Положив подбородок на грабли, Анастасия выдохнула:
- Слушай, я согласна и оправдаться и осудиться, вот только это может никогда и не произойти. Где доказательства того, что Бог вообще существует? Кто мне покажет Рай и Ад? Кто познакомит хоть с одним праведником, который получил ангельские крылья или с грешником, который жарится на раскаленных сковородках? Мне нужны доказательства. Я верю в то, что могу увидеть, услышать, ощутить. Так что мой аргумент о конце жизни на дне деревянного ящика на глубине нескольких метров, намного реальнее твоего.
- Но это глупо.Фаина понимала, что доказать Насте она ничего не сможет, но и не попробовать не могла. «Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, чтобы они не попрали его ногами своими». (Матф. VII, 6) Ты рассуждаешь примитивно. По-твоему если ты не можешь пощупать Марс, Венеру или Юпитер, значит их не существует? Или если ты никогда не видела живого мамонта значит их существование сказки?
- Фая, я никогда не утверждала, что обладаю мощным интеллектом, но и не стоит все сказанное мною выворачивать так, будто я полная дура! Ученые, космонавты, археологические раскопки, и прочья ерунда, это одно, но даже они не имеют доказательств существования Ада и Рая. Или я не права?
Спорить было бесполезновера либо есть у человека, либо нет. Третьего не дано. Да и предъявить Анастасие Фаина ничего не могла.
- Ладно.Фаине ничего не оставалось, как сдаться.Давай каждая из нас останется при своем мнении. Я ведь просто хотела извиниться перед исповедью, а договорились
- Отцу Николаю исповедоваться собираешься?Как-то странно поинтересовалась Анастасия.
- Да, а кому же еще, он ведь у нас единственный.Фаину удивил подобный вопрос, на который других ответов и быть не могло.
- Ммм, ну тогда удачи.Загадочно протянула Настя.
- Что-то мне твой тон не очень-то нравится. Ничего не хочешь мне сказать?
- Нет. Разве только не болтай лишнего.
Фаина непонимающе сморщила лоб и не без иронии улыбнулась:
- Думаешь, исповедь именно тот вариант беседы, где стоит задумываться о словах?
- Думаю, о словах нужно задуваться в любой беседе. Сама сказала об «осудишься» и «оправдаешься».
- Спасибо за совет, но, извини конечно, странно подобное слышать от той, кто за собственной речью следит хуже, чем за местным огородом.
- Я что, я простая как эти грабли, мне шифровать нечего и незачем. Обо мне и моих взглядах на жизнь осведомлены все вокруг, да и за пределами. А вот таким как ты - Фаина любопытно вздернула брови к верху. - Святошам, приходится тяжелее.
- В миру, возможно. Но мне предстоит исповедь, а это таинство. А всякое таинство священно и не может предаваться огласке.
- Хм, смотри сама. Мое дело предупредить. Все люди не безгрешны даже те, которые облачены в рясы священников. Я бы даже сказалаособенно те.
- Ну и ерунду ты городишь, Настя.
- Я же говорюпоступай как знаешь.
- Но ведь ты тоже исповедовалась?Неуверенно поинтересовалась Фаина, прекрасно понимая, такая особа как Анастасия, запросто могла избежать этого регулярного монашеского действа.
- Да, естественно.Почти обиженно проговорила Настя и весело улыбнувшись добавила.Я каждый день исповедаюсь и всякий раз разным людям. Даже не представляешь, какому количеству людей нравится слушать мои покаяния. Мне кажется, всякий кто слышит треп о моем настоящем прошлом и будущем, ощущает себя в этот момент почти святым. Вот и приходится изо дня в день каяться в таком, что некоторым на голову не налезет.
Фаина тоже не стала сдерживать улыбку.
- Да уж, охотно верю. Но я не об этом. К батюшке Николаю ты вообще ходила?
- Ага, - смято проговорила Анастасия.Он тоже в курсе всех моих прегрешений. По-другому ведь здесь нельзя.
Дальше их разговор перешел в менее интересное русло, а вскоре вообще сошел на «нет». В какие мысли погрузилась почти виртуозно справлявшаяся с граблями Анастасия, Фаине не было известно, а вот саму ее не отпускали события последних дней. Почти на профессиональном уровне остригая кусты роз, Фаина не прекращала анализировать, рассуждать, обдумывать увиденное и услышанное.
9
- Батюшка Николай, простите и отпустите грехи мои.После разрешительной молитвы Фаина приступила к исповеди.
