Короче, в перспективе видна большая дипломатическая работа. И я потихоньку, неспешно, за несколько дней кладу все свои мысли на бумагу. Пишу соответствующие речи. Планирую, кого и куда из руководства страны послать. А Мао Цзэдун-то в это время жив-здоров, даже и не подозревает, что я готовлю государственные мероприятия по поводу его кончины!
Наконец многостраничная бумага готова, я ее надежно прячу в свой служебный сейф. Пусть лежит до хороших времен. Прошел год, другой. Я время от времени вытаскиваю эту бумагу, слегка ее подправляю, изменяю те или иные фамилии, у нас ведь тоже люди то на пенсию уходят, а то и вовсе умирают. И опять отправляю свое сочинение в сейф.
Наконец случилось то, что и должно было случиться: в один прекрасный день Мао отправился в лучший мир. Звонят мне со Старой площади и говорят, чтобы я срочно готовил план мероприятий, посоветовался бы при этом с таким-то специалистом да с другим. А я и отвечаю: „Все давно готово!“ — „Как готово, так быстро, откуда?“ — „А я заранее написал, все уже предусмотрел“. — „Ай да молодец, ну, шли скорее сюда!“ Я все немедленно выслал. Там кое-что по мелочи поправили. Но главное, что все было быстро организовано. Все мероприятия в результате прошли без срывов. А меня похвалило самое высшее руководство страны. За профессионализм».
Были в жизни у Михаила Степановича и другие истории, которые тоже вполне можно упомянуть. Поехал послом за границу. Там якобы вышел какой-то конфликт с участием женщин. Я не буду тут уточнять детали, хотя хорошо их знаю. В общем, Капицу из послов за эту историю вмиг разжаловали до простых советников. Хотя могли и вовсе выгнать из МИДа. Но кадр-то он бесценный! И постепенно он вновь сделал карьеру и вновь выбрался на вершину дипломатической лестницы. Дорос до заместителя министра. Вот такие тогда в МИДе работали дипломаты, не чета, наверное, нынешним.
Итак, Капица и Рыбаков согласились съездить к нам на дачу, чтобы поучаствовать в хорошей охоте. Прикатили на служебной «Волге». Михаилу Степановичу «Волга» была положена как замминистра. Обычная, черная, немного дребезжащая. В целом довольно опрятная. В те годы подобный лимузин, тем более со своим шофером, был символом очень высокого статуса.
Михаил Степанович взял к себе в машину и Рыбакова. Надо полагать, они всю дорогу проговорили о чем-то хорошем. Хотя Юрий Михайлович Рыбаков был довольно неинтересной личностью в жизни. Просто на удивление.
Казенного водителя мы, конечно, отпустили сразу же. Слегка чем-то угостили на дорожку. И отпустили. Он с большой радостью отправился восвояси. И то сказать, дача была от Москвы за сто двадцать километров. Это хороших два часа в пути, а то и больше. Целое автомобильное путешествие.
Дорогих гостей тем временем стали с комфортом размещать да обхаживать. Сплошной подхалимаж, одно слово. По нынешним меркам вся эта дача была просто смешным сарайчиком. Но тогда, в те годы, это было совсем не хило! Все-таки дача, а не домик в садовом товариществе. На берегу великой русской реки Волги. Несколько комнат, два этажа.
В общем, нашли отдельную комнату и для Капицы, и для Рыбакова. Размещение закончилось. Начали определяться с программой. Понятное дело, она у нас уже имелась. Утром, пораньше — на охоту на моторной лодке в заливчик, где летают брежневские утки. Напомню, это были те утки, которых разводили в специальном охотхозяйстве персонально для Леонида Ильича. Если какие-то из них смогли избежать гибели от руки всемогущего генсека, тех в заливчике со своими ружьями поджидали уже мы. То есть три человека: я, сам владелец дачи Веселов, а также Володька Власов, муж сестры моей первой жены, мой ровесник.
Вот на этих уток и предстояло выехать с утра. Но до утра еще вагон времени! Оно отводилось на вечернее застолье. Вообще-то, было уже холодновато, и мы решили проводить мероприятие не на веранде, как обычно, а внутри дома. Там тоже была достаточно хорошая для гулянья комната. Метров пятнадцать площадью, никак не меньше. Вдоль стены с окном располагался длинный стол, за который могли запросто усесться человек десять. То есть возможности устроить застолье тут явно имелись.
