Мышевский. И что вам мешает принять решение?
Голышкин. Я вам уже говориля философ, а не авантюрист.
Мышевский. Я тоже не люблю авантюр, как любой серьезный бизнесмен. Но поверьте мне, это дело иного рода. Авантюрой здесь и не пахнет.
Голышкин. А чем пахнет, позвольте полюбопытствовать?
Мышевский. Золотом. О, что это за запах, профессор! Куда там вашему любимому жасмину (После паузы). Помните притчу о соколе и вороне? Лучше прожить тридцать лет, утоляя голод свежей кровью, чем триста лет, питаясь падалью.
Голышкин. Может быть, может быть
Мышевский. В таком случае Решайтесь, профессор!
Голышкин. Дайте мне еще немного времени.
Мышевский. Зачем?
Голышкин. Всего пять минут. А затем я сам перезвоню вам. И скажу определеннода или нет.
Мышевский. Хорошо. Пять минутэто не триста лет.
Луч прожектора, освещавший Мышевского, гаснет. Голышкин кладет трубку, сразу же снимает ее и набирает номер. Луч прожектора выхватывает из темноты Ольгу в ночной рубашке.
Ольга. Ох, кто это, в такую рань? Только посмейте сказать, что ошиблись номером!
Голышкин. Это Профессор Голышкин.
Ольга. Сталвер Ударпятович, это вы? У вас что-то стряслось?
Голышкин. Простите, Ольга Алексеевна, за мой звонок.
Ольга. Все равно мне уже надо было вставать. Рабочий день в поликлинике начинается с восьми утра, будь оно все неладно Да говорите же наконец, что с вами случилось?
Голышкин. Я подумал Я хотел спросить Я вас чем-то обидел сегодня, Ольга Алексеевна? Вы сказали, что не будете приходить ко мне.
Ольга. Ну, что вы, Сталвер Ударпятович. Просто у меня очень много работы. Да вы уже и не нуждаетесь в услугах медсестры.
Голышкин. А вечером, после работы? Не как медсестра Но как друг Если вы позволите мне так себя называть.
Ольга. А зачем? Обсуждать вечные проблемы? Как это скучно, Сталвер Ударпятович! Ведь мы об этом говорили. Ваша философия бессмертна. Я, увы, нет.
Голышкин. А если я предложу вам нечто более интересное?
Ольга. И что же? Только, умоляю, не соблазняйте меня звездами в ночном небе. Это чудесно, но Без-пер-спек-ти-вно. Вы уж извините, профессор!
Голышкин. А, к примеру, спиритический сеанс? Это как, перспективно?
Ольга. (После паузы). Спиритический сеанс, я не ослышалась? Возможно, это могло бы заинтересовать такую девушку, как я.
Голышкин. Так вы согласны?
Ольга. Пожалуй, не откажусь. И когда случится это волнующее событие?
Голышкин. Очень скоро. Я перезвоню вам, Оля. (Кладет трубку).
Прожектор, освещавший Ольгу, гаснет, затем снова вспыхивает, выхватывая из темноты Мышевского.
Мышевский. Так что вы решили, профессор?
Голышкин. Я согласен.
Мышевский. И когда?
Голышкин. Мне нужно кое-что подготовить к сеансу. Вас устроит послезавтра?
Мышевский. Разумеется. Вы не возражаете, если я приведу с собой двух своих друзей?
Голышкин. Это было бы даже хорошо. Я как раз думал над тем, где найти недостающих людей. Надо будет составить гексаграмму. А для этого требуются шесть человек.
Мышевский. Как вы сказали? Гексаграмму?
Голышкин. Да. Шестиконечная звезда Соломонаэто лучшая геометрическая фигура для спиритического сеанса. Разумеется, можно рассадить всех так, чтобы вышла пентаграмма. Тогда для сеанса потребуется лишь пять человек. Но эффект может быть ослаблен. Впрочем, к чему вам все эти подробности? Важен результат, насколько я понимаю.
Мышевский. Вы правы, профессор. Все остальное абсолютно не важно.
Свет гаснет. В темноте звучат гудки отбоя.
Вспыхивает свет.
Раздается звонок в дверь. Голышкин открывает дверь. Входит Мышевский, следомВыхухолев и Огранович.
Мышевский. Добрый вечер, профессор. Разрешите представить вам моих спутников. Огранович Елена Павловна, нотариус и мой старый друг.
Огранович. Вернее будет сказать, старый боевой конь.
Мышевский. Предупреждаю, у Елены Павловны специфическое чувство юмора. К нему надо привыкнуть. А это Выхухолев Сергей Юрьевич, врач-психиатр. На современном молодежном сленге, на котором так любит изъясняться ваш сын, Родион, Сергей Юрьевичкровельщик.
