Файльс встал, и сержант тотчас же посторонился, чтобы пропустить его в дверь.
Где телеграмма? спросил он взволнованного агента.
Никто не проронил ни слова, пока он читал это важное сообщение, разрушившее все его надежды на немедленный успех. Бросив вопросительный взгляд на агента, Файльс повернулся к сержанту.
Тут сказано, что кондуктор слышал, как предводитель говорил своим людям, чтобы они отправлялись по южной дороге. Это либо просто блеф, либо ошибка. Эта дорога ведет в Скалистые Ручьи, отстоящие на 22 мили от Белого Пункта. Они, вероятно, должны были медленно двигаться со своим тяжело нагруженным фургоном. Скалистые Ручьи находятся в 26 милях отсюда по дороге. Скажите нашим людям, чтобы они немедленно отправлялись, и если они поедут быстро, то могут перехватить их по дороге или же поедут за ними и выследят их.
Файльс, не обращая внимания ни на сержанта, ни на Хёнтли, ожидающего его, бросился во внутреннюю комнату, где находился телефон, и позвонил в городской полицейский участок.
Дело в высшей степени важное, сообщил он начальнику. Я должен немедля повидаться с вами. Спиртные контрабандисты снова нас обставили
Глава VНа южной дороге
Три человека в полицейской форме быстро мчались по равнине. Впереди скакал сержант Мак Бэн. Вдруг он остановился и, обратившись к своим спутникам, сказал:
Видите, ребята, вон там Кипарисовые холмы? Мы слишком удалились к югу.
Верно, сержант, ответил один из полицейских. Надо повернуть влево.
Загорелые, бронзовые лица всех троих выражали энергию, и глаза были с напряженным вниманием устремлены вдаль. Служба их была тяжелая, но этого требовало от них правительство, и этого же требовали условия страны, в которой они находились. Беззаконие преобладало в этих прекрасных, залитых солнцем равнинах и не только беззаконие людей, но и беззаконие самой природы, с которой приходилось бороться, чтобы можно было дышать свободно и жить.
В прерии была военная полиция, но ее методы отличались от военных методов. Полицейские солдаты должны были повиноваться приказам, но этим кончалось их сходство с солдатами армии. Каждому полицейскому предоставлялась свобода думать и действовать по своему усмотрению. Его начальники требовали только одного: достижения успеха. Было ли совершено преступление, бежал ли преступник, или же преступление только замышлялось, полицейский обязан был отправляться на место действия расследовать дело и арестовать виновных. Полицейский должен быстро соображать и действовать на свой собственный страх и риск. Успех вызывал лишь холодное одобрение со стороны начальства, но за неудачу приходилось тяжело расплачиваться. Полицейская работа могла продолжаться дни, недели, даже месяцы. Ни время, ни расходы не имели значения, лишь бы результат был успешный. Если же результаты были неудачны впрочем, нет, неудача не допускалась! От этого мог бы пострадать престиж полиции, состоящей из семисот человек, на которых была возложена обязанность подчинить себе и очистить от всех преступных элементов территорию, где легко могли бы затеряться с полдюжины европейских государств.
Сержант Мак Бэн снова заговорил, устремив свой пристальный взгляд на горизонт.
Вот она! воскликнул он. Стоит там, точно метла. Это знаменитая сосна близ Скалистых Ручьёв. Скачите дальше, влево от нее, ребята.
Он повернул свою лошадь, и скачка возобновилась. Где-нибудь там впереди, на южной дороге, контрабандисты спирта прячут свой груз. Инспектор Файльс сказал: «Ступайте и окружите их!»и хотя численный перевес был не в пользу полицейских, ни один из них не думал об этом. Каждый готов был употребить все усилия, на какие только был способен человек, чтобы добиться успеха.
Когда, наконец, было установлено нужное направление в этой обширной зеленой пустыне, сержант-шотландец, с грубыми, суровыми чертами лица, несколько ослабил свою бдительность, и глаза его приняли добродушно насмешливое выражение.
Эй, ребята, сказал он, разве не постыдно так растрачивать хороший спирт, выливая его на землю? Впрочем, правительства всегда расточительны, только не там, где это касается жалованья.
А что если б мы пролили немного этого спирта, сержант?
Пролили? засмеялся сержант. Ты неправильно выражаешься, приятель. Разве этим словом можно определить то чудное, теплое ощущение, которое испытывает человек, когда в его горло льется доброе виски? Я думаю
Другой полицейский перебил его.