Был в той комнате и камин. Причем действующий камин, заметим себе. Сложенный из кирпичей, скрепленных специальным раствором на глине. Цемент для таких сооружений не идет, как известно. Этот камин строил один не то чтобы дружок, но как бы младший приятель самого Анатолия Ивановича — Сергей Семенович. В равноправные товарищи он ему никак не годился по своему интеллектуальному статусу. Но сам Веселов всячески пытался подчеркнуть равное к нему отношение. Приглашал к себе на дачу вместе с женой. Те приезжали с большой охотой.
Я подозреваю, что смысл этой неравноправной дружбы был в своей основе корыстный. Сергей Семенович был отличным строителем. Мог сложить печку, камин. Мог построить даже целый дом. И вот он приезжал как бы отдыхать на равных. Одновременно время от времени что-то помогал строить. Так появились баня, камины, шикарное патио перед дачей.
Камин в той самой комнате сложил тот же Сергей Семенович. Но сложил неудачно. Камин располагался на длинной стороне комнаты. Которая была не квадратной, а сильно продолговатой. В результате камином, в сущности, было нельзя пользоваться. Если вы его разводили, сидеть рядом было совершенно невозможно — слишком небольшим было расстояние до стола. Камин жег немилосердно. Но в таком случае получалось, что либо стол, либо камин. А если все-таки растапливали камин, то за столом могло уместиться не десять человек, а только пять или шесть.
Но тут-то, из-за приезда высоких дипломатических гостей, пришлось пожертвовать комфортом. Моим комфортом. Гости-то были приглашены ради меня. Поскольку камин придавал особый шик всему мероприятию, его, конечно же, растопили. И посадили спиной к нему именно меня. В результате вечер для меня превратился не только в дипломатическое мероприятие, где надо было думать, что кому и как сказать. Но и в испытание на устойчивость к перегреву и ожогам. Камин жег меня отчаянно. А я только улыбался и делал вид, что мне все нипочем.
Но, как известно, голь на выдумки хитра. И я придумал, как мне выкрутиться из этой неприятной ситуации. Собственно говоря, идея мне явилась еще заранее, за день до того, как приехали дорогие гости. Когда отдых, по мнению хозяев, удался в полной мере? Правильно, тогда, когда гости упились в стельку. Если упились, значит, все было хорошо. И они смогли позволить себе расслабиться, не опасаясь проблем.
Но как подпоить? Был хороший вариант с тостами и застольными речами. Этим оружием Анатолий Иванович владел в совершенстве. Но тут-то речь шла о многоопытных дипломатах! Такие и сами могли сказать в ответ. Не только сказать, но как-нибудь так сделать, чтобы и тосты послушать, и водку не выпить. И что тогда делать?
Мой коварный план был таков. Я решил использовать слабости человеческой души. Какие именно? Сейчас узнаете. Допустим, на столе лежат всевозможные закуски. Выпивка всех видов и в полном достатке. Что при этом ощущает важный гость? Он чувствует, что если захочет выпить, то может выпить столько, сколько влезет. И может съесть столько, сколько вместится в его начальственное брюхо. Более того, он ясно ощущает, что все это изобилие никуда от него уже не убежит. Никуда. Оно вот тут, рядом, стоит на столе. И никто его раньше времени не посмеет убрать.
В подобной ситуации не факт, что высокий начальник вознамерится напиться. С какой стати? Наоборот, он может начать капризничать. Не будет пить, а будет только кривить губы. Вот вы меня поуговаривайте как следует. Тогда я может быть одну-другую рюмашку и пропущу.
Мне такое возможное развитие событий совсем не нравилось. А еще больше мне не нравилось, что именно так все и могло получиться. Какой-то младший дипломатический чин пригласил само божество. Самого Капицу! Негоже тому напиваться рядом с таким маленьким человечком.
Я стал напрягать свою голову и придумал вот что. Надо создать на столе не изобилие спиртных напитков, а наоборот — видимость их недостатка. Причем в дефиците должны быть наиболее коварные напитки. В первую очередь — пиво. А еды пусть будет как обычно. Одно блюдо принесут, другое, третье. Тут дефицита быть не должно.
Итак, согласно моему плану на столе должна была стоять в достаточном количестве водка, а также коньяк и виски. Все-таки речь шла о дипломатах. Они привыкли к виски. А вот пива должно быть всего две бутылки. Но пиво хорошее, дефицитное. Чтобы его хотелось выпить.
