Офицер, молодой человек с мрачным, решительным лицом, вежливо поклонился сенатору дону Альфонсо, с которым был знаком, и обратился с таким же приветствием к его спутнику, одетому во французский полковничий мундир.
Так как я полагаю, что имею честь видеть перед собой его сиятельство, графа де Сент-Альбана, начальника Сонорской экспедиции, то позволю себе передать его сиятельству это письмо господина губернатора, полковника Хуареца, который весьма сожалеет, что не может лично приветствовать графа.
Граф с вежливым поклоном взял письмо и сказал, что прочтет его, как только придет в дом собрания.
Я имею еще одно поручение от господина полковника, сказал офицер с насмешливой улыбкой. Он полагал, что вы, сеньор граф, прибыв в Сан-Хосе морем, еще не успели достать себе лошадь. Поэтому господин полковник посылает вам этого благородного коня, произведение нашей страны, в знак своего к вам уважения.
Caramba, сеньор! воскликнул дон Альфонсо, обращаясь к офицеру, эта лошадь, кажется, только что из прерии. Невозможно чужестранцу сесть на нее, притом же у меня достаточно лошадей.
Насмешливая улыбка мелькнула на лице графа, который тотчас же понял, что этот двусмысленный подарок был сделан только для того, чтобы уменьшить его обаяние в глазах толпы, с любопытством теснившейся вокруг.
Он многозначительно взглянул на испанца, давая ему понять, что не желает дальнейшего вмешательства с его стороны; и обратился к драгунскому офицеру.
Очень благодарен полковнику, сказал он с выражением насмешливого высокомерия, за прекрасный подарок, а также и вам, сеньор, за его доставку. Я сейчас же воспользуюсь этим даром в соответствии с его назначением.
С этими словами граф спокойно подошел к мустангу.
Осторожнее, сеньор, послышались голоса из толпы.
С этим дьяволом пришлось бы повозиться самому лучшему укротителю лошадей, воскликнул кто-то.
Граф поблагодарил собравшихся за это участие к его особе дружеским кивком головы, но продолжал спокойно идти, и остановился в трех шагах от лошади, которая при его приближении громко заржала и поднялась на дыбы, увлекая за собою испуганных солдат.
Крепка ли эта узда, сеньор? хладнокровно спросил граф у следовавшего за ним офицера.
Она сплетена из буйволовой кожи и вполне надежна, отвечал офицер, на которого хладнокровие графа начинало производить впечатление. Но у вас нет шпор, сеньор граф! Позвольте мне
Он взглянул на свои тяжелые серебряные шпоры.
Я надеюсь и так справиться. Дайте-ка узду, ребята!
Солдаты тотчас же исполнили его приказание и отскочили в стороны, между тем как граф, схватив узду, стал по левую сторону лошади, которая взвилась на дыбы.
Внезапно затаившая дыхание толпа увидела, что граф протянул руку и схватил левую ногу лошади.
Испуганные женщины вскрикнули в один голос:
Помогите кабальеро! Он погиб, лошадь опрокинет его!
Но, странное дело, конь стоял как стена все в том же положении; он попробовал опустить ноги на землю, но мощь человека превозмогла силу животного.
Огненные глаза лошади, казалось, хотели выскочить из орбит, он бил свободной ногой по воздуху, но не мог достать своего укротителя. Тогда граф схватил узду ближе к морде и, выпустив ногу лошади так сильно дернул поводья, что лошадь тяжело опустилась на передние ноги.
В то же мгновение смелый укротитель схватил правой рукой ноздри лошади и с такою силой нагнул ее голову, что лошадь опустилась на колени. Теперь, по-видимому, она признала себя побежденной, так как осталась на коленях и хриплый стон вырвался из ее груди.
Граф увидел, что победа осталась за ним, выпустил морду лошади и в один прыжок очутился на высоком мексиканском седле.
Громогласное «браво!» толпы потрясло воздух, между тем как конь, поднявшись на ноги, дико озирался по сторонам. Еще раз попытался он вернуть утраченную свободу и взвился на дыбы; но граф так сильно сдавил ему бока, что конь, задыхаясь, стал на ноги и потерял всякую охоту к дальнейшим шуткам. Он признал господство человека, и сделав по воле графа два круга, как вкопанный остановился перед смущенным мексиканским офицером.
