— Они служат? — спросил Спирин.
— С сорок первого года служат, господин офицер, — сообщил Стецков.
— Не врешь?
— Как можно, господин офицер. Васька, который помоложе, еще в июле дезертировал из ихней армии. А Николай— как раз в конце мая вернулся из заключения. Десять лет у них, у иродов, просидел за поджог колхозной фермы. Ну, конечно, как полагается, до вашего прихода пришлось им в подполе хорониться. А как ваши пришли, так мы все трое к вам на службу и поступили.
В горницу вошла хозяйка. В одной руке она держала большую бутыль с мутноватой жидкостью. В другой глубокое блюдо с солеными грибами. И то и другое, не глядя ни на разведчиков, ни на мужа, она быстро поставила на стол и снова вышла. Стецков на какой-то момент замолчал. А потом продолжал, повторив:
— Как ваша власть немецкая, господин офицер, установилась, мы, значит, сразу же изъявили добровольное желание с ней сотрудничать. Потому что с той, Советской властью я с самого что ни на есть ее первого дня воюю. А вы говорите — саботажник! — с обидой проговорил он.
Мороз перевела. И посмотрела на разведчиков. Раммо курил и пристально смотрел на раскрасневшееся лицо старосты. Птахин и Бритиков делали вид, будто эта история их занимает мало. А Журба барабанил пальцами по столу, и на щеках у него выступили пунцовые пятна.
В горницу снова вошла хозяйка. Теперь на столе появилось сало и десятка два яиц. Поставив и их, она убралась за новой порцией закуски.
Надо было как-то разрядить обстановку, и Спирин сказал:
— Пусть он встанет. Я ему верю.
Мороз перевела и даже подтолкнула старосту носком сапога под локоть: дескать, все в порядке, вставай. Стецков вскочил. И надо сказать, сделано все это было очень вовремя. Потому что на улице вдруг послышался шум. Разведчики невольно оглянулись на окна. В деревню въезжала колонна немецких грузовиков с солдатами. Никто из разведчиков подобной ситуации не исключал, поэтому особой неожиданностью она для них не явилась. И все, оглянувшись на окна, спокойно отвернулись от них. А чтобы окончательно установить в доме хорошее настроение, Спирин довольно хлопнул в ладоши, потер их и, совсем по-доброму посмотрев на старосту, сказал:
— Вы настоящий русский патриот, господин Стецков, Мы еще с вами поработаем.
— Спасибо, спасибо, господин офицер, — с благодарностью залепетал староста.
— В таком случае действительно следует выпить штоф во славу немецкого оружия, — сказал Спирин и повернулся к закускам. Разведчики, не ожидая другого приглашения, также подсели к столу. Хозяйка тем временем поставила на стол стаканы, положила ножи и вилки. Птахин резал сало, Бритиков раскладывал по тарелкам грибы, Спирин смотрел на них и мельком поглядывал в окно. Доехав до середины деревни, колонна, она оказалась всего из трех машин, остановилась. Из головной вылез лейтенант и что-то скомандовал фельдфебелю. Тот тоже в свою очередь что-то крикнул. Из кузовов выскочили несколько солдат и побежали по домам.
— Артур, прикажите лейтенанту зайти сюда, — приказал Спирин.
Артур немедленно вышел на улицу. Его появление несколько удивило офицера. Но он тем не менее четко выполнил приказание старшего, вошел в дом и с порога громко поприветствовал присутствующих:
— Хайль Гитлер!
— Хайль Гитлер! — дружно ответили разведчики. Спирин предъявил удостоверение ГФП, спросил:
— Откуда вы, лейтенант?
— Командир взвода связи штаба танковой дивизии лейтенант Отто Дитмар, — отчеканил лейтенант.
— Прошу документы, — протянул руку Спирин. Дитмар достал документ. Спирин взял его и не глядя передал Надежде. А сам продолжал разговор:
— Чем вы тут занимаетесь?
— Прибыли для прокладки линии спецсвязи к новому месту расположения штаба дивизии, — доложил лейтенант.
Мороз тем временем ознакомилась с документом, вернула его лейтенанту, молча кивнула Спирину: все соответствует действительности.
