Подобные застолья устраивались по разным поводам. Именно по этому сценарию была организована и моя первая свадьба. Каждая охота тоже сопровождалась этими пиршествами. Сначала охотники, отправившиеся рано утром за дичью, приезжали назад только к обеду. Коротко обсуждали, что с кем случилось, выпивали, съедали по куску убитой утки — и спать. Потом вечером — уже настоящий стол, без спешки, с подробным разбором полетов. Именно так и завершалась каждая охота.
А начиналась охота так. Из заливчика на моторной лодке мы отправлялись в охотничьи угодья. На Волге была только утиная охота. Это было особое мероприятие и особое место. Дело в том, что недалеко, на другой стороне Ленинградского шоссе, в поселке Козлово, были охотничье хозяйство самого Брежнева, Генерального секретаря ЦК КПСС. Хотя формально, если не ошибаюсь, это место все-таки считалось государственной дачей в Завидово, а не в Козлово. Наверное, слово «Завидово» было более благозвучно, чем «Козлово», вот его и выбрали.
На этой самой даче генсека для него и для прочих начальников в специальном инкубаторе выводились дикие утки. Как говорили, их там бывало до четырех тысяч штук ежегодно. Были они совсем домашние и становились легкой добычей Леонида Ильича и его друзей. Но часть уток все-таки избегала казни и улетала из охотхозяйства восвояси, на Волгу. Это были уже не совсем домашние утки — они уже знали, что такое ружье и охотник. Но и настоящими дикими утками они тоже еще не успели стать. Летели от охотников далековато, но все-таки подстрелить можно.
Именно на этих инкубаторских уток с барского стола мы и охотились. Заезжали на своей моторке в большой залив на Волге точно напротив Козлово и ждали, когда нам на голову сядут брежневские питомцы. А те, как правило, не заставляли себя долго ждать.
Сам Веселов неизменно становился на берегу залива, а мы на «казанке» заходили в здоровенный травяной остров — не в середине, но и не совсем у берега. Анатолий Иванович стрелял из двустволки и всегда был с трофеями. Стрелок, я думаю, он был отменный. Оно и понятно — уж этому-то в личной охране Сталина вполне можно было научиться. Бывает, за всю охоту разок-другой выстрелит, и все. А мы палим-палим, все никак не подобьем. Потом собираемся, смотрим, а у Анатолия Ивановича две утки. Два раза выстрелил — две штуки есть. И у нас на двоих две.
Дело в том, что мы с Вовкой стреляли из двух ижевских автоматов. Стрелки мы были явно похуже и потому-то вдвоем едва сбивали больше уток, чем сам «шеф». Патронов зато расстреливали страшное количество. Подчас до полутора сотен каждый. Утки вылетали, как всегда, неожиданно и откуда ни попадя. В результате приложить ружье к плечу не всегда удавалось удачно, да и после третьего-четвертого подряд выстрела это в любом случае было сложновато. Ружье лягалось как хороший жеребец, отбивая все плечо. После первой сотни выстрелов на плече стабильно возникал здоровенный синяк, кожа местами лопалась до крови. Вот как охотились! Один раз втроем после подобной охоты мы приволокли с собой на дачу более сорока уток. Но это был исключительный случай, для нас не типичный.
Некоторые из этих охот сопровождались различного рода нештатными ситуациями. То есть приключениями. По счастью, ни одно из них не окончилось плохо.
Однажды я получил хороший урок, как осторожно надо вести себя в лодке и в целом на воде. В тот раз охота уже кончилась, мы с Володькой завели моторку, подъехали к Веселову, взяли его на борт и отправились домой. Володька предложил на выходе из залива пройти поближе к левому берегу — вдруг поднимем уток. Вообще-то стрелять уток с мотора запрещено, но в этот раз Веселов что-то раздобрился. Я тем более был не против. Еще парочка уток нам совсем не помешала бы.
Мы зарядили ружья. Веселов сидел впереди вместе с Вовкой и рулил (руль был выведен вперед). Я же сидел на заднем сиденье и сжимал в руках свой автомат. Мы уже почти прошли пустые кусты, свешивавшиеся в воду, как из-под них нашим же курсом и параллельно нам взлетели несколько уток. Веселов и Власов выстрелили, но промазали. Что было и неудивительно, лодка уже почти прошла эту стайку, целиться надо было немного назад.
