Кэм вышел на палубу, окончательно осознав все происшедшее и приняв твердое решениепро татуировку Гайе придется сказать, и хоть жаль ему было терзать ее и без того помеченное ранами тело, но придется сделать татуировку, благо, не такую уж и большую, тем более в сравнении с теми, какими «наградили» его. Но вот про то, что она теперь невеста и его, и МарсаКэмиллус решил молчать до последнего, не желая обременять девушку еще и дополнительными обязательствами. Тем более, что он даже предугадать не мог, как отреагирует Гайяон же видел, как относится к ней Марс, и видел, как она кинулась к нему сквозь битву и как расшвыривала врагов, пробиваясь к лежащему без чувств Марсу. Но и отказаться от нее совсем Кэм не могза свои двадцать семь лет у него было много женщин, но женщину, способную стать еше и настоящим другом, он даже не мог себе представить, не то что встретить.
Марс проснулся как от того, что его окликнули, открыл тяжелые веки, сразу же увидел золотистый затылок Гайи и вспомнил все, произошедшее вечером, хотя сначала решил, что ему просто снился безумный сони смертельная рана Гайи, и странная выходка Кэма, и их блуждание второем по сумрачным берегам Стикса и даже Цербер, прикованный к вратам Аида, щерящийся на них и поползщий к Гайе на брюхе словно щенок.
Он стряхнул с себя пелену странного сновидения, пытаясь разделить сон и явь. Во всяком случае, повязка, стягивающая спину девушки, была реальна, и сердце Марса сжалосьон снова пожалел, что не может принять на свое тело все ее раны, которых ей достается больше, несмотря на все ее воинское искусство.
Марс осторожно коснулся губами мраморного плеча любимой, чтобы удостоветиться в отсутсвии жарадо лба он тянуться не рискнул. Чтобы не причинить ей боль.
Гайя слегка застонала и облизнула розовым язычком сухие губы, и он спохватилсязнал ведь сам, как хочется пить после кровопотери. Марс выполз с постели, которую они наспех соорудили с Кэмом и оглянулся в поисках водычаша стояла наготове, как будто кто-то ее принес недавно. Вспомнив попытки врача отравить Гайю, пусть и самыми благими намерениями, Марс настороженно понюхал и попробовал водуона была свежей и вкусной, из тех запасов, что они набрали в колодце маяка.
Марс поднес чашу к губам девушки, но она так и не пришла в сознание, а вливать ей воду в таком состоянии означало просто утопить. И Марс решилсянабрал воду в рот и прикоснулся к ее губам, вливая живительную влагу по капле. К его радости, Гайя не закашлялась, а спокойно проглотила один крошечный глоток, второй, третий Марс ликовалего любимая снова оказалась сильнее, чем они все думали. И ту его пронзило еще одно воспоминание из недавнего снанеужели и правда Невеста смерти стала невестой сначала Аида, а затем их с Кэмом одновременно? В голове Марса это не укладывалосьон привык мыслить тем, что можно потрогать, взять в руки. И он решил сейчас не мучиться поисками ответов на безумные вопросыгораздо важнее выходить Гайю и доставить в Рим живой и по возможности уже здоровой.
Гайя открыла глаза и едва сдержала стон боликорабль покачивало на усилившейся волне. Она оглянулась вокруг себя, постепенно фокусируя расплывающийся взгляд, и поняла, что лежит в палубной надстройке, почему-то на одном плаще и закрытая другим плащом сверху. Она подумала о Марсе и мысленно поблагодарила его за заботу, попробовала потянутьсяи вот тут уже не смогла сдержаться, коротко вскрикнула и скрипнула зубами, заставляя себя замолчать. Она попробовала встатьтело не повиновалось, и Гайя поняла, что снова вляпалась Услужливая память показала ей то, что сохранила: вот она с ребятами спустилась сменить гребцов, а дальше обычные в такой момент шутки и короткие реплики, она окуржена улыбающимися, хоть и усталыми после тяжелой смены на веслах лицами взмокших донельзя ребят, и вдруг непередаваемый холод в груди и все пропало. А дальше Дальше она очень смутно помнила, что в бреду видела очередной кошмар, но тут же заставила себя заыть о немслишком много ей их снилось, а уж сон про то, что должна была выйти замуж за бога подземного царства тем более помнить не хотелось. Но что-то там было еще такое очень нежное. Приятное, что заставло девушку улыбнуться сквозь боль.
