Да я не про арену. Ты ж в тот раз не выступал, но пролез.
Наставник понял, что я опять в общий строй затесался, и выгнал. Надсмотрщика приставил. А в карцер снова мне, сам понимаешь
Понимаю.
Как там, интересно, Таранис? Его же с каким-то гадом звероподобным собирались поставить, но что-то там не сложилось.
А Гайя?
Не знаю, честно признался Рагнар. Потому и за нее, ты уж прости, волнуюсь. Она мне и правда как сестренка младшая. Только Гудрун Один слишком юной забрал, она и расцвести не успела. А Гайя твоя красавица роскошная, не удивительно, что пол-лудуса сразу вторым мечом обзаводится, когда она мимо проходит.
Моя?
А чья? Шила в мешке не утаить. Удивительно, как этот живоглот согласился тебя с ней поселить? Она еще не понесла?
Куда понесла? Марс чувствовал, что теряет нить разговора, взволновавшего его до глубины.
Рагнар расхохотался:
Чему тебя в легионе учили? Только мечом махать? Оно и видно! А вообще, он помрачнел. Лучше уж ты сам ее обрюхать, чем тебя какая жирная сволочь опередит из тех, кому ее ночи продавать будут. Со стариком этим вроде все обошлось, не тронул ее вроде. Ему больше для престижа надо, вот мол, я какой удалой дед. А там дальше кто его знает
Мужчины замолчали, обдумывая судьбу одинаково дорогой им девушки. Она любили ее по-разному, но одинаково сильно и искренне. И оба были готовы отдать за нее жизнь.
Марс первым стряхнул оцепенение:
Отсюда можно сбежать?
Из лудуса? изумился Рагнар. Был бы способ, я б тут не сидел. До первого патруля урбанариев. А месяца два как об этом и думать стало опасно. Говорят, император ввел в город какую-то жуткую спецкогорту, где такие звери служат, что следы по-волчьи чуют даже в воздухе и выследить могут кого угодно.
Марс усмехнулся, порадовавшись тому, какие слухи распространились в Риме об их подразделении.
Не из лудуса, а из этого тоскливого места. Сил нет, уже бока болят от валяния и ослабел до ужаса.
Тебе же не в первый раз досталось? утвердительно поинтересовался Рагнар. Ну и о чем ты? Всему свое время. Я вот вчера уже тренироваться начал понемногу, мне ж левой все равно сподручнее. А ты пока еще немного обожди, не все сразу.
Да мне бы Гайю увидеть, как только они вернутся. Выйти б посмотреть.
Да что ты распереживался? Если все плохо, так ее сюда и принесут. А если хорошо, она сама забежит. А вообще, конечно, я встречу, если не возражаешь.
Марс даже застонал от мысли, что Гайю тоже могут принести израненной и без памяти. Рагнар не стал ничего больше говоритькрепко пожал ему плечо на прощание и ушел.
Загрохотали колеса по плитам дорожки, ведущей к валентрудию, и Марс встрепенулся, боясь даже пошевелиться и во все глаза глядя на дверной проем, куда надсмотрщики ввели и внесли несколько человек. Золотые локоны не мелькнули перед его глазами. Зато он заметил синюю татуировку на белой до голубизны щеке и слипшийся в мокрый жгут хвост черных волос.
Таранис?
Не трогай его, тихо и жестко оборвала его Ренита, влетевшая следом, но не замеченная им сразу за крупными телами надсмотрщиков и раненых гладиаторов.
Что с ним? Гайя как?
Невредима твоя Гайя, отозвался со стола гладиатор, бедро которого было затянуто тонким ремнем и пухло замотано пропитанными кровью тряпками. Оглушило ее немного, но встала сама.
Марс вскочил так резко, что повалился назад, еле сдержав стон.
Ляг! рявкнула Ренита, отводя прядь со лба локтем окровавленной руки. Еще тобой сейчас заниматься!
Ее серый мятый хитон был покрыт бурыми пятнами совсем свежей и уже засохшей кровивидимо, бои были нешуточными.
Да что там произошло? допытывался уже не только Марс, но и гладиаторы-галлы, лежавшие с ним рядом.
Светловолосый парень, сидящий на лавке с запрокинутой головой и с трудом сдерживающий стоны, ненадолго перестал сжимать двумя руками повязку на боку:
Вульфрик.
Что? не понял Марс.
