Вижу. Это как будто блуждающий огонек!
Нет, друг, это головня в руках сторожевого шавния! сказал Натан серьезно. Посмотри, друг, он раздувает огонь; ты увидишь, как тотчас же осветится берег.
Слова Натана оправдались. Свет, вначале слабый, все разгорался, пока не разросся в большое пламя, осветившее скалы, реку и даже лица путешественников. При этом можно было видеть темную фигуру человека, который был занят тем, что подбрасывал сучья в костер. Нельзя было угадать, сколько товарищей его притаилось тут же, в соседних кустах.
Путешественники пришли, конечно, в крайнее волнение, потому что они ясно убедились, что оба брода оказались захвачены, и что последняя надежда на спасение угасла.
Роланд настаивал на том, чтобы немедленно переправиться на ту сторону, несмотря на индейцев: он рассчитывал, что рев потока заглушит шум переправы.
А если они нас даже и заметят, прибавил он, мы угостим их дружным залпом и воспользуемся их смятением, чтобы спастись бегством. Натан, позаботьтесь о женщинах, а вы, Фертиг и Цезарь, следуйте за мною и делайте то, что я сам буду делать.
В самом деле, друг, сказал Натан спокойно, но с видимым удовольствием, ты мужественный молодой человек, но человек благоразумный лишь до тех пор, пока не столкнешься с опасностью. Друг, твой план невыполним: нас заметят раньше, чем мы достигнем того берега. Конечно, в нас будут стрелять: ты видишь, как огонь освещает воду. И я был бы очень огорчен, если женщины будут при этом ранены. Нет, нет, мы должны избежать встречи с индейцами.
Но куда мы денемся? спросил Роланд печально.
Мы отправимся в безопасный и спокойный уголок, заявил Натан. Это недалеко отсюда. Там мы можем без боязни переждать и подыскать место для переправы на берегу, где нет индейцев.
Так не будем мешкать ни минуты, хотя я не могу понять, где мы в этих ужасных лесах найдем безопасный и спокойный, как ты утверждаешь, уголок!
И все-таки в лесу есть такое место, по крайней мере, для мертвых, возразил Натан тихим и дрожащим голосом, снова подводя своих друзей к берегу. Девять невинно убиенных покоятся там последним сномотец и мать, бабушка и шестеро детей. Да, да, очень немногие решаются ночью проходить мимо несчастных жертв, потому что есть предание, будто они встают в полночь и с жалобными стонами обходят свое прежнее жилище. При всем том это надежное убежище для людей, находящихся в беде. Я и маленький Пит часто спали под развалившейся крышею, не боясь ни привидений, ни индейцев, хотя мы часто слышали под деревьями жалобные звуки. Да, это печальное и убогое место, но оно послужит укрытием для нас до тех пор, пока мы попозднее не переберемся через поток.
Эти слова напомнили Роланду историю Асбернов, рассказанную полковником Бруце. Их семья была истреблена индейцами в своих владениях. Поэтому Роланд не очень хотел отправиться со своими спутниками в избранное Натаном убежище. Но дело шло о безопасности его сестры и Телии, а потому он, не размышляя дольше, не удерживал своего проводника, а торопил его отправиться к разоренному и одиноко стоявшему строению.
Через несколько минут путешественники снова ехали по берегу и в последний раз оглянулись на брод и на огонь, который так своевременно предостерег их от угрожавшей опасности. Вскоре заросшая глухая тропинка вывела их на полянку, которая когда-то была обработана и занимала довольно большую площадь. На всем ее пространстве виднелись стволы старых деревьев, безжизненные, мрачно поднимавшиеся в темноте к небу и представлявшие печальное зрелище. Глубокое одиночество леса, поздний час, мрачный вид покрытого облаками неба, порывы ветра, проносившиеся по лесу, наступившая вдруг за ними гробовая тишина, отдаленные раскаты грома, повторявшиеся в горах, а более всего воспоминание о трагическом происшествии, заставлявшее обходить заброшенное жилище, все это придавало зрелищу пустынный и мрачный характер.
