Да вы хорошо ли осмотрели местность?
О, это пустяки! спокойно отвечал Стефенсон. Бели место мне не понравится, то я всегда найду обратную дорогу. Если же оно так хорошо в действительности, как уверяют Куртис и Кук, то я далеко не в убытке. Фермеры здешние мне нравятся, в особенности с тех пор, как мы избавились от неприятного соседства конокрадов. Мне начинает казаться, что Фурш Лафав вовсе не такое дурное место, как о нем говорят!
Прекрасно, прекрасно, мистер Стефенсон! воскликнул Робертс, пожимая руку своего нового соседа. Мне сегодня особенно весело, чего уж давно не бывало со мной. Но, господа, а где же Эллен? Эта прекрасная и мужественная девушка должна провести с нами вечерок!
Она здесь, в доме! отвечал Браун.
Так чего же она сидит одна?
Я полагаю, что она не совсем одна. Ее усиленно развлекает Вильсон и, кажется, не без успеха!
А! произнес Робертс. Стало быть, и здесь затевается свадьба?! Вот и прекрасно!
Не сделает ли вам губернатор выговор за ваши действия? спросила у Брауна Мэриан.
Я думаю, что он так же, как и другие, поймет мотивы, которыми мы руководствовались. Общество регуляторов, благодаря своей сплоченности и энергии, сумело очистить округу от преступников. Теперь мы складываем оружие и можем спокойно работать топором и плугом, корчевать леса и пахать поля!
В заключение остается сказать несколько слов о дальнейшей судьбе героев нашего повествования.
Вскоре состоялись обе намеченные свадьбы, и молодые люди, забыв перенесенные лишения и невзгоды, обрели свое счастье.
Розыски Коттона оказались тщетными. Только через несколько дней в реке была найдена лодка, пробитая пулей. Также осталась неизвестной участь мулата, слуги Аткинса, а сам Аткинс через несколько дней покинул Арканзас.
Ассовум в продолжение десяти дней оставался у могилы жены и только по истечении этого срока, с винтовкой и небольшой котомкой за плечами, пришел проститься со своими былыми друзьями. Несмотря на все уговоры, он отказался остаться с ними, обещав когда-нибудь навестить их.
Ассовум перенес слишком много бедствий и горя в этой стране! печально сказал краснокожий. Могила Алапаги, хотя и достойно отомщенной, постоянно будет навевать грусть на вождя. Великий Дух говорит Ассовуму, что он наказал его за разлуку со своими соплеменниками, а Алапагу за вероотступничество. Легкий воздух дремучих лесов и необозримых полей развеет грусть. Соседство с белыми не пойдет на пользу краснокожему!
Но, надеюсь, ты не забудешь нас? спросила с участием Мэриан. Я ведь тебе обязана жизнью и счастьем и по мере сил хотела бы отблагодарить
О, вождь исполнил только свою обязанность! Его не нужно благодарить за это!
Друг мой! сказал Браун, дружески пожимая его руку. Мы вместе мстили нашим врагам, вместе охотились и жили, неужели ты решил навсегда разлучиться со мной?
Нет, краснокожий не забывает своих друзей, хотя бы они были и белыми! Я отдохну немного, подышу родным воздухом и снова вернусь, хоть на короткое время пожить с вами и полюбоваться вашим счастьем. Теперь мне нужно исполнить еще один долг!
Какой?
Проститься с мисс Эллен!
Вот и прекрасно! Она сама хотела видеть вас и отблагодарить за освобождение от ненавистного Коттона!
Напротив, смелости этой отважной девушки Ассовум обязан жизнью. Если бы она не выстрелила в проклятого бледнолицего, Ассовум лежал бы теперь с раздробленным черепом!
О, не вспоминайте об этих ужасах! побледнев, воскликнула Мэриан. Не тревожьте печального прошлого. Слава Богу, что все кончилось благополучно!
Ну, теперь я отправлюсь! сказал Ассовум, окидывая пристальным взглядом окрестность и останавливая его на лицах своих верных друзей. Прощайте! Ассовум не долго будет оставаться в пустыне и хоть на минутку да заглянет на ферму своих друзей! Прощайте!
До свиданья! До скорого свиданья, храбрый и честный человек! ответил ему Браун.