Я же немножко замешкался. Сидя было трудно стрелять, я бы точно промазал, если бы так изогнулся. Поэтому я чуть привстал, развернулся налево и только тогда выстрелил. Конечно, тоже промазал. Но самое ужасное — это то, что точно в момент выстрела Веселов (или Власов) вильнул рулем направо.
Теперь-то, к концу жизни, я уже стреляный воробей и научился бояться совпадений. Именно из-за них и происходят все неприятности. Обычно ведь мы не рассчитываем, что может произойти совпадение нескольких нежелательных обстоятельств. Такая возможность рассматривается каждым нормальным человеком как невероятно малая. Которой можно пренебречь. Но на самом деле пренебрегать не надо, это может оказаться довольно опасно. Конечно, как правило, никаких совпадений не происходит, и все кончается хорошо. Но иногда судьба распоряжается иначе. Человек переходит дорогу где не надо, а тут же вдруг ни с того ни с сего у кого-то отказывают тормоза. И будьте любезны. Или чуть-чуть застудил плечо. Ну что тут такого особенного? Вроде бы никакой угрозы здоровью нет. Но это мы так считаем. Как известно, человек предполагает, а Бог располагает. Конечно же, тут же совершаешь неудачное движение, которое и не должен был делать. В результате чуть воспаленное плечо плюс незапланированный рывок оканчиваются обрывом мышцы.
И тут, на этой охоте все было бы хорошо, если бы я не привстал, если бы утки вылетели не сзади, уже за прошедшей лодкой, а пусть хоть чуть-чуть впереди. Еще было бы хорошо, чтобы Власов сделал маневр рулем за секунду до моего выстрела. Или секундой позже. Видите ли, ему показалось, что мы там во что-то можем врезаться. Все эти и по отдельности не очень вероятные события вместе, в одно мгновение вообще по теории вероятностей никогда не должны были случиться. Но вот случились. Все сошлось в этот раз именно на мне.
От отдачи и этого виляния «казанки» я потерял равновесие и стал съезжать по лодке прямо под мотор. Тот ревел, шум стоял совершенно немыслимый.
Так что моего крика никто бы и не услышал. Более того, кричать вообще не было времени. Все, что я успел сделать, это схватиться за «утку» на борту левой рукой. «Утка» — это такой кронштейн, на который наматывают веревку, когда закрепляют «казанку» на пристани. Очень удобный кронштейн, их обычно на «казанке» четыре, по два на каждом борту. Если за них берутся четыре мужчины, то «казанку» можно поднять и перенести.
За «утку»-то я схватился. Но в правой руке я держал ружье, причем палец со спускового крючка было совершенно невозможно снять. Если бы я стал перехватывать руку, то точно утопил бы ружье.
Все это произошло в доли мгновения. Еще чуть-чуть, и я стал постепенно сползать с лодки и наконец вообще оказался за бортом, в воде. Мелькнула мысль, что меня сейчас рубанет винтом. Однако так получилось, что я сполз в воду по левому борту и до мотора слегка не достал. Еще мгновение мне казалось, что на одной руке удастся удержаться, а мои охотники почувствуют, что лодка сбросила ход, оглянутся, и все будет в порядке. Однако тяга двигателя оказалась очень сильной. Меня буквально через секунду оторвало от лодки и развернуло. По инерции я ушел под воду с головой. Правая рука сжалась, палец нажал на спусковой крючок. И ружье выстрелило…
Самого выстрела я не услышал, голова была уже под водой, но почувствовал отдачу правой рукой. Тут я ждал сильного удара по голове, но этого почему-то не произошло. На мое счастье, как оказалось, в момент этого случайного выстрела конец ствола еще чуть-чуть торчал над водой. Судьба опять заглянула мне в глаза, но отвернулась и не прихватила меня с собой и в этот раз. Если бы выстрел произошел под водой, меня гарантированно бы оглушило. И я просто пошел бы ко дну как топор.
Я вынырнул и увидел, как мой катер удаляется, а Веселов с Володькой продолжают сидеть ко мне спиной. На мой дикий крик они тоже не среагировали. Было такое чувство, как будто они неживые, ничего не слышат и не видят. А просто сидят в лодке как деревянные истуканы.
Надо было спасаться самому. До берега было, в общем, недалеко, метров восемьдесят или даже поменьше. Но я был в резиновых высоких сапогах, достаточно плотно одет и главное, продолжал держать в руке ружье. Было ясно, что тут еще глубоко. Бросить ружье? Я решил, что это еще успеется, и начал подгребать к берегу. При этом закинул ноги назад как можно дальше, и в результате сапоги превратились как бы в пузыри, которые поддерживали меня на плаву. Но было ясно, что так долго продолжаться не может. Одежда намокнет и потянет меня на дно.