Огранович. И этим все сказано. Вся сутьв одном слове! Нет, я всегда говорила и буду говоритьнынешняя молодежь намного умнее и проницательнее нас. Мы выросли в эпоху, когда все было нельзя. Оникогда все можно. И это сделало их
Выхухолев. Наглее, беспринципнее и безответственнее, чем мы. Вас, Елена Павловна, ослепляет пристрастие к молоденьким смазливым мальчикам.
Мышевский. Елена Павловна! Сергей Юрьевич! Сейчас не время для споров. Я вас прошу! Представляете, профессор, и так всегда. Стоит им только сойтись
Голышкин. Тема, которую затронули ваши друзья, для меня животрепещущая. Я могу рассуждать на нее часами. Но вы правы, сейчас не время. Елена Павловна, позвольте! (Пытается поцеловать ее руку).
Огранович. Оставьте, профессор! Возможно, я и женщина, но не настолько, чтобы досаждать этим мужчинам. Так что реверансы со мной ни к чему. Оставьте их для молоденьких кобылок. Я же, как вы уже слышали, старая боевая кляча.
Голышкин. Хм-м, простите Прошу вас, проходите!
Все идут в кабинет. Голышкин занимает место за письменным столом. Огранович располагается в кресле напротив. Выхухолев отходит в угол, присаживается за журнальный столик, достает из кармана коробку с шахматами, расставляет фигуры и начинает играть партию сам с собой. Мышевский подходит к книжным полкам и рассматривает книги.
Огранович. А вот от водочки я бы сейчас не отказалась. Продроглажуть! Как, профессор?
Голышкин. Перед спиритическим сеансом нельзя плотно кушать и пить спиртное. Но чашку кофе или чая я могу вам предложить. А поужинаем уже после.
Выхухолев. Этот озноб нервный, Елена Павловна. Водка вас не согреет.
Огранович. Тоже мне, врач какой выискался! Когда я сойду с ума, тогда и будешь давать мне свои советы, кровельщик.
Выхухолев. С нетерпением жду этого часа.
Мышевский. Профессор, вы говорили о шестерых. Нас здесь четверо. Будет кто-то еще?
Голышкин. Мой сын, Родион. Вы с ним уже знакомы. И еще одна женщина.
Мышевский. О, даже так? И кто же она? Ей можно доверять?
Голышкин. Доверьтесь мне.
Мышевский. И все-таки хотелось бы знать. Сами понимаете, я не могу посвящать в тайну рецепта философского камня первого встречного.
Голышкин. Ах, да, ваша тайна! Ольга Алексеевна крайне нужный человек для нашего сеанса. Я буду медиумом. Моя задачаустановить контакт, задать вопросы. Но кто-то должен записывать ответы. Это будет происходить посредством движения блюдца по алфавитному кругу. Конечно, если дух Гермеса Трисмегиста изберет такой способ общения. А не, например, речь медиума, впавшего в состояние транса. Или видимую материализацию.
Огранович. Умоляю вас, только не это! Если я увижу воочию этого вашего Как там его? Гермеса?! Ну и имечко бог дал!.. Я тут же умру от страха.
Голышкин. Не беспокойтесь. Подобное на спиритических сеансах происходит крайне редко.
Огранович. Такое уж мое счастье. Вот увидитеименно со мной это и случится.
Мышевский. Елена Павловна, стыдитесь! Берите пример с Сергея Юрьевича. Он спокоен и непоколебим, как гранитная скала.
Огранович. Сергею Юрьевичу не привыкать общаться со всякими психами и маньяками. Человек с раздвоением личности для негообычные собеседники. Да вы только посмотрите на него! Чем он сам от них отличается? Ему даже партнер для игры в шахматы не нужен. А моя психика не готова к подобному! Вы уж простите великодушно, что я окончательно не искоренила в себе женщину!
Выхухолев. Зачем тогда было и приходить? Не понимаю я таких людей
Мышевский. Друзья, друзья, не ссорьтесь, прошу вас! Вы здесь потому, что я так захотел. Только вам я могу доверять.
Огранович. Может быть, все-таки, обойдетесь без меня? А когда я понадоблюсь
Мышевский. К сожалению, не выйдет. Уважаемый господин профессор уверяет, что для спиритического сеанса нужны шесть человек. Чтобы составить гексаграмму. Ведь так, Сталвер Ударпятович?
Голышкин. Можно, конечно, любое количество. Но гексаграммалучшее средство для общения с призраками. При виде этой шестиконечной звезды духи вновь принимают человеческий облик и становятся покорными.
