Микки сжимал её бёдра, причиняя боль, сминая нежную кожу возможно, останутся синяки, оглаживал спину и бока девушки, задирая её свободный хлопковый топик. Дженнифер уже готова была извиваться в руках брюнета, а голова её закружилась, мир поплыл даже под закрытыми веками.
Оторвавшись от губ любовницы, Микки мельком взглянул в её лицо: опущенные пушистые ресницы, разалевшиеся искусанные губы, немного приоткрытый пухлый ротик и румянец желания на щеках. Безусловно, Дженнифер была чертовски сексуальна сейчас: покорная, тяжело дышащая и готовая на всё.
Насмотревшись на неё, Микки поднял руку с ножом, и сердце в груди Дженнифер дрогнуло, испугавшись того, что в следующую секунду его пронзит беспощадная сталь. Инстинкт самосохранения из последних сил бился в девушке, взывал к ней, но она плевала на него и давила в себе.
Она приоткрыла глаза, и в этот самый момент Микки замахнулся и с силой вогнал лезвие ножа в стену над её головой, портя дорогой тёмно-алый бархат и деревянное покрытие стены, которое покоилось под ним.
Ничего не говоря, брюнет подтолкнул Дженнифер назад, к стене и, сняв с держателя ещё один клинок, также вогнал его в стену над головой девушки.
Секунды две Дженнифер посмотрела на Микки, затем запрокинула голову, смотря на ножи над собой.
Держись, произнёс Микки, когда девушка вновь посмотрела на него, и указал взглядом на торчащие из стены клинки.
Дженнифер вновь посмотрела вверх. Ничего не говоря, она отступила ещё немного назад, совсем прижимаясь спиной к стене, и подняла руки, дотягиваясь до ножей и обхватывая ладонями их рукояти. Микки воткнул ножи высоко, и потому ей приходилось стоять на носочках, чтобы иметь возможность за них держаться.
А они выдержат? спросила Дженнифер, когда брюнет шагнул к ней.
Они бы выдержали и мой вес, а ты на порядок легче меня, Дженнифер, отозвался парень.
Решив не оставлять свои слова без наглядного подкрепления, он взялся за рукоять одного из ножей, накрывая своей ладонью ладонь Дженнифер, и с силой дёрнул клинок вниз, давя на него. Нож остался на месте.
Хорошо, негромко произнесла девушка и легко улыбнулась.
Теперь, можно продолжить, проговорил Микки, делая маленький шаг вперёд и вставая с девушкой вплотную.
Она чувствовала тепло его тела, а его дыхание и вовсе обжигало, доносясь лёгким ветерком до её лица. Дженнифер невольно облизала губы, желая вновь ощутить на них губы Микки.
Словно прочитав её мысли, парень склонился к ней, почти касаясь её губ. Но вместо того, чтобы поцеловать Дженнифер, Микки сказал:
Только не отпускай рук. И держись крепко. Так крепко, как можешь
Он рывком сорвал с держателя ещё один нож, заставляя Дженнифер вздрогнуть. И она зажмурилась, нервно сглатывая и дрожа не то от страха, не то от возбуждения, когда холодное опасное лезвие прикоснулось к её бедру и медленно заскользило вверх, грозясь в любой момент распороть кожу и плоть. Сердце в её груди билось, как сумасшедшее, губы сохли от сбитого дыхания, и она всё время облизывала их, а сил для того, чтобы открыть глаза попросту не было. Этот коктейль из страха и желания пьянил сильнее абсента и туманил мозг лучше пресловутого героина.
Дженнифер шумно вдохнула носом и гулко сглотнула, когда лезвие достигло кромки её белых шортиков и слегка проникло под них, вжимаясь своим остриём в горячую плоть. Лезвие скользнуло дальше, сильнее вжимаясь в бедро девушки, но по-прежнему не раня, даже не царапая, а потом оно внезапно исчезло, а его место заняла ладонь Микки, которой он огладил бедро Дженнифер.
Девушка вновь гулко сглотнула, голова кружилась всё сильнее и сильнее, а напряжение внизу живота стало слишком ощутимым, почти болезненным.
Микки с садистским интересом разглядывал дрожащую от самых разных эмоций девушку, упиваясь её яркими чувствами, ощущая их каждой клеточкой кожи и вдыхая их, как аромат изысканных духов.
