Двенадцать.
А сейчас?
Двадцать восемь.
Да девочка за это время могла умереть, ее могли выдать замуж и отдать в жрицы. Ты имени не знаешь. А как тебя должны узнать ее родители?
Имя записано у меня на руке, он вытянул свою татуированную руку и поиграл мускулами. И имя ее отца, и обстоятельства того боя, где мой отец спас жизнь римскому офицеру в морском сражении.
А прочитать? И все встало бы на свои места.
К сожалению, это тайное письмо наших жрецов. Отец погиб, не успев научить меня. Потом надо было защищать наши поселения, и учиться было некогда, я жил с мечом в одной руке и копьем в другой. А после и я сам в плен попал, и уже наших жрецов не встречу.
Тогда забудь. Живи, как живется.
А обещание?
Не ты же обещал. Это твоему отцу пообещали выдать замуж дочь. Да ту дочь кто-то спросил?
Не злись. От этого жар подниматся, огрызнулся на нее Рагнар, а его изумрудные глаза потемнели, как лесная трава.
И вот девочка стояла перед нимтоненькая, большеглазая и разгневанная.
Ты не хочешь меня видеть, потому что любишь ее?
Кого? не понял Рагнар, и пожалел, что снова Юлия купила его время после боя, когда он устал, да еще и расстроен случившимся с Гайей.
Невесту смерти! выпалила Юлия. Которую ты носишь на руках!
Он невесело рассмеялся:
Вот ты о чем! Она мой боевой товарищ. И она была ранена на арене. А раненых, вообще-то, выносят. А не за ноги вытаскивают, как у вас тут заведено.
Юлия осеклась, вспомнив, сколько раз в разговорах дяди и тети мелькали фразы о том, что на службе у дяди опять кого-то ранили, что он не знает, кого и кем заменить, что какой-то Квинт опять сбежал из госпиталя. Только теперь, увидев в прошлый раз вблизи Рагнара раненым, она осознала, что все это не пустые разговоры. Но Рагнар и дядины воины были мужчинами. А эта рыжая воительница, так похожая на Гайю, была женщиной. Красивой и нежной. Юлия представила, что это ее собственное тело терзает железо
Если ты считаешь меня ребенком, то ты ошибаешься, она постаралась как можно сильнее выставить напоказ свою небольшую грудь. Я вполне женщина. И ничем не хуже моих подруг.
Каких еще подруг? он думал о Гайе, которую вынужден был оставить одну в камере, разве что попросил пробегавшего мимо Вариния присмотреть, но Вариний же бегал не просто так, а под руководством своего наставника, вредного сухопарого иллирийца, заменившего внезапно выкупившегося галла.
Подруг? с вызовом спросила Юлия, картинно подбочениваясь. Моих. С которыми мы приехали сюда развлекаться с гладиаторами.
О ужас, он сел на ближайший к нему клисмос, сжав виски пальцами. И много вас?
А ты бы хотел всех? она попыталась быть нарочито развязной, но у нее не получалось и голос срывался.
Прекрати! он тихо и уверенно рявкнул на нее, потому что видел такой кураж у молоденьких, еще не побывавших в настоящем бою воинов, и зачастую это был их первый и последний бой.
Но она не унималась:
Я все понимаю. Конечно, эта Невеста смерти настоящая красавица. И она зрелая и умелая женщина, она знает, как доставить удовольствие в постели. А меня ты считаешь ребенком. Раз так, то я пойду к тому, кто так не считает. В конце концов, это я здесь деньги плачу.
И девушка развернулась, чтобы позвать управляющего. Он метнулся к ней и накрыл руку, уже готовую дернуть колокольчик:
Не смей!
Кто ты такой, чтобы мне приказывать?
И вот тут он понял, что не владеет собой. Ярость, досада, нежность и волнение смешались в одну безумную смесь в его так долго жившем только сражениями сердце, оно ухнуло, замерло и понеслось. Рагнар обхватил ее обеими руками и начал целовать, постепенно снимая с нее все эти покрывала, какие-то пояски и ленточки, развязал мягчайшие ремешочки ее сандалий, подхватил обнаженное девичье тело на руки, целуя каждый куточек ее нежного, пахнущего цветами тела.
Рагнар остановился только в самый крайний момент, когда осторожно уложил замершую в его ладонях Юлию на вздыбленную взбитой периной простыню и увидел, что ее тело как будто светится изнутри теплым розоватым светом.