Над ней склонился один из легионеров:
Ты очнулась? Ну ты и спала! Больше суток! Я побегу приведу Кэма, он велел позвать их с Марсом сразу.
А что он еще велел? поинтересовалась Гайя.
Гнать врача в шею.
Гайя попробовала хохотнуть, но боль, поселившаяся в груди и спине, не дала этого сделать.
Вскоре прибежавший Кэм уже держал ее на руках, спускаясь по сброшенной с кормы веревочной лестнице. Гребцы получили неожиданную передышку, чтобы он смог спокойно опуститься на руках с Гайей и искупать ее в морской воде. Врач метался по палубе и причитал:
Чудо и великое снисхождение ваших римских богов спасло ее! И ты хочешь все уничтожить!! Нельзя купать раненых. Да еще в море
Кэм только взглянул на служителя даже не Эскулапа, а неведомых ему сирийских богов, а про себя решил, что поступает абсолютно вернозаметил, как оживает в морской воде девушка даже после тяжелейшей, выматывающей мужчин работы на веслах или со снастями. Не случайно те ребята. Которых она освободила, так и прозвали ее Наядой.
И действительно, Гайя доверчиво обвила его шею рукой и терпеливо дождалась, пока он медленно, стараясь не сорваться вниз с драгоценной ношей, спуститься в воду. Плавать она, конечно, не могла сейчас, но расправила в воде затекшее от недвижного лежания тело и наслаждалась внезапно стихшим моремоно как будто ждало ее и мгновенно успокоилось, как только Кэм вынес ее наверх. Он испытывал огромное облегчение, что она пришла в себя, радость, что жива и при памяти. Зажимая своей широкой ладонью через повязку рану на ее спине, Кэм сам обмыл ее за сутки исхудавшее до неузнаваемости тело с провалившимся до выпирающих косточек животом. Гайя от смущения, когда его тонкие длинные пальцы скользнули туда, куда ей совсем не хотелось бы, закрыла глаза и прошептала:
Не надо
Он закрыл ей рот нежным скользящим поцелуем, пользуясь тем, что под прикрытием борта их никто не видел.
Посвежевшая и окончательно пришедшая в себя девушка, завернутая Кэмом в чистую простыню, оказавшись снова в надстройке, смущенно попросила после того, как Кэм сам сменил ей повязку на чистую и сухую:
А можно мне поесть?
Марс как будто ждал ее слов и подсел рядом:
Конечно. Жаль, нет ягнят, кровью которых тебя выпаивала Ренита в прошлый раз.
А что есть? в ее голосе была такая искренняя заинтересованность, что Марс и Кэм переглянулись со счастливыми улыбками.
Суп из свежей рыбы и овощей. Не бойся. Все кости я выбрал, и Марс поднес к ее губам ложку, опасаясь, что гордая и упрямая девушка не согласится, чтобы он ее кормил и попытается есть сама.
Но к его огромному облегчению, Гайя не стала перечить и послушно открыла ротик.
Весть о том, что Гайя выжила, разнеслась мгновенно по всему кораблю, и Марсу с Кэмом пришлось деликатно, но упорно выпроваживать всех желающих в этом убедиться и лично поддержать своего командира. Гайя тоже, едва почувствовав себя лучше, рвалась на палубу, но была остановлена горьким замечанием Марса:
А мне и Кэмилусу ты как боевым офицерам не доверяешь? Эх ты
И она смирилась.
Отсыпалась, стиснув зубы, выдерживала болезненные перевязки и училась дышать заново, постепенно, от декады к декаде чувствуя, что оба легких начинают ее слушаться одинаково.
* * *
Ренита, зайди ко мне срочно, в голосе Секста Фонтея было что-то незнакомое, совершенно не свойственное суровому префекту спекулаториев.
Она поспешила пройти за ним следом в штабную палатку и обратила внимание, что префект сделал знак рукой удалиться не только обоим скрибам, что-то яростно царапавшим стилами, но и даже Друзу, от которого секретов у командира когорты не было вообще.
Садись, кивнул он ей на табурет из грубо оструганного дерева, сколоченный кем-то из новобранцев, пристроенных пока к хозяйственным делам между тренировками, чтобы не путались под ногами и не совали нос всюду. Тут такое дело По твоей вроде части
Слушаю, просто сказала Ренита, устраиваясь поудобнее и натягивая тунику на голые коленки, которых она все еще стеснялась, а носить длинный женский хитон ей категорически запретили, находясь на службе, только отправляясь в увольнение в город по своим личным делам.
