А что меняется с точки зрения врача? Раны и кровь везде одинаковы.
Не уверена, Гайя резко села, даже уже не поморщившись от боли, незаметно переставшей ее терзать совсем. Нам не больно. Мы думаем в этот момент не о своей боли, а от благе Рима.
А меня что там ждет? Все тоже самое Я думаю только о боли. Да и могу не выдержать суровой жизни военной службы.
Тебе ничего особо сурового и не предстоит. Есть санитарные палатки, ты и будешь там находиться. При необходимости, когда с выезда кого притащим своего, поможешь.
Да не готова я к палаткам! сокрушенно воскликнула Ренита, взмахнув руками.
А что в них страшного? удивилась Гайя. Я так восемь лет живу. И ничего.
Да, согласилась Ренита. Даже удивительно, что ты такая красивая. И волосы у тебя роскошные, и кожа нежная. А я всегда смотрела на легионеров, и удивлялась, какие они грубые, заскорузлые, обветренные
Положим, ты видела тех, кто только вернулся из похода. А я уже полгода в Риме. Конечно, по-разному приходилось. Но мыться я всегда находила способ, как и время волосы расчесать. А грубость, так это состояние души, а не необходимость. Воинская доблесть не заключается в грубости.
И все равно мне страшно. Ты прирожденный воин. И у тебя получается быть красавицей и воином одновременно, как у амазонок, которых видел Одиссей. А я? Что я? Обычная женщина.
Хорошо, взяла ее за руку Гайя. А Таранис? Он же тебе нравится?
Ренита зарделась:
Да
И ты ему. А в когорте вы сможете быть рядом.
Разве? Я в санитарной палатке, как ты мне только что сказала. Он с вами вместе воевать. Встречи украдкой, под насмешливыми взглядами. И снова мучительно ждать, когда его или тебя, Марса, Рагнара снова принесут изранеными? Нет.
А что ты хочешь? Где ты хочешь его ждать?
Ренита пожала плечами:
Где обычно женщина ждет мужчину? Дома.
Ты хочешь дом и детей?
У Тараниса не будет детей. А у нас обоих нет дома.
Вот и ответ! Когорта станет вашим домом.
Не знаю, задумалась Ренита. Хочу с Таранисом посоветоваться, самой подумать
Марс вошел в спальню с лукавой улыбкой на лице:
Гайя, Ренита попросила меня проводить тебя в ванну.
Да? Второй раз за день? Она же сегодня уже вымачивала меня в каких-то травах, я едва не почувствовала себя перепелкой в супе, столько душистых трав плавало вместе со мной.
Марс улыбнулся еще шире:
Надо же, ты стала шутить и смеяться! Моя любимая, если бы ты знала, как тебе идет улыбка!
Хорошо! кивнула она, сделав притворно-серьезное лицо. Буду поганцам теперь исключительно улыбаться. И пытаться сбить их с ног шуткой, а не мечом.
Тебе достаточно взгляда Ты и меня заставляешь своими прекрасными глазами терять движение и дыхание, он присел рядом с ней, обвив рукой ее похудевшую за время болезни талию.
К удивлению Марса, Гайя не сделала попыток сбросить его руку, но и не прижалась к нему там, как легко и податливо приникала к Таранису Ренита.
Он отвел ее в ванну, тщательно промытую по указанию Рениты и наполненную горячей водой с ароматным маслом лотоса. Марс, бесстрашно шагавший под вражеские стрелы и встречавший удары меча, глядя в глаза противнику, сейчас испытывал настоящий страх. Ему безумно хотелось искупаться вместе с Гайейи Ренита сама ему это посоветовала, сказав, что швы уже сняты, рана затянулась и помощь женщин Гайе уже не нужна.
Марс, она взглянула на него озорными горящими глазами. Ну не могу больше в этой лоханке. Простора нет. Ладно, пока заживало. А сейчас? А?
Он понял ее без слов:
На Тибр?! А тебе верхом уже можно?
Она уверенно кивнула, и по ее готовности прямо сейчас вскочить на коня Марс догадался, что верхом ей еще рано. Во всяком случае, сразу и плавание, и верховая езда по бездорожью могут снова доканать гордую упрямицу. И он сообразил:
Погоди-ка. Тибр сейчас холоднющий, на улице жара. Ледники тают, так что там ничего хорошего, да и такой поток всю глину со дна поднял.