Он шумно вздохнул и выпрямился, содрогаясь от осознания того, что едва не сотворил с этой наивной девочкой. Но девочка и правда оказалась не столь наивна. Или наоборот, наивна до такого предела, который он себе и представить не мог. Она приоткрыла длинные пушистые ресницы и посмотрела на него:
Что же ты остановился?
И тут ее внимание привлек нависший над ней его восставший против всякой воли и здравого смысла орган.
Что это? с восторгом и ужасом спросила замирающим голосом Юлия и дотронулась до него пальчиками.
И вот тут он рухнул со стоном плашмя во весть рост поперек кроватикак стоял, так и упал.
Юлия вскочила на ноги, топча подушки:
Что с тобой? Я сейчас позову на помощь. Тебе нужен врач?
Топор мне нужен, простонал он, не решаясь перевернуться на спину.
Зачем? не на шутку испугалась она.
Дрова рубить! Врагов рубить! Голову свою самому себе снести!
Нет, погоди! она с неизвестно откуда взявшейся силой перевернула его лицом к себе. Я пришла казать тебе очень важные вещи. Твоя рука Я рассмотрела в тот раз, пока ты спал, все узоры. И даже зарисовала из в кодикиллус. А на днях сходила в библиотеку. И нашла ответ на свои вопросы! Ты мне и правда снился! И я теперь знаю, кто ты!
Знаешь, я тоже знаю, кто я. И память не терял. У меня ни одной раны в голову еще не было.
Послушай меня, и она рассказала ему о своих снах про воина с черной от надписей рукой.
Он сел на кровати и потер лицо обеими рукамитолько что, перед тем как его вызвали снова «ублажать заказчицу», он говорил об этом с Гайей
Да, и именно поэтому я и стала приходить сюда. И еще Еще для того, чтобы все таки убедиться, что не ошиблась. И Невеста смертиэто центурион из дядиного отряда. О всеблагие боги, как же все перемешалось!
Вот уж по-другому не сказать! Если все так Тогда понятно, почему я могу думать только о тебе.
А я о тебе.
Прошу тебя, Юлия, не подвергай себя опасности. Не приходи сюда больше. Я действительно не могу без тебя, и уже знаю, как люблю тебя. И от этого еще страшнее потерять тебя. Наберись терпения
Что?! Это та же песня, что пел мой дядя десятилетиями тетке! И теперь она одна, все так же ждет его вечерами и даже ночами, а он спасает Ойкумену! А кто спасет тетку Гортензию?
Ты. Будь рядом. Помоги ей не быть одинокой.
Мы сейчас не о ней. А обо мне. Я не могу и не хочу только ждать! Я хочу быть с тобой вместе.
Это невозможно. Я презренный раб, гладиатор. И моя жизнь может оборваться даже завтра.
Подумаешь! А в отряде моего дяди воины. И они тоже и гибнут, и раны получают, хотя вроде и служба такая престижная, завидная, в столице. И что? Они даже женятся, и зовут его на свадьбы. И продолжают служить.
Знаешь, если бы я был на своем месте и был бы свободен, тоже предложил бы тебе жениться. Но не в этих условиях Прости Не порти себе жизнь.
Глава 6
Таранис! Рениту трясло как в лихорадке.
Она прекрасно помнила угрозы Вульфрика в адрес Тараниса, но вчера не решилась сказать ему, а вот сейчас произошло непоправимое. Врач не боялась за себя личноскорее, гадливое чувство, то, которое заставляет нас стараться обойти оказавшуюся на пути кучу испражнений. Ренита прекрасно понимала, что, окажись она в постели Вульфрика, будет больно и стыдно, но жизнь не закончится. Она даже больше боялась за Гайюона такая гордая, что не будет тихо лежать, сжимаясь от страха и боли, как решила поступить Ренита для себя. Она знала, что Гайя будет биться до последнего, и Вульфрику в лучшем случаем случае достанется ее им же изуродованный труп. Но, скорей всего, Гайя убила бы Вульфрикаэлементарно даже зубами бы в шею вцепилась, если бы спеленал своими руками и ногами. И тогда казнили бы и ее
Ренита вылетела во двор, где уже стоял крик надсмотрщика и несся через двор Требоний и несколько урбанариев из числа охраны лудуса. Один из подоспевших надсмотрщиков крутил руки Тараниса, а второй вцепился в длинные волосы мужчины так, что почти согнул его назад до земли. Вульфрик тяжело поднимался с земли, вытирая рукой кровь, стекающую из рассеченной губы.
