Если ОБрайн ждал, что его слова произведут впечатление на Чарли, то ему пришлось испытать разочарование. Выражение лица Чарли нисколько не изменилось.
Это все? спросил он равнодушно.
А разве этого мало? сказал он почти угрожающим тоном. Слушайте, я ведь делаю это не ради шутки. Люди здесь могут строить церковь для облегчения своих душ и выставлять напоказ свое благочестие. Но для меня это не имеет значения. Моей душе нужны доллары. Я говорю вам это, потому что вы ведете такую игру, которая доставляет мне эти доллары. Если ваша игра будет проиграна, то я ухожу с дороги, но пока вы ведете ее успешно, я остаюсь в Скалистых Ручьях. Весь мир не кончается для меня в этой долине, и в противном случаея покину вас. Помните это!
Чарли вдруг вскочил и ударил кулаком по прилавку так, что стаканы зазвенели.
Файльс? вскричал он. Всюду Файльс! Неужели я никогда не перестану слышать это ненавистное имя?.. Вы думаете, что знаете? Но вы ничего не знаете, ничего!..
И прежде, чем ОБрайн опомнился, Чарли выскочил из кабачка.
Глава XXIVДуша человека
Стемнело. На западе бледная полоса света постепенно меркла, поглощаемая бархатистым сумраком летней ночи. Луны не было, но усыпанный звездами небесный свод бросал мерцающий свет на долину, лежащую в тени. Между деревьями мелькал местами желтоватый свет ламп, зажженных в домах, наполовину скрытых в зелени.
Из густой группы деревьев, растущих высоко на северном склоне долины, вышел какой-то человек и начал спускаться вниз. Его движения были медленные, усталые и даже слегка боязливые, точно он пробирался тайком. Несколько минут он простоял неподвижно, глядя на фигуру женщины, быстро двигающейся по крутой тропинке, ведущей к старому молитвенному дому. Очертания ее фигуры были неясно видны в мерцающем звездном свете, но она приближалась, и он различал ее голос, напевающий какую-то старинную песенку. Очевидно, она не думала, что кто-нибудь может следить за нею и что ее движения представляют для кого-нибудь интерес.
Дойдя до молитвенного дома, она остановилась, и человек, наблюдающий за нею, услыхал стук ключа, вставляемого в замок. Пение прекратилось. В следующий момент он услышал скрип отворяемой двери, и женская фигура исчезла внутри здания. Следивший за ней мужчина вышел из кустов на дорогу и пошел к молитвенному дому, стараясь идти сбоку по траве, чтобы заглушить звук шагов.
Усталость как будто совсем прошла у него, и он с напряженным вниманием смотрел на старое здание, пережившее столько превращений, пока не сделалось, наконец, домом молитвенных собраний. Старые, покрытые штукатуркой стены этого дома были толщиной в фут, и длинная тростниковая крыша тоже была очень толста и тяжела. Здание это было пережитком тех времен, когда люди и звери сражались на общей арене на жизнь и смерть.
Дойдя до здания, человек осторожно продвигался вокруг стен, пока не пришел к окну. Оно было закрыто и задернуто занавеской. Он отошел к другому окну; оно было открыто наполовину, и хотя занавеска была опущена, но оставалась щель, через которую виднелась полоса света. Человек прижался лицом к этому отверстию и тихо, почти шепотом, позвал:
Кэт!.. Кэт!.. Это я, Чарли! Я я поджидал вас. Мне необходимо поговорить с вами.
И в ответ послышались быстрые шаги по полу комнаты, занавеска на окне была отдернута, и в следующий момент Кэт появилась по другую сторону окна. Ее красивые глаза, освещенные тусклым светом лампы, вопросительно смотрели на него, и грудь ее тяжело дышала. Но заметив его бледность и налитые кровью глаза, она все же ласково улыбнулась ему.
Вы до смерти напугали меня, сказала она. Скажите, зачем вы поджидали меня здесь?
Чарли потупил глаза и пробормотал:
Я я думал, что вы придете сюда вечером!.. Мне надо было поговорить с вами наедине. Могу я обойти кругом к двери?
После минутного колебания Кэт ответила:
Да, если вы непременно решили увидеть меня здесь.
Чарли не стал дожидаться. Дверь находилась на другой стороне дома, против деревни, лежащей внизу. Когда он открыл дверь, то внутри здания царила темень.
Сквозняк потушил лампу, сказала Кэт. Есть у вас спички?