Ему пояснили несколько голосов сразу:
Тот боец, которого ждали, прибыл сразу в амфитеатр. Оказалось, он успел на днях в Капуе получить свободу на арене, но выступать все же остался. Пока все это решали, вот время и потерял его ланиста. Но уговорил. Он теперь за свою долю денег выступает.
А зачем?! недоуменно отозвался велит, который очень переживал, что рука не восстановится до прежнего уровня, и он легко погибнет в следующем бою. Зачем играть с судьбой? Получил рудис и беги подальше!
Он живет боем, ответил ему раненый в бедро. Он сражается не потому, что нет иного выхода. А наслаждается убийством.
Марс содрогнулсяведь это рассуждали взрослые люди, тренированные воины, попавшие в плен в бою и брошенные сражаться дальшеуже не защищая свои дома, а развлекая публику. И было что-то в этом таинственном Вульфрике такое, что даже у них вызвало отвращение. Он вполне представлял, о чем они так неуклюже подбирая слова латыни, пытались ему сказатьон встречался с такими людьми. Они любили бой не так, как он сам и большинство окружающих его воинов, способных наслаждаться скоростью, риском, техникой приемов, сильным противникома необходимость убить диктовала война. Удовольствие можно было получить и от дружеского спарринга. А смерть противникаэто просто война, тяжелая и грязная мужская работа.
Ренита, тебе надо помочь? в валентрудий вбежала Гайя, с мокрыми после мыться волосами, рассыпавшимися по чистой тунике, успевшей на спине стать влажной от ее мокрой косы. Марс хорошо знал, что волосы Гайи, были такими густыми, а каждый волосок таким тонким, что вся эта масса сохла необыкновенно долго. В походах это досаждало девушке необыкновенноприходилось терять время, просушивая их у костра. Она несколько раз порывалась их отрезать снованосила же в первый год обычную мужскую военную стрижку. Но каждый раз ее товарищи вставали дружными рядами против: «Гайя, мы лучше подменим тебя на лишний час в карауле, чем ты лишишь нас возможности полюбоваться на такую красоту».
Врач с благодарностью оглянулась на вошедшую, потому что перед этим довольно резко прикрикнула на мулатку, даже оттолкнув ее локтем, когда та, усиленно отворачиваясь, двумя пальчиками развязывала пропитанный мочой сублигакулюм на лежащем в глубоком забытьи раненом.
Как ты? Голова болит? на всякий случай уточнила Ренита у Гайи.
Да она у меня так часто болит, что и не стоит об этом, откликнулась Гайя, бестрепетно раздев парня догола и обмыв его запачканные бедра чистой водой. И у него будет, к сожалению.
Не знаю, Ренита осматривала длинную, достигающую кости рану надо лбом у гладиатора, так и не пришедшего в сознание даже во время мытья относительно прохладной водой. Думаю, что ему лучше было бы облегчить путь к Харону.
Он не выживет?
Выживет, Ренита разбирала пропитанные кровью волосы парня. И даже дураком не останется, мозг не задет, даже кость не прорублена. Но у него еще перебита нога, ты же заметила, когда обмывала?
Гайя кивнула, помогая ей обтереть лицо молодого гладиатора, привлекательное даже в таком состояниивысокие скулы, широкие разлетающиеся светло-коричневые брови, прямой нос с трепетными ноздрями, четко очерченные губы.
Но это же все легко лечится! Пару месяцев в лубках. У нас даже домой не отправляли, особенно если стояли в форте, она прикусила язык, испугавшись, что сказала лишнее, особенно при незнакомом парне, но он был действительно без сознания от боли.
Пару месяцев? Согласна, если правильно вправить, то и хромать не будет. А через сколько он вернется к тренировкам? И начнет приносить доход? Ланиста не разрешит возиться так долго
А ты ему всегда честно сообщаешь свои опасения?
Да, а как же? Я не умею колдовать. И лечу так, как учил Гиппократ, как учит восходящая звезда медицины Цельс. Я хожу, кстати, на его лекции в рощу храма Эскулапа.
И в роще на лекциях тебя учат добивать, чтобы не возиться?! Гайя задохнулась от возмущения. Я понимаю тогда, когда действительно раны не совместимы с жизнью, и солдат все равно умрет, только в мучениях. Или пропадет вся группа, вытаскивая безнадежно раненного, рискуя, что он еще и в плен попадет. И все равно погибнет, но в еще больших мучениях.
