Ренита, кивнул он на ворчливую врачиху, уже возившуюся с разбитыми лбами и носами его недавних противников.
Ну хорошо, а почему кровь водой не остановили, не умылись? Вот полы мне тут все закапали, а вас тут столько, что растопчете все, она сноровисто промывала их раны, накладывала мази, но не переставала осыпать упреками и пострадавших, и оставшегося на всякий случай в дверях надсмотрщика.
Увидев Гайю, ведущую Марса, который зажимал рукой поврежденную половину лица, потому что кровь на жаре никак не хотела остановиться и стекала по его шее и груди, она посмотрела так, что даже Гайя остановилась:
А это еще кто? Опять этот легионер заскучавший? Он мне уже который раз лишнюю работу обеспечивает? Да что же это такое? За что мне это все Аполлон посылает?
У него бровь рассечена, прервала Гайя сварливый поток. Надо бы швы наложить.
Зачем? не повернула в ее сторону головы врач, закрепляя повязку на лбу у одного их побитых Марсом гладиаторов и переходя к следующему, послушно ожидающему своей очереди на длинной лавке, заполненной почти полностью. Оно и так срастется.
Дольше и хуже! возмутилась Гайя.
Все равно, может, ему с этой бровью эту голову носить только до следующих игр, невозмутимо ответила Ренита. Так зачем еще и иголкой их мучить?
Ты в своем уме? Гайя уже успела сориентироваться в валентрудии, отметив про себя идеальный порядок, царивший на полках с сосудами, в которых хранились лекарства, корзинками с безупречно отстиранными бинтами и связками целебных растений над столом со ступками и другими посудинами, необходимыми для приготовления лекарств.
Ренита, донельзя раздраженная и свалившимися ниоткуда пациентами, которых она не ждала раньше намеченных через несколько дней игр, оплаченных курульным эдилом, окончательно взбеленилась при виде этