Я развернул, а там две тусклых книги.
Тогда я посмотрел на них сурово,
Сказал им: "Поняли, что с вами было?"
Они кивнули виновато-ново.
Я обнял их со всей уставшей силы.
День двести шестнадцатый.
Ночь не даёт никак искомого покоя,
И время тянется совсем неторопливо.
Я вытираю лоб холодною рукою
И засыпаюна моей душе тоскливо.
Сначала предо мной встаёт лишь тьма
Затем случайно вспыхивают звёзды,
Вокруг белеет млечная тесьма,
И обернуться мне ещё не поздно.
Я вижу на забрале красный отблеск,
Как будто чей-то взгляд сверлит затылок.
Я обернулся. Взглядом быстрый поиск,
И силуэт до крайности постылый.
Она изрыта сотнями падений,
Эрозия покрасила равнины.
И много лет печальных изменений
Оставили лишь скользкие долины.
Она летит ко мне уже стремительно,
А я пытаюсь убежать, скользя.
Она, как смерть, страшна и соблазнительна,
И убежать совсем никак нельзя.
Я просыпаюсь. Календарь в руке,
Я пересчитываю дни, часы, минуты.
Терпение висит на волоске,
Я неспокоен, будто капля скользкой ртути.
День двести тридцать пятый.
Завтра.
II интермедия
Всё кончилось уже давно
Минут на двадцать раньше.
Но знать сейчас нам не дано
Мы всё узнаем дальше.
Сигнал летит, но не спеша,
Мгновенье за мгновеньем.
Ему не надо здесь мешать
И подгонять волненьем.
Никто томительно не ждёт,
Не тянет муки бремя.
Пусть с запозданьем, но идёт
На той планете время.
И передачу мы глядим
Со всех приборов, камер.
Как будто вместе мы летим,
Мир у экранов замер.
Жаль на Земле лишь зрители
На Марс к ним не хотите ли?
Обожжённый уж первым витком,
Чуть фонит от космической пыли,
Шёл корабль, набитый битком.
Шёл корабль, а люди в нём плыли.
Но теперь экипаж занимает места,
Чтобы быть с кораблём нераздельно.
Долгожданный момент наконец-то настал!
Начинают садиться прицельно.
Альтитуда снижается, скорость растёт,
Верхний слой нагревает обшивку несмело.
Межпланетный корабль, как пуля, войдёт
В тропосферувот там и закончится дело.
За планету зайдёт вечно яркое Солнце,
Занимавшее мир их космических странствий,
Сила тяжести вновь наконец-то вернётся,
И землёю покроется скатерть пространства
И вот газы вокруг искривляет до спазма,
Тускло-красным огнём загорается плазма
Где-то там, наверху, где кончается небо,
Вдруг зажгласьнепонятно откудазвезда.
Лишь машины и камни, а больше здесь не был
До последней минуты никто никогда
И сейчас на тепло отдавая всю скорость,
Из далёкого мира летит аппарат.
Вся обшивка в огне; и вокруг, словно хворост,
Ореолом зажжённым и шлейфом назад,
Раскалённые газы. Меняется плотность.
Торможение быстро приносит плоды.
По движению точно развёрнуты сопла;
И средь плазмы внизу появляется дым
Корректируют курс, чтобы сесть поточнее.
Тормозить главной тягойпод самый конец.
На Земле мы отлично садиться умеем
Здесь всё так же, но лишь с замираньем сердец.
Пламя кончилосьсоплам остыть на минуту.
Вот последний этап путешествия к грунту.
Внизу стоит игрушечный маяк
Корабль, севший раньше на год, с грузом.
С ним рядом сесть необходимо так,
Чтоб на него смотреть открытым шлюзом.
На ста процентах тяги тормозит,
Опоры выпуская напоследок;
Земля под ней вскипает и горит,
Навечно оставаясь чёрным следом;
Ракета с экипажем на борту.
Касание успешно. Остановка.
Второй гигант глядит на красоту,
Передаёт картинку для потомка.
И кончилось, как будто так всегда
Стояли эти двое друг за другом.
Минуют дни, недели и года,
Марс много раз пройдётся вечным кругом,
Они стоять здесь будут. Не одни
К ним много раз прибудут корабли.
И люди вновь познали притяженье,
А также тяжесть слабокостных тел.
Критически затруднено движенье,
Ходить, казалось, каждый не умел.
На Марсе с этим легче и быстрей
Здесь только треть от нашей гравитации.
Но очень сложно без земных людей
И без домашней реабилитации.
Вот так прошли недели, и теперь
Готовы выйти в шлюзы колонисты;
Готовы распахнуть к открытьям дверь.
И лица все от радости лучисты.
А жеребьёвка оставляет право
Одним быть чуть первее остальных.
Но славана Земле взаправду слава,
А здесь всего лишь риски за других.