Он немного переместил руку и прикоснулся острием ножа к внутренней поверхности бедра Дженнифер, повёл им вверх, намеренно давя на кожу всё сильнее и опаснее. Девушка дрожала всё сильнее и сильнее, а, когда кончик клинка коснулся её промежности, ей и вовсе показалось, будто у неё в мозгу произошло короткое замыкание.
Не спеша, Микки провёл кончиком ножа по шву, прикрывающему ширинку на шортиках Дженнифер, до пуговицы. После этого он вернул клинок на держатель и, резким движением расстегнув пуговицу на шортах девушки, стянул их с неё. Та же участь постигла и её белые трусики они отправились на пол.
Брюнет расстегнул и свои штаны, чуть приспуская их вместе с трусами, после чего обратился к любовнице.
Держись, произнёс он и подхватил Дженнифер под бёдра, отрывая от пола.
Девушка среагировала быстро и обхватила Микки ногами, скрещивая их на его пояснице, взмокшими ладонями продолжая изо всех сил сжимать рукояти кинжалов. От ощущения обжигающего члена брюнета так близко от своей промежности она едва не застонала и вновь гулко сглотнула, ещё сильнее жмуря глаза.
Но стон: громкий и полный эмоций, наслаждения, сорвался с губ Дженнифер всего через секунду, потому что Микки, ещё чуть приподняв её бёдра, одним рывком вошёл в неё.
Не давая времени на переход ни себе, ни Дженнифер, Микки начал двигаться, сразу же избирая частый и резкий темп. Он мощными толчками врывался в тело девушки, и с каждым движением с её губ срывался стон, и она всё сильнее сжимала рукояти кинжалов скользящими от пота ладошками.
От мощных и частых движений Дженнифер ударялась спиной и поясницей об стенку, и эти приглушённые бархатом хлопки смешивались со стонами и сбитым хриплым дыханием. Девушка хватала ртом воздух и кусала губы. Она запрокинула голову и ударилась затылком об стену, но даже не почувствовала боли. Сейчас в теле главенствовали совершенно иные ощущения.
Микки уже держал Дженнифер лишь одной рукой, а второй оглаживал её тело под лёгким топом, скользя по спине, по животу, по груди, которой было так тесно в бюстгальтере. Он задрал топ девушки и дёрнул её лифчик вниз, освобождая её грудь от плена и тут же проводя ладонью по упругим округлостям.
Дженнифер застонала громче прежнего, выгибаясь, насколько это было возможно в подобной позе, когда Микки сжал её сосок, а затем обвёл его большим пальцем.
Она потянулась к губам брюнета, но Микки перехватил инициативу. Он запустил пальцы в волосы девушки и сжал их у корней, оттягивая и заставляя Дженнифер запрокинуть голову, впиваясь в её призывно разомкнутые раскрасневшиеся губы грубым поцелуем.
С каждым движением кровь в венах вскипала всё сильнее, и дыхание больше сбивалось, лишая мозг кислорода, ещё больше пьяня его, кружа сознание.
Дженнифер уже кусала губы почти до крови, но всё равно гулко стонала, жмурила глаза до алых кругов под закрытыми веками. Костяшки её пальцев уже давно побелели с такой силой она сжимала рукояти кинжалов.
Хриплое дыхание, громкие стоны и обилие холодного оружия вокруг и в самой опасной близости это сочетание было прекрасно и, одновременно, пугающе.
Дженнифер не выдержала первой, выгибаясь до боли в позвоночнике после очередного умопомрачительно глубокого толчка и кончая, чувствуя, как внутри неё всё содрогается. Мир под закрытыми веками провалился во тьму и перестал существовать на эти сладкие мгновения.
А Микки, игнорируя сладостные стоны любовницы и её рефлекторные дёргания в оргазме, продолжал врываться в её тело, до боли и синяков сжимая её бёдра, с каждым толчком впечатывая девушку в стену. И ему понадобилось ещё около минуты, чтобы его тело тоже пронзило высшим удовольствием.
В оргазменном забытьи брюнет совершил ещё несколько движений, врываясь в тело Дженнифер до последней судороги наслаждения. Покинув тело девушки, Микки перевёл дыхание и застегнул штаны.
Можешь отпускать, сказал он.