Моя драгоценная супруга, да продлят боги ее дни Короче, Гортензия больна. И не хочет мне в этом признаться. Но я же вижу!! Да, я не так часто бываю дома, но я же не дурак и не слепец! Она еле встает по утрам. Ее выворачивает наизнанку, хоть она и прячется, убегая стремглав в сад из спальни, но и даже бежать быстро не дают опухающие ни с того ни с сего ноги. Боги, да что же мне делать? Я не могу потерять ее сейчас, когда все только стало налаживаться. Да и Юлия на сносях, она не переживет смерти любимой тети. Они и правда так близки
Ренита слушала, не перебивая, и, постепенно вникнув в суть жалоб префекта, невольно улыбнулась, чем вызвала его негодующую реакцию:
Понимаю. Тебе смешно смотреть на меня, старика, что я безумно влюблен с свою старую расплывающуюся на глазах жену. Все. Прости. Иди занимайся делом.
Ренита встала с табуретки и подошла к нему, накрыв его лежащую на столе натруженную, в шрамах и с выбитыми костяшками ладонь своей, тоже не слишком красивой от бесконечного мытья с мылом и возни с лекарственными растениями рукой:
Ты прости, доблестный префект. Я, конечно, немедленно осмотрю, если ты позволишь, Гортензию. Но, хотя врач и не имеет права ставить диагноз не видя пациента, осмелюсь предположить, что ее «болезнь» сродни той, с которой я возила Юлию на остров Эскулапа какое-то время назад.
Чтооооооо? взревел префект.
Я не могу сейчас дать гарантии. Это всего лишь предположение. Вы оба не так уж и стары. Да и жизнь Гортензии не была столь уж обременительной. Она нигде, насколько я понимаю, здоровье не растратила, в отличие от той же Гайи. Так что
Но
Что но? Прости, доблестный префект, но ты же меня спрашиваешь как врача, а не как твоего подчиненного в данном случае. Так что прости за цинизм. Организм даже очень здоровой женщины не всегда готов принять дитя в свое лоно. А ты всю жизнь или не был с ней рядом, или оправлялся от тяжелых ран, когда и твое тело не хотело посеять слабое семя. А сейчас вам обоим ничто не мешало.
И что теперь будет?
А что такого особенного может быть? Если разрешишь, я отвезу ее тоже к тому же врачу, к которому водила Юлию, Гайю и ходила сама. Если ты готов ему заплатить больше, он и на дом придет.
Готов. Постой-ка, раз уж у вас тут эпидемия, ты-то не уйдешь от меня к пеленкам?!
Я нет.
А с тобой-то что?!
Ничего, сразу сжалась в комок Ренита, чувствуя, как слезы подступают к глазам. Я совершенно здорова. Просто умею смотреть на луну, как и многие женщины. Ничего противозаконного.
Скажи, замялся префект, холодея от страшной догадки, только сейчас его посетившей. Гайя в царстве мертвых, конечно. Но скажи, она не ушла ли на поля асфоделий с маленьким в утробе?
Префект не мог выложить Рените даже сейчас детали той операции, в которую впутал Гайю и Дария, но и не мог не спроситьа вдруг его умница и красавица старший центурион оказалась в Сирии еще и беременной?
Нет, качнула головой Ренита, уже не скрывая бегущих по щекам слез. Гайя никогда не стала бы матерью. Служба убила в ней все. Дочиста. Боюсь, что она потому и перестала беречься. Да и Марс
Так А что Марс?! Он же любил ее безумно. Даже невесту непрошенную выгнал, как я слышал.
Поздно выгнал. Никто не знает, как накануне той ночи, когда она погибла, Гайя приходила ко мне и плакала. От боли. Оттого, что у Марса не хватило храбрости самому ей сказать, что не хочет жениться на бесплодной и потому назначил свадьбу с какой-то крашеной кошкой из Кум или из Путеол.
О боги, схватился за голову префект, с одной стороны испытывая облегчение, что Гайе хотя бы не придется пережить выкидыш на корабле или роды в пустыне, а с другой стороны после рассказа Рениты он уже вообще усомнился в том, что девушка еще жива, особенно после того, как осталась там без Дария. Он понял, слишком хорошо зная гордую упрямицу, что и Дария на корабль, вывозящий тяжелораненых в Рим, она загнала не случайноон ее все же прикрывал и останавливал от безрассудных по храбрости поступков. Успел ли Марс? И послушалась ли она его?! Префект утешил себя тем, что уж приказа Октавиана она точно не ослушалась бы.