Накануне она почти не спала, все пыталась начертить в голове некий план под названием«С чего начать покаяние». Варианты были разнообразные от раннего детства, до вчерашнего дня. О раннем детстве Фаина каялась не единожды, причем ничего не скрывая. Да и как могла грешить маленькая девочка? Она легко вспоминала о счастливых днях проведенных с мамой и о мелких пригрешениях в виде безобидной лжи или ночном воровстве из холодильника. Без тени боли, вспоминала отцовские пьянки и оплеухи. Ей даже было просто рассказывать постороннему человеку о не простой интернатовской юности, а вот о том, что привело ее сюда, Фаина всегда недоговаривала.
- Нет таких грехов, дитя мое, которые я бы не мог тебе простить. Покайся.
Голос отца Николая совершенно не соответствовал его внешнему виду. В самую первую встречу с батюшкой, Фаина отметила для себя, что этот человек не имеет возраста. Внешне он был настоящим старцем, дедом, так точно. Скорее всего подобное действие на нее производила густая белая борода, глубокие морщины в уголках глаз и тонкие сухие губы. Но его голос звучал слишком моложаво. У нее однозначно было бы два возрастных предположениясорок-сорок пять и шестьдесят пять-семьдесят.
Батюшка Николай был из «белых» священников, он не приносил монашеских обетов, а имел семью. В женских монастырях чаще всего служат именно семейные отцы и было тому два объяснения. Первоеоблегчить женщинам желающим стать монахинями степень соблазна, женатый священник все же несет в себе меньшее искушение, ежели таковое возникает у слабых духом послушниц. Второетакому батюшке всегда легче найти ответы и подсказки для всех трудниц, послушниц, монахинь. Ему проще рассуждать о таких мирских заботах как семья, любовь, брак, ибо он сам не лишен подобных радостей.
«Лучше уже и не полагать начала отречения от мира, нежели после холодно исполнять его и подвергать себя большей опасности. Лучше не давать обета, нежели дав обет, не исполнить его. Преподобный Иоанн Кассиан Римлянин (435)». Забота батюшки разглядеть тех паломниц, которым не нужен монашеский постриг. Тонко и практически незаметно направить заблудшую душу по нужному пути. Нет, он не отговаривает ту или иную женщину от желания посвятить жизнь свою служению Господа, он просто рекомендует повременить с принятием подобного решения.
Многие паломницы и по сей день являются в монастырь раз, два в год, чтобы очиститься от мирских забот и покаяться. Они с удовольствием беседуют с батюшкой Николаем, считая его своим духовным отцом, и идут к нему не только за прощением, а и за советом. Но речь о постриге уже не ведут. Их вера не мешает жить в миру и посвящать себя не только служению Господа, а и заводить семьи.
Фаине же потребовалось полгода, чтобы созреть до искреннего покаяния и она была готова признаться батюшке да и себе самой во всех собственных прегрешениях. Может он в самом деле сможет помочь.
Присев на деревянную скамейку за той самой ширмой из-за которой еще вчера раздавались мерзкие звуки, Фаина открыто взглянула в глаза отца Николая и начала свой рассказ.
- Отец Николай, я каялась перед вами во многих своих согрешениях, но в основном они были мелкими и незначительными.Слова слетали с губ Фаины с легким оттенком вины и стыда, но отступать она не намерена.Вы, возможно, слышали о причинах моего нахождения в этих стенах. О том, что побудило меня пойти в монахини. Но даже если это так, вам не известна суть. Сегодня же, перед вашим лицом и лицом Господа, я каюсь в той ненависти, которая никак не хочет меня отпустить. Изо дня в день я грешу враньем самой себе, что простила, хотя это и не так. В глубине души я знаю, я все еще испытываю ненависть и боль. Мне безумно хочется избавиться от этого чувства, но , я всего лишь слабый человек, которому ненавидеть легче, чем прощать.
Взяв за руки Фаину, отец Николай успокаивающе проговорил:
- Дитя мое, можешь поведать мне все, что творится у тебя в душе. Пусть слова твои льются словно живородный источник и в их произношении и осознании ты найдешь то, что ищешь. Ты решилась принести свое покаяние Господу, а я готов его засвидетельствовать и примирить тебя с самой собой и Богом в твоем сердце. Говори, дитя. Говори.
«Говори», легко далось отцу Николаю, вот только сделать это Фаине, было все равно, что сдвинуть с места каменную глыбу раз в сто большую ее самой. Прежде чем заговорить, ей нужно было вспомнить то, что на протяжении шести месяцев она старательно пыталась закопать.