Великолепный подарок сделал мне господин полковник, сказал граф с полнейшим спокойствием. Господа, пора в путь. Господин офицер, я попрошу вас сопровождать меня в собрание.
Казалось, народ только и дожидался этого доказательства хладнокровия графа, чтобы дать волю своему восторгу. Виваты гремели без конца; женщины подымали кверху детей и показывали им храброго иностранца; девушки вынимали цветы из своих волос и бросали их графу, мужчины клялись своими патронами, что он первый наездник в мире. Со стороны народа, в котором даже последний бедняк привык путешествовать верхом, такой восторг не казался странным.
Граф отдал Евстафию приказания относительно высадки экспедиции и отправился со своими спутниками в дом собрания.
Когда он вошел в обширную залу, в ней оказались не только крупные землевладельцы, но и много именитых торговцев; они радостно приветствовали графа и сенатора.
Нужно принять меры как можно скорее, сказал старшина торговцев после обмена приветствиями. Мы все понимаем, какие убытки пришлось нам потерпеть от прежних нападений индейцев; мы знаем также, что со стороны правительства нечего ожидать ни защиты, ни компенсации за убытки, если индейцы перейдут сиерру.
Сеньоры гациэндеро согласятся с нами, так как опасность и потери угрожают прежде всего им.
Стены гасиенды дель-Серро достаточно крепки, гордо возразил сенатор, ей уже не в первый раз выдерживать осаду апачей.
Но на этот раз соединились все племена, настойчиво сказал кто-то, так что опасность гораздо больше, чем прежде. Поэтому я предлагаю решить сообща спорные пункты касательно экспедиции и
В эту минуту граф, который тем временем распечатал и прочел письмо губернатора, остановил говорившего движением руки.
Прежде чем вы примете какое-нибудь решение, сеньоры, сказал он, не угодно ли вам ознакомиться с содержанием письма полковника Хуареца, так как оно касается вас столько же, сколько и меня.
Он прочел вслух письмо, которое в самых вежливых выражениях обращалось к собранию с просьбой оказать содействие графу де Сент-Альбану, чтобы он мог как можно скорее отправиться на восток, укрепить пограничные форты и отразить индейцев, между тем как правительственные войска займут северную границу до Рио-Хилы.
Пока собравшиеся в зале молча обдумывали это предложение губернатора, граф велел одному из слуг сенатора сходить на площадь и пригласить в собрание офицеров экспедиции; затем он вынул из кармана карту Соноры.
Я прежде всего обязан, сказал он, обращаясь к присутствующим, охранять ваше имущество, и потому прошу вас указать мне пункт, который подвергается наибольшей опасности, все равно, находится ли он в той местности, которую указывает мне полковник Хуарец, или нет.
Самый опасный пункт, разумеется, гасиенда дель-Серро, сказал представитель торговцев.
Несколько голосов поддержали его.
Стало быть, ваше имение, дон Альфонсо? спросил граф испанца.
Да, граф. Я не хотел сам говорить об этом, но нет сомнения, что индейцы нападут на мою гасиенду, так как она защищает проход из области сиерры в равнину. Уже дважды выдерживала она нападение индейцев, и, клянусь моим патроном, выдержит и третий раз, если еще есть время; так как я через полчаса отправлюсь туда и приму свои меры.
Граф наклонился над картой и отыскал пункт, о котором шла речь.
Черт подери! Гасиенда располагается как раз в середине указанной нам местности; невозможно найти места более удобного для главной квартиры, если только вы согласитесь принять нас, дон Альфонсо.
Между тем офицеры, за которыми было послано, один за другим входили в зал собрания.
Мой дом к вашим услугам, сказал испанец, видимо обрадованный решением графа. Это было неудивительно, так как с потерей гасиенды, он лишился бы половины своего состояния.
Во сколько времени вы можете доставить нам лошадей, сеньоры? спросил граф, обращаясь к присутствовавшим землевладельцам.
Не ранее 48 часов, последовал ответ. Лошадей нужно привести из коралей, а ближайшие из них находятся в 12 милях от города.
Тогда следует отправить вперед столько всадников, сколько у нас найдется. Господин Бельский!
