Лина! Слышится за спиной осуждающий крик.
Я тороплюсь разорвать наши дружеские объятия, чтобы не злить лишний раз эту женщину.
Бабушка, ты могла бы быть более любезной с Лукерьей, задорно бросает Лина, и я закатываю глаза.
Лина, я просто не хочу очередного скандала с Денисом Сергеевичем, она сощуривает глаза, глядя на внучку. А этого не избежать, когда он узнает
Он не узнает, бабушка, говорит Лина. Лукерья ему ничего не скажет, а мытем более! Я провожу нашу гостью и сразу вернусь.
Я шмыгаю мимо женщины, но в последний момент останавливаюсь и смотрю прямо в её лицо.
До свидания, говорю ей. Мне правда жаль, что у вас были проблемы с моим мужем. Надеюсь, больше это не повторится.
Она закатывает глаза и просто отворачивается от меня. Очень вежливо и культурно. Что ж, я пыталась.
Лина провожает меня обратно до калитки. Без неё я не смогла бы найти этот незаметный секретный проход.
Спасибо, что навестила меня, Лукерья! Радуется подруга. Жалко, что с тобой произошёл такой казус, и ты ничего не помнишь! Но ты приходи, ладно? Не слушай бабушку.
А о чём она говорила? Ну про Дениса и скандал?
Зря она сказала, вздыхает девушка. Он слишком о тебе беспокоится. Всегда. Чересчур оберегает. Мне иногда так завидно становится. В хорошем смысле, конечно, ты не подумай! Скандал был из-за того, что моя мать, накачавшись наркотиками, попала в аварию. Я была в машине с ней. Она погибла, а я
Я смотрю на девушку. Её нижняя губа дрожит, и я думаю, что она расплачется, но она быстро берёт себя в руки.
И когда я стала инвалидом, это очень расстроило тебя. Твой муж вспылил, словом. Поскандалил с бабушкой. Из-за нашего с тобой общения. Хотел оградить тебя от переживаний.
Так странно, задумчиво протягиваю я.
Ну такой он, Денис Акманов, усмехается она. Если что вобьёт в голову, значит должно быть так. И никак иначе.
Но мы всё равно общались? Тайно?
Не совсем. Он смирился, конечно. Со временем. Но бабушка с тех пор его недолюбливает, и у нас у всех это взаимно. Но теперь, я уверена, всё будет хорошо. Тем более, он не узнает, что я знаю твой секрет. Только не говори ему, а то вдруг
Не переживай, я сжимаю её руку. Мы пока можем общаться только тайно, когда Денис на работе. Сама понимаешь, мне теперь нельзя общаться с людьми, пока не разберусь с амнезией.
Да, конечно! Улыбается она.
Лина, твой урок испанского начнётся через три минуты, кричит ей бабушка.
Ладно, мне пора!
Я смотрю, как она шустро катится по дорожке в сторону своего дома, и тороплюсь на кухню. Не знаю, когда именно муж вернётся, но мне нужно начать готовить ужин к его приходу.
Вот только его всё нет и нет. Даже когда наступает глубокая ночь, Денис всё ещё на работе. Хотя я, кажется, уже поняла, на какую такую работу он спешно свалил сразу после моего эксперимента.
Конечно! Муж же не мог надругаться над женой в беспамятстве! Зато он вполне мог сбросить свою сексуальную энергию где-то за пределами нашего дома!
Слышу, как ключ тихо проворачивается в замочной скважине. Денис бесшумно проходит внутрь дома, разувается, не включив свет. Поэтому не сразу замечает меня, стоящую в дверном проёме кухни.
Ну и где ты был, любимый? Раздосадованно спрашиваю у него. Что за ненормированный график с ароматом Чёрного Опиума свалился на мою и без того больную голову?
10. Он
Лукерья в бешенстве. А я Я в восхищении! Я всё-таки вызываю у неё хоть какие-то эмоции!
Ты ревнуешь, Луковка? Недоверчиво спрашиваю я, подходя вплотную.
Она поджимает губы.
Согласись, это было бы весьма странно, поспешно говорит она. Ведь это означало бы, что я испытываю к тебе какие-то чувства
Не соглашаюсь, усмехаюсь я в ответ. Потому что ты их испытываешь. Даже если ты об этом пока не знаешь.
В любом случае, вздыхает девушка, это не отменяет моего вопроса.
Она меняет тему. Быстро. Поспешно. Когда я только и хочу говорить о её чувствах. Или о своих. Потому что у меня есть жена, для которой ячужой мужик. Незнакомец. И мне не терпится изменить это.