Да что уж там, горько произнеса Ренита, вытирая слезы. Жизнь продолжается, вот и Гортензия родит тебе дочку. Назовешь Гайей
Сына, удивленно, но твердо ответил префект.
Это не ко мне заказ, нашла силы улыбнуться Ренита, подумав, правильно ли сделала, солгав префекту хотя бы потому, что боялась сглазить долгожданное счастье.
После того разговора с врачом, усиленно уговаривавшим ее заполучить ребенка от кого-нибудь из друзей, она призадумалась и перерыла буквально носом библиотеки на Палатине и в храме Эскулапа, наведалась в храм Гигии в самом Риме и тоже попросилась по старой дружбе в хранилище пергаментов. И счастье улыбнулось ейрецепт не был смертельно опасным, да и питье можно было просто подливать в похлебку, не предупреждая пациента. И она решилась. Тем более что и Таранис как-то, слушая ее восторженный рассказ об очередном визите к Юлии, приобнял и с болью в голосе прошептал:
Понимаю тебя, моя красавица. Знаешь, если ты так хочешь маленького, я не упрекну тебя ни разу, клянусь своими и твоими богами и всеми силами мира. Я готов принять ребенка от любого из наших ребят, да от того же Дария или даже Кезона, или кото ты там наметишь.
Она отшатнулась:
Ни за что. Ты мой супруг, и никакой глупости я себе не позволю.
Как знаешь. Но мое дело сказать тебе, чтобы ты на всякий случай знала.
Она благодарно прижалась к нему:
Я и так знаю, что ты самый щедрый и самый храбрый на свете
Но с этого дня она и стала подливать ему целебное питье, не решившись предложить в открытуюбоялась, что гордый Таранис не согласится глотать сомнительную дрянь. И вот теперь она уже декаду не могла дождаться регул, и это означало только одноона таки понесла от Тараниса. Зелье, рецепт которого пришел из Индии врачами войска Александра Македонского, сработало.
Гортензия не находила себе места, попрощавшись с любезным седобородым служителем Эскулапа.
Юлия! Это что же получается? Я рожу тебе дядю твоим детям?
Получается так. Разве плохо? Пусть у них будет побольше родственников. Другое дело, кого рожу я? Мне носить еще четыре месяца, а я уже похожа на троянского коня. И по размерам тоже.
Врач же только что сказал, что слышит своим ухом два сердца. И что такого? Основатели нашего города Ромул и Рэм тоже были близнецами.
Я ж не позову волчицу помогать мне кормить, вздохнула Юлия.
Рабыню купим кормилицу.
Ну уж нет! вскинулась Юлия. Я сама. Пусть мои дети питаются настоящим римским молоком.
Ха, рассмеялась Гортензия. Такие уж у тебя будут прямо вот настоящие римские дети! Хорошо еще, если не расписными родятся!
Юлия расхохоталась вместе с теткой.
Глава 11
Таранис, решилась все же Ренита, понимая, что ее слишком быстро обозначившийся живот уже не скрыть, особенно обнаженной. Ты готов вслед за Рагнаром стать отцом?
Он поднял на нее глаза, полные боли и отчаяния:
Готов. Я помню свои слова и держу их. Дарий?
Нет, что ты. Это твой ребенок. Собственный.
Ренита, мне не надо сладких сказок на ночь. Мы оба взрослые люди и слишком хорошо все знаем друг о друге.
Но медицина и милость Эскулапа
Ренита, не добивай враньем. Я рад, что ты решилась на этот шаг. Я клянусь быть отцом твоему ребенку и ни в чем не упрекну ни его, ни тебя. Но воздвигать между нами стену лжи не смей. Не хочешь говорить кто, не надо. Я верю тебе. И уверен, что не косорылого же дурачка у Соляных ворот ты соблазнила. А наши ребята все как на подбор красивы и здоровы.
Нет же, разрыдалась Ренита, прижавшись к его покрытой шрамами груди. Нет
Ну хорошо, нет так нет, гладил ее по спине Таранис и целовал пушистые волосы, наконец-то свободные от покрывал.
Что, родственничек, запыхался? поинтересовался Таранис у Дария, выбивая у того меч на тренировке.
Рад, что ты все же влился в наше боевое братство, отозвался без тени сомнения Дарий, вытирая рукой пот с раскрасневшегося от напряжения лица, все же он с трудом приходил в нормальную форму после крайнего ранения.