- На мне лежит тяжкий грех, батюшка - Едва начав, Фаина запнулась, чтобы сглотнуть.Я убила человека.
Отец Николай давно посвятил себя служению церкви и Богу. Он многих в своей жизни исповедал и о многих людских согрешениях был осведомлен, но три слова произнесенных юными девичьими губами смогли удивить и поразить его, хотя он ничем не выказал этого.
- Дочь моя, я повторюсь - нет таких грехов, которые не простил бы тебе Отец наш небесный. Убийство, это большой грех, но искреннее покаяние искупит его и превратит вину в невиновность. Как огонь может испепелить запачканный дурными словами белоснежный лист, так вера твоя и покаяние очистят душу твою. Словно ничего и не было.Слова батюшки звучали спокойно и уверенно, Фаине на секунду даже показалось, будто она ничего плохого и не сделала. Но это была лишь секунда.
- Возможно, я даже убила двоих - Опустив глаза, уткнувшись носом в ледяные, но мокрые ладошки, Фаина продолжила.Полгода назад, в январе, в святой праздник Крещения Господнего, со мной случилась беда. Но, как известно, она в одиночку не ходит
10
Я никогда не была глубоко верующим человеком, но такие великие праздники как Рождество, Крещение и Пасха, не были для меня чем-то странным. В Рождество я с радостью накрывала на стол ужин из двенадцати блюд, во главе которого была кутья. На Пасху обязательно ходила в церковь и святила крашенки с пасхой. А на Крещение, само собой, я отправилась освящать воду.
В городке, в котором я жила раньше, есть три храма, но на Крещение я никогда не брала воду в церкви. Подобная привычка осталась у меня с детства, когда в этот зачастую морозный день, мама брала меня с собой к источнику.
В нескольких километрах от города, спрятавшись от человеческих глаз, из под земли бил ключ. Он никогда не замерзал и вода в нем всегда была чистейшей и самой вкусной. Там мы из года в год наполняли свои бутыли водой, которую не забывал освятить один из служащих батюшек. Не могу не заметить, что родник хоть и был спрятан в гуще многолетних деревьев, но о нем знали, казалось, все, кому не лень. А в праздник Крещения у его истоков собиралось народа не меньше, а может и больше, чем у дверей всех наших храмов.
Когда я была маленькой, мы с мамой добирались до родника своим ходом, слава Богу, жили на окраине и преодолеть расстояние километров в пять, было не так сложно. С тех пор ничего не изменилось и я, как много-много лет назад, шла за святой водой пешком. На дворе было морозно и снежно, но меня это только радовало. Я люблю зиму. Любила.
Путь мой хоть и был не слишком коротким, зато был полон счастливых эмоций. Глаз радовали пейзажи. Душа ощущала в воздухе святость. Голову заполняли веселые мечты. На эту весну, сразу после окончания великого поста, у меня была запланирована свадьба Но что-то я отвлеклась
Наполнив доверху два трехлитровых бутыля, я, как и все остальные, отправлялась в обратный путь. По всем известной лесной дороге шли целые толпы, а мне так хотелось уединения. Свежесть воздуха и девственная красота, заставляли мою душу воспарить к небесам, я была полностью счастлива. Именно желание полностью отдаться своим грезам о будущей счастливой жизни и толкнуло меня на мало известную тропку в нескольких десятков шагов от главной.
- Вот это фортонуло! Удачная охота получилась, на такую «дичь» я и не рассчитывал.Только и услышала я, прежде чем рухнуть на снег.
Неожиданность и шок лишили меня языка. Парень же, которому принадлежал противный скрипучий голос, схватившись за капюшон моего пуховика, уволакивал меня все глубже в чащу.
Оцепенение мое прошло тогда, когда мозг начал судорожно обрабатывать все случившееся. Не проронив ни слова, я попыталась вскочить на ноги.
- Лежать, зайка.Спокойно прозвучало, и сильная рука резко одернула меня за капюшон. Не успев толком встать, я вновь оказалась на снегу.
Сообразив, что парень достаточно силен, я решила призвать на помощь любого, кто услышит меня, но меня и тут опередили.
- Кричать даже не вздумай. Если откроешь рот, я прикончу тебя прямо здесь. Промолчишь, подарю жизнь.Последняя фраза звучала по-особому великодушно. Парень возомнил себя Богом, не меньше.