Ренита почувствовала легкие шаги за спиной и не успела обернуться, как мимо нее пронеслась Гайя в развевающейся окровавленной простыне.
Оставьте его! Отпустите немедленно!
Требоний и подоспевший к нему Тит остолбенелиГайя, хватая ту простыню, на которой сидела, даже не подумала, что тряпка вся пропитана ее кровью, хлынувшей широким потоком из разреза. Кровь была и на боку набедренника, ну а с бедер ее успела смыть Ренита.
Что там случилось? вымолвил Тит помертвевшими губами, не сводя глаз с окровавленной Гайи, из-под простыни у которой выглядывала повязка с пятнами свежей крови, стягивающая девушку от талии до самых грудей, поднявшихся еще выше из-за толстого слоя бинтов. Это он??
И Тит концом плетки показал на поднявшегося уже Вульфрика.
Надсмотрщик, прибежавший крайним и еще вообще ничего не понявший в происходящем, подлетел к германцу и попытался его схватить за руку, но был отброшен назад.
Прекратите все. Замрите. Мне надо разобраться, рявкнул Требоний, с неудовольствием поглядывая на Гайю. Почему, если в нашем лудусе драка, то тут как тут или ты, или этот Марс? Ну хоть его Харон забрал, одной заботой меньше.
Он внимательно перевел взгляд с Вульфрика на Тараниса, затем на Рениту и остановил свои круглые оловянные глаза, плоско сидящие над крючковатым небольшим носом, на Гайе:
Тебя же не ранили на арене? Так, пришибли слегка. И что это?
Ренита не дала ей ответить:
Я вскрыла последствия удара. Мне виднее, что делать. Почему это обсуждается как на Форуме?
Требоний посмотрел на врача так, как будто она достала флейту и венок вакханки:
Я решаю, что и где здесь обсуждать.
А ланиста? ехидно поинтересовался Таранис, находясь все в той же позе, напоминающей арку, сотворенную безумным архитектором не из мрамора, а из тугих перекрученных жилами мышц.
Бунт? взревел Требоний.
Но тут как раз появился ланиста, и Требоний постарался сгладить ситуацию. Он дал знак надсмотрщикам ослабить хватку, с которой они удерживали Тараниса и обернулся к ланисте:
Да повздорили ребята на радостях. Сам понимаешь, бои удачно прошли. Чтоб не повеселиться?
Это да, согласился ланиста. Мы на радость римлянам и живем. А, и этот тут?
Он подошел к Таранису, окинул его одобрительным взглядом:
Умыт? Побрит? Ну, иди, наслаждайся юной красоткой. Жаль, вина ты на дух не переносишь. А не помешало бы с такой-то красоткой, - и приказал надсмотрщикам. Ополоснуть и в гостевые покои. К прекрасной Клавдии.
Удостоверившись, что Тараниса увели и презрительно взглянув на Рениту, слухи об отношениях которой с этим гладиатором до него уже дошли, он обратился к Гайе:
А ты тут голая не скачи. Любовник твой уже гниет в Эсквилинских ямах, второй наслаждается тоже юной красоткой, ну там хоть красотка настоящая. Так что сиди уже, там, где больные люди сидят, лечатся. Ренита, что ты смотришь? Уведи уже ее.
И он повернулся к Вульфрику:
Пойдем? Ты же не откажешься от чаши хорошего цекубского? Заодно расскажешь, что тут на самом деле было.
Гайя постаралась, как могла, успокоить Рениту:
Не плачь. Он любит тебя. И не надо ему напоминать про такие встречи Поверь, ему тоже очень больно. Но что поделать?
Я знаю, всхипнула Ренита, утирая слезы подхваченнй из корзины чистой салфеткой. Но мне трудно. Вот ты сильная. И Марс тебя любит. Скоро все закончится, и вы будете вместе.
Гайя горько усмехнулась:
Не уверена. И дело не только в наших с ним отношениях. Ты же знаешь, мы солдаты. Куда пошлет император А нас могут и в разные стороны послать. Да и Марс тоже не на побывку к родным отправился. Жестко ему там придется сейчас. И я не помощник
Давай надеяться на лучшее
Они обнялись, усевшись рядышком на топчане, который Ренита приготовила Гайе со словами:
Никуда не отпущу в казарму одну. Придет утром Рагнар, заберет.
И Гайя согласиласьтолько потому, что и к Рените Таранис придет только утром и по той же причине. И оставлять ее одну Гайя не могла себе позволить. Она сознавала, что с имеющейся раной не сможет дать отпор нескольким воинам, но была уверена, что какое-то время сумеет отбиваться, если тот же Вульфрик придет сейчас выяснять отношения с Ренитой.