Когда путешественники выехали на поляну, случилось одно из тех обстоятельств, которые часто наполняют посетителей таких мест ужасом. Ветер смолк, ни один лист не шевелился; воздух, казалось, был неподвижен целую минуту. И вдруг на глазах у путешественников стройный величественный ствол дерева, наклонившись, медленно рассек воздух и упал на землю с треском, подобным треску выстрела. Падение дерева особенно встревожило женщин. Эдит сочла это событие за дурное предзнаменование. Невольно пробудило оно в маленьком Пите и его хозяине грустные воспоминания. Первый, подойдя к дереву, стал его обнюхивать и потихоньку визжать, Натан тотчас сказал:
Да, Пит, ты хорошо помнишь все, хотя пять летогромный промежуток времени для твоей маленькой головы. Именно под этим деревом убили они старую бабушку и разбили голову беспомощному ребенку. Поистине, это было зрелище, которое потрясло меня до глубины души.
Как, воскликнул Роланд, стоявший рядом с Натаном, вы присутствовали при этом кровопролитии?
Ах, друг! вздохнул Натан. Это было не первое и не последнее кровопролитие, при котором я вынужден был присутствовать. Я в то время жил в хижине, немного подальше от реки, и эти несчастные Асберны были моими соседями. Они относились ко мне не так, как бы следовало относиться соседям: напротив, смотрели на меня, в силу моей веры, неблагосклонно и часто с насмешкою и недоброжелательством отгоняли меня от своего порога. Несмотря на это, они все-таки иногда пускали меня к себе в дом ради своих маленьких детей, и когда я однажды увидел в лесу следы отряда индейцев и заметил, что они направлены к моему маленькому домику, то решил, что пока они поджигают мою хижину, я поспею пойти к Асберну и предостеречь его, чтобы он мог бежать со своими детьми и со своим скотом, пока еще есть время, в ближайшую крепость, которая состоит, как ты сам знаешь, под начальством полковника Бруце. Так я и поступил. Но они не поверили моему сообщению и осмеяли меня. Уж и тогда многие были недовольны тем, что совесть моя не дозволяет мне убивать индейцев, как убивают они. И тогда они не послушались меня и прогнали от своих дверей. Когда я увидал, что эти белые люди были будто околдованы и непременно желали своей погибели, побежал я как мог скорее к полковнику Бруце, рассказал ему все и посоветовал ему тотчас же отправиться с сильным конным отрядом к тому месту, чтобы прогнать индейцев. Но в крепости меня приняли не лучше, а пожалуй, даже и хуже, чем у Асбернов. Я пришел в отчаяние и решил уйти в леса и спрятаться, и больше не возвращаться к реке, чтобы не видеть кровопролития. Не мог я присутствовать при убийстве бедных женщин и детей, а помешать этому убийству я не был в состоянии. Все-таки мне пришло в голову, что если индейцы не найдут меня в моей хижине, то спрячутся где-нибудь вблизи, будут ждать моего возвращения и таким образом отложат нападение на жилище моего соседа, что дало бы мне время еще раз побывать там и предостеречь его от опасности. Эта мысль так крепко засела у меня в голове, что я собрался и, взяв с собой маленького Пита, побежал сюда. Когда мы пришли на это поле, Пит почуял, что индейцы уже находятся неподалеку. Ты не знаешь маленького Пита, друг! Он замечательно чутко умеет выслеживать индейцев. Вот и теперь: слышишь, как он повизгивает и обнюхивает траву? Если бы я не был уверен, что он вспоминает теперь это кровавое место и злодеяние, которое когда-то произошло здесь, то по его визгу предположил бы, что где-нибудь поблизости находятся шавнии. Так и тогда: едва я успел спрятаться в маис, который в то время произрастал здесь, как услышал душераздирающий, пронзительный вопль, которым кровожадные существа, окружив дом, будили испуганных обитателей Я не хочу раздирать сердце рассказом о том, что я видел и слышал тогда. Кошмарное и странное было зрелище! Никто поначалу не двигался с места; даже животные, казалось, находились под влиянием какого-то волшебства, и даже дворовая собака спала так крепко, что враги наносили хворосту и сухих листьев в сени и зажгли его раньше, чем кто-либо догадался об опасности. Только тогда, когда пламя пробилось отовсюду, раздался воинственный клич, и когда спавшие открыли глаза, они увидели вокруг себя только шавниев, прыгавших у пламени. Тогда, продолжал Натан, и голос его дрогнул, и он стал говорить тише, так что только Роланд один мог слышать его, тогда, друг, мужчины, женщины, девушки выскочили из дому, винтовки стали стрелять, томагавки звенели, ножи блестели, а крики и рев были так ужасны, что сердце леденело, слыша их Да, резня была ужасна О! Ты не знаешь, что приходится видеть тем, кто проводит жизнь в соседстве с владениями индейцев. В то время, как они убивали сильнейших, я видел, как слабейшие из всех, бабушка с младшим ребенком в руках, бросились бежать, чтобы укрыться в маисе, но успели добежать вот до этого дерева, которое только что свалилось, как будто хотело напомнить мне про то событие. Я видел, как индеец догнал ее и уложил на месте ударом томагавка, потом выхватил ребенка из рук умиравшей женщины и раздробил его череп тем же окровавленным топором
А вы, воскликнул Роланд, грубо схватив рассказчика за ворот, потому что хладнокровие Натана привело его в ярость, несчастное создание, вы стояли тут же и дозволили умертвить ребенка?