Я почти чувствую себя преступником. Негодяем, что держит её под замком. Как будто у меня есть другой выход!
Она ждёт моего ответа. Чёрт! Я так надеялся, что она будет спать! Хотел переварить все события. Потому что, несмотря на её ошеломлённое состояние, мне тоже тяжело даётся новая жизнь.
Итак, где ты был? Спрашивает Лукерья, закусывая губу. Или вернее спроситьс кем?
Мне пришлось задержаться в офисе, неохотно отвечаю я. Несколько неотложных вопросов, не терпящих отлагательства. Да, это заняло больше времени, чем я рассчитывал, но зато до понедельника я свободен!
Почему от тебя несёт Опиумом? Слишком тесное взаимодействие по рабочим вопросам?
Это вообще притянуто за уши, не выдерживаю я. Из нас двоих кто-то собирался на полном серьёзе выйти замуж, и это был не я!
На лице моей жены застывает болезненная гримаса. Чёрт! Я моментально жалею, что сказал это. Должен был сдержаться. Она же не виновата!..
Я иду спать, чеканит она. И тебе лучше лечь отдельно.
Чёрта с два! Рычу в ответ. Я сплю с тобой. Точка.
Не забудь принять душ, любимый. А то, знаешь ли, меня по-прежнему мутит от разных запахов. Она очаровательно улыбается, разворачиваясь на босых пятках. Может, я всё-таки беременна от Шувалова?
Я понимаю, чего она добивается, но не могу сдержаться. Против моей воли стиснутый кулак несётся в сторону зеркала, которое мгновенно разлетается по всей прихожей осколками. Совсем как наш брак.
Тыпсих, комментирует она и смотрит прямо на меня.
Моя грудь горит, часто вздымается и опадает. Я ревную. Да, именно так. Мне хорошо знакомо это чувство. Сидит во мне и сжирает зачатки разума.
Бью стену. Снова и снова. Пока белая краска не плывёт красноватыми разводами от разбитых в хлам костяшек руки.
Я хочу, чтобы она ушла в спальню, но она продолжает стоять на том же месте. Как напоминание о том, что вся моя жизнь летит в пропасть, что вся моя жизнь перевернулась с ног на голову и никогда не станет прежней.
Она подходит ближе. Когда это последнее, чего я хочу. Не сейчас. Но Лукерья подходит осторожно, минуя осколки, касается моего плеча своей крохотной ладошкой, и я моментально остываю.
Идём, Акманов, говорит она. Я позабочусь о тебе, а потом приберу этот бардак.
Чувствую себя послушным ребёнком, иду за ней, на её тепло, на её свет.
Она не смотрит в моё лицо, выполняя необходимые манипуляции, колдуя над разбитой рукой.
Ты пожалеешь об этом завтра, мягко произносит она.
Я уже жалею, Луковка, признаюсь я. Я не должен был говорить тебе грубости. Я сорвался. Извини меня.
Но ты ведь прав, мягко усмехается она. Не ты злодей. Это я забыла тебя и собиралась выйти замуж за другого.
Она поджимает губы, укоризненно вздыхает. Глубоко задумывается.
Это так странно, Денис. Словно я никогда тебя не знала. Выдаёт она. Не могу сказать, что меня не тянет к тебе где-то на интуитивном уровне. Тянет. Влечёт. Но я абсолютно ничего не могу вспомнить.
Тянет, значит, зажмуриваюсь, но тут же пытливо заглядываю ей в глаза. Как к Шувалову?
Нет, испуганно шепчет она. Действительно влечёт. Я не такая девушка, я не бросаюсь на первых встречных. Но ты Рядом с тобой я Не знаю, как объяснить.
Она отворачивается, складывает в аптечку бинты и йод. Тихий щелчок оповещает меня о том, что она сейчас уйдёт в ванную, чтобы поставить аптечку на полку. Не хочу, чтобы уходила. Хочу прижать к себе и никогда больше не отпускать.
Луковка, тихо зову я.
Что? Она осторожно заглядывает в моё лицо.
Такая трогательная, беззащитная, что я снова чувствую себя полным ничтожеством.
Не бойся, беру её за руку и тяну на себя. Меня не бойся. И чувств своих не бойся, маленькая. Это нормальночувствовать. Я люблю тебя и никогда не дам в обиду.
Денис, я Усаживаю её на колени. Не уверена. Ни в чём. Скольжу рукой под футболку. Её дыхание сбивается. Что ты делаешь?
Целую её. Жадно. Торопливо. Очерчиваю губы и прорываюсь в её рот. Тонкие пальцы судорожно сжимают мои плечи. Лёгкий стон, зародившийся в её груди, прорывает последнюю плотину. И она целует меня в ответ.