Здесь, господин полковник!
Прикажите вашим людям седлать коней; через час они должны быть на площади. Сколько лошадей вы можете выделить нам, дон Альфонсо?
Не более шести, остальные шесть необходимы для моей дочери и ее свиты.
Как? Разве вы не оставите донью Мерседес здесь, в городе?
Вы не знаете моей дочери, сказал сенатор с улыбкой, она ни за что не согласится остаться; притом я думаю, под нашей защитой она будет в полнейшей безопасности.
Граф кивнул головой в знак согласия.
Господин Крестоносец!
Крестоносец подошел.
Приготовьтесь сопровождать нас вместе с вашим товарищем, я знаю, что вы оба можете оказать нам большие услуги. Капитан Марильост, позаботьтесь о вооружении людей и через два дня отправляйтесь с остальными вслед за нами.
Вслед за тем были сделаны остальные распоряжения; сенатор так быстро собрался, что через час уже выезжал из Сан-Хосе в обществе своей дочери и сопровождаемый Крестоносцем и поляком Бельским.
Спустя несколько часов, граф также был готов, и вышел из дома к тому месту, где стоял его вороной конь. Половина населения Сан-Хосе, а также все оставшиеся участники экспедиции собрались перед домом сенатора, чтобы проститься с генералом; тут же находился и доктор экспедиции. Громовое виват встретило графа, который поклонился с гордой, но благосклонной улыбкой и сказал, обращаясь к толпе: «До счастливого свидания!»
Затем он хотел сесть на коня.
В эту минуту произошло нечто странное, событие, о котором мы расскажем позже, а теперь обратимся к остальным героям нашего повествования.
Глава VВ пустыне
Вечером того же дня, в который граф Альбан высадился в Сан-Хосе, небольшая группа людей быстро, но осторожно продвигалась, по высокой сухой траве через дикую пустыню, окаймленную горными цепями, недалеко от Рио-Казас.
Впереди шел молодой вождь команчей. За ним следовала Суванэ, несшая узелок с провизией и винтовку, принадлежавшую прежде гамбузино; за ней шел янки, а Железная Рука замыкал шествие.
Когда солнце уже склонялось к западу, и путешественники по тропинке, протоптанной дикими зверями, достигли предгорий, янки остановился в полном изнеможении.
Я не могу больше, простонал он, вытирая платком вспотевшее лицо, остановимся здесь на ночлег, краснокожий.
Разве Косая Крыса решил подарить свой скальп апачам? спросил насмешливо команч, останавливаясь.
Мы не встречали никаких апачей с самого озера Гусмауль, проворчал мистер Смит, вскидывая, однако, снова винтовку на плечо при воспоминании о скальпировании.
Индеец снова пошел вперед, ответив на вопрос траппера о близости врагов, что между ними и апачами расстояние около двух часов хода. Через четверть часа им начали попадаться деревья и обломки скал; а вскоре затем им удалось найти место, вполне пригодное для ночлега.
У подножия крутой и неприступной скалы находился отлогий склон, на котором рос огромный пробковый дуб, густо обросший белым испанским мхом, свешивавшимся до самой земли. Из узкой трещины у подошвы скалы вытекал светлый ручеек, убегавший в прерию.
Индеец первый пролез под ветвями дуба; его спутники последовали за ним и увидели возле скалы несколько белых костей.
Бедренная кость оленя, бросил равнодушно траппер, дикие звери разорвали его здесь.
Команч покачал головой:
Где дикие звери терзают свою добычу, там остаются их следы; а я не вижу их здесь.
Верно, кивнул траппер, пристально вглядываясь в почву. Других следов не видно. Ладно, нет следовнет врагов. Заночуем здесь.
Суванэ начала собирать сучья для костра, а немного отдышавшийся Смит достал небольшую подзорную трубку и полез на дерево. Команч молча последовал за ним. Милях в трех справа от небольшого водоема, расположенного неподалеку от скальной гряды, они увидели лагерь индейцев.
Там их множество, крикнул испуганный янки и, спрятав трубку в карман, начал поспешно спускаться.
Оказавшись на земле, Большой Орел сказал уверенно:
Апачи. Собираются завтра охотиться на бизонов.