— Откуда и когда прибыла ваша дивизия? Я что-то до сих пор о ней ничего не слышал, — признался Спирин.
— Нас срочно перебросили из-под Эссена. Штаб и его службы должны разместиться на новом месте сегодня ь двадцать часов. Полки начнут прибывать на станцию Нанки в двадцать три тридцать.
— Тогда другое дело, — понимающе кивнул Спирин. — Вы уже воевали?
— Так точно, господин капитан. Мы воевали во Франции.
Спирин снисходительно улыбнулся. Словно хотел сказать: какая же это война, лейтенант? Это была лишь веселая прогулка. Но он не сказал этого. И вообще решил прервать на время разговор, начинавший быть похожим на допрос. И хотя фельдполиция имела право на разговоры в подобном тоне, Спирин решил несколько смягчить обстановку. Он сам налил лейтенанту стакан первача, выставленного на стол хозяйкой, и предложил тост:
— За боевые успехи дивизии.
Дитмар схватил стакан и осушил до дна. Лицо его исказила гримаса, он невольно прижал пустой стакан к груди. Давясь, произнес что-то вроде: «О, мой бог!»
Разведчики рассмеялись.
— Привыкайте, лейтенант! Это не шнапс отечества. Эти свиньи, — взглянув на старосту, продолжал Спирин, — просто не способны произвести ничего лучшего.
Птахин поднес лейтенанту толстый ломоть сала. Дитмар схватил его прямо рукой. И пока он закусывал, Спирин разложил на столе карту.
— Так куда же вы потянете связь?
Лейтенант быстро нашел квадрат, вытащил из кармана карандаш, обвел кружок.
«Сегодня же в отделе будут иметь самые точные координаты», — подумал Спирин и одобрительно кивнул головой.
— Нам тоже нужно знать, — сказал он. — Желаю успеха, лейтенант.
Прозвучало еще раз «Хайль!». В ответ снова прогремело «Хайль!», и раскрасневшийся как маков цвет лейтенант вышел на крыльцо. Проводить гостей отправился Журба.
Спирин налил полный стакан хозяину дома, немного налил себе и жестом пригласил Стецкова выпить. Староста осторожно взял стакан.
— Спросите его, — обратился Спирин к Надежде, — пьет ли его жена?
Мороз перевела.
— За господ германских офицеров с великим удовольствием. Дай бог вам здоровья! — ответил Стецков.
Спирин налил и хозяйке. Она, кособочась и пригибаясь, подошла к столу и тоже подняла стакан,
— Хайль Гитлер! — произнес Спирин,
Разведчики вскочили.
— Хайль Гитлер! — рявкнули они в один голос.
— Хайль Гитлер! — повторили хозяева и выпили вслед за Спириным.
Спирин жестом пригласил всех закусывать. И разведчики и хозяева навалились на закуску.
— А позвольте вас спросить, господин офицер? — неожиданно заговорил староста. — Не ваша ли команда, я извиняюсь, ехала три дня назад в Марино?
Вопрос был настолько неожиданным, что Спирин, да, впрочем, и другие разведчики поблагодарили судьбу за то, что могли сделать вид, будто не поняли, о чем говорит староста. Мороз, однако, перевела его слова. Спирин тем временем нашел ответ:
— Что он имеет в виду? — в свою очередь задал он вопрос переводчице.
— Слушок тут пустили глупый, — смутился Стецков. — Партизаны будто на вас нападали…
— Откуда это известно? — спросил Спирин и снова налил старосте.
Стецков с готовностью начал объяснять:
— Коней нашли в болоте…
— Выпейте, господин Стецков, — прервав его, предложил Спирин.
Староста услужливо поклонился:
— За ваше здоровье завсегда пожалуйста! — поднял он стакан и осушил до дна.
— Ну и что же, нашли коней… — продолжал разговор Спирин.
— А потом нашли подводы. А на одной, значит, под сеном, ежели по-ихнему говорить, — кивнул староста на восток, — планшетку с документами. А в них, стало быть, все сказано: кто едет и куда. Вся, стало быть, команда перечислена. А самой команды нет…
Староста, словно извиняясь, развел руками и обвел гостей виноватым взглядом.
