Они выпили и распрощались. Михаил не стал удерживать другаему тоже хотелось побыть одному, отдохнуть после дневных треволнений как следует.
9
Он долго лежал с открытыми глазами, сон не шел и на душе по-прежнему было муторно, неспокойно, словно он совершил какой-то опрометчивый, гадкий поступок. Такого ощущения он еще не испытывал ни под Звенигородом, когда взяли кассу, ни на Дальнем Востоке, когда делал первые противозаконные шаги. Что же его мучает? Собирался наказать Джафара, а оставил без получки рабочих?.. Под Звенигородом было другое: Гогенадзе набрал в строительные бригады всякую шушеру, в основном уголовников, чтобы с их помощью отмывать награбленное, и их было не жалко; ко всему, он был уверен: Гогенадзе найдет, чем рассчитаться с подельниками. А Джафар? Джафар не станет рассчитываться, будет ссылаться на ограбление, несмотря на то, что счет его в банке убавился на мизерную долю. Скупает дома в престижных районах, строит железобетонные коробки на окраине Триста миллиардов карбованцев и двести тысяч долларов не разорят его, а заставят еще больше грабить рабочих.
Как же его покарать? И покарать надо во что бы то ни сталоиначе не надо было ставить себя вне закона
Как утверждал знакомый юморист, из любой ситуации есть два выхода, даже когда попадешь в ад к черту: либо ты его съешь, либо он тебя; и лишь когда он съест тебя, останется только один выход Михаил в ад пока не попал, значит, у него выходов есть больше.
Проще всего установить на машине Джафара радиоуправляемое взрывное устройство. Кондрат мог бы под видом проверки подсунуть его. Но где взять такое устройство? Кондрат может раздобыть, у него с таможенниками крепкая связь. Но когда это будет. А Михаилу долго задерживаться в Одессе не резон Жаль расставаться с Розой, однако рано или поздно это придется сделать. И лучше не дожидаться возвращения мужа, чтобы оградить ее от неприятностей: она основательно влюбилась в Михаила и готова на все Если бы не его рискованное дело
Не надо особо мудрствовать, а убрать Джафара из снайперской винтовки с крыши дома напротив. Михаил еще в прошлый раз, стоя в подъезде, прикидывал этот вариант, поднялся даже до верхнего этажа. Люк на чердак был закрыт простеньким висячим замком. Открыть егопара пустяков. А ночью в освещенной комнате взять Джафара на мушку тоже труда не составит.
С этой мыслью и уснул новый «народный мститель».
Но человек, говорит пословица, предполагает, а Бог располагает. Разбудил его стук в дверь и голос Кондрата:
Хватит дрыхнуть. Труба зовет, вперед, в поход! весело продекламировал он.
Но когда Михаил открыл дверь и глянул на его лицо, то оно показалось ему совсем не веселым.
Что стряслось? поторопил Михаил, закрывая за другом дверь.
Стряслось, грустно произнес Кондрат, садясь на стул и доставая из кармана сложенный лист бумаги. Развернул его и протянул Михаилу.
С листа бумаги на Михаила смотрел его портрет. С фотокарточки, которая хранилась в личном деле. Внизу крупными буквами было написано: «Разыскивается опасный преступник Петропавловский Михаил Алексеевич, 1960 года рождения. Рост 180 см, шатен, глаза карие, нос прямой, лицо продолговатое, брови тонкие с крутым изломом, на подбородке ямочка»
Приметы характерные, отметил Михаил. Отпущенные усы мало меняли облик. Надо было отпустить и бороду
Откуда это?
Сегодня из Москвы передали по фототелеграфу. Надо тебе сматываться, друг.
Надо, грустно вздохнул Михаил и сразу прикинул маршрут побега: из Одессы ни поездом, ни самолетом, ни автобусом ему не выбратьсятам уже везде выставлен заслон Быстро его вычислили. Не иначе Тобратов. Хотя, почему быстро: по радио сообщили об ограблении инкассатора, и капитан по почерку узнал, чьих это рук дело Значит, убрать его не удалось. Жаль Когда ты сможешь отвезти меня в Херсон?
Только после дежурства. Может, лучше в Николаев? Там поспокойнее.
Посмотрим. Может, и другой вариант подвернется.