Дженнифер медленно разжала сведённые судорогой из-за слишком больших усилий пальцы и опустила руки. Несколько секунд она молчала, приходя в себя, затем облегчённо выдохнула и, устало улыбнувшись, произнесла:
Оказывается, я зря боялась. Я думала, что всё будет намного страшнее, но это было круто.
Микки слегка изогнул бровь, смотря на Дженнифер. Он вновь подошёл к ней вплотную, прижимая к стене и склоняясь к её лицу.
А ты думала, что я буду тебя резать по живому? спросил брюнет и осторожно выдернул из стены один нож.
Дженнифер не ответила, а вернее просто не успела этого сделать, потому что Микки продолжил говорить, в упор смотря ей в глаза, в самую глубину, прощупывая её душу и сжимая этой душе глотку.
В следующий раз я обязательно исправлюсь, сказал он.
Он провёл кончиками пальцев по руке Дженнифер от запястья и до локтя, и от этого невесомого прикосновения у неё мурашки побежали коже.
Нужно было и в этот раз не размениваться по мелочам, а вместо того, чтобы заставлять тебя держаться, пригвоздить твои ладони к стене, на той же высоте. Чтобы боль не позволяла тебе опуститься на всю стопу, а по рукам текла горячая кровь.
Дженнифер даже моргать перестала, смотря на Микки, а сердце в её груди споткнулось и притихло. В её глазах сейчас отражался неосознанный, но самый настоящий ужас. И слова Микки действительно были ужасны. И самым страшным в них было то, что брюнет говорил так, что верилось в то, что он действительно может это сделать.
До последнего не разрывая зрительного контакта, Микки склонился к уху Дженнифер и негромко произнёс:
Шучу.
После этого он отстранился и, вырвав из стены и второй нож, положил оба на столик и покинул комнату. На сегодня он наигрался.
Глава 9
Микки сидел на кухне, подперев голову рукой и безразлично смотря перед собой. По его правую руку парил, медленно остывая, свежезаваренный чай, в окно мерно стучал дождь. Едва не испепелив жителей Лос-Анджелеса, лето решило резко сменить тактику своего поведения и начало через день плеваться дождями и укутывать ясное солнце мутными грязноватыми облаками.
Но такая погода нравилась брюнету даже больше, и дело было совсем не в том, что его, как и всех, уже порядком утомила жара. В такую погоду лучше думалось, и можно было часами сидеть и созерцать бег капель по оконному стеклу. Вот только думать парню было особо не о чем, в голове его стояла густая и кристально ясная тишина.
Негромко вздохнув, Микки слегка прикрыл глаза и покрутил головой, разминая ещё не до конца отошедшие ото сна мышцы шеи, после чего вновь подпёр её рукой.
Посидев так ещё минуты две, парень опустил руку на стол и перебрал по его прохладной поверхности пальцами, создавая ненавязчивый, но напряженный ритм, который так идеально подходил к картине этого сумрачного предобеденного часа.
На несколько мгновений дождь с утроенной силой полил с небес, звучно ударяя в оконное стекло; где-то вдалеке прозвучал приглушённый расстоянием раскат грома.
В это утро Дженнифер вновь не было дома, она уехала с самого утра на работу и должна была пробыть там ещё несколько часов, до трёх. Три дня подряд у неё были съёмки для какой-то там рекламной кампании Микки не стал запоминать её названия, и сегодня был второй день. А после заслуженный отдых и подготовка к главному событию показу в самой модной и утонченной столице мире Париже.
Сейчас Микки даже ждал этой поездки, к которой изначально относился более чем холодно. Она могла помочь развеяться и отвлечься отвлечься непонятно от чего, ведь никаких проблем в его жизни не было и не предвиделось, на его пути не возникало никаких трудностей.
«Иногда у меня возникает такое чувство, что я скучаю по своим голосам, подумал брюнет и слегка скривил губы, сделал глоток горячего красного чая. Привыкнуть к тишине в голове сложно. Но, если вспомнить, как мы расстались».
Он намеренно не закончил мысль и сделал ещё один глоток чая. Зачем заканчивать её, если Микки и так прекрасно помнил, через какой ад ему пришлось пройти тогда, восемь лет назад, когда в одночасье он и его «семья» стали злейшими врагами? Это ведь была самая настоящая кровавая война, тихая и скрытая бойня, в которой у брюнета не было никаких шансов выжить.
