Прочь! Не в первый раз ты отнимаешь у меня человека, который меня любит и которого я любила. Я откровенна, а ты а ты хитра и коварна! Этот человек, снова обняв Гете, прокричала она, никогда не будет моим, но и твоим он никогда не будет. Бойся моего проклятия! Да обрушится горе на ту, которая первая поцелует его после меня!
Смущенный столь откровенной сценой Гёте поспешил уйити. Навсегда
Среди многочисленных романов, пережитых великим поэтом, его связь с дочерью зозенгеймского пастора Бриона, Фридерикой, заслуживает особого внимания.
Все началось в октябре 1770 года, когда приятель Гёте Вейланд ввел Гёте в дом пастора.
И чуть ли не в тот же самый день Гете влюбился в младшую из двух дочерей пастора Фридерику.
«Дорогая новая подруга, писал Гете в черновике письма, написанное им после первого посещения дома пастора, не сомневаюсь, называя Вас так, и если я хоть немного разбираюсь в глазах, то мои глаза с самого первого взгляда, обрели надежду на дружбу в Ваших, а за наши сердца я могу побожиться.
Вы, столь нежная и добрая, какой я Вас знаю, разве Вы, которая мне столь любезна, не будете ко мне хоть немного благосклонны?»
Пребывание на лоне очаровательной природы, участие в местных празднествах, сочинение стихов, которым суждено было стать событием в истории лирики, так влюбленные проводили все свое свободное время.
История европейской литературы многим обязана бедной деревенской девушке, внушившей сильное чувство одному из величайших ее представителей.
И можно без особого преувеличения сказать, что в те счастливые для него дни он пел, как «птица».
Значение этого было тем более велико, что со времени грустной истории с Кетхен он стал тертяь свою Музу.
Фридерика оживила в нем стремление к творчеству и сама явилась для него музою. И вполне возможно, что не будь ее, мы не досчитались бы многих поэтических шедеврорв.
Вся беда была в том, что Гёте не мог жениться на ней, так как дочь бедного пастора не могла стать женой сына именитого франкфуртского гражданина, который никогда не дал бы согласия на такой брак.
Да и сам Гете несколько разочаровался в своей избраннице после приезда семьи пастора в Страсбург. И если в деревне Фридерика казалась сказочной нимфой, то в городе она выглядела обыкновенной крестьянкой.
Да, Гете продолжал ее любить и после ее отъезда из Страсбурга, но в глубине души он уже сознавал, что будущего у них нет.
«Человек, писал он по этому поводу, не становится ни на один атом счастливее, когда получает то, чего так страстно желал».
На его счастье, понимала это и Фридерика. Потому и не произнесла ни единого упрека, когда Гёте приехал к ней сказать ей последнее «прости».
Она старалась казаться бодрой, вот только в ее глазах, которые говорили больше, чем слова, стояли слезы.
Фридерика любила своего Вольфганга всю жизнь и, несмотря на многочисленные предложения, так и не вышла замуж.
Некоторые из биографов Гете отмечали, что после его ухода от Фредерики у нее осталось не только разбитое сердце, но и ребенок.
Во Франкфурте Гете был помолвлен с Лилли Шенеманн, дочерью банкира.
После нескольких весьма драматичных ссор и примирений помолвка прекратила свое существование, чему помог отъезд Гете в Веймар.
Позже Лилли утверждала, что между ними никогда не было интимной близости. В то же время в дневнике Гете сохранилась такая запись: «Эпизод с Лилли. Прелюдия. Совращение. Оффенбах».
В 1774 году вышел в свет роман Гёте «Страдания молодого Вертера».
В его основе лежала очередная любовная драма писателя.
Гёте полюбил Лотту Буфф, дочь ветцларского купца, которая предпочла его другому.
Гёте познакомился с Шарлоттой Буфф на танцевальном вечере, устроенном в Ветцларе 9 июня 1772 года двоюродной бабушкой Гёте.
Лотта пленила Гёте своей внешностью и открытостью. Как описывается в «Страданиях юного Вертера», они протанцевали весь вечер.
Страстно влюбленный, сгорая желанием сойтись ближе с очаровательной дочерью советника Буффа, он в то же время сознавал, что не должен разрушать чужого счастья, основанного на согласии двух душ.