Индеец дружески пожал руку своего друга и его молодой жены. Затем он вышел из дому, кивнул еще раз головой и перескочил через забор. Через минуту густая листва поглотила его. Ассовум исчез в дремучем лесу, в котором так привольно когда-то дышалось его предкам.
Фридрих ГерштеккерМИССИСИПСКИЕ ПИРАТЫ
Глава IМогила в лесной глуши
Весной 18 года на склоне лесного холма неподалеку от реки Уабаш, катившей свои прозрачные воды в реку Огайо, отдыхали два человека. Младший выглядел лет на двадцать пять и, судя по одежде, походил более на моряка, нежели на охотника. На его светлых, курчавых волосах довольно лихо сидела низкая шляпа с широкой лентой. Под синей матросской курткой рельефно обрисовывались плечи, которыми мог бы гордиться сам Геркулес; панталоны из белого холста поддерживал пояс, за которым торчал нож в широких кожаных ножнах. Красная фланелевая рубашка и черный шелковый галстук дополняли этот костюм. Только шитые высокие сапогитак называемые мокасиныуказывали на то, что молодой человек был более знаком с лесной жизнью, нежели с жизнью моряка.
Рядом с ним лежал убитый медвежонок, на которого со злобой, тяжело переводя дыхание и зализывая раны, поглядывала превосходная бурая собака. Раны явно свидетельствовали о том, что победа над зверем досталась ей не даром.
Второму охотнику было, по-видимому, лет шестьдесят. Он был пониже ростом и не так крепко сложен, как его товарищ, но в нем не было еще ничего стариковского. Глаза светились юношеским задором, щеки горели здоровым румянцем. На нем была охотничья бумажная блуза, но вместо короткого матросского ножа на боку висел длинный и широкий тесак.
Том, сказал он товарищу, слишком запаздывать здесь не годится. Солнце скоро зайдет, а нам еще далеко до реки.
Всего три четверти мили, никак не более, ответил молодой человек. Но, Эджворт, как ни старались бы нанятые нами люди, им не донести нашей лодки сюда к вечеру. Они должны будут остановиться, когда смеркнется, чтобы не наткнуться на какой-нибудь подводный камень или затонувший пень. Плыть по Уабашу ночью небезопасно.
Вы, по-видимому, хорошо знакомы со здешней местностью?
Еще бы! Я охотился здесь в продолжение двух лет и знаю каждый ручеек, каждое дерево. Это было еще до того, как я познакомился с Диксоном и отправился на его шхуне в Бразилию. Бедняга! Не думал он тогда, что его ждет такой конец.
Вы не рассказывали мне подробно об этом грустном событии, Том.
Расскажу хоть сегодня, если хотите, но прежде разведем костер и перекусим, чтобы потом хорошенько выспаться до рассвета и тогда уже пойти на берег ждать нашу барку.
Вы уверены, что они не пройдут мимо нас?
Будьте спокойны! Билл знает, где надо пристать.
Если так, примемся за дело, сказал Эджворт, начиная сооружать костер из валежника, находившегося близ соседнего ручейка. Скоро пламя охватило сухие сучья, и старик, нарезав несколько ломтей из медвежьей туши, принялся поджаривать их на угольях.
Оба спутника поджидали плоскодонное судно, перевозившее товар в Новый Орлеан из поместья в Индиане, принадлежавшего старому Эджворту. В этот раз на плоскодонке был груз виски, лука, яблок, окороков, копченой дичи сушеных персиков и кукурузы. Сверх того, Эджворт имел с собою изрядную сумму денег для закупки товаров, которых не найти в краях, где он проживал.
Том был сиротой и приходился дальним родственником Эджворту. Раньше он тоже намеревался обзавестись фермой на берегах Уабаша, но увлекся рассказами Диксона, старого приятеля его покойного отца, и отправился с ним в Новый Орлеан. Сбыв там выгодно свои товары, Диксон и Том посетили Гавану, а затем Бразилию, где Диксон был вероломно убит. Том возвратился домой, но не захотел жить в своей усадьбе и стал просить Эджворта позволить ему плавать с ним по Миссисипи. Старый фермер был недоволен просьбой родственника, ему казалось, что молодому человеку следовало бросить бродячий образ жизни, заняться хозяйством и стать, наконец, степенным, достойным уважения фермером. Но Том настоял на своем и теперь, отдыхая со своим спутником в лесу, не переставал восхищаться прелестями вольной жизни.