Я сделал осторожное движение рукой, как бы по-собачьи. Все нормально, ко дну пока не иду, ружье держу, и даже потихоньку двигаюсь к берегу. Я немного осмелел и стал грести энергичнее. Проплыл метров двадцать, оглянулся. Мои товарищи по охоте, как оказалось, сделали огромный круг и на полной скорости уже летели ко мне. Я проплыл еще метров пятнадцать-двадцать, и, когда увидел, что катер близко, попытался встать на дно. Теперь уже можно было рискнуть. Если что, все равно вытащат. К счастью, я смог достать до дна. Воды было по грудь. Спасен! Я скорчил постную мину, представляя, как надо мной будут теперь насмехаться до конца моих дней мои товарищи. Поднял над водой ружье и, пытаясь изобразить какой-то юмор, медленно вылил из ствола воду.
Приключение окончилось. Меня затащили на борт. Тут однако заглох двигатель. Его удалось завести чуть ли не через час. Кстати сказать, после этого эпизода он так и работал с перебоями. Лишь потом выяснилось, что пострадал один из конденсаторов. Не захочешь, а поверишь в сверхъестественное. Для себя я объясняю эту поломку тем, что перенапрягся и каким-то сверхъестественным образом пережег конденсатор. Тем более, что подобные истории происходили со мной как до, так и после этого происшествия.
В конце концов мы благополучно доехали до Веселовской дачи. Там нас, как всегда, ждал вышеописанный необычный стол. Но вкуса еды и даже водки я не чувствовал. Наступила разрядка, стало ясно, что уже ничего плохого сегодня со мной не произойдет. И только тут я в полной мере осознал, как недалеко был от перехода в мир иной.
Надо мной все незлобливо подтрунивали, как бы не желая слишком уж задеть. Но это было еще более обидно. И подтрунивают так и до сего дня. Конечно, только те, кто знает о моей стрельбе по уткам из-под воды.
Кстати, Вовка так описывал это событие. Он услышал сзади один выстрел, потом другой. И по звуку понял, что этот второй выстрел был направлен не в сторону уток. «Что, утки еще с какой-то другой стороны?» — именно с этой мыслью он оглянулся назад, чтобы осмотреться. Но вместо уток увидел, что из воды торчит конец ствола ружья, из которого поднимается дымок. А меня самого на заднем сиденье моторки и нету! Только пузыри по воде, да еще этот стреляющий конец ружья. Чтобы не пороть горячку, Веселов и Вовка решили сделать круг побольше и спокойно подойти в тому месту, где я булькнул в Волгу. Наверное, это было очень разумно, так они точно держали в поле зрения место моего невольного ныряния. И даже в самом худшем случае могли попытаться меня спасти. Но я-то увидел только их спины, когда это решение было уже принято. В результате мне показалось, что они вообще не заметили ни моей стрельбы, ни исчезновения.
Сказать честно, я об этом происшествии так легко рассказываю. Но совсем не так легко вспоминаю. Когда вспоминаю, весь содрогаюсь от одной мысли о том, как меня мог бы порубить винт моторки. Или как бы я шел на дно, оглушенный собственным выстрелом. Как только пронесло, до сих пор не пойму. Вот, бывает же, везет.
Незваные гости и сеточка
Там же, в пресловутом заливчике, где летали брежневские дикие утки, с нами происходили и другие приключения. Как-то раз, более двадцати лет назад, мы с Володькой стояли все на том же травяном островке и пытались подстрелить этих самых залетных брежневских уток. Охота что-то не клеилась, утки не летели, мы только понапрасну крутили головами и кормили комаров. Сам Веселов в этот раз с нами на охоту не поехал. Так что мы там действовали совершенно самостоятельно. Конечно, никаких путевок или разрешений на ведение охоты мы не имели. Да никто и не думал у нас их проверять. А если бы проверил, мы бы либо сослались на договоренности Анатолия Ивановича с местным начальством, либо вообще бы ничего не сказали, пусть как хотят, так нас и оформляют. А потом через Веселова решили бы все проблемы должным образом.