Тогда я пошел. А ты не высовывайся, жди. Жратва у тебя есть, в девятнадцать я заскочу, и Кондрат пошел к двери
Легко сказать: не высовывайся, жди. Время было только начало девятого. Целый день просидеть в номере! С ума можно сойти
Еще живя у Льва Абрамовича, он приобрел вместительную дорожную сумку. Уложил в нее все свои немногочисленные пожитки: запасной костюм, белье, бритвенные принадлежности, даже кейс туда влез. Пистолет засунул за пояс. Вот и все сборы. Глянул на себя в зеркало, вспомнил описание примет в листовке: «шатен, глаза карие, нос прямой, лицо продолговатое, брови тонкие с крутым изломом, на подбородке ямочка» Волосы можно перекрасить, брови сделать толще и прямее, а вот глаза и нос не изменишь, ямочку на подбородке не уберешь Хотя почему бы не прикрыть ее полоской искусственных усов? Хорошо, что он не выбросил их, когда пробились свои собственные. Даже Роза не догадалась, только воскликнула: «Зачем ты так сильно подстриг усы?» Он ответил с улыбкой: «Чтобы наросли новые, более симпатичные». Если их подрезать, сделать клинышком, вполне сойдет за испанца или португальца.
Он полез в сумку и извлек оттуда туалетные принадлежности, среди которых хранились и искусственные усы, приложил их к бороде. Грустно усмехнулся: чем не Дон-Жуан? Плюс темные очки Не очень здорово, но на первый случай сойдет. Да и другого выхода пока у него нет Еще надо грим достать. Парфюмерных причиндалов на каждом углу полно. Вот как только выйти В вестибюле гостиницы, вероятнее всего, будут ошиваться сыщики Не слишком ли он запаниковал? Фотопортрет только утром поступил в милицию, и пока она раскачается Тем более разыскивают русского, украин-националисты спешить с выполнением распоряжения москалей не будут.
Успокоенный таким умозаключением, Михаил подумал, а почему бы напоследок не навестить Розу? И Лев Абрамович просил его заходить. Нехорошо получится: уехать, не простившись. Надо зайти, объяснить, что срочно вызывают в Москву.
Он принял душ, позавтракал и, водрузив на нос темные очки, отправился на улицу.
В вестибюле никого подозрительного не заметил и успокоился окончательно. Здесь же в киоске у гостиницы купил коробку с парфюмерным набором для макияжа. Сунул в карман костюма.
Роза обрадовалась его приходу и очень огорчилась, когда он объявил о своем отъезде. Она бросила все дела и, обняв, стала целовать его, размазывая слезы по своему и его лицу. Михаил отвечал на ее поцелуи, успокаивал:
Я тебе напишу, мы обязательно встретимся.
В этот момент он верил, что напишет ей и пригласит к себе. Где надолго осядет, он пока не имел представления. Снизу из кафе забежал Лев Абрамович. Радостно распахнул руки.
Михаил Алексеевич, наконец-то! Мы тут с Розой каждый день вас вспоминаем.
Он сегодня уезжает, пояснила Роза.
Как уезжает? удивился Лев Абрамович. Так внезапно? Тогда обедаем вместе. И обратился к дочери:Пойдем, Роза, поможешь мне немного, и я тебя отпущу.
Они спустились в подвальчик, оставив приоткрытой дверь, и Михаил слышал звон посуды, глухие голоса, стук табуреток. Он походил по комнате, рассматривая на стенах портреты Льва Абрамовича и его супруги, сделанные еще в молодые годы и вставленные в багетовые рамки. Ниже них висела большая рамка с множеством разнообразных фотокарточек. Здесь было несколько снимков Розы, детских и взрослых. Всюду она выглядела прекрасно: то милым, улыбающимся ребенком, то грустной, задумчивой девочкой, то уверенной в себе, недоступной красавицей. Прямо-таки голливудская кинозвезда. Михаил внимательно присмотрелся к снимку и вдруг сделал открытие: Роза в самом деле похожа на Вивьен Ли. Только чуточку пополнее. А рядом на портретестрогий и красивый мужчина в матросской форме. Видимо, муж
Просторная, чистая и уютная комната, в которой он прожил две недели. Две эти неделилучшее время в его жизни!
Он обвел стены, потолок прощальным взглядом: вряд ли когда-нибудь сюда придется вернуться. Даже если доведется быть в Одессе, Розы здесь уже не будеттакие хищники, как Джафар, все лучшее в городе приберут к своим рукам. Жаль, что не удалось убрать его. Кондрат после телеграммы о розыске друга не рискнет один что-либо предпринимать, заляжет на дно
Миша! вдруг раздался снизу истошный крик Розы и оборвался, словно кто-то ей зажал рот.