Вскоре мне представилась возможность попытаться реализовать этот план на практике. В конце концов все отправились за стол. Расселись. Капице и Рыбакову выделили места у стенки. Самые удобные, лицом к камину. А спиной к огню посадили меня. Что я воспринял стоически, как неизбежное и заранее запланированное зло.
На столе стояла приличная закуска и крепкие напитки. А также те самые пресловутые две бутылки хорошего чешского пива. Сказали первый формальный тост. При этом налили кому водочки, а кому виски или коньячка. Рюмашки были микроскопические, доза совсем никакая. Поэтому никто ломаться не стал. Хотя Рыбаков что-то там лопотал про то, что не пьет, что он замечательный спортсмен. Но выпил, деваться было некуда.
Иными словами, внешне сложилась обстановка, когда никто никого не собирался подпаивать. А только всяческие разговоры да дипломатические тосты. Внимание гостей было усыплено, их бдительность тоже. Если они поначалу и думали покапризничать и поломаться, изображая из себя трезвенников, то возможностей к тому им не представилось.
Выпив коньячка, Капица оглядел орлиным взглядом весь стол и быстро запеленговал две бутылки пива. Это на восемь-то человек! Понятно, что сейчас их кто-то схватит и тут же выпьет! А Михаил Степанович останется ни с чем. Я думаю, что-то подобное должно было промелькнуть в пока не замутненном алкоголем уме великого дипломата. Во всяком случае он сразу же после коньяка, закончив свой осмотр, протянул руку и очень твердо схватил одну из бутылок пива. Никто никак не обозначил, что обратил внимание на это действие. Просто подали Капице открывашку, вот и все. Тот лихо открыл бутылку и тут же перелил ее в близстоящий стакан. Бутылка, ясное дело, влезла не вся. Тогда Капица, не долго думая, поднял стакан и тут же до конца выпил. Не останавливаясь, он перелил остатки пива в тот же стакан. Потом подождал для приличия и через минуту-другую выпил и его.
Я искоса наблюдал за этим процессом. Но внешне никак не реагировал. Пока было рано реагировать. Как настоящий охотник я выжидал, полагая, что мой час еще наступит. Камин жег мне бок. Что-то надо было уместное говорить. Я говорил, но в меру. А Рыбаков, наоборот, что-то такое сказал даже положительное в мою сторону. Я изобразил благодарность. Но в душе хорошо понимал, что доверять этим словам не следует ни в какой мере. За столом будут хвалить, это понятно. А потом забудут напрочь все то, что говорили.
Однако время шло. Тогда Капица сцапал и второе пиво. Но для того, чтобы не выглядеть полным жлобом, он не стал его выпивать единолично. А вполголоса, обращаясь к Рыбакову, произнес: «Юра, смотри, отличное пиво. Попробуй, не пожалеешь. Чехи хоть что-то научились делать».
Юра, хоть и декларировал свой трезвый образ жизни, однако слов заместителя министра игнорировать не стал. А просто подставил свой стакан. Куда половина бутылки тут же и перекочевала. Юра и Миша чокнулись пивными стаканчиками и тут же их и проглотили.
Тут пробил и мой час. Больше пива на столе не было. Но оно было у меня в загашнике. Целый ящик! Я предусмотрительно закупил это пиво в изобилии. Воспользовался добротой Веселова, подъехал к его магазинным друзьям. И затоварился по полной катушке.
Ящик стоял довольно близко, в соседней комнате. Можно было, конечно, тут же взять из него бутылок пять, а то и десять. И все их выставить на праздничный стол. Но это никак не входило в мои коварные планы. Если сразу все выставить, будет понятно, что пива у меня море. И тогда никто не будет беспокоиться, что не успел напиться хорошего пивка. А скорее озаботится тем, чтобы не свалиться под стол.
Именно поэтому я действовал не так прямолинейно. А потихонечку встал со своего стула. Вроде мне куда-то надо отлучиться. И сразу, кстати, почувствовал облегчение — камин больше не жег мой многострадальный бок. Была бы моя воля, я бы вообще не возвращался на это место у очага. Но нельзя, прием таких гостей — это не развлечение, а работа.
Встав, я так же потихоньку вышел в соседнее помещение. Ящик был на месте. Оставалось взять пиво и выставить его на стол. Что я и сделал. Однако выставил согласно своему хитроумному плану опять всего две бутылки. Незаметненько так выставил. Сел на свой стульчик, помедлил, выждал, когда ораторы особо увлеклись своими речами и отвлеклись от стола. И тихонько поставил на стол эти самые бутылки.