И три разведчика, нажав на кнопку "Пуск",
На главном лифте начинают быстро спуск.
И вот стоя уже на самом краю трапа,
Решили эти трое прыгнуть вместе,
Чтобы в истории заветного этапа
Никто из них не был на первом месте.
Потом они прошлись по пыли грунта,
При этом делая торжественный отчёт.
А небо сверху чёрное, как будто
Всю синеву они отдали за полёт.
Песок молчитвнимает удивлённо,
А камни норовят попасть под ноги.
И солнце светит белым отдалённо,
Его вот так застать пришлось немногим.
Ракеты кажутся землёй обетованной,
Где от природы защищают стены.
И люди там активно строят планы,
Которые свершатся непременно.
И в них скорейший виден результат:
На Марсе расцветает Город-Сад.
III часть
Рассказ Вениамина Виноградова
А была экспедиция, в общем-то, рядовая,
Миль шестнадцать на северо-запад в разведку.
Но бродя по отсекам и экипаж набирая,
Говорил Скотт, что это везение редкое.
Говорил, что места эти вовсе и не простые:
"Вот посмотрите хотя бы на температуру.
От метеорита земля до конца не остыла,
Или там что-то влияет на аппаратуру"
Вот так он меня и нашёл (вроде бы на теплицах)
И предложил мне поехатьну, я согласился.
Хоть я и не специалист в человеческих лицах,
Энтузиазм из него беспощадно сочился.
А потом две недели готовили карты и планы,
Составляли маршрут, подбирали ровнее дорогу.
Материал исчисляли уже терабайтами данных
А в то время считалось, что это достаточно много.
Ну и, конечно, до одобрения этохалтура,
Так и надо являться на смены, работать часами
Отдыхать от работы работойизвестна культура
Со свинцовыми веками и ледяными глазами.
Подготовили, ладно. Заявку одобрили скоро.
Дали нам ровер, защиту, ну и Оскара в придачу.
Для себя попросил я ещё пару-тройку приборов,
В полкиловатта панель и немного удачи.
На следующий день описали Оскару работу
И предупредили, что он ещё мог отказаться.
Ответил Оскар, что давно он здесь ищет свободу,
И коль не позвали б, пришлось самому б навязаться.
Он немного подправил маршрут "по своим наблюденьям",
Сказал нам: "Ребята, вы там ничего не найдёте".
Выходя в коридор, повернулся лицом на мгновенье,
Кивнул как-то странно: мол, эх, всё равно не поймёте.
***
Мы вышли из шлюза и тускло ударило солнце,
Забрала прикрыли, ну и потопали к тракту.
А Скотт и тогда уже был переполнен эмоций,
Зачем-то читал свою метками взрытую карту.
Вот мы подошли. Он Оскару сказал, голос сморщив:
Ну здравствуй, рабочая сила второго порядка!
Какого второго?! Сюда ещё, может, уборщиц?
Да шутки. А правда, механикам нынче несладко?..
Мы погрузили двухдневный паёк и лопаты,
Два бура, панели, спектрограф и тару для грунта,
Шесть кислородных баллонов, кайло, химикаты
Тут я обернулся, замешкался чуть на секунду
И вот посмотрел вдруг на наш неземной муравейник
Купола и тоннели покрыты панелями плотно.
На теле планеты гнойник появился последний,
А планета мертва ужемы копошимся червотно
***
Поднимает пыль наш грозный ровер,
Мы летим, как птицы, по ухабам.
За стеклом рубиновое море.
Скотт по связи говорит со штабом:
"Исходя из этого мы видим,
Что рельеф здесь помоложе прочих.
Был геологически активен
Регион недавно очень-очень"
Я трясусь и слушаю вполуха,
Мысли улетают в голубые дали.
За рулём Оскар встревает глухо
Мол, активностей мы ваших не видали
***
Остановились мы прямо под первой отметкой.
Скафандр поправив, я вышел наружу неспешно.
Скотт доставал уже сверху багажную сетку
И звал, и кричал мне по рации, чтобы не мешкал.
Первое место мы взяли на краешке зоны,
Чтобы затем проследить изменения к центру.
Грунта собрали немногои так нагружёны.
Всё интересное дальшескорее б к концерту.
По итогу не более часа мы там провозились.
Ничего интересного, собственно, и не добыли.
Мы сложили панели, приборы. Затем погрузились
И уехали, будто бы там никогда и не были.
***
"Марсоходы копошились долго,
В час по ложке изучая почву.
Ну а мы в один погожий полдень
Сорок лет их переплюнем, точно!"
Сказал Оскар, и кончилась равнина.
Мы встали, вышли, оглядели кратер.
Огромный котлован, пейзажкартина,
Ударный. Специфический характер:
У наших ног пологий, хоть спускайся
На том конце отвесный, не залезешь.