Чарли запер дверь и зажег лампу, Кэт поставила ее на постамент, и помещение осветилось. Белые, неровно выбеленные стены свидетельствовали о древности строения. Окна были маленькие с деревянными рамами и помещались в нишах толстых стен, напоминая амбразуры средневековой крепости. Длинная покатая крыша поддерживалась тяжелыми необтесанными балками.
Раньше они образовывали нечто вроде чердака, но потом он был уничтожен, для того чтобы увеличить пространство для воздуха, так как на молитвенных собраниях скоплялось довольно много народа. В дальнем углу зала находилось два пюпитра, нечто вроде алтаря и за одним из пюпитров дешевый гармониум. По стенам были развешаны картонные плакаты с разными религиозными изречениями, а на полу стояли рядами деревянные скамьи.
Чарли, никогда не бывавший здесь, окинул все одним взглядом и затем впился глазами в улыбающееся лицо Кэт. Он думал в эту минуту, что никто на свете не может сравниться с нею по красоте и привлекательности.
Я должен был прийти сюда, воскликнул он, должен был отыскать вас! Мне надо поговорить с вами сказать вам
Глаза ее, устремленные на него, приняли несколько суровое выражение.
Разве нужно было приводить себя в такое возбужденное состояние, чтобы придти сюда и говорить со мной? сказала она тоном упрека. О, Чарли, Чарли, когда же все это кончится? Зачем вы пьянствуете? Все это так безнадежно! Почему вы не можете взять себя в руки? Сколько раз вы говорили мне, что жаждете освободиться от этого проклятия, и между тем с головой погружаетесь в него, как только вас что-нибудь расстроит. Ну скажите мне теперь, в чем дело? Не забудьте, что завтра воскресенье и это помещение надо привести в порядок для предстоящего собрания конгрегации. Я и так опоздала. Меня задержали.
Я знаю, смущенно проговорил он, опуская голову. Знаю, что не имел права мешать вам здесь. Но поймите, что я чувствую теперь, когда тень закона так угрожающе повисла над долиной. Я все время думал о вас, думал о том, как много вы значите в моей жизни. Мне надо было говорить с вами, и я воспользовался случаем. Кто знает, что будет завтра!..
Завтра? повторила она. Почему вы говорите это?
Выслушайте меня, Кэт, заговорил он в сильном волнении. Может быть, вы уже знаете это. Завтра Файльс должен нанести решительный удар. Завтра поселок будет окружен цепью полицейских патрулей, которые будут стеречь все входы и выходы в ожидании прибытия груза виски. Файльс рассчитывает таким образом поймать меня с поличным.
Вас? воскликнула Кэт, сверкнув глазами.
Ну да, так он думает!
Они пристально посмотрели друг другу в глаза. Чарли снова заговорил:
Планы Файльса вряд ли смутят кого-нибудь. Бояться законного захвата нечего. Надо бояться измены.
Измены Вы боитесь измены?.. вскричала она. Это самое отвратительное, что только может быть на свете!.. Я бы способна была собственными руками убить изменника.
Меня предупреждали об этом. Поэтому я и пришел к вам сегодня. Кто знает, каков будет исход завтра, если действительно существует измена?
Но на кого вы думаете? спросила она.
Пит Клэнси и Ник Девере, ваши два работника. Но я в этом не уверен.
Чарли, мой дорогой мальчик, сказала она, протягивая ему руки, вам нечего бояться измены завтра. Предоставьте Пита и Ника мне. Я сумею справиться с ними. Обещаю вам, что Файльс ничего тут не выиграет. А обо мне вы не думайте и будьте спокойны.
.Я не могу не думать о вас, Кэт. Я буду думать о вас до конца, пролепетал он, уходя.
Было уже поздно, когда Кэт вернулась домой. Открыв входную дверь дома, погруженного в темноту, она несколько мгновений простояла на пороге, прислушиваясь, потом на цыпочках, сняв башмаки, прошла в спальню сестры, спавшей крепким, здоровым сном молодого существа, далекого в эти минуты от перипетий жизни того маленького мирка, среди которого она находилась. Постояв несколько минут над спящей сестрой, Кэт осторожно вышла из комнаты и, приняв какое-то решение, быстро прошла через задний ход наружу. Оставаясь в тени дома, она увидела две фигуры снаружи небольшого сарая и тотчас же узнала двух своих работников, собиравшихся ехать верхом.