Гайя заметно приунылаон заметил это по ее опустившимся плечам, и тут же поспешил успокоить:
Есть идея лучше. Идем?
Он привел ее в сад, где еще его дед, желая поразить Рим размахом и умением устроить жизнь, приказал соорудить довольно объемистый открытый бассейнтакой, какими могли похвастаться крупные термы. Это был самый настоящий кальдарийподогреть такую массу воды, поступающей прямо из городского акведука, было бы невозможно при всем желании. Наполняли его не частовода все же зацветала. А накануне он все же приказал вычистить беломраморный резервуар и открыть задвижку водопровода, отправив предварительно деньги акварию Целия.
И сейчас окруженный буйно цветущими кустами нежно-палевой троянды бассейн отражал синее небо, отчего вода казалась пронзительно голубой и манящей. Увидев ее, Гайя обомлела, а затем сжала руку Марса:
И? Туда можно?
А для чего же тогда? Конечно! Тем более, мы тут одни. Разве что Боюсь, тут вода холоднее, чем в Тибре, она же прямо с акведука.
Ты же знаешь, что холодная вода меня не пугает. Главное, что ее много!
И она совершенно чистая, так что тебе ничто не повредит. Точно не тяжело будет плавать?
Наоборот! Я еще и поныряю!
Тогда иди ко мне! он одиним движением снял легкую, ничем сверху не стянутую эксомиду и совершенно обнаженный прыгнул в холодную воду, проплыл под водой и вынырнул у ее ног.
Гайя нерешительно оглянулась вокругприсутствие домашней обслуги ее смущало. Другое дело, когда они все вместе останавливались у рекитам уж водой наслаждались все, включая коней и обозных мулов.
Смелее, подбодрил ее Марс, протягивая руки.
И она решилась, сняла легкую тунику, вытянулась всем окрепшим и легким теломи нырнула в эту прохладную воду, проскользнув между руками Марса.
Он охнул, зажмурившись от нарочно брошенных ему в лицо брызг, и нырнул следом. Они резвились в воде до тех пор, пока Марс не почувствовал, что уже замерзает, несмотря на летнюю жару.
Любимая, тебе не холодно?
Она удивленно посмотрела на него:
Где ты нашел холод?
Честно говоря, нашел. И не вижу смысла сейчас над собой издеваться, это же не переправа. Я вылезаю греться. Но боюсь, так продрог, что один и не согреюсь.
Она выпрыгнула на край бассейна, откидывая назад мокрые насквозь локоны, еще больше отросшие за время болезни.
Марс! Ты и правда замерз? Прости, я так увлеклась, так обрадовалась, она растирала его подхваченной со скамейки ему же принадлежащей эксомиды, накинула ему на плечи свою тунику, и попутно согревала дыханием его пальцы.
Марс вздрагивал, но не от холодаон на самом деле и не замерз, так, скорее, хотел найти предлог выманить из бассейна Гайю, опасаясь, что она перетрудит только заживший бок. А оно обернулось неожиданнои вот уже Гайя его спасает от неминуемой, по ее мнению, простуды. И он, содрогаясь от невероятной сладости ощущений ее гибких сильных пальцев на своем теле, ее дыханияне смел остановить любимую.
Спасибо, милая, мне уже теплее, прошептал он, привлекая ее стройное тело к своей груди.
Гайя приникла к нему всем телом, пытаясь согреть мужчину, которого, несмотря на все ее усилия, сотрясала крупная дрожь. Она даже забыла ненадолго, что ее грудь тоже обнаженаплавала она так быстро, что заметить это Марс все равно бы не мог, а сейчас
Она закрутила головой, ища еще какую-нибудь простыню, чтобы завернуться в неено у них была только та одежда, в которой они спустились в сад, и ее туникой были обернуты плечи Марса, тоже стоящего перед ней совершенно обнаженным.
Она опустила глаза туда, где среди прохладной гладкой кожи их бедер пробуждалось что-то горячее и живое. Марс проследил за удивленным взглядом расширившихся глаз:
Милая моя Ты так прекрасна и так невинна
Он боялся спугнуть ее и боролся с желанием предложить ей дотронуться до своего сокровенного органа, но ничего не мог поделать с ним самимон неумолимо разворачивался, рос и тянулся к девушке, к складке ее бедер, пока не начал зарываться туда.