Всё смешивается: сладость её губ, шелковистость кожи под моими настырными пальцами, тяжесть рваного дыхания, соединяющегося на стыке наших губ. Настойчиво бьётся мысль, что я не имею права так поступать, но я её торопливо отгоняю.
Лукерья быстро расправляется с мелкими пуговицами на моей рубашке и распахивает полы в стороны, проводя ладонями по моей груди.
Я срываю с неё футболку, подцепляю застёжку бюстгальтера и высвобождаю грудь, тут же накрывая её руками.
О. Мой. Бог. Чёрт!
Лукеша, если ты хочешь остановиться, то нужно сделать это сейчас, глухим шёпотом предупреждаю жену.
Остановиться? Непонимающе переспрашивает, и тут же губы расползаются в очаровательной улыбке. Я, Денис, наоборот, хочу, чтобы ты не останавливался!
Отрезаю все возможные пути для раздумий и осовело касаюсь пальцами сморщенных тугих вершин груди.
Ну вот и всё, говорю ей в губы, теперь сдохну, но не остановлюсь.
В меня летит короткая усмешка, а потом Лукерья прижимается к моим губам, я ловлю её нетерпеливый стон и понимаю, что точно сдохну, если она снова потребует остановиться.
11
Не уверен, как долго это продолжается. Я завис где-то между мирами снов и яви. Ласкаю руками нежную и красивую девичью грудь, а Лукерья льнёт острыми вершинами к моим рукам. Потрясающее чувство. Фантастическое.
Не выдерживая напряжения, встаю и сажаю её на столешницу. До спальни просто не дотерплю. Повинуясь древнейшему инстинкту, моя жена прижимается своей жаждущей сердцевиной прямо к возбуждённому стержню. Прижимаю её к себе. Так тесно, что, несмотря на брюки и её шорты, ощущаю жар, исходящий от влажной, изнывающей плоти.
Её трясёт. Усиливаю давление и сжимаю соски. Поглаживаю и снова сжимаю. Она скребёт пальцами мои плечи и невнятно бормочет что-то между требовательными движениями моих губ. А потом её тело дрожит напротив моего, и она, коротко всхлипнув, кончает, издавая сексуальные стоны.
Она прячет смущённое лицо, упираясь лбом в мою шею. Я глажу её волосы, торопливо избавляясь от одежды. Лукерья поднимает на меня взгляд, в котором плещется страх. Чёрт!
Потрогай меня, с отчаянной мольбой шепчу ей в лицо, потрогай.
Её глаза округляются. В них мелькает любопытство, но страх и неловкость быстро гасят эту эмоцию. Знаю, что не должен давить на неё. Знаю. Но все разумные мысли остались на будущее. Снова жадно впиваюсь в её губы. Терзаю их до стонов. А потом отрываюсь.
Мы не зайдём дальше, обещаю. Я не причиню тебе зла, но то, что я сказал тебе, правда. Сдохну, Луковка, прямо на этом месте. Беру её руку и кладу на раскалённый твёрдый член. Потрогай.
На смену страху в её глазах приходит решительность. Когда маленькая ладошка Лукерьи обхватывает мою плоть, меня шатает. Я пьянею от происходящего. Её прикосновения будоражат меня, разжигают немыслимое и страстное желание, хотя куда уж, казалось бы, больше!
Но самый пик, горячий накал моего возбуждения достигается неизмеримо быстро, и я взрываюсь до чёрных точек в глазах и шумно ловлю губами воздух рядом с ней.
С трудом дотягиваюсь до полотенца и стираю липкие следы своей похоти с её окаменевших рук. Лукерья странно смотрит на меня.
Спасибо, улыбаюсь ей и отвешиваю шутку, теперь я точно буду жить.
Это хорошо, бормочет она, покраснев, неловко было бы стать вдовой, едва узнав о наличии мужа.
Тебе было приятно? Всё в порядке?
Да, Денис, очень, смущённо шепчет Лукерья и отводит взгляд. Настолько хорошо, что Даже не знаю, смогу ли я теперь быть в порядке.
Мне приятно, тебе приятно, пожимаю плечами, нам вместе приятно. Мы близки, Луковка, не бойся своих чувств, пожалуйста.
Я попробую.
После такого зубодробительного вечера мы проспали до полудня. Пятничным днём я просыпаюсь с Лукерьей, спящей на моей груди, её руки доверительно обнимают меня, и я практически счастлив. Боюсь даже дышать в надежде не спугнуть удачу. Лежу, как последний кретин, разглядываю её лицо и улыбаюсь.