Огранович. Эй, психиатр, вот что тебе надо! Наколоть татуировку гексаграммы на лоб. Твои пациенты будут как шелковые.
Выхухолев. И не только для них.
Голышкин. Даже в обычной жизни гексаграмма может принести удачу. Достаточно взять ее в руку. Недаром эту геометрическую фигуру называют звездой царя Соломона. По преданиям, этот царь был на редкость удачливым и счастливым. Первые изображения гексаграммы появляются примерно в конце четвертого тысячелетия до нашей эры. Ее находили в древнем Египте, на Ближнем Востоке, в Индии и Европе. Гексаграмма изображалась на христианских церквях, мусульманских мечетях и еврейских синагогах
Раздается звонок в дверь.
Мышевский. Простите, профессор, что перебиваю. Но, кажется, кто-то еще желает присоединиться к нашей компании. Если позволите, я открою дверь.
Голышкин. Что вы, что вы, господин Мышевский! Вы мой гость. Это мой дом, и мне исполнять долг хозяина.
Мышевский. Ваш дом, говорите? Хорошо, пусть будет по-вашему.
Голышкин выходит из кабинета, доходит до прихожей и открывает дверь. Входит Ольга. Она одета с претензией на роскошь.
Ольга. Добрый вечер, Сталвер Ударпятович!
Голышкин. Ольга Алексеевна, Оля! Как я рад вас видеть! Кажется, целая вечность прошла
Ольга. Всего-то несколько дней. Я и не заметила, как они пролетели.
Голышкин. Но как вы изменились!
Ольга. Это хорошо или плохо?
Голышкин. Для вас, несомненно, хорошо. Для меня Пока еще не знаю. Мне нужно время, чтобы осмыслить эту метаморфозу.
Ольга. Ах, какой вы! Ну, почему бы просто не сказать мне, Сталвер Ударпятович, что вы мной восхищаетесь? К чему эти глубинные изыскания в собственных чувствах? Неужели это делает вас счастливым?
Голышкин. Видимо, это мой крест.
Ольга. Но не мой. Поэтому избавьте меня, пожалуйста, от вашей заунывной рефлексотерапии. И расскажите, что меня сегодня ждет. По телефону вы сказали, мне отведена главная роль в этом вашем как там его?
Голышкин. Я расскажу все, но чуть позже. А сейчас позвольте пригласить вас в кабинет. И познакомить с остальными участниками спиритического сеанса. Все уже собрались. Кроме Родиона.
Ольга. О! А среди них есть женщины?
Голышкин. Всего одна. Но, признаться, она так мало похожа на женщину
Ольга. Это мне нравится. Значит, никто не обидится, что главная роль досталась мне. Ох, уж эта женская зависть! Вы бы знали, Сталвер Ударпятович, сколько я от нее натерпелась!
Голышкин. Обычный удел красивой женщины.
Ольга. А вы исправляетесь, профессор! Таким вы мне нравитесь больше. Продолжайте, продолжайте в том же духе! И кто знает, какая награда вас ждет.
Голышкин. Вы вдохновляете меня, Оля! Позвольте поцеловать вашу ручку?
Ольга. Ну что вы, профессор! Перестаньте! Кстати, мне нужно как это говорится в приличном обществе? Попудрить носик! Можете меня не провожать. Я знаю, где в вашей квартире ванная комната. И где ваш кабинет.
Голышкин. Конечно, конечно! Но помните, мы вас ждем!
Ольга. Я так скоро, как только смогу.
Ольга входит в одну из дверей. Свет в прихожей гаснет, но освещается кабинет, в котором в ожидании хозяина беседуют Огранович, Выхухолев и Мышевский.
Огранович. Не скажу ничего за синагогу, но лично я встречала гексаграмму на фасаде базилики Санта-Кроче во Флоренции. Это было во время моего первого свадебного путешествия. Прекрасное старинное здание, скажу я вам! Построено то ли в тринадцатом, то ли пятнадцатом веке.
Выхухолев. Вы и его кому-то помогли продать?
Огранович. О, если бы! Участвовать в подобной сделкезаветная мечта любого нотариуса. Все равно как для часовщикаотладить механизм Биг Бена, если часы вдруг испортятся.
Выхухолев. Или для вора ограбить Форт Нокс.
Огранович. Базилика Санта-Кроче! Это такая францисканская готическая церковь в форме египетского Т-образного креста. Смешно!
Выхухолев. Что смешного в церкви, не понимаю?
Огранович. Смешно, что я все это запомнила. Из моей памяти почти стерлось лицо моего первого мужа. И уж тем более то, как мы с ним во Флоренции коротали наш медовый месяц. Но зато я не забыла, что в этой базилике похоронены Галилео Галилей, Микеланджело Буонарроти, Макиавелли и Россини. Спрашивается, с чего бы это?