Она почти кричала, только очень тихо, так, чтобы ее слышала застывшая с тряпкой в руке врач. Наконец, Ренита совладала с собой:
Вообще, в лечении многое зависит и от поведения самого больного. Насколько он хочет излечиться. Вот твой Марс, например, она вновь вернулась к своей работе и склонилась к раненому. Сегодня я разрешила ему уже встать ненадолго. Вот только еще не выяснила, смог ли.
Уверена, что смог, Гайя тряхнула косой, забрасывая ее за спину.
Ренита что-то сделал с ногой лежащего на столе парня, он выгнулся дугой и открыл глаза:
Где он?!
Тут его нет, поспешила успокоить Гайя. Это Ренита вправила твой перелом. Теперь дело за тобой. Будешь ее во всем слушаться, и снова будешь нормально ходить.
Моя голова, простонал он, пытаясь вырвать руки из ее захвата, чтобы ощупать голову.
Но Гайя держала его крепкорана еще не обработана как следует, и лазить туда руками не надо.
А что твоя голова? Были бы мозги, вытекли бы, а так просто больно, пошутила она, и глаза, оказавшиеся большими, серыми и окруженными длинными пушистыми ресницами, дрогнули в улыбке.
Гайя, обратилась к ней Ренита. Мне так неудобно, что я снова нагружаю тебя работой.
Ничего страшного. Они же не виноваты, что все так обернулось, девушка невольно поежилась, вспоминая события недавних часов.
Ей повезло, что сегодня наставник выдал ей шлем, какие не использовались в войсках, но часто применялись гладиаторамис закрытой дырчатым забралом нижней частью лица. Публика видела только глаза воина, и в этом была определенная интригаженщины ставили приличные деньги, стараясь угадать, насколько красив гладиатор. Увидеть, угадали или нет, можно было только после бояпобедитель сдергивал шлем с убитого, разрезая ремни под подбородком, а затем снимал свой. Ну, или наоборот, уж как сложитсяважно, что в финале боя.
Ей, как и опасался Марс, пришлось выйти сначала с паре с Таранисом. Они оба были готовы к такому повороту событий и договорились заранеепоказать красивый бой и закончить ничьей.
Хочешь, я тебе легко подставлюсь? предложил кельт. Ты удар контролируешь хорошо, подранишь после всех наших танцев, и никто не придерется.
Нет, категорически отказалась она. А если эти идиоты потребуют добить? Да и женский организм выносливее. Давай уж ты меня, раз это так необходимо.
Он поморщился при одной мысли, что его меч изуродует это прекрасное полуобнаженное тело:
Тебя не смогу. Кому угодно перерезать горло, но вот даже слегка задеть тебя Давай красивую ничью.
Она согласно кивнула, опуская шлем на лицо и вдохнула поглубжеим предстоял долгий и сложный бой.
Уловка Гайи и Тараниса сработала: публика хлопала и топала от восторга, а они вытворяли на арене невероятные прыжки и повороты, подкатывались друг под друга, отбивали удары из-за спиныи при этом не нанесли друг другу ни одной царапины. Весь амфитеатр с удивлением наблюдал мелькание черной туники Тараниса и голубой гайиной, каскады ударов их четырех на двоих мечейи звук букцин, призывающих к всеобщему вниманию, прозвучал совсем неуместно.
Она остановили бой и разошлись по разные стороны арены, повинуясь указаниям эдитора, спешно вышедшего в центр песчаного круга. Гайя, переводя дыхание, проклинала шлем, под которым было невозможно стереть стекающий на глаза пот. Но вот она проморгалась и замерлана арену под пышную речь эдитора вышел размашистым, уверенным шагом гладиатор, показавшийся ей чем-то знакомым. Его безупречную внешность, присущую племенам центральной Германии, слегка портили только оттопыренные уши, зато пронзительно-синие, ледяные, в отличие он мягких сапфиров Терамиса, смотрели даже не жестко, а злобно. Это темная ярость словно затопила арену.
И свободный ныне великий и бесстрашный Вульфрик Безжалостный готов порадовать почтеннейшую публику жителей Великого Рима своим выступлением. И он сразится в бою со столькими гладиаторами Лудус Магнус, со сколькими захочет, вещал эдитор.