Кэт предоставила им спокойно уехать, и тогда сама пошла в сарай и вывела оттуда свою лошадь, которая, услыхав ее приближение, приветствовала ее тихим ржанием. Оседлать ее было делом нескольких минут, и Кэт выехала на дорогу, освещенную луной, вслед за своими работниками.
Глава XXVРазорванное оцепление
В старом молитвенном доме давно кончилась служба, и странствующий пастор, выполнив свой религиозный долг, уехал. Прихожане тоже разошлись с чувством нравственного удовлетворения, так как и они считали свой долг выполненным и могли уже со спокойной совестью заниматься своими обычными делами. Некоторые из жителей сидели на маленьких верандах своих домов, курили и разговаривали вполголоса. Другие же улеглись в свои постели с кажущимся равнодушием ко всему, довольные, что, по крайней мере, в этот момент дома их представляли для них безопасную гавань. Однако в Скалистых Ручьях все знали, что готовится что-то и чья-нибудь жизнь будет поставлена на карту в эту ночь. В самом деле удивительно, как быстро распространялись в поселке известия, никем, впрочем, невысказанные громко. Все чуяли приближение битвы, борьбы против закона. Долина должна будет пережить исторический момент в эту ночьэто сознавалось всеми, поэтому умиротворение и спокойствие, которые царили теперь в долине, казались особо знаменательными.
В течение целого дня ни Файльс, ни кто-либо из его полицейских не показывались в Скалистых Ручьях. Никто из них не присутствовал на богослужении, и они как будто совсем исчезли из окрестностей долины.
С наступлением ночи большое количество всадников выехало на дорогу из долины Скачущего Ручья. Всадники ехали по двое, очевидно, следуя полученным инструкциям и направляясь к своим постам. Пост инспектора Файльса находился в таком месте, откуда можно было наблюдать за дорогой в форт Аллертон. Она пролегала через обширные волнистые пространства прерии, и ничто не могло пройти незамеченным по этой дороге, разве только если разразится гроза, и тогда все скроется из вида. Файльс, ехавший на своем Питере, наблюдал за тучами, разгуливавшими по небу, как вдруг услыхал выстрел, раздавшийся вдали, со стороны востока. Вслед затем послышался другой выстрел и, наконец, третий. То был условный сигнал.
Так и есть! Они, значит, направлялись по южной дороге на участке Мак Бэна.
Файльс пришпорил лошадь, и Питер помчался. Три выстрела? Файльс надеялся, что он успеет доехать, прежде чем раздастся четвертый.
Четыре всадника направлялись к роще, откуда были произведены выстрелы. Каждый из них слышал их и, выполняя условленный тактический маневр, ждал с волнением четвертого выстрела, который должен был известить об обнаружении контрабанды.
Файльс первый прискакал к роще, но в тот же самый момент огромная лошадь Мак Бэна сделала прыжок в сторону. Файльс искал глазами на окраинах рощи патруль, давший сигнал.
Он должен быть на юго-восточной стороне, крикнул ему Мак Бэн, повернув лошадь в ту сторону. Файльс поскакал за ним. Они не успели проехать и двухсот ярдов, как Файльс увидал, что Мак Бэн соскочил с седла и опустился на колени перед какой-то распростертой на земле фигурой. Файльс тотчас же последовал его примеру.
На земле лежал человек со связанными руками и ногами, и в рот ему был засунут кляп. В ту же минуту подъехали еще два полицейских, и послышался лошадиный топот. Это скакали по дороге другие полицейские, спешившие к месту, откуда раздались выстрелы.
Файльсу довольно было одного взгляда на лежащего на земле человека, чтобы понять все: он снова потерпел поражение!
Это вы подали сигнал тревоги? спросил он полицейского, когда его развязали и Мак Бэн вынул у него кляп изо рта.
Нет, сэр, отвечал полицейский. На меня набросились и потащили
Живее, Мак Бэн! крикнул Файльс. Они нас провели! Следуйте за мной. Они на дороге в форт Аллертон, я в этом уверен.
Питер скакал впереди. Выехав на дорогу, Файльс и Мак Бэн спешились и принялись осматривать песчаную почву. Двое полицейских присоединились к ним.
Мы проиграли, Мак Бэн, сказал, наконец, Файльс. Они сыграли с нами шутку. Минут пять тому назад тут проехал фургон. Посмотрите на следы.