Нужно было выбирать: или нарушить это счастье, или же заглушить в себе ярким пламенем вспыхнувшее чувство. Но последний путь был путем самоубийства.
Жить без Лотты Гёте не мог.
Препятствие в лице жениха и самой Лотты, не думавшей отступать от данного ею слова, еще больше разжигало его страсть и наводило на мысль о самоубийстве.
Да что там роман, когда он сам был на волосок от смерти, о чем Гете сам поведал в своей автобиографии.
У него была большая коллекция оружия, среди которой выделялся очень красивый кинжал.
Ложась спать, он брал этот кинжал и испытывал себя на прочность.
Однако реализм оказался сильнее романтизма, и дальше мечтаний дело не пошло.
Гете даже не думал скрывать от жениха Лоты своих отношений к ней. А тот, в свою очередь, не только не пытался прекратиь их отношения, но и делал все возомжное для их продолжения.
Судя по всему, он пребывал в уверенности, что Гёте слишком честен, а Лотта слишком чиста для низменной роли любовницы за спиною жениха.
Понятно, что до бескончености подобные отношения продолжаться не могли, и, в конце концов, Гете покинул свою возлюбленную, даже не простившись с ней.
Да и зачем, если он решил описать свои душевные муки в задуманном им романе.
Так появился его «Вертер». Гёте описал все, как было, чем вызвал вызвать недовольство Лотты и ее мужа.
И только в романе он совершил то, чего не смог сделать в жизни: самоубийство Вертера, в лице которого изобразил самого себя.
Впрочем, на его глазах разыгралась трагедия, главным героем которой был молодой и очень способный Иерузалем.
Он был другом Лессинга, который издавал его философские статьи.
Иерузалем страстно влюбился в чужую жену и, так и не найдя выхода из создавшегося положения, застрелился.
В 1773 году Шарлотта Буфф вышла замуж за юриста Иоганна Кристиана Кестнера и переехала в Ганновер. У неё родилось восемь сыновей и четыре дочери.
Шарлотта поддерживала переписку с Гёте и даже просила его оказать протекцию ее сыну, дипломату Августу Кестнеру.
В 1816 году Шарлотта Кестнер на несколько недель приезжала в Веймар, где жила её младшая сестра, и встретилась с Гёте.
Однако встреча оказалась единственной и прохладной.
Понятно, что всемирный интерес роман Гете вызвал не только любовной историей, но и необыкновенно живым свежим языком, обилием современных мыслей и переживаний.
«Вертер» был сразу же переведен на все европейские языки.
Молодой Наполеон прочитал книгу семь раз, брал ее с собой в походы.
Через много лет судьбе угодно было еще раз свести поэта с Лоттой.
Лотта уже была старушкой, давно потерявшей мужа, а Гёте царил в Веймаре, превратившись из пылкого, подвижного молодого человека в сурового олимпийца, бесстрастно озирающего мир с высоты своего величия.
Поэт принял у себя бывшую возлюбленную чинно, важно, как это он тогда делал со всеми, но с несомненным радушием.
Лотта хорошо сохранилась.
Отпечаток красоты лежал на всей ее фигуре, на лице бывшей красавицы. Только все вермя трясла головой.
Когда Лотта ушла, Гёте не мог удержаться от восклицания:
В ней еще многое осталось от прежней Лотты, но это трясение головой! И я так страстно любил ее! Из-за нее я в отчаянии бегал в костюме Вертера! Непостижимо, непонятно
Всем, кто читал знаменитую элегию Гёте «Парк Лили», было известно, чей это был парк.
Этой девушке, заслуживающей особенного внимания ввиду того, что она была невестой Гёте и едва не сделалась его женой, поэт посвятил много стихотворений.
Самыми известными из них стали «Уныние», «Блаженство уныния», «На море», «Осеннее чувство», «К Лине», «К Белинде» и некоторые другие.
Елизавета Шёнеман, с которой Гёте виделся в 1774 году, действительно не подходила живому, но задумчивому и высоко парящему поэту.
Богатая, легкомысленная, жившая всегда в роскоши, окруженная светскими людьми и преданная всей душой его удовольствиям, она представляла собой нечто столь противоположное великому поэту.
Именно поэтому нельзя было даже думать о возможности брака между ними.