Мои действия остались поначалу незамеченными. Вдруг Капица, еще раз окинув весь стол своим орлиным взглядом, засек новые пивные бутылки. Надо было видеть его лицо! Он был просто как ребенок. С его недоумения можно было писать картину маслом. Известный дипломат сначала решил, что пиво и раньше стояло на столе, а он его просто не заметил. Его губы как бы неслышно произносили следующие слова: «А откуда тут пиво? Я его, что, не заметил?» Потом первое удивление прошло. И Михаил Степанович окинул взглядом сидевших за столом, пытаясь, видимо, угадать, кто принес этот напиток. Я сделал незаинтересованное лицо и попытался изобразить, что вроде как ни при чем. Но Капица остановился именно на мне, секунду помедлил, но ничего в результате не сказал. А только вздохнул. И взял пивную бутылку.
Я уж не знаю, как именно бежали мысли в Капицевой голове. Неужели он не мог догадаться, что пива у нас полно, целое море? Скорее всего, тогда он себя не утруждал такими рассуждениями. А действовал в соответствии с простейшими человеческими реакциями. Если всего две бутылки на столе, значит, пива мало. Значит, надо его скорее выпить. Когда на столе опять появились две бутылки, ход мыслей великого дипломата, надо полагать, просто повторился.
Эти вторые две бутыли Михаил Степанович выпил единолично. Он уже не делал реверансов в сторону Рыбакова. А просто, рассказывая какую-то байку про китайцев, одновременно открыл бутылку, перелил в стакан и тут же выпил. Потом еще раз перелил и еще раз выпил. Потом еще одну открыл, перелил и выпил.
Пиво опять кончилось. Я опять тихонько встал и пошел за добавкой. При этом решил в этом важном вопросе проявлять твердость и принципиальность. И принес опять только две бутылки. На этот раз Капица уже следил за мной. И прибытие пива было зафиксировано как надо.
Несмотря на это, Михаил Степанович не изменил свое отношение к этому напитку. То есть в течение минут десяти выхлебал и новую порцию. Единственно, ему еще немного помог мой Рыбаков. Все остальные были заняты беседой, водкой. И не пытались претендовать на пивную порцию. Впрочем, как я полагал, ящика хватило бы на всех. Все-таки двадцать четыре бутылки по пол-литра, всего аж двенадцать литров. Не так уж и мало.
Самое удивительное — это то, что Капица налегал не только на пиво. Он потихоньку приложился и к коньяку (тот был отменного качества), и к виски. Да и к водке. То есть смесь выходила просто гремучая. Когда я осознал, то в общем-то даже испугался. Ничего себе будет история, если этот деятель международного движения помрет от перепоя на моей же даче.
Одновременно меня посетило и иное соображение. А что, если Капица раскусил мою хитрость с пивом и решил меня перепить? То есть собрался пить до тех пор, пока у меня не кончится пиво? Чтобы поставить меня в неудобное положение и чтобы отучить от подобных деревенских уловок? А что, очень даже может быть! Такой вариант я очень даже не исключал. Но мне было интересно, как это можно выпить вместе с коньяком и виски еще и десяток литров пива? Нет, дорогой Михаил Степанович, в этом соревновании вам не победить!
К сожалению, оказался прав именно я. Нет, «скорую помощь» вызывать не пришлось. Но дипломат и китаевед в одном лице вдруг на каком-то этапе замедлил свою речь. Потом вовсе замолчал. Все это через какое-то время заметили и остальные участники трапезы, и за столом повисла тишина. Наконец Капица с трудом поднял свою буйную голову и, не глядя ни на кого, пробормотал что-то себе под нос. У него даже не было сил, чтобы ясно сказать, что именно он имел в виду.
Впрочем, и без слов было ясно, что гостям пора бай-бай. Гулянка враз закончилась. Я, а также сам Веселов кинулись к Капице, чтобы перетащить его в кровать. Это было очень своевременно. Силы оставили бойца, и он был готов рухнуть на пол и заснуть тут же, на месте, прямо под праздничным столом.
Но я не мог допустить такого безобразия. Мы вцепились в грузное тело и поволокли его в постель. Голова нашего гостя висела, ноги безвольно волочились по полу. Он был просто труп, только что дышал. И то с трудом.