Гайя шумно вздохнула и уткнулась лицом в его грудь. Марс, не в силах совладать с собой, стал медленно опускаться на колени, чтобы приблизиться губами к ее губам, а затем спуститься ниже, пройти краешками губ, почти невесомо, по ее груди, дотронувшись до твердых сосков. А дальше
Дальше суровый центурион Марсиус Гортензий забыл все И помнил только свое желание бесконечно целовать эту промытую прохладной водой упругую нежную кожу, ласкать гибкое сильное тело, выцеловывая каждую трепещущую от волнения жилку. Он спохватился, что глаза его закрыты, только тогда, когда стал опускать голову все ниже и ниже, спускаясь к ее животу и бедрам. Она тихо застонала, и он вскинул голову:
Милая, и сам удивился, что голос стал хриплым, как будто он и правда успел простудиться. Тебе больно?
Он подхватил ее на руки, продолжая целовать приоткрытые розовые губы, к которым вновь спустя много дней вернулась естественная окраска. Марс пристально, насколько это возможно сквозь туман, заволакивающий его глаза, вгляделся в ее лицои вздохнул облегченно, потому что на лице девушки был не отблеск боли, а затаенная счастливая улыбка.
Марс, тихо ответила она. Мне так хорошо в твоих руках
И он понял это как разрешение. С невесомой ношей на руках он ринулся сквозь кусты троянды, не замечая, как шипы оставляют следы на его боках и бедрах, лишь подняв Гайю над собой, как сегнифер легионную аквилу. Марс опустил Гайю на поляну, заросшую плотным ковром тимьяна, тонкие стебли которого переплелись в тугой, мягкий и толстый слой мелких листьев и душистых лиловых цветков. Тимьян буйствовал на этой поляне годами, и уже нельзя было даже разглядеть почву, на которой он рос.
Гайя ощутила под собой нежную, слегка щекочущую кожу зелень и полной грудью вдохнула окутавший их обоих аромат. Марс опустился рядом на колени, продолжая целовать и ласкать ее, боясь, что при малейшем его резком движении она взлетит на ноги и уйдет. Но девушка лежала спокойно, и он решился нависнуть над ней, коснувшись своим уже невыносимо тяжелым и горячим органом ее обнаженного живота. Она с изумлением вскинула глаза и слегка коснулась пальцами невиданной части его тела. Нельзя сказать, чтоб она не видела, как мужчины справляют малую нужду, и даже прямо не сходя с коня при спешных маршах, но такое она действительно видела впервые.
Марс она провела пальцами по всей длине, чувствуя пульсирующую силу.
Он смог в ответ лишь застонать, и она заметила мелкие кровоточащие царапины на его теле:
Что это? Откуда?
Не важно, не отвлекайся, - и он прижался к ней всем телом, заставляя свой орган пробиваться между ее бедер.
Ее огромные глаза стояли перед ним, и Марс стал целовать эти взрагивающие веки и порывающиеся что-то спросить губы, заставляя забыть ее обо всем. Запах тимьяна скрывал все остальные запахи вокруг и кружил головуМарс успел подумать, что уже ничего не соображает, и способен чувствоаать только прикосновения любимой. Даже если бы сейчас сюда, в сад его фамильного дома в лучшем районе Рима, ворвался бы отряд батавов в медвежьих шкурах, он и тогда бы не смог оторваться от тела любимой, разве что закрыл бы ее собой. Он и закрыл, остатками сознания чувствуя, как медленно раздвигаются ее ставшие горячими бедра. И провалился в эту горячую влагу, чувствуя своим животом, как она поднимается навстречу ему на локтях.
Гайя понимала, что происходит нечто странное, но запах тимьяна приглушал все внешние ощущения, сужая мир до рук и губ Марса. И она, повинуясь зову своего тела, поднялась ему навстречу и прижалась к его внезапно согревшейся и повлажневшей уже не от воды, а от пота груди. Она поднялась бы, но его большое крепкое тело было сверху, и она невольно обвила его ногами и руками, чувствуя, как в ее теле оказалось незанятое пространство, куда и устремилось то удивительное естество, что она увидела у Марса впервые в своей жизнихотя и выхаживала его несколько раз, лежащего в беспамятстве, и видела его целиком, но совсем не таким.
Короткая, промелькнувшая на задворках сознания боль заставила ее вдохнутьи не более того, а затем то сладкое ощущение, которое захватило ее, заставив уступить ласкам Марса, вновь захватило ее от макушки до пят
Они очнулись оба одновременно, беспомощно оглядываясь вокругполяна тимьяна напоминала поле битвы, смятая и забрызганная кровью, которой были измазаны их бедра и животы.