«Представьте себе, писал Гете в письме своей знакомой, если можете: Гёте в галунах, франт с головы до ног, среди блеска свеч и люстр, в шумном обществе, прикованный к карточному столу парой прекрасных глаз, рассеянно рыскающий по собраниям, концертам, балам, с легкомысленной ветреностью волочащийся за привлекательной блондинкой, таков теперешний карнавальный Гёте!»
Гёте познакомился с Елизаветой Шёнеман в конце 1774 года в доме ее родителей во Франкфурте. Когда он входил в музыкальный зал, шестнадцатилетняя Лили сидела за роялем и играла сонату.
«Мы взглянули друг на друга, писал он в своей автобиографии, и, не хочу лгать, мне показалось, что я почувствовал притягательную силу самого приятного свойства».
Для пылкого Гёте даже одной встречи было достаточно, и он написал стихотворение, в котором излил свои чувства.
Лили быстро привязала к себе Гёте, неуклюжего медведя, каким он изобразил себя в стихотворении «Парк Лили».
И он был действительно счастлив, когда она удостаивала его лаской.
Кокетливой Лили нравился Гёте.
В минуту увлечения она рассказала ему историю своей жизни, жаловалась на ее пустоту, призналась в том, что общаясь с ним, хотела испытать свою власть над ним, но сама попалась в сети.
Молодые люди объяснились, и вполне возможно, что дело на самом деле кончилось бы браком.
Но снова сыграла свою трагическую роль разница в общественном положении семьи советника Гете и вдовы банкира Шёнемана.
Зная педантичность отца, сестра Гёте выступила против этого брака.
Гёте никого не слушал, и тогда некая девица Дельф взяла на себя трудную задачу устроить дело.
В один прекрасный день она сообщила влюбленным о согласии родителей и попросила их подать подать друг другу руки.
Гёте протянул Лили руку.
Та вложила в нее свою, после чего влюбленные с «глубоким вздохом облегчения» бросились друг другу в объятия.
Вскоре состоялось обручение.
Но уже очень скоро все расстроилось из-за непримиримой вражды родителей.
Более того, знакомые Лили воспользовались поездкой Гёте в Швейцарию и в один голос уверяли Лили, что подобное поведение жениха лишний раз говорит о его холодности.
Молодые люди расстались, а Гете еще очень долго еще тосковал по возлюбленной.
Он простаивал ночи под ее окном, завернувшись в плащ, и возвращался довольный, когда ему случалось увидеть ее в окне.
Однажды он услышал, как Лили пела его песню. Ту самую песню, в которой он упрекал возлюбленную за ее тягу к светской жизни.
Лили вышла за страсбургского банкира, а Гёте, уезжая в Италию, писал в своей записной книжке: «Лили, прощай! Во второй раз, Лили! Расставаясь в первый раз, я еще надеялся соединить наши судьбы. Теперь же решено: мы должны порознь разыграть наши роли. Я не боюсь ни за себя, ни за тебя. Так все это кажется перепутанным. Прощай».
Через несколько лет он встретился со своей бывшей пассией, и ничто не шевельнулось в его охладевшей груди.
«Я, писал он, прошел к Лили и застал прекрасную мартышку играющей с семинедельной куклой. И здесь я был принят с удивлением и радушием.
Я нашел, что милое создание очень счастливо замужем. Ее муж, по-видимому, честен, неглуп и делен; он богат, имеет прекрасный дом, важный бюргерский ранг и т: п. все, что ей нужно».
Все правильно, торговка и поэт вещи несоместные
И все же самой знаменитой из всех увлечений Гете стала Шарлотта фон Штайн, с которой у него начался роман в Веймаре.
И если верить самому поэту, то из всех женщин, прославленных им в стихах, он больше всех дорожил именно Шарлоттой.
Четырнадцать лет своей жизни провел с ней Гете в самой нежной задушевной близости, причем все первое десятилетия их связи он находился под ее влиянием.
Целых лесять лет, от его приезда его в Веймар и до отъезда в Италию, он ее былъ поклонником, учеником, другом, любовником и личным поэтом.
Как он считал сам, именно благодаря ей, он приобрел остроумие, возвышенность, энергию, деликатность и авторитет.
И это, не смотря на то, что сама Шарлотта не обладала ни одним из этих достинств.