Чертовски здорово здесь, весело говорил он, когда погода хороша и попадется на зуб такое вкусное кушанье, как медвежье мясо.
Вы обещали рассказать мне о Диксоне, Том, заметил старик.
Если вы настаиваете, пожалуйста, но это не очень веселая история. Мы вошли в русло Сан-Хосе, надеясь сбыть пшеницу, лук, виски и жесть местным плантаторам, но пришлось заночевать в пустынном месте, прежде чем мы успели добраться до какого-то поселка. Привязав наше суденышко к стволу пальмы, мы улеглись спать на берегу, не приняв никаких мер предосторожности. Я почти мгновенно заснул, однако Диксон вскоре разбудил меня, заслышав подозрительный шорох, и только тут я сообразил, что на нас могли напасть врасплох краснокожие. Диксон бросился к лодке с криком: «Вставайте! Грабят!»но споткнулся и упал, едва успев вскочить на палубу судна. Экипаж наш состоял всего из трех матросов и одного юнги; пока они проснулись и поняли в чем дело, я, схватив попавшуюся под руку острогу, стал наносить ею удары грабителям. Они попрыгали или попадали в воду, а юнга, по счастью, догадался перерубить канат, прикреплявший лодку к пальме, и нас тотчас отнесло на середину реки. Двое из наших матросов, Мелерс и Гевитс, говорили, что отбили пятерых индейцев, ухватившихся за борт лодки. Так ли это было, не знаю, но наш бедный капитан лежал мертвый на палубе, грудь ему пробило насквозь копьем, а голова была раздроблена палицей.
Что же вы сделали с грузом?
Я продал его, накупил другого товара, имеющего у нас хороший сбыт и потом, месяца через четыре, прибыл в Чарльстон, где жила вдова Диксона. Она горевала о муже, но, по правде сказать, деньги, которые я ей привез, помогли ей быстро утешиться. Всего через два месяца она была уже замужем за соседним плантатором. Так всегда происходит в жизни.
По крайней мере, она наверняка знала, что ее мужа нет более в живых, задумчиво проговорил старик. А каково оставаться в неизвестности об участи своих близкихждать ежедневно их возвращения и приходить наконец к мысли, что любимого существа уже нет, что даже прах его развеян, может быть, ветром пустыни!
О, здесь такая неизвестность насчет судьбы близких нам людей дело самое обыкновенное, сказал Том. Сколько людей исчезает бесследно каждый день.
Случается, однако, что и возвращаются неожиданно, возразил Эджворт. Как же здесь неловко лежать, должно быть, я постелил одеяло на кочках.
Он привстал, чтобы перенести свою подстилку на другое место, а Том, решивший ему помочь, внезапно воскликнул:
Немудрено, что вам было неудобно лежать! Это не кочки, а кости оленя!
Эджворт поднес одну из костей ближе к огню, чтобы рассмотреть ее.
Том, проговорил он, это не кости оленя!
Ну, может быть, волка или медведя, проворчал молодой человек, уже успевший задремать.
Мне кажется, что эта человеческая кость продолжал Эджворт. И именно берцовая кость.
Так не давайте дотрагиваться до нее собаке, проговорил Том с неожиданным оживлением, поднимаясь и оглядываясь кругом.
Что за дьявол? спросил старик, озадаченный его очевидным волнением. Кость действительно человеческая.
Если так, сказал Том, то я узнаю́ это место. Когда мы нашли труп, то забросали его хворостом. Вот почему здесь такая куча сухих ветвей. Да, это именно то место. Вот и дуб, на котором я вырезал крест.
Но что это был за человек? Как он умер? спросил Эджворт.
Я не могу точно ответить на эти вопросы, знаю только, что убил несчастного один лодочник, с целью поживиться несколькими долларами. Это Билл.
Кто, лодочник?
Нет, тот, убитый. Он служил на нашей шхуне; нанялся к нам всего дня за четыре до отплытия, так что я ничего еще не знал о нем. Кажется, он был из Огайо. Ну, этот Билл имел неосторожность показать тому негодяю свои деньги, и, когда мы сошли на берег и уселись у огня, лодочник стал уговаривать его сыграть в карты, но Билл отказался, чем обозлил мошенника. Тот не выдал, однако, своей досады и пригласил Билла заночевать с ним на шхуне. Мы остались на берегу, но утром, возвратясь на судно, не нашли обоих. Прождав бесполезно до вечера, мы заметили стаю коршунов, круживших над одним местом. «Чуют труп», сказал один из наших товарищей, старый охотник. Нет сомнения, что этот злодей убил Колченогого.