Оскар пошёл к машине: "Собирайтесь.
Пойдёмте. Вэн, потом ещё успеешь."
***
Объехали кратер и встали у дальнего края.
Опять разгрузились, панели Оскар разложил.
О наших небыстрых раскопках заранее зная,
Он начал осмотр различных систем и правил.
Мы забурились на пять нескончаемых метров,
И дал нам спектрограф анализ на строчку экрана:
Не иссушённый потоками редкого ветра,
Здесь грунт содержал аномальную долю метана.
Ещё до конца непонятно, но, в общем, мы правы,
Да и экспедиция, в целом, уже удалась.
Но надо закончитьу нас не такие здесь нравы.
И снова команда в песчаный круиз собралась.
***
Мы в ровере сели, попили, поели,
Данные тут же послали на базу.
Друг другу, казалось, не так надоели,
И отправляться решили мы сразу.
Но вот как только экипаж наш выехал,
Я выглянул в окошкопросто так
И там увидел тонкий серый вихрь,
А этоочень-очень скверный знак.
Но я тогда не верил в эти сказки,
Сейчас не верю тоже, несмотря.
И я скажу без боли, без опаски:
"Но это всё ведь было не за зря!"
***
Закат загорелся, и небо теперь голубое.
Я смотрел непрерывно и всею душой восхищался.
Сейчас, почему-то, мне помнится вовсе другое:
Как кричал со всей силы, что нужно скорей возвращаться.
Но это неправда, конечно, ведь записи были.
Я вышел из ровера, дальше смотря на закат;
Скотт тоже за мноюв клубах поднимавшейся пыли,
Затем осмотрелся и быстро сел в ровер назад.
Я после этого слышал лишь их разговоры:
Пожалуй, мне кажется, лучше проехать чуть дальше,
Чтобы с собой не тащить сорок метров приборы.
А Вэн прогуляется?
Да, он морально уставший
Столб пыли поднимался за машиной,
Колёса зацеплялись за песок.
Их цель была за следующей вершиной.
Мне злая мысль ударила в висок:
"А вдруг они уедут без меня?
Оставят здесь, барханам на съеденье"
И в подлости себя чуть не виня,
Смотрел на их неспешное движенье.
А ровер поднимался всё на холм,
Качаясь на камнях и мелких кочках.
И скоро должен кончиться подъём
Вдруг трещины вспороли больно почву;
Земля заплакала камнями глубоко
И задрожала вся, согнула спину.
А ровер клюнул носом и упал легко;
Потом за ним открылась горловина.
Они кричали, падая туда.
Затем затихли, оборвался крик
Последний крик ихраз и навсегда.
Вот что они смогли в последний миг.
Земля крошилась и ссыпалась вниз,
Все расширяя чёрную пучину.
Я им кричал: "Ребята, отзовись!
Зачем всё так?! Я лучше с вами сгину!"
Они молчали. Я стоял без сил,
Живой зачем-то, очень бестолково.
Эфир мой зов несчастный разносил,
И я в ответ не получал ни слова.
***
Там они провалились в пузырь, что оставил вулкан.
В тот огромный пузырь, до краёв начиненный метаном.
Он держался неведомо как и до тех пор, пока
Не случилось проехать полтоннам стекла и титана.
А за мной на рассвете приехала группа спасенья.
Я сидел на камнях на последних крупьях кислорода,
Проклиная весь мир и себя за своё невезенье,
Я хотел умереть под лучи внеземного восхода.
Лишь потом я узнал, что открыли мы вольно-невольно,
Что открытие наше послужит всем людям на благо.
И что люди, летевшие здесь умереть добровольно,
Могут взять и вернуться, а большего нам и не надо!
Но когда я смотрю репортажи о взлётах оттуда,
В голове сам собой возникает застывший вопрос:
Неужели наука, прогресс и столь нужное чудо
Стоят судеб и жизней, и тех нескончаемых слёз?
Эпилог
На скамейке сидит человек.
Он не стар, но по виду немолод.
Рядом хлопьями падает снег.
Он сидит, невзирая на холод.
Он мечтал посидеть здесь вот так
Всю последнюю жизньдесять лет.
Ещё рано, стоит полумрак.
Загорается новый рассвет.
Он вернулся из дальних краёв.
Тех, куда убежал навсегда.
Рядом птичка красиво поёт.
Лужи в тоненьких корочках льда.
Он хотел изменить этот мир,
Изменился в итоге он сам.
Тишинадалеко от квартир,
Да и спят все пока ещё там.
Он сидит и ему тяжело,
Не привык до конца он к Земле.
Сколько зим без него тут прошло,
А успел он лишь к самой весне.
Он встаёт и подходит к реке,
Трость стучит по граниту. Там лёд.
Он успел, снег течёт по щеке,
И в душе у него ледоход.