Именно эту картину она видит, просыпаясь.
Доброе утро, Луковка, оставляю на её губах лёгкий поцелуй. Что бы ты хотела на завтрак?
Доброе утро, Денис, неуверенно улыбается она. Тосты с авокадо и кофе.
Целую кончик её носа.
Тогда поваляйся ещё немножко, сейчас всё будет!
Лукерья не выдерживает и всё-таки приходит ко мне в кухню как раз в тот момент, когда я заканчиваю колдовать над кофе.
Оборачиваюсь на звук её шагов, любуюсь ею краткий миг, вижу, как она бросает быстрый взгляд на стол, на котором мы вчера ласкали друг друга, и заливается восхитительным румянцем.
Ты вовремя, говорю её как ни в чём не бывало, садись завтракать. Я, конечно, рассчитывал принести тебе завтрак в постель, но и так неплохо. Какие у нас планы на сегодня?
Мы проведём день вместе?
Я же тебе сказал, что свободен до понедельника, удивляюсь я. А в понедельник я отъеду в клинику за доктором и сразу вернусь обратно. Мы зададим ей все вопросы, она тебя осмотрит. Всё будет хорошо, вот увидишь!
Лукерья обдумывает мои слова.
А если она скажет, что мне необходимо лечь в клинику?
Ты не сошла с ума, качаю головой. Я никогда не допущу, чтобы тебя упекли против воли в больницу.
Она выискивает что-то в моих глазах, а когда находит, улыбается и садится за стол.
И я понимаю, что, даже если мне придётся противостоять целому миру, а не одной интересной организации, я готов сдержать своё слово. Лукерья не попадёт в дурку чего бы мне это не стоило.
12. Она
«Доживём до понедельника», именно под таким девизом проходят три дня заточения в незнакомом доме с моим чертовски привлекательным незнакомым мужем. Я искренне надеюсь на его деликатность: обсуждать то, что произошло на кухонном столе, я была не готова. От слова совсем.
Мне вспоминалась каждая секунда этого мимолётного помешательства. В красках. Я вспоминала чувство легкомысленного возбуждения, ласки мужчины, его трение и надавливания, собственное глубокое удовлетворение И возбуждалась снова.
А ещё большеот его хрипловатого голоса, который на репите прокручивается в моей голове. «Потрогай меня Потрогай».
И эти мысли заставляют меня краснеть.
Я стараюсь не смотреть на Дениса, но мне кажется, что он видит меня насквозь. После кухонного инцидента он нежен, уступчив, заботлив. Меня трогает такое трепетное отношение.
В пятницу мы гуляем по посёлку и окрестностям. Некоторые люди здороваются с нами. Денис держит меня за руку и без конца улыбается. Той самой улыбкой, что не сходит с его лица с самого утра.
Я не знаю, что служит причиной его поведения: то ли кухонный инцидент, то ли просто сам факт того, что он наконец вернулся к своей жене. Ко мне. Ко мне, конечно.
Ужин мы готовим вместе, и, когда я с перепачканными приправами и соусом руками стою у стола, выкладывая на противень рулетики из куриной грудки, Акманов подкрадывается ко мне сзади и украдкой покрывает мою шею поцелуями, вызывая целые полчища мурашек.
За такие поцелуи нужно казнить. Я чувствую, как внутри меня скапливается желание. Оно такое тяжёлое, хмельное, пьянящее. Я еле держусь на ногах. Голова кружится. Я до боли закусываю губу, лишь бы сдержать рвущийся стон, и мне удаётся. Отчасти. Потому что какой-то невнятный звук всё-таки срывается с моих губ.
За такие поцелуи нужно казнить. Особенно, когда они обрываются столь же неожиданно, как начались. Я чувствую, как набухшие соски упираются в мягкие чашки бюстгальтера, трутся о кружево, сводя меня с ума
Паста томатная или шпинатная? Как ни в чём не бывало спрашивает мой муженёк.
Что?
Какую пасту на гарнир? Томат или шпинат?
Резко разворачиваюсь и натыкаюсь на его смеющийся взгляд. Да он издевается! Бросаю взгляд на своё отражение: щёки горят, глаза блестят, соски торчат. Огонь. Пожар. Пламя.
Шпинат, бросаю ему и возвращаюсь к своему занятию.
Я поддержу любое твоё предложение, Луковка, искушающе шепчет он мне. Только предложи.
Знаю, на что намекает, но не дождётся. Громко хмыкаю, мою руки и ставлю противень в духовку.
Поставишь пасту сам? Спрашиваю с улыбкой.
Конечно, не вопрос.