Михаил рванулся вниз. Он интуитивно понял в чем дело: рэкетиры, и скорее всего те наркоманы, которые три недели назад грозились вернуться. Понимал он и то, что, бросаясь на помощь Розе и ее отцу, если и не отдает себя в руки милиции, то засвечивает себя основательно. Но эта мысль мелькнула мимолетно, он мчался на помощь любимой, презрев опасность и саму смерть.
Он не ошибся. Спрыгнув с лестницы на последнюю ступеньку, увидел ошеломившую его на долю секунды сцену: рыжий наркоман в одной руке держал обрез, направленный на Льва Абрамовича, другойсгребал в сумку карбованцы. Второй бандит с ножом в руке зажимал Розе рот, чтобы она не кричала.
В подвальчике было всего двое посетителей: пожилые мужчина и женщина, видимо, муж с женой. Они сидели за столом, в страхе пригнув головы и раскрыв в безмолвии рты.
Отпустите женщину! крикнул Михаил.
Его уже увидел рыжий и, перестав сгребать деньги, направил на него обрез.
И ты, падла, опять здесь! у рыжего от злости брызнула слюна. Тебя как раз нам и надо было. Он выпустил из левой руки сумку и перенес ее на ложе обреза, чтобы лучше прицелиться. Что он выстрелит, не было никакого сомнения. И в это время, на счастье Михаила, в дверь сунулась женщина, но тут же юркнула назад, увидев происходившее. Дверь хлопнула.
Хватай его! крикнул Михаил.
Рыжий обернулся.
Этой доли секунды Михаилу хватило, чтобы броситься на бандита, и сильным ударом в лицо, на какой только он был способен, опрокинуть рыжего и вырвать у него ружье. Сообщник вынужден был отпустить Розу и кинуться на помощь товарищу. Но он опоздал: Михаил, отбив нож, уложил нападавшего рядом с рыжим.
«Уходи! будто шепнул Михаилу внутренний голос. Сейчас сюда заявится милиция».
А с Розой случилась истерика: она, обхватив отца руками, плакала навзрыд и на его уговоры не реагировала.
Надо всех выпроводить и закрыть на время ваше заведение, сказал Михаил Льву Абрамовичу, который тоже стоял неподвижно, как истукан. Тогда Михаил, размахивая обрезом, пошел к столику, за которым все еще сидели пригвожденные страхом мужчина и женщина.
Уходите, Михаил указал им на дверь, мы закрываемся.
Мужчина и женщина подскочили, будто их пырнули шилом, и засеменили к двери.
Подождите! пришел наконец в себя Лев Абрамович. Сейчас мы вызовем милицию, и вы будете свидетелями.
Не надо милиции, вернулся к старику Михаил. Мы сами управимся.
Рыжий между тем застонал и пополз к двери.
Он больше сюда никогда не сунется, заверил Михаил.
Не успел он поднять с пола дружка рыжего, как в подвальчик влетели два милиционера.
Что здесь произошло? строго спросил молоденький лейтенант, обращаясь к Михаилу.
Да вот, с усмешкой кивнул на лежащих Михаил, неудачные рэкетиры, второй раз пытаются ограбить старика, и протянул обрез лейтенанту.
Напарник лейтенанта, сержант, защелкнул на руках рыжего, затем его напарника наручники.
В подвальчик зашел и третий милиционер, капитан. На окольцованных не обратил внимания, подошел к Михаилу.
А вы кто, гражданин?
Я случайно здесь оказался, ответил Михаил, догадываясь, что эта троица милиционеров охотилась не за рэкетирами-наркоманами, а за ним. Их было трое: хлипкий капитан, которого, как говорят, соплей можно перешибить, безусый лейтенант, видимо, только что закончивший милицейскую школу, и сержант, лет тридцати. Этот покрепчеширокоплечий, кряжистый. Но внезапность, как говорил Кондрат, фактор великолепный, и, если Михаилу начать с сержанта, на капитана и лейтенанта сил и времени много не уйдет. Но здесь Роза и Лев Абрамович, они не должны знать, кто он и чем занимался
Ваши документы, потребовал капитан, внимательно наблюдая за Михаилом. И сержант сделал шаг вперед, вплотную приблизившись к нему.
Михаил достал паспорт. Мог бы и пистолет, и вряд ли капитан и сержант опередили бы его. Но есть что-то в человеке сильнее и выше благоразумия.