Друг, кротко сказал Натан, немного озадаченный неожиданным нападением, не будь несправедлив! Если бы мне даже было так же легко, как и тебе, проливать кровь, то я все-таки никак не мог бы спасти бедного ребенка, потому что у меня не было винтовки, я был безоружен. Я забыл сказать тебе, что полковник Бруце, когда я ему рассказал о дикарях, отнял у меня ружье, назвал меня бабой и прогнал из крепости безоружным. Конечно, он был неправ, отняв у меня оружие, которым я добывал себе пропитание, и тем более был он неправ, что это стоило жизни ребенку, потому что когда я стоял в маисе и видел громадного индейца и то, как он поднял топор на ребенка, я не дал бы ему совершить злодеяние, если бы только у меня в руке было оружие, хотя и сам до сих пор не знаю, что бы я предпринял тогда!
Я так и думал! сказал Роланд, отпуская Натана. Ни одно человеческое существо, даже самая трусливая баба, не могло бы, держа оружие в руках, не употребить его в дело при таких обстоятельствах. Но вы, наверное, хоть что-нибудь да сделали?
Друг, сказал кротко квакер, я сделал то, что мог сделать, но что же я мог сделать? Я был потрясен до глубины души этим зрелищем, выхватил ребенка из рук этого человека и побежал в лес, надеясь, что дитя, как бы оно ни было тяжело ранено, может еще быть спасено. Но не успел я пробежать и мили, как ребенок умер у меня на руках. Я с головы до ног был облит его кровью. Это стало живым укором для полковника Бруце, который приехал со своими людьми к переправе, чтобы проверить мой рассказ. Когда я ушел из крепости, он не мог, как он позже рассказывал, найти себе покоя, потому что ему все-таки приходило в голову, что я, может быть, все-таки сказал правду. И вскоре он убедился, что я был прав: в жилище Асбернов он не нашел ничего, кроме трупов и обгорелого строения. Оно было построено из сырого леса и не могло совершенно сгореть. Никто из всей семьи не уцелел.
А отомстили за них? спросил Роланд мрачно.
Да, из четырнадцати убийц одиннадцать погибли еще до рассвета: преследователи настигли их там, где они разложили свои костры. Что касается трех остальных, которым удалось уйти, то о них рассказали пленные, которые возвращались от индейцев, будто бы только один возвратился к своим; остальные же погибли неизвестно как в лесу. Однако, заметил вдруг Натан, маленький Пит беспокоится более обыкновенного. Ему никогда не нравилось в этом месте Я знавал людей, которые утверждали, что собака чует присутствие духов.
По моему мнению, сказал убежденно Роланд, он учуял отряд индейцев, а не каких-то духов.
Весьма возможно, согласился Натан, индейцы проходили сегодня по этому полю: лес полон ими, и, вероятно, некоторые из них пробрались сюда, чтобы полюбоваться на развалины, где их собратьями в одну ночь была пролита кровь девяти белых. Наверное, однако, вспомнили они при этом тех индейцев, которые поплатились своею кровью за кровь невинных жертв Нет, друг, У моего Пита, как у людей, есть свои склонности и предубеждения, и он обычно с ужасом приближается к этому месту, как и я сам. Потому-то я и бываю здесь только тогда, когда меня к тому вынуждает необходимость. Но если ты встревожен, то я войду раньше тебя в развалины, которые ты видишь там, на краю обрыва.
Нет, не нужно, возразил Роланд, увидев совсем рядом хижину, к которой они направлялись.
Капитан убедился, что неудовольствие Пита прошло, и успокоился. Однако он нашел необходимым лично осмотреть развалины, чтобы убедиться в их прочности, так как собирался вручить им судьбу существа, которое любил более всего на свете. Строение представляло собой бревенчатый сруб и стояло на краю глубокого ущелья, в котором бурно шумела река. Сруб разделялся на два флигеля небольшими сенями; но оба они находились под одной крышей.