Мороз спокойно перевела этот рассказ.
— И где же эти документы? — невозмутимо и даже с улыбкой спросил Спирин.
— Отправили нашему коменданту, господину лейтенанту Краузе, — доложил Стецков.
— Унтерштурмфюреру Краузе, — поправил Спирин.
— Так точно, штурмфюреру, — подтвердил староста.
— Ну и что же Краузе?
— Это нам доподлинно неизвестно. Только нам было приказано искать команду.
— Ну и что вы? — тянул из старосты сведения Спирин,
— А кому искать, господин офицер, ежели и Ваську и Кольку в тот же день послали в операцию? Вот возвер-нутся, дай бог, — перекрестился староста, — живыми-здоровыми, и, конечно, будем искать.
— А что же этот ваш Краузе? — делая ударение на слове «ваш», недовольным тоном продолжал Спирин. — Почему он сам не принимает никаких мер? И где он вообще находится? Я здесь человек новый. И ничего еще и никого не знаю. Но я узнаю. Все узнаю!
— Комендатура наша, господин офицер, в двадцати километрах отсюда, в районном центре… — начал объяснять Стецков.
Но Спирин оборвал его:
— Связь с ним есть?
— Так точно.
— Какая?
— По телефону, господин офицер.
— Где этот телефон?
— В бывшем сельсовете. В соседней деревне, господин офицер. Из комендатуры туда звонят. А оттуда, стало быть, посыльный прибегает, — объяснил и тем самым несколько успокоил разведчиков староста. Значит, соединиться с комендатурой в любую минуту, когда бы это ему заблагорассудилось, староста не мог. Не мог, даже если бы он этого захотел и потребовал, переговорить с Краузе и Спирин. Поэтому вполне логичным должно было представляться то, что гость не выполнил немедленно своей угрозы: трубку не схватил, коменданту не позвонил и все, что собирался узнать, — не узнал. И тогда случилось совершенно никем не предвиденное. Спирин вдруг вскочил и буквально заорал на Птахина:
— Идиот!
Птахин тоже вскочил и испуганно вытаращил на начальство глаза.
— Вот во что обошлось нам ваше ротозейство! Ославили меня на всю группу войск. Наверняка об этом уже знает полковник Штумпф! А он уже непременно доложит в Берлин. А там обо мне подумают черт знает что!
Птахин моргал, щелкал каблуками, испуганно повторял: «Виноват!»
Мороз, естественно, этот разнос подчиненного не переводила. Было неизвестно, понимает ли хоть что-нибудь по-немецки староста. Но все-таки, на всякий случай, застраховаться надо было и с этой стороны. И Спирин застраховался.
Спирин молча расхаживал из угла в угол вдоль горницы, а все остальные стояли и следили за ним, не спуская с него глаз.
— Карту, — неожиданно потребовал Спирин. Мороз вытащила из полевой сумки трофейную карту
и положила ее на чистом конце стола. Спирин нашел деревню, в которой они были, и поманил пальцем старосту:
— Понимаешь?
Староста посмотрел на карту и снова виновато улыбнулся:
— Карту-то мы понять можем. А вот по-немецки, извиняюсь, не понимаю. Грамотешка у нас небольшая. Вот сыновья, те враз все переведут, — объяснил он.
— Ничего, — примирительно сказал Спирин. — Я тебе помогу. Как называется деревня, где есть телефон?
— Людцово, — ответил староста.
Спирин нашел деревню на карте. Это была как раз та деревня, которая стояла у самого леса и в которую, как следовало теперь понимать, они не пошли по совершенно счастливой случайности.
— А где комендатура? — продолжал Спирин.
— Одна в Гривнах…
— Это я знаю. Это главная. Оберст-лейтенант Рихерт, — показал свою осведомленность Спирин. — Где Краузе?
— Лейтенант будут в Марино.
Спирин долго искал на карте Марино. Но нашел. И сразу стало понятно, почему Штумпф в своё время направил фельдполицаев именно туда. Марино стояло на отшибе. Добираться до него из Гривн было далековато и неудобно. Вот Штумпф и решил иметь там тоже постоянный глаз.