Колченогого! повторил Эджворт с ужасом. Почему вы прозвали так Билла?
У него правая нога была чуть короче левой и он прихрамывал на ходу. Мы пошли искать труп, и я никогда не забуду того зрелища, которое представилось нам. Мы увидели несчастного и коршунов. Но что с вами, Эджворт? Вы бледнеете, вы
Скажите, у этого Билла, или Колченогого, как вы его называете, был шрам на лбу?
Да, широкий багровый рубец. Вы знали этого человека?
Вместо ответа старик заломил руки над головой и опрокинулся навзничь с громким стоном.
Что с вами, Эджворт? воскликнул испуганный Том. Говорите, ради Бога! Вы знали бедного малого?
Это мой сын! прошептал старик, закрывая лицо руками.
Бедный отец! Да помилует вас Господь!
Наступило молчание. Старик первым прервал его вопросом:
И вы не зарыли покойного?
Мы сделали что могли, ответил Том, подавляя волнение. С нами не было других орудий, кроме индейских кистеней, а земля была сухая и твердая. Но к чему эти подробности, которые только расстраивают вас?
Нет, нет, говорите! попросил Эджворт умоляющим голосом. Я хочу знать все.
Мы навалили на него такую гору валежника, что ее не могли разгрести хищные звери, продолжал Том, а затем я вырезал ножом небольшой крест на стволе этого вот дерева.
Старик посидел еще некоторое время молча, потом печально посмотрел кругом и произнес срывающимся голосом:
Так мы отдыхали на твоей могиле, милый мой Уильям! Какой конец, Боже мой! Но я не хочу, чтобы останки твои остались без погребения. Вы поможете мне похоронить их, Том?
Охотно, но у нас нет ничего, кроме ножей.
В лодке найдутся ломы и заступы, мои люди помогут. Не оставлю же я сына без погребения! Это все, что я могу для него сделать. Боже мой! Я так надеялся обнять его еще раз, а пришлось вот только увидеть его кости в этих дебрях! Спите, Том, вам необходим отдых после тяжелого дня. Я постараюсь тоже заснуть.
Он прилег, чтобы заставить и молодого человека сделать то же, но не сомкнул глаз под наплывом скорбных мыслей. Едва потянуло утренним ветерком, он встал, подложил хвороста в костер и начал собирать при его свете в одну кучу все кости. Проснувшийся Том молча помогал ему, но, приблизившись к кусту, у которого лежала собака, остановился с удивлением.
Что с тобою, Волчок? спросил он. Что тебе вздумалось рычать на меня? Не узнаешь, что ли? Не стыдно скалить зубы на меня?
Но собака продолжала ворчать, помахивая в то же время хвостом и как бы желая этим сказать: «Я знаю, что ты друг, но все же не подпущу тебя к этому месту».
Посмотрите, что это с псом? сказал Том, обращаясь к Эджворту.
Старик подошел к собаке и увидел у нее между лап череп своего сына. Верное животное понимало, что охраняет драгоценные останки.
Неужели ты понял, что это принадлежит твоему хозяину, Волчок? Помнишь ли ты его, добрый мой пес? сказал старик дрогнувшим голосом.
Волчок припал к земле, пристально глядя на Эджворта, и испустил тихий, жалобный вой. Убитый горем отец не выдержал более, он опустился на траву, обвил шею собаки руками и зарыдал. Волчок лизал ему лицо, стараясь положить лапу на его плечо.
Удивительно! пробормотал Том, тронутый поведением собаки.
Узнал своего хозяина вспомнил говорил Эджворт, лаская животное. Мне это отрадно, добрый мой Волчок.
Он с трудом поднялся на ноги, продолжая гладить собаку. В эту минуту со стороны реки раздался выстрел.
Это наши! сказал Эджворт. Окажите мне услугу, Том, приведите их сюда.
Молодой человек пошел к реке. Старик, оставшись один, опустился на колени перед дубом, столько лет осенявшим останки его сына. Он молился усердно перед вырезанным на дереве крестом, но лишь только заслышал шаги приближавшихся людей, поднялся на ноги и твердой поступью пошел им навстречу, сохраняя спокойный вид.