Пока не стемнело окончательно, траппер и команч решили осмотреть подходы к их убежищу со стороны индейского лагеря. Примерно в миле от дуба они наткнулись на удобно расположенную скрытую в скалах расщелину. Посоветовавшись, решили, что на рассвете Железная Рука засядет в ней, а Большой Орел укроется неподалеку от него, чуть левее, в траве, и таким образом им, возможно, во время охоты удастся разжиться мясом какого-либо невзначай забежавшего сюда раненого бизона и пополнить свои скудные запасы провизии.
Затем оба возвратились к дубу, где уже горел небольшой костер. После скромного ужинамаисовых лепешек и вяленого мяса из узелка Суванэ и свежей воды из ручьявконец измученный янки тотчас уснул; девушка вскоре последовала его примеру, траппер же и вождь уселись неподалеку от дерева на берегу ручья.
Неплохо бы выяснить, что за племя собралось здесь поохотиться, сказал после некоторого раздумья Железная Рука. Пойдем на разведку, вождь.
Мой белый отец должен остаться. К апачам пойдет апач, хитро улыбнулся молодой индеец и принялся смывать с лица боевую раскраску.
Траппер сразу сообразил, что задумал Большой Орел. Команч снял с пояса мешочек с красками, и спустя несколько минут уже ничем не отличался от обыкновенного апачского воина.
Будь осторожен, Орел, напутствовал друга Железная Рука.
Индеец кивнул и бесшумно растворился в быстро густеющем ночном мраке.
Траппер возвратился под дерево, расстелил возле угасающего костра бизонью шкуру, улегся на нее и спустя несколько мгновений заснул чутким сном обитателя пустыни.
Спустя час после полуночи его разбудило прикосновение руки команча.
Ну, что удалось выяснить, сын мой? шепотом спросил траппер.
Вождь тойахов прав: завтра с рассветом начинается большая бизонья охота.
Железная Рука нахмурился.
Бели апачи ненароком обнаружат наше убежище, нам ведь не выбраться из этой мышеловки. Может быть, ты заметил, вождь, к какому племени апачей принадлежат непрошенные гости?
Между ними находится тот, которого мой белый отец поклялся убитьЧерный Змей мескалеров.
Проклятие мошеннику, который завлек твоего отца в ловушку, где его прикончил Серый Медведь! Ну, а больше ничего не приключилось с тобой, сын мой?
Вместо ответа команч приподнял край своей рубашки, и траппер увидел на его поясе окровавленный скальп.
Чертовски скверно, проворчал траппер. Как это произошло, вождь?
Один из их разведчиков встретился со мною, когда я возвращался назад, и я показался ему подозрительным.
Ну, сказал Железная Рука, делать нечего! Что ты сделал с трупом?
Спрятал в рытвине и забросал травой насколько позволяло время.
Дай Бог, чтобы они его не нашли. Теперь, сын мой, ложись спать; утром нам еще понадобятся наши силы.
Молодой индеец повиновался и, растянувшись на земле, заснул. На рассвете Железная Рука разбудил его.
Пора вставать, команч, сказал он, через четверть часа мы услышим крики и выстрелы апачей.
Затем траппер сообщил Суванэ, которая тоже проснулась, о задуманном им и индейцем предприятии и приказал сидеть вместе с янки в убежище и ни в каком случае не выходить из него. После этого он вышел с индейцем в прерию.
Пропускаем последовавшие два часа, в течение которых охота на бизонов была во всем разгаре. Индейцы рассыпались по прерии группами и поодиночке, но еще ни один из них не приближался к убежищу наших путников.
Железная Рука все это время сидел в расщелине, надеясь, что какой-нибудь счастливый случай пошлет ему раненого бизона. Наконец, утомленный бесплодным ожиданием, он собрался выйти из своего убежища, как вдруг пронзительный крик, раздавшийся поблизости, заставил его остаться на месте. Траппер насторожился, но крик так и не повторился более; зато с противоположной стороны послышался топот и шорох сухой травы и появился громадный раненый бизон, который грохнулся на землю почти у ног охотника. Осторожный траппер подождал в своем убежище еще немного, чтобы посмотреть, не гонятся ли за бизоном, но все было тихо; казалось, охота переместилась в другое место равнины.