Но он выжил. И не просто выжил, а не остался лежать неосмысленным полуовощем в мягких стенах психиатрической больницы, наблюдая на них сюрреалистические картины и целые сериалы, которые способно породить воспалённое сознание. Живи и радуйся, каждый свой день начинай с бокала шампанского, празднуя новое утро, как очередную победу, и не переставай улыбаться. Но почему-то не получалось.
«Я всё равно знаю, что вы когда-нибудь вернётесь, нередко думал Микки, и сейчас эта мысль тоже промелькнула в его сознании. Я знаю, что вы по-прежнему где-то там, внутри меня».
Брюнет поднял глаза вверх, закатывая их и будто пытаясь разглядеть своих обиженных и затаившихся «демонов», которые прятались в самых дальних углах его сознания и уже на протяжении семи лет сохраняли молчание, делая вид, что их и вовсе больше нет. Но они были. И они просто ждали. Чудес не бывает.
Не бывает, вздохнув, повторил Микки вслух последнюю часть своих размышлений.
Он прикрыл глаза и слегка опустил голову, смотря из-под опущенных ресниц на ещё практически полную чашку чая. Любимый напиток вновь казался каким-то невкусным, пусть и был качественно заварен и источал потрясающий аромат с сочными, но не навязчиво приторными фруктовыми нотками.
Вздохнув, Микки встал и приоткрыл окно поверхность ближних к нему тумбочек тут же украсили несколько капель дождя, и вернулся за стол. Он сделал новый глоток чая и, достав сигареты и зажигалку из кармана джинсов, положил их на стол.
Дверь на кухню бесшумно приоткрылась и в комнату зашла Николь со шваброй и небольшим голубым ведёрком на колёсиках, наполненным водой с моющим средством. Несмотря на то, что удобнее было бы убираться, используя швабру, в которую сразу заливается и вода, и средство для уборки, женщина предпочитала мыть полы по старинке, так было надёжнее.
Ой, Микки, произнесла Николь, заметив начальника, который продолжал смотреть на чашку чая, совершенно игнорируя её появление. Я не знала, что ты здесь Я тогда позже уберу здесь.
Ты мне не мешаешь, ответил брюнет, не удостоив женщину взглядом. Убирай, Николь.
Подумав несколько секунд, домработница кивнула и, окунув швабру в воду, опустила её на пол, начиная мыть его. Она молчала и практически не создавала никакого шума, внимательно натирая пол и стараясь не пропустить ни единого его сантиметра. Благодаря стараниям Николь хоть какой-то видимой грязи или беспорядка в доме Микки никогда не наблюдалось, потому и эта её уборка была скорее просто поддержанием порядка.
Вымыв половину пола, женщина обошла стол, который стоял практически на середине комнату, и продолжила уборку. Теперь она была за спиной Микки, но парень, как и всегда, спокойно реагировал на такое положение и не пытался обернуться.
Когда прошло ещё минут семь, и ещё одна часть пола оказалась вымытой, едва заметно поблёскивая лёгким влажным блеском в хмуром свете, Николь оторвала от пола взгляд и украдкой посмотрела на Микки. Брюнет продолжал сидеть к ней спиной, легко придерживая одной рукой чашку с чаем; чашка была тёплой, почти горячей, но тепло это почему-то не проникало под кожу.
Поняв, что начальник не замечает её взглядов, Николь решила позволить себе посмотреть на него дольше, рассмотреть. Вот он, её Микки почти сын и хозяин. Ей даже не верилось, что прошло уже столько лет, и что тот худенький молчаливый мальчик с невероятно глубоким и загадочным взглядом почти чёрных глаз стал тем мужчиной, который сейчас сидел перед ней. Николь ведь помнила его ребёнком, на её глазах он взрослел, и она почти всегда была где-то рядом с ним, но никогда слишком близко. Шестнадцать лет, подумать только Шестнадцать лет она знала Микки и за эти долгие годы Николь так ничего толком и не сумела понять о нём. Он был искренен, так казалось, но всегда он умел говорить так, чтобы, ответив на все вопросы, не рассказать ничего.
За этими размышлениями-воспоминаниями Николь не заметила, как начала начищать уже вымытую часть пола; она слишком громко вздохнула, задумавшись.
Что-то случилось, Николь? не оборачиваясь, спросил Микки.
Нет, всё в порядке, не слишком убедительно соврала женщина.