Почему утки в тот день не летали, я уж и не знаю. Хотя догадываюсь. В других охотничьих хозяйствах я тоже видел таких диких уток, разведенных в неволе. Это не такой уж и редкий случай. Так вот, эти утки, если их не тревожить, ведут себя в целом как домашние. Плещутся себе в каком-нибудь заливчике, у бережка и ждут корма. Их достаточно регулярно подкармливают, так что голодных там нет. И нужды добывать себе пропитание так же, как это делают все другие по-настоящему дикие утки, у них тоже нет.
Рядом с кормежкой, как правило, имеется прудик побольше размером. Может быть, даже большой пруд или озеро. Туда эти утки тоже заглядывают. Благо все рядом. Там можно вдосталь порезвиться на просторе, полетать немного, понырять. В общем, развлечься и размять себе крылья и лапы.
Однако все это устроено именно таким образом совсем не случайно. Не думаете же вы, что таких уток разводят просто так, чтобы пополнить фауну наших озер и рек. Нет, конечно, никто ни о какой фауне не думает. Дело тут совсем в другом. Уток, в том числе диких, достаточно просто разводить. Один раз наладил, чтобы тут высиживались яйца и вылуплялись птенцы, вот и все. Дальше все просто. Дикая утка — более благодарное существо, чем домашняя. Она не требует к себе какого-то особого отношения. Она и без помощи человека способна выжить в тяжелых природных условиях. А тут и вовсе для нее все просто. Хищников гоняют прочь. И к тому же чем-то еще и кормят. Тут все сойдет — и зерно, и недоеденный хлеб, и прочие пищевые отходы. Главное, чтобы имелось производство, где такие отходы возникают.
Конечно, подобная утка никогда не разъестся так же, как домашняя. И к тому же еще может удрать на соседний пруд или озеро. А там ее запросто либо съедят хищники, либо подстрелят чужие охотники. Но это неизбежный риск и естественная убыль такого особого продукта, как дикая утка.
Наконец утята подросли, оперились, поднабрали веса. Короче, превратились, по крайней мере, по виду, в настоящих диких уток — желанную добычу любого охотника. Но эти утки все еще ведут домашний образ жизни. То есть сидят поближе к тому месту, где их кормят. В лучшем случае перелетают на близлежащий прудик, который я только что описал.
И вот наступает день икс. В этот день запланирована охота. Местным охотникам наши дикие утки задаром не нужны. Чего на них охотиться? В любое время подошел к месту кормежки, схватил любую утку прямо руками, тут же свернул ей шею и отправляй на кухню. Нет, местным такая утка как добыча на охоте ничуть не нужна. Но кроме местных охотников еще бывают и заезжие. Особенно из столицы, всевозможные начальники и их дружки. И вот они заявляются в охотхозяйство со своими ружьями, а также женами (любовницами), детьми и лакеями. Глаза у них горят, они готовы показать все свое охотничье умение. Любого из них спроси, что они знают об известном охотнике Фиделе Кастро. И они знают, не сомневайтесь! Все газеты и журналы в свое время обошла фотография, где известный революционер стоит обвешанный убитыми утками. Ну как не повторить подвиг команданте! Конечно, очень хочется.
Для этого имеются все условия. Надо взять побольше патронов и отправиться к тому самому заветному прудику, в котором уток не кормят. Но который находится недалеко от этого места кормежки. Подойдешь, и глаза разбегаются. Вся поверхность пруда усеяна утками. Они плавают, плещутся, роются в прибрежных кустах, ныряют там и сям. Их тут может быть сотня. Или две сотни. А может быть, и больше. И, что самое главное, эти утки совершенно не обращают внимания на охотника. Для них охотник, ружье, выстрелы — это пока неизвестные величины. Чего бояться охотника, если он так похож на местного дядю Васю, который задает корм каждое утро и каждый вечер?
Что происходит дальше, читатель может домыслить сам. В любом случае понятно, что такой охотник пустым с подобной охоты не уйдет. И можете поверить мне на слово, в таком городе, как Москва, очень даже многие товарищи могут похвалиться фотографиями, на которых они выглядят ничуть не хуже самого Фиделя.
Должен признаться, что я в своей жизни бывал на нескольких таких охотничьих базах, на которых разводили для охоты диких уток. На брежневской не бывал. Туда могли зайти только избранные. А такие, как я, могли только подстреливать уток, которым удалось избежать избиения от рук высокого начальства. Кстати, в литературе хорошо описано, как именно сам Леонид Ильич охотился на этих «диких» уток. Садился в моторку, на самый ее нос. Точнее, в том случае, который был описан, он ложился на живот. И брал в руки именно автомат, автоматическое ружье. Может быть, даже похожее на то, которым пользовался и я.