Как бы мало сообразительности и предосторожности ни выказали строители, судя по постигшей их судьбе, но они все-таки не преминули снабдить свое одинокое жилище теми предохранительными сооружениями, которые всюду встречались в этой стране: ряд изгородей, которые были построены, может быть, неумело и непрочно, но достаточно отвечали своей цели, так как окружали хижину и образовывали около нее два маленьких двора, один спереди, другой сзади, где было достаточно места для рогатого скота. Мог поместиться здесь и гарнизон в случае нападения. Загородка сзади тянулась до самого берега, который образовал здесь обрыв вышиною в 4050 футов и не нуждался ни в каких частоколах, а спереди забор огибал часть открытой поляны. Строение теперь обрушилось и имело унылый вид. Частокол, главным образом спереди, где колья были вытащены краснокожими из земли и, по-видимому, сгнили, был большей частью разрушен; а правый флигель, который всего больше пострадал от огня, представлял из себя только черную массу бревен. Единственной частью здания, сколько-нибудь уцелевшей, был левый флигель, состоявший всего из одной комнаты; он был почти без крыши и близок к падению. Трудно было представить себе что-либо более унылое и мрачное, чем вид полусожженных развалин, а унылый рев реки внизу, который особенно громко раздавался потому, что река здесь спадала с крутого обломка скалы, придавал мрачную суровость окружающей местности.
Не без труда Натан уговорил Роланда остаться здесь на несколько часов. Он доказывал ему, что брод, по которому он хотел перебраться через реку, находится в нескольких милях отсюда, что лишь тогда можно попытаться переправиться, когда взойдет месяц или разойдутся тучи, и звезды будут освещать им дорогу, что дорога туда ведет через овраги и болота, и что поэтому нигде нельзя будет найти более спокойного места для измученных, усталых девушек и, наконец, что развалины вполне безопасны.
Право, заключил квакер, я не посмел бы советовать что-нибудь опасное. Зачем предоставлять себя случайности, когда есть в лесу хоть один индеец, будь он хоть за десять миль от меня? Я стану караулить с маленьким Питом около развалин, пока твоя сестра спит; и если ты и твои спутники тоже можете не спать, тем лучше.
Пусть будет так, согласился Роланд.
После этого Роланд вошел в развалины с негром и зажег свечу, а потом ввел туда усталых девушек.
Натан же и Парден Фертиг отвели тем временем лошадей в овраг, где было вволю травы и воды, и откуда они не могли убежать.
Глава VIIIОсада
Вскоре на развалившемся, давно заброшенном очаге разгорелся огонь, и при свете путешественники могли рассмотреть всю суровость обстановки. Хижина слева состояла из одной комнаты, стены которой представляли собою сруб, из щелей которого давно уже вывалилась замазка, когда-то бывшая там. В некоторых местах даже просвечивали бревна, так что ветру и дождю был открыт полный доступ. Потолок обрушился под тяжестью изломанной крыши, от которой остался лишь небольшой кусок; пол из толстых досок тоже провалился, так как дерево местами сгнило и смешалось с землею, на которой оно лежало. Окон и дверей вовсе не было; но два отверстия на передней и на задней стенах и третьебольшего размера, ведшеее в прежний коридор, загроможденный теперь обгорелыми бревнами, показывали, где прежде располагались дверь и окна. Другая половина хижины так развалилась, что место, где раньше была дверь, совсем нельзя было определить, и вход в нее был возможен только через заднюю стену здания. Пол тут совсем разрушился и, вероятно, был снесен водою.
Но Роланд недолго разглядывал эту мрачную картину запустения; взглянув на Эдит, он стал настоятельно упрашивать сестру хорошенько подкрепить свои силы сном. С этой целью он стал оглядываться кругом, ища подходящее место, чтобы устроить постель из листьев и мха.
Видишь, тут уже приготовлена постель, воскликнула она с принужденным смехом и показала на угол, где лежала куча листьев, таких зеленых и свежих, как будто только-только были сорваны. Выходит, Натан не для того пригласил меня в это убежище, чтобы предложить мне плохое помещение или отправить меня спать без ужина. Посмотри, прибавила девушка, заметив под листьями маленький металлический котел, а негр обнаружил еще и другой, и оба они еще пахли свежим варевом. Посмотри-ка, Цезарь: где кухонные принадлежности, там, наверное, и еда недалеко. Держу пари, что Натан позаботился о хорошем ужине.