- Если ты собираешься подарить мне жизнь, к чему все это?Я старательно произносила каждое слово без тени страха и ужаса, пронизавшую всю меня насквозь.Отпусти меня, и я обещаю, никому об этом не расскажу.
Я не могла видеть, но услышала ухмылку.
- Хм, тоже мне, бартер. Можешь об этом рассказывать всем, только вот немного позже. Если захочешь.
Его насмешливый голос мне не забыть никогда. А чувство безысходности и обреченности, останутся для меня самыми страшными на всю жизнь. Я давно растеряла свои бутыли с водой. Я совершенно не ощущала холода. Перед моими глазами молниеносно промелькнуло такое желанное счастливое будущее и исчезло. Фантазии затерялись в реальности.
- Я сделаю все, что ты пожелаешь, только отпусти.Взмолилась я, ведь другого выхода все равно не было. Свой шанс громко прокричать и привлечь к себе внимание толп народа идущих от источника, я упустила. Теперь, мы были на слишком большом расстоянии от известной всем дороги.
- Я и без тебя знаю, что сделаешь. Тогда и отпущу. Смотри, как легко мы с тобой сумели договориться.Парень противно захихикал, а затем схватил меня обеими руками за ворот и без особых усилий сбросил в не глубокую яму с настилом из ломавшихся подо мной веток.Что ж, приведем договор в исполнение.
Яма в которой я лежала была не совсем ямой, а скорее неким подобием чье-то берлоги. Тело мое лежало на хворосте, а над головой вместо крыши тоже было сооружение из сухих ветвей. Вторая же часть моего туловища находилась за пределами этого укрытия. Я не могла видеть лица моего обидчика, но четко слышала все звуки, доносившиеся с его стороны. Это, наверное, как у слепых или немых, отсутствие одного из чувств обостряет другое.
Я прекрасно слышала, как парень расстегнул ремень, затем ширинку. Потом, он принялся за меня.
- Вот умница Какая хорошая девочка Молодец - Не торопясь раздевая меня, словно помешанный бубнил парень. Я же, в то время как нужно было собраться со всеми силами и бороться за свою жизнь и честь, окаменела словно загипнотизированный удавом кроль.
- Пожалуйста, не трогай меня.Горячие слезы, наконец, обожгли лицо и у меня прорезался голос, вот только толку от этого было мало.Прошу, оставь меня, ради всего святого.
- Ну нет подруга, так дела не делаются. Сначала ты обещала сделать все, чего моей душе будет угодно, а сейчас? За свои слова нужно отвечать.
- Пожалуйста - Уже всхлипывая продолжила я молить о пощаде, которой не суждено было сбыться.
- Заткнись!Рявкнул парень.Не хотелось бы тебе занимать глотку не тем, чем планирую.
- Не трогай меня, прошу. У меня еще ни разу не было ЭТОГО. Пожалуйста, отпусти.Не знаю, зачем я это произнесла, чего я ожидала после подобного заявления, но это мое признание просто осчастливило взвалившегося на меня парня.
- Ну ни фига себе! Опять фортонуло! Мало того что телочка четкая, так еще и целка! Знаешь, а я тоже, пожалуй, сознаюсьты у меня тоже будешь первой.
«Целка» и «ты тоже будешь первой» раздались в моем мозгу пульсирующей болью. «Ты будешь моим первым и последним, я это знаю» - пронеслось следом. Эти слова я совсем недавно нашептывала на ухо своему жениху.
- Короче, хватит трещать. Пора делом заняться. А если мне понравится, обещаю каждый следующий раз трахать тебя с нежностью, как положено.
- Пожалуйста, не делай этого!Я прокричала, молчать и шепотом пытаться достучаться до пустоты внутри парня, больше не было сил.Прошу, оставь меня! Еще не поздно все прекратить. Не делай этого. Не бери на душу грех!
Но парень больше не слушал. Его ладошка зло обожгла мою щеку.
- Заткнись, сказал!
Дальше все происходило как в ужасном сне. Я плакала, умоляла не делать больше со мной этого, ударяла кулаками по нависшему надо мной торсу, но все без толку. Обезумевший от избытка тестостерона и алкоголя мужчина не оставил меня не закончив свое грязное дело. Он раз за разом вонзал в меня свой орган доставляя тем самым боль, которой мне в жизни еще не доводилось испытывать. В какой-то момент я почувствовала, как по внутренней стороне моих бедер потекла горячая жидкость. Все на какое-то время прекратилось. Мужчина просто свалился на меня, словно мешок дерьма.