Файльс вылил бы даже шампанское, сказал он. Такой уж он человек!
Сержант покачал головой.
Конечно, Файльс уберет с дороги все и всякого, кто будет мешать ему, оттого он и сует свой нос всюду, где чует дичь. Так и нужно поступать в этой богом забытой стране. Если мы не исполним приказ и не выльем конфискованный спирт, то цена нам будет грош, и никто нас больше не купит. Нет, ребята, хотя сердце у нас будет разрываться от огорчения, когда мы будем выливать виски, но сделать это мы должны, иначе нас попросту выкинут за борт!
Разговор прекратился, и все опять устремили напряженные взоры в ту сторону, где должна была находиться южная дорога. Через полчаса они уже увидели под ногами песчаную дорогу, ту самую, которую искали, и они тотчас же соскочили с лошадей и стали внимательно рассматривать следы на песке.
Мы следуем за ними по пятам, ребята! крикнул сержант. И, судя по тому, как они едут, мы их скоро настигнем.
С ними четыре верховые лошади, сказал другой полицейский, рассматривавший дорогу. С возницей это составляет пять человек. Бродяги прериия думаю!
Сержант кивнул головой, продолжая рассматривать следы. Вдруг третий полицейский крикнул:
А это что?
Все сейчас же бросились к нему. Он спокойно разрывал окурок сигареты, поднятой им на дороге.
Бродяги прерии не курят покупных сигарет, сказал он. Эта же куплена в городе.
Да! воскликнул Мак Бэн. Не иначе, шайка из Скалистых Ручьев. Я в этом уверен. Ведь там самое гнусное гнездо преступлений на северо-западе. Вперед, ребята! Нам надо действовать.
Они погнали лошадей, поднимая облако пыли по дороге. Но вскоре это облако улеглось, так как всадники свернули в сторону и помчались напрямик по травянистой равнине к Скалистым Ручьям.
Солнце стояло низко на горизонте, и на небе не было видно ни одного облачка. Кругом господствовала тишина, даже пение птиц прекратилось.
Низкие холмы, густо поросшие кустарником, окаймляли дорогу в том месте, где она вступала в широкую долину Скачущего Ручья, который за шесть миль далее протекал через середину поселка Скалистые Ручьи. Местность отличалась тут своеобразной красотой. Небольшие холмы были перерезаны ущельями во всех направлениях, густо заросшими и потому почти непроходимыми. Далее, по мере того как долина расширялась и углублялась, вид ее делался более суровым и мрачным. Местность становилась возвышенной, поднималась к большим высотам, характер растительности изменялся. Светлая зелень уступила место более темной: хвойным деревьям, голубым соснам, камедным деревьям и сахарному клену. Чем дальше, тем эта перемена резче бросалась в глаза, так как начали преобладать уже более высокие темные сосны. Обширные участки соснового леса высоко поднимали среди более светлой зелени свои мрачные растрепанные верхушки, придавая этой местности какое-то суровое величие, свойственное только высокогорным областям.
Бархатный сумрак окутывал долину по мере того, как угасал дневной свет. Солнце скрылось за стеной леса. Стояла тишина, не шевелился ни один листок на деревьях, и, казалось, покой и мир царили везде. Природа отдыхала, но не отдыхали люди. В неподвижном затихшем воздухе всадники ясно расслышали шум колес и стук лошадиных копыт, ударявшихся о твердую почву дороги. Наконец, показались люди: четыре всадника, сопровождающие нагруженную фуру. Они появились на вершине холма и начали быстро спускаться по склону вниз, не обращая внимания ни на какие опасные последствия, угрожающие не только целости членов, но и жизни. Возница совершенно перегнулся вперед на своем сидении и, вытянув руки, натягивал вожжи, понукая лошадей. Лицо его было серьезно, и он, видимо, прекрасно сознавал свое положение и ту опасность, которая грозила ему впереди, но он также сознавал, что и позади ему грозит, пожалуй, еще большая опасность.
Двое всадников отъехали в сторону и скрылись в кустах на гребне холма, откуда можно было обозревать долину и дорогу к ней. Фура быстро катилась вниз, скрипя и раскачиваясь. Одна лошадь споткнулась, но возница удержал ее от падения одним лишь физическим усилием своих крепких рук.