Таранис, сразу же утром попросила Гайя кельта, боясь показаться слабой, но и выхода другого не видя. Прошу тебя, не давай Рените забросить тренировки. У нее способности неплохие. Она осторожна. Ей страшно получить удар, поэтому она очень внимательна. И она хорошо себя контролирует, потому что боится причинить боль своему партнеру.
Боится причинить боль? А с кем и как она тогда собралась сражаться? поморщился Таранис. И надо ли ей это? Она так нежна.
Ей надо уметь постоять за себя. Ты сам видел, чем закончилась ее ночная прогулка всего лишь по двору лудуса.
Помню. И не допущу больше, чтобы она одна разгуливала одна.
Таранис, ты мой друг, и друг Марса, пойми, я не хочу тебя обидеть. Но ты же сам понимаешь, что ты не можешь охранять ее, тем более постоянно?
Ты вчера получила свободу, он твердо посмотрел Гайе в глаза своими бездонно-синими, но не ледяными, как у Вульфрика, а именно теплыми и глубокими, как прогретые солнцем озера. И я приложу все силы, чтоб получить ее тоже.
Искренне на это надеюсь, ободрила его Гайя. Но пока что, прошу, помоги Рените. Она должна научиться верить в свои силы.
Таранис привычным движением откинул за плечо длинные волосы, недоуменно пожал плечами:
Если уж ты так просишь
А что тебя смущает? Со мной же ты и на учебной арене часто встаешь, да и амфитеатре у нас неплохо вышло. Что не так?
Понимаешь, он потер рукой лоб. Ты это ты. Ты воин. И тебя другой я не знал. А она Она похожа на нераспустившийся бутон, нежная, хрупкая, таящая в себе что-то прекрасное
О как! А я?
Он изумленно посмотрел на нее:
Ты воин. Хотя ведь Марс тебя любил без памяти. И с ним ты становилась совсем другой.
Какой? она уселась поудобнее, сберегая сочащийся слегка под повязкой разрез, тянущийся почти через все ребра.
Нежной
Это единственное известное тебе латинское слово, описывающее женщину? осторожно съехидничала Гайя.
О Рените я мог бы говорить часами. И даже петь. Так же, как о тебе Марс, он помрачнел.
Не верю. Не верю, что Марс мог говорить обо мне.
Мог. Теперь я могу тебе сказать об этом. Он любил тебя, Гайя. И готов был отдать за тебя жизнь.
* * *
Проснувшись наутро с дикой головной болью, ланиста так и не смог разобраться, чо из вчерашних событий и разговоров было явью, а чтопьяным бредом.
Он помнил, что вечером, после боев, едва не перед носом прибывших богатых посетительниц, избалованных девчонок знатных фамилий, сцепились двое из его лучших гладиаторов. «И что там делала эта девчонка? Разнимала? Так она же и сама раненая, куда ей в драку Или они все же ее изнасиловали? Что ж столько крови у нее на набедреннике было?» мучился ланиста, не в силах встать с ложа в своем триклинии, где так и заснул после возлияний с Вульфриком.
Окровавленная Гайя стояла у него перед глазами, а следом силились всплыть слова Вульфрика про нее. Что-то странное, непонятное, пугающее и отвратительное. И ему расхотелось то вспоминать и мучить свою голову. Он окликнул раба, велел поднести себе полчаши оставшегося вина и повеселел: «Да, Вульфрик неплох. Но пить с ним больше не буду. Что-то он мне наговорил такое Интересно, а что ему я такого выболтал?», и он опять растянулся на ложе, перебирая в голове подробности разговора и никак не улавливая его нить.
Плюнул и задремал. Но перед этим все же решил, что опасную и непонятную рыжую девчонку надо как можно скорее отправить на арену так, чтоб не вернулась. Потому что воду мутит в его таком простом и понятном лудусе, если даже эта безответная моль Ренита научилась поднимать на него глаза и голос! Он хохотнул, вспомнив, как легко обвел витающую в облаках врачиху, показав ей какой-то на коленке написанный второпях пергамент, согласно которому она их свободного врача, истинной квиритки, превратилась в бесправную рабыню лудуса. Он блаженно улыбнулся, вспомнив всю сумму, которую сэкономил за эти годы на ее жалованииуслуги врача, тем более хирурга такой квалификации, стоили дорого, а женщина работала одна день и ночь за не то что миску, за ложку ячменной похлебки.