Выхухолев. Это-то как раз понятно. Желание иметь даже косвенное отношение к сонму великих людей. Заурядная мания величия. Банальный диагноз в психиатрии.
Огранович. Все-то и всегда тебе понятно, кровельщик! Скучно с тобой.
Выхухолев. Все, кроме одного. Почему именно этой геометрической фигуре придается столь большое значение? Что означают эти два треугольника, наложенные друг на друга?
Огранович. А мне почем знать? Я нотариус, а не алхимик.
Мышевский. По одной из теорий, гексаграмма обозначает устройство человеческого общества. Треугольник, направленный вверхэто распределение власти в нем. Верхняя частьэлита, нижняятолпа.
Выхухолев. А треугольник, направленный вниз?
Мышевский. Это распределение знаний в обществе. Элите принадлежат целостные знания, а толперазрозненные, фрагментарные.
Огранович. Геноцид какой-то! Еще не хватало, чтобы разделение шло по расовому или половому признаку.
Выхухолев. А вам есть чего бояться, Елена Павловна? Мне всегда казалось, нотариусы так часто ходят по лезвию бритвы, что чувство страха у них атрофировано.
Огранович. Каждому из нас есть чего бояться, господин Выхухолев. Даже вам, психиатрам, неустрашимым исследователям темной стороны человеческой сущности.
Мышевский. Кстати, гексаграмма, по некоторым сведениям, означает еще и соединение мужского и женского начал. Треугольник, направленный углом вверхэто мужское начало. Углом вниз
В кабинет входит Голышкин и проходит за свой стол, садится.
Мышевский. Предлагаю спросить у самого профессора, почему он выбрал гексаграмму. Пролейте свет, Сталвер Ударпятович, а то мы бродим в потемках.
Голышкин. Извольте! Все очень просто. В алхимии гексаграмма символизирует философский камень. Ведь она составлена из двух противоположных треугольников, олицетворяющих единство противоположностей.
Входит Родион.
Родион. А еще гексаграмма Соломона предохраняет от Лилит. Это такой ужасный иудейский демон, который ночью похищает детей. Полный отстой! Помню, однажды в детстве отец рассказал мне эту байду на ночь. Потом я очень долго мочился в постель от страха. Отец уходил из моей спальни, думая, что я заснул, и выключал свет. С его, философской точки зрения, так он воспитывал во мне мужество. И я оставался один на один с чудовищем с огненными глазами. Оно пялилось на меня из темного угла
Голышкин. А еще воспитанные дети здороваются, войдя в комнату, полную незнакомых людей.
Родион. Отец все никак не может смириться с тем, что я вырос. Но в одном он прав. В любом возрасте надо быть вежливым. Приношу мои извинения! Приветствую всех, кто собрался сегодня отпраздновать День взятия Бастилии. Он жедень граненого стакана. Он жедень гудков. Он же
Входит Ольга. Общее оживление. Все поворачиваются к ней. Мужчины встают.
Ольга. (Кокетливо). Вы меня не потеряли?
Родион. (Радостно). Здравствуйте, Оля!
Голышкин. (Возмущенно). Какая она тебе Оля, мальчишка?!
Ольга. Сталвер Ударпятович, может быть, вы познакомите девушку со своими гостями? А то как-то неудобно, в самом деле.
Голышкин. Простите меня, Ольга Алексеевна. Вы абсолютно правы. Никому не интересна наша семейная сцена. Позвольте вам представить моих гостей. Господин Мышевский. Я бы сказал, вдохновитель всего действа.
Мышевский. Господин Мышевскийэто слишком официально для нашего небольшого круга. Зовите меня Андрей Сигизмундович. А лучше просто Андрей. Отчество у меняязык сломаешь. Спасибо папе.
Ольга. Тогда просто Оля.
Голышкин. Друзья господина Мышевского
Выхухолев. Сергей.
Ольга. Очень приятно. Оля!
Голышкин. А это Елена Павловна!
Огранович. И никаких Лен, пожалуйста! Не люблю я этой привычки называть всех по именам, без различия возраста и званий. Лена, Лена! Словно собачку кличут. Я тем и отличаюсь от любой дворовой суки, что знаю, кто был мой отец.
Родион. А меня можете звать Родион Сталверович. Я родной сын профессора Голышкина. Прошу любить и жаловать.
Мышевский. Если позволите, уважаемый Родион Сталверович, любить мы будем все-таки Ольгу Алексеевну. А вас только жаловать.
Родион. Ясен перец! Я и сам ее люблю.
Голышкин. Родион! Не забывай, что ты в приличном обществе!