Он обратился к Вульфрику, разминавшемуся на глазах публики, чтобы показать игру своих мускулов:
Выбирай, бесстрашный и удачливый Вульфрик, с кем из этих лучших бойцов лучшей гладиаторской школы нашего города ты хочешь сразиться?
Вульфрик на правах свободного бойца переводил взгляд с Гайи на Тараниса:
Это что, девка? Баба? в его голосе звучало глубокое презрение. Да как она вообще посмела предлагать себя не в постели голой, а в качестве бойца?
Каждое его слово, каждая интонация разносились далеко, достигая самых верхних стоячих мест. Амфитеатры так и строили, чтобы акустика позволяла публике ловить каждый вздох и предсмертный стон гладиаторов. Потому и запрещалось аренным бойцам под страхом смерти произносить что-либо на арене. Зато Вульфрик, будучи свободным наемным гладиатором, высказываться мог.
Эдитор попытался исправить положение:
Наш новый, но уже прославленный боец, Невеста смерти!
Вон! прорычал германец, говоривший по-латыни, но с заметным лающим акцентом. Пошла вон, шлюха! Тобой я позабавлюсь в постели. И посмотрю, как ты воешь в руках настоящего мужчины, раз весь ваш лудус не смог насадить ее на вертел так, чтобы она забыла путь на арену и стала рожать детей без остановки.
Распалившись и явно работая на публику, Вульфрик, использующий преимущества свободного и высокооплачиваемого гладиатора, подскочил и внезапно ударил Гайю рукояткой меча по шлему, а она не смогла ему ответить, потому что лорарии уже успели забрать у нее меч. Девушка пошатнулась, но устояла на ногах.
Эдитор, не желая дальнейшего скандала, вывел Гайю с арены и передал в руки наставника:
Держи ее. И смотри, чтоб ничего не сотворила.
Гайя подняла на наставника расширенные от гнева, потемневшие глаза:
Как же так? Меня унизили на глазах всего города!
И что? Ты жива и цела. А выходку этого зарвавшегося германца забудут к следующим боям.
Не верю. Он столько наговорил мерзости. И я-то никогда не забуду.
Марс твой не слышал, вот и радуйся, наставник провел заскорузлой рукой по ее щеке. Ну-ка, пойдем лучше посмотрим, как Таранис его зад надерет.
Но воинская удача в этот день была не на стороне Тараниса. У него по настоянию Вульфрика отобрали второй меч и сняли шлем, и мужчины сражались только мечами, держа их двумя руками. Они были примерно одинаковы по росту и силе, но Таранис уже порядком устал, вырисовывая сложный рисунок боя с Гайей, а Вульфрик явился на арену свежим и бодрым.
Таранис не успел отразить удар, и меч Вульфрика скользнул по его груди, прочерчивая ее наискось от плеча до соска. Кельт с трудом удержал меч, и попытался достать Вульфрика. Ему удалось нанести легкий порез чуть выше локтя, но это никак не отразилось на боеспособности германца.
Замените, повелительно махнул он мечом, показывая на Тараниса, стоящего ровно и прямо, несмотря на стекающую по груди и животу кровь.
Кельта вывели, выпустив на смену ему другого гладиатора. Не успел Таранис оказаться в руках Рениты, кинувшейся к нему со слезами на глазах и потребовавшей у надсмотрщика отнести его на руках на перевязку, как в сполиарий занесли еще одногос рассеченным бедром.
Ренита металась от одного к другому, борясь с собой. Рана в бедро была тяжелее, но отойти от любимого было выше ее сил.
Мужчины оба лежали молча, сдерживая стоны, и по очереди пили такую желанную сейчас воду из ее рук, чувствовали на себе ее аккуратные невесомые прикосновения.
Все хорошо, она провела только что вымытой от их крови рукой по его длинным волосам, успевшим пропитаться на концах кровью с груди и испуганно отдернула руку. Голова цела?
Да, не волнуйся так, любимая, он поймал и поцеловал ее ладонь, снова запачканную его же кровью. Я полежу, отдохну, а ты помоги ему.
Но едва она успела закончить перевязывать бедро терпеливо дождавшегося свой очереди мужчины, как два лорария внесли и положили третьего гладиатора, голова которого была сплошь залита кровью, а нога безвольно болталась, несмотря на понож. Парень был без сознания, поэтому врач поинтересовалась не у него, а у лорария:
Это что, все этот рудиарий? И никто его не усмирил?