Успеем доехать? обратился к нему один из всадников.
Должны успеть, отвечал возница. Если мы проедем еще двадцать минут внизу, то проклятая полиция не разглядит нас в облаке пыли.
Лошади бежали все быстрее и быстрее, управляемые опытным возницей. Облако пыли, поднимаясь как дым над верхушками деревьев, постепенно рассеялось, и в долине снова воцарились покой и тишина.
По дороге к Скалистому Источнику медленно двигался фургон. Смуглый возница с грубым, неопрятным лицом, в типичном костюме жителя прерий, сидел с небрежным видом на козлах и лениво правил, видимо, находя, что торопиться ему незачем. Он спокойно жевал табак, равнодушно поглядывая по сторонам, но внимательный наблюдатель заметил бы, что он зорко всматривается в окружающие предметы и прислушивается к чему-то. Выражение его лица тотчас же изменилось, когда позади него раздался какой-то необычный звук. Он поглядел назад, потом быстро поправил свой большой пистолет, так чтобы он находился у него под рукой, и снова принял прежнюю небрежную позу. Злобно улыбнувшись, он сильнее дернул вожжи, заставив утомленных лошадей поднять свои опущенные головы. Однако он, по-видимому, не намеревался ускорить движение фургона, потому что, заслышав отдаленный стук копыт по дороге, тотчас же придержал лошадей и пустил их более медленным шагом. Его неприятное лицо приняло злобно-насмешливое выражение, и он с каким-то особенным смаком сплюнул большую струю табачного сока.
Стук копыт приближался. Возница повернулся и поглядел вниз на темнеющую долину. Но ничего и никого не было видно в тени деревьев. Возница уселся поудобнее и принял еще более равнодушный вид. Усталые лошади тоже, очевидно, заинтересовались звуками, раздававшимися позади, и стали поводить ушами. Преследователи быстро приближались и скоро настигли фургон. Тогда возница лениво повернул голову и в течение нескольких минут с каким-то тупым изумлением смотрел на трех человек в полицейских мундирах, которые приближались к нему. Затем он внезапно приостановил лошадей. Тогда полицейские окружили фургон. Сержант Мак Бэн подъехал к вознице. Второй полицейский остановил свою лошадь рядом с ним с другой стороны, а третий подъехал сзади фургона и заглянул внутрь.
Добрый вечер, сержант! крикнул возница с особенной развязной веселостью. Вы едете в Скалистые Ручьи?
Мак Бэн пристально посмотрел в лицо метису, желая уловить выражение его глаз. Но это оказалось нелегко.
Может быть, ответил он коротко.
Окинув фургон быстрым взглядом, сержант строго спросил метиса:
Откуда едете?
Прямо из Миртля, ответил метис, нисколько не смущенный резкостью тона сержанта.
Как вас зовут и у кого вы работаете? допрашивал Мак Бэн.
Я Пит Клэнсиподенщик Кэт Сетон. Ездил в Миртль по ее поручению. Я должен был привезти отделку для платья.
Отделку? с удивлением повторил Мак Бэн.
Пит Клэнси с несколько наглым видом посмотрел на него.
Вы найдете эти вещи, если поднимете полог фургона. Там есть также мотки шелка для вышивания в красивой плетеной коробке из камыша. Можете полюбоваться цветом шелковых тряпок, только не притрагивайтесь к ним грязными руками, а то она проклянет меня и обругает свиньей.
Мак Бэн сделал знак полицейскому, и тот поднял полог. Первое, что он увидел, была швейная машина в блестяще отполированном ящике из орехового дерева. Около нее стоял открытый ящик, наполненный засахаренными фруктами, конфетами и большим количеством всевозможных колониальных товаров. В другом ящике были уложены завернутые в бумагу материи для платьев и кусок белого батиста, предназначенный для других принадлежностей женского туалета.
Посмотрев на эти вещи, Мак Бэн с явным отвращением сделал знак полицейскому, чтобы он опять положил все на место.