Едва он протянул паспорт капитану, как сержант защелкнул на его руках наручники.
Да вы что! кинулась к ним Роза. Он же нас защищал!
Спокойно, гражданка, остановил ее капитан. Разберемся, и кивнул лейтенанту с сержантом:В машину.
Часть третья. Побег
1
Скорый поезд ОдессаМосква удалялся от воспетого Бернесом города совсем не скоро, словно не хотел покидать этот красивый и многолюдный порт с еще теплым морем, с погожими осенними днями, с еще не опавшими с деревьев листьями. Пока шла формальная подготовка документов на передачу российского арестованного Москве, Тобратов бродил по улицам, знакомясь с достопримечательностями, посидел в портовом ресторане, слушая разноязычную речь, от украинской до арабской, побывал на пляже Аркадиевской бухты, даже искупался. Вода была прохладной, градусов пятнадцать, но любителей поплавать еще хватало: некоторые заплывали до самых буев, вылезали из воды красные, восторженные, словно заряженные энергией. Они-то и соблазнили Тобратова. А теперь вот его слегка знобило, он чихал, из носа текло. Все четыре носовых платка, взятых в дорогу, были мокрыми. Купленные в аптеке капли санарина не помогали: то ли срок годности их истек, то ли микроб в нос забрался такой живучий, что никакие лекарства его не брали.
Петропавловский, лежа на противоположной нижней полке, издевательски усмехался, желал здравия, чтоб начальник уголовного розыска подох не от гриппа, а от ножа или пули; настоящему менту, мол, негоже окочуриться от детской болезни.
Их в купе трое: Тобратов, старший лейтенант Навроцкий из московского уголовного розыска и Петропавловский, бывший сержант милициитеперь уже можно точно сказать, что бывший, ныне арестант.
Поезд еле тянется, останавливаясь чуть ли не на каждом разъезде. Если и дальше так будет, в расписание не уложится и к вечеру следующего дня в Москву не прибудет. А Тобратову хотелось побыстрее сдать этого подонка и дома принять горячую ванну с хвойным экстрактом, выпить перцовочки, потеплее укутаться и хорошенько выспаться, этак часиков двенадцать.
Петропавловский и здесь предлагал применить испытанное народное средство: на любой станции можно купить горилки с перцем. Хорошо бы, но не в данной ситуации.
Удивительно недоступный понятию, этот человек Петропавловский!
Сколько вместе проработал с ним Тобратов, сколько вместе исколесили дорог, провели задержаний, арестовникогда и в мыслях не мелькнуло у капитана, что Михаил Алексеевич, как уважительно все называли его в милиции, способен на грабеж, тем более на убийство. И теперь: спокоен, острит, подначивает, словно не его везут в тюрьму, а Тобратова.
Навроцкий на верхней полке читает детектив. Старший лейтенант из той породы людей, которые попусту слов не тратят, серьезный, неотступный от буквы закона человек. Вступление в разговор арестованного, его подначки выводили Навроцкого из себя, и он, не выдерживая, прикрикивал:
Прекратить! На допросе в Москве будешь острить. Посмотрим, на сколько твоей спеси хватит.
Петропавловский не унимался:
А ты чего, хохол, выкобениваешься? И как ты в московский угрозыск попал? Кто тебя подослал, министр МВД Хохляндии или сам президент? Так что не хорохорься, в одной камере будем сидеть. И вот там я уж с тобой поговорю по душам
Тобратову приходилось пресекать обоих.
Ему очень хотелось разговорить Петропавловского, вызвать на откровенность и выпытать, что заставило его встать на преступный путь, поручить сообщникам убить начальника уголовного розыска. Только ли за то, что тот вышел на его след, или были какие-то другие причины
Пройдя Березовскую, поезд пошел быстрее. У Тобратова кружилась голова, во всем теле была такая слабость, что даже сидеть ему было тяжело. Он сходил к проводнице, выпросил у нее аспирин и, проглотив сразу две таблетки, решил до вечера поспать. Ночью придется бодрствовать обоим: хотя Петропавловский и в наручниках, от него можно ожидать любой каверзы.
Навроцкий спустился на нижнюю полку, сел у капитана в ногах. Продолжая читать детектив, он все время был настороже и от него не ускользало малейшее движение арестованного. Петропавловский это видел и преднамеренно то поворачивался с боку на бок, то вдруг садился и просил почитать вслух: он-де тоже любит детективы и не любит сидеть без дела, то просился в туалет.