Когда Гете в ноябре 1775 года впервые увидел Шарлотту фон-Штейн, ему было 26 лет, а она была на восемь лет старше его.
В 1764 году она вышла замуж за обер-шталмейстера Веймарскаго двора. У нея было шестеро детей, из которых в живых осталось трое.
Она владела всеми качествами великосветской женщины, естественностью и непринужденностью в обращении, открытыми манерами и удивительным тактом.
Она не была красавицей, но обладала привлекательной внешностью с выражением кроткой серьезности.
Как светской и придворной даме, ей была свойственна та прелесть, какая дается высшим положением.
Она стояла значительно выше франкфуртскаго гения, как в смысле нравственного достоинства, так и в смысле самообладания.
Гете как раз тогда был взволнован и измучен после разлада со франкфуртскими своими увлечениями и не находилъ себе покоя.
Она все сглаживала, смягчала, была успокоительницей, ангелом-хранителем его жизни и сестрой высшего порядка.
Шарлотта заинтересовалась молодым человеком с хорошими манерами с первых дней их знакомства. И как поговаривали, она ценила его, прежде всего, отнюдь не за поэтический его дар, а за умение держать себя в свете.
Понимала ли она, что общается с гением?
Думается, вряд ли.
Да и не за гениальность она ценила людей.
Именно поэтому она настаивала, чтобы Гете научился говорить на французском языке как истый царедворец.
В свою очередь, он до такой степени втянулся в мелкие интересы небольшаго Веймарскаго герцогства, что на какое-то время забыл о настоящем творчестве.
Растрачивая свой огромный талант на стихотворения, на «разные случаи» и на поэтическія шутки, по-настоящему он выражал себя только в своих письмах к Шарлотте.
Вполне понятны удивление и горе Шарлотты, когда в 1786 году, не разъяснив ей поводов своего отъезда, Гете бежал в Италию.
Многие стихотворения, написанные ею в сентябре, свидетельствуют о ее близкому к отчаянию состоянию.
О, как же я одинока
И вечно буду в одиночестве!
Горе принцессы в «Тассо» представляет сходное чувство, которое, конечно, не случайно.
Некоторое время думали, что своей поездкой в Италию Гете хотел порвать свои отношения с Шарлоттой. Было предположеніе, что после десяти летъ любви он почувствовал утомление.
Но скорее всего, это не так.
Письма, написанныя Гете Шарлотте из Италии, ясно свидетельствуют о том, что чувства его к ней не изменились.
У него сохранилась та же потребность сообщать своей приятельнице все события изъ своей жизни и свои мысли. Но в то же самое время он уже мог обходиться без нее.
Ослепленный блеском итальянского неба, восхищенный остатками классической древности, искусства эпохи Возрождения, он увлекся природой и наукой.
Он испытывал такое единение с этой прекрасной страной, что покидал Италию с сожалением, несмотря на предвкушение радостного свидания с друзьями.
И те не могли не заметить, что в Веймар вернулся уже совсем другой Гете, исполненный огромной творческой силы.
В Германии поэт не обрел прежнего мира.
Ему казался чуждым немецкий климат, серое утрюмое небо пронизывало его безконечной грустью, отголосок которой можно найти в одном из его писем к Гердеру.
Ничто не могло развеять его меланхолию.
Общество, занятое в то время другими писателями, холодно встретило полное издание его сочинений.
Герцог Веймарский, увлекавшийся французской трагедией, раскритиковал его «Эгмонта».
Гердер, в свое время симпатизировавшій Гетцу, стал смущаться вольностями, какими Гете стал позволять себе в отношении к морали, и считал «Римские элегии» омерзительными.
Да что там общество!
Та самая женщина, которую он боготворил в течение одиннадцати лет, встретила его весьма холодно.
Недовольна его полуторагодовым отсутствиемъ, она осыпала его упреками, а поскольку «Эгмонт» шокировал и ее, она наградила Клару непристойным эпитетом и говорила о своей оскорбленной нравственности.
Неприятно поразило Шарлоту и то, что поэт бредил полюбившееся ему южной страной.
Можно допустить, что Шарлотта приняла эти восхваления юга за личное для себя оскорбление, хотя с ее стороны опрометчиво было проявлять язвительность.