Марс? она заботливо взглянула в его глаза, забывая о себе. Неужели так можно ободраться в кустах троянды?!
Моя милая, какая еще троянда? он с трепетом коснулся ее бедер. Тебе не очень больно?
Мне? она посмотрела на себя и снова расширила глаза при виде капель крови на бедрах. Это же твоя кровь
Нет, он наклонился к ней, покрывая поцелуями ее лицо, шею, грудь. Твоя. Спасибо, милая Ты сделала меня счастливейшим из смертных Ты сберегла себя Прости меня.
За что? она удивленно провела руками по его коротко остриженным волосам. Это был мой выбор.
Тем ценнее он для меня
Но нам пора отсюда выбираться. А то будут искать, и увидят такие сцены троянской войны
Они аккуратно выбрались из кустовпричем без малейшего ущерба, так как рядом с проломленной Марсом дорожкой нашлась вполне пригодная обычная, из мраморных плит Марс обнял ее, снова прижав к себе нежно, мягко, как самую большую драгоценность:
Гайя Моя любимая Гайя
Она слегка отстранилась, ответив все же на его поцелуй:
Марс, иди сюда, я помогу тебе обмыться.
Но он, сделав несколько шагов к краю бассейна, обхватил ее руками и они вместе повалились в воду, показавшуюся еще более приятной и освежающей.
Гайя стала осторожно смывать засохшую кровь с его царапин на бедрах, а Марс, вообще не чувствуя боли от бродящего в жилах перевозбуждения, стал целовать ее плечо, щекоча его языком.
Не хулигань! нежно шепнула Гайя, снова отбрасывая за спину опять промокшие волосы, пахнущие теперь тимьяном.
Я? удивился Марс, а сам скользнул под водой между ее бедер, осторожными движениями пальцев промывая там все.
Он не стал говорить Гайе о том, что искушенные в любовных делах римлянки, та же Луцилла, повадившаяся терзать в букавальном смысле слова и его, и Тараниса, сразу же после любовных утех обмывали себя большим количеством воды, смывая снаружи и изнутри все следы мужского семени, чтобы избежать нежелательной беременности. Обрушивать такие сведения на Гайю он не хотел прямо сейчас, но и понимал, что вряд ли она готова стать матерью прямо сейчас, даже не успев поносить фалеры старшего центуриона. Да и было бы жестоко, с точки зрения Марса, обречь ее, не оправившуюся после ранений и трудов крайних месяцев, снова испытывать свой организм, вынашивая дитя. В конце концов, у них была целая жизнь впереди
Они плавали еще какое-то время, пока не продрогли на самом деле, и только тогда выбрались и отогрелись еще и в теплой ванне, отправились в спальню, где залезли вместе под одеяло и заснули, не выпуская рук друг друга.
* * *
Ренита, по привычке войдя в спальню к Гайе, опешилана подушке, тесно прижавшись, лежали две головы, и пушистые распущенные локоны Гайи оплетали не только ее плечи, но и гордо развернутые даже во сне загорелые плечи Марса.
Ренита поначалу чуть не ахнула от неожиданности, но тут же залилась краскойона же сама первая нарушила все и всяческие приличия, отдавшись Таранисубез свадьбы, варвару, в чужом доме, да еще и исполняя обязанности врача, тем самым нарушив одну из заповедей клятвы Гиппократа, предписывающей соблюдать целомудрие. Это не запрещало врачу создать семью, но пресекало даже помышления о всяком бесчинстве. И Ренита то кляла себя и свою минутную слабость, то со сладкой мукой вспоминала руки и губы красавца-кельта на своем теле.
Она избегала встреч с ним несколько дней после того неожиданного соития в ванне, чем вызвала недоумение Тараниса, сменившееся вскоре мрачной грустью, заставившей помутнеть его сапфировые глаза. Она бережно, но молча и торопливо осматривала и смазывала его заживающие раны на лице, и старалась как можно быстрее найти предлог выскользнуть из комнаты.
Наконец, Таранис не выдержал:
Что случилось? Я стал тебе противен?
Она выдернула руку из его руки:
Нет.
Тогда что? он снова попытался завладеть ее ладонью, но она проворно спрятала пальцы в складках столы.
А что должно быть? она спокойно и тихо посмотрела в его глаза. То, что от меня требуется, я делаю. Тебе же легче? Не болит же уже так?