Файльс приподнялся. Глаза его сверкали гневом. В это время он увидал всадника, который остановился на дороге и молча смотрел на группу полицейских. Никто не слыхал его приближения. Файльс в сопровождении Мак Бэна прямо направился к нему. Взглянув на него, он почувствовал приступ бешенства, который лишь с трудом мог сдержать.
Что вы здесь делаете, мистер Брайант? спросил он резко.
Чарли Брайант нагнулся вперед, оперевшись на луку седла. Его темные глаза улыбались, но улыбка была не из приятных.
Что я делаю? спокойно ответил Чарли. Я просто смотрю и удивляюсь, что вы здесь делаете, господа!
Это не ответ на мой вопрос, сказал Файльс, едва сдерживая свое раздражение.
Разве нет? возразил Чарли с дерзкой улыбкой. Но знайте, что вы никакого другого ответа не получите от свободного гражданина. Я имею такое же право смотреть на эскапады полиции, как вызатевать их. Однако я устал и хочу ехать домой. Прощайте.
Он пришпорил лошадь и быстро поскакал вниз по дороге, но за ним последовал полицейский, которому было приказано не упускать его из вида до рассвета.
Глава XXVIНастроения в Скалистых Ручьях
Новости, распространившиеся рано поутру, перевернули все вверх дном в поселке, все дела остановились, и только кабачок ОБрайна кишел посетителями, с жаром обсуждавшими события прошлой ночи. Такое настроение отразилось и на церковном строительном комитете, и миссис Джейн Дэй, президентша, пребывала в сильнейшем негодовании, так как собрание не могло состояться вследствие отсутствия кворума. «Это. настоящий скандал! говорила она всем и каждому. Действия горсточки негодяев, контрабандистов спирта, препятствуют успеху возвышенного дела, в котором заинтересованы сердца всех благородных граждан!»
В самом деле затруднения миссис Дэй были очень велики в этот день. Распространение известия о новом поражении полиции привело мужскую половину населения в такое состояние, когда ее охватило неудержимое желание отпраздновать в веселой попойке это событие и поглотить большие количества контрабандного напитка. Женская же часть населения предпочитала сидеть на пороге своих домов и громко обмениваться мнениями с соседками.
Разумеется, атмосфера поселка в это утро сделалась бы совершенно невыносимой для инспектора Файльса, если бы он позволил себе замечать насмешливые взгляды и улыбки мужчин, мимо которых ему случилось проходить. Но он уже давно приучил себя игнорировать общественное мнение и чувства рядовых граждан. Для него имело значение только мнение его начальников, и этого одного было достаточно, чтобы причинить ему сильнейшее беспокойство в виду его жестокого поражения прошлой ночью. Все его мысли были теперь направлены на то, каким способом смягчить гнев своего начальства и примирить его с собой.
Церковный комитет должен был собраться в десять часов в доме миссис Джейн Дэй, но прошел час, а еще никто из членов не явился, за исключением почетного секретаря Кэт Сетон, пришедшей в назначенный час. Но миссис Дэй приняла энергичные меры. Она пошла сама вместе с некоторыми другими женщинами, чтобы извлечь из заведения ОБрайна Билли Унгвина и Аллана Дэя. Таким образом ей удалось собрать к одиннадцати часам более или менее действенный кворум и запереть, наконец, дверь своей приемной.
Величественно заняв свое место, она открыла собрание речью, в которой говорила о пагубе, приносимой запрещенной продажей спиртных напитков. «Я никогда не видела ничего подобного! восклицала она. Мужчины здесь пьют по всякому поводу. Если бывают крестиныони пьют, свадьбатоже пьют; они пьют на похоронах, и если им придется предстать перед Страшным Судом, то они прежде всего попросят виски!»
Когда она перешла, наконец, к сути дела и стала развивать свои планы с мельчайшими подробностями, то ее выслушали уже довольно рассеянно и без возражений. Единственные мужчины, присутствовавшие в комнате, Аллан Дэй и Билли Унгвин, думали только о том, как бы поскорее кончилось собрание, и они могли бы заняться более интересным времяпрепровождением. Однако они тотчас же оживились, когда был поднят вопрос о Старой Сосне, которую предложено было срубить. Это было единственное дерево в Скалистых Ручьях, пригодное для центрального столба строящейся церкви, который должен был бы поддерживать крышу. Билли Унгвин поддерживал это предложение, но Кэт Сетон решительно высказалась против.