Не правда ли, каковы эти франтихи? воскликнул насмешливо Пит Клэнси. Женщины готовы загонять нас до смерти ради своих тряпок. Взгляните, чего только нет тут! По мне все это тряпье ничего не стоит. Ну, а что касается лакомств и консервов, то я бы не удержался, чтобы не похитить чего-нибудь, если б не был воспитан в строгих правилах библейских заповедей
Прекрати свою болтовню! резко прервал его сержант. Я строго приказываю тебе, слышишь? Твои россказни годятся для других, а не для нас. Я скажу тебе кое-что. Ты вовсе не был в Миртле. Ты был в Белом Пункте, где ты помогал грабить товарный поезд. Ты повез в этой телеге большой груз спирта, оттого и лошади твои так измучены. Ты спрятал его в долине, в том месте, где были припасены вот эти товары и заменил ими груз виски. Я вовсе не говорю, что ты не служишь у мисс Сетон в Скалистых Ручьях, но ты ведешь двойную игру. Ты взял товары, заказанные ею, но оставил их в тайнике, куда потом привез виски и тогда только взял их, когда дело было сделано.
Пит Клэнси дерзко захохотал.
Ого! воскликнул он. Какой же я ловкий негодяй, по вашему мнению, сержант! Это я-то, воспитанник миссионерской школы? Я все это сделал, все, что вы говорите? Действительно, это был бы ловкий трюк! А как вы думаете, не выпил ли бы я глоток этого напитка? Ведь я был бы олухом, если б
Ты будешь отправлен в тюрьму, ты и твои товарищи! крикнул сержант, возмущенный его нахальством. Мы ведь шли по твоим следам всю дорогу, и они оканчиваются как раз здесь. Мы знаем
Но вы не знаете, где спрятано виски, возразил с усмешкой Пит Клэнси и, прямо взглянув в глаза сержанту, разразился громким смехом. Вы можете говорить сколько вам угодно о тюрьме. В моей повозке виски нет, а если оно было там, как это вы воображаете, то ваше дело найти его теперь и вылить! И незачем задерживать меня здесь и мешать моей работе.
Сказав это, он встряхнул вожжами, и лошади быстро двинулись вперед. Когда телега отъехала, он обернулся и насмешливо крикнул:
Вы ведь не можете «выливать» швейные машины и консервы! Ваша угроза тюрьмой ничего не стоит. Полагаю, что вы обдумаете это.
Сержант был в полном отчаянии. Он чувствовал, что был прав в своих догадках, но изловить мошенника с поличным ему не удалось.
Я бы отдал свое месячное жалованье, чтобы иметь возможность надеть на этого парня наручники! сказал он, вздыхая.
Глава VI«Охотницы на мужчин»
Красивая молодая девушка, сидевшая под большим кленовым деревом, густая листва которого защищала ее от знойных лучей полуденного солнца, положила возле себя книгу и устремила мечтательный взор на зеленеющую долину, видневшуюся внизу. В нескольких шагах от нее другая молоденькая девушка, хорошенькая блондинка, занята была шитьем. Она усердно работала иголкой над куском белого батиста, но когда ее сестра бросила читать, она подняла голову и взглянула на нее своими наблюдательными серыми глазами, в которых блеснул веселый огонек.
Кэт, сказала она, заметив куда устремлены взоры сестры, ты помнишь ли, что сегодня как раз минуло пять лет с тех пор как мы приехали сюда? Пять лет! Тебе было тогда 23 года. Теперь тебе 28 лет, а мне 22 года, и мы обе скоро станем старыми девами. Знаешь ли, прибавил она со смехом, указывая на поселок, домики которого виднелись в долине, как люди, там внизу, будут называть нас? Они будут говорить: «две старые карги» или «эти славные, смешные старенькие сестры Сетон»! Ужасно подумать об этом! Ведь мы приехали на Запад, чтобы найти здесь мужей для себя, а в результате остаемся почти старыми девами!
Кэт Сетон улыбнулась на слова сестры.
Ты любишь подшучивать, Гэль, возразила она своим глубоким, красивым контральто.
Я вовсе не подшучиваю на этот раз, возмущенно ответила ее сестра. И я не хочу, чтобы меня называли «Гэль». Это похоже на то, как Пит или Ник ругают друг друга, когда пропивают свое жалованье в кабачке ОБрайна. Ведь мое имя Элен! Впрочем, это не меняет фактов. Не приходится далеко взбираться, чтобы найти нас среди сковородок и других кухонных принадлежностей. Но говорю тебе: все это надоело мне, надоело!.. Не стоит говорить об этом. Я ведь женщина и предпочла бы видеть пару мужских штанов в своем доме, нежели другую пару юбок хотя бы даже эти юбки и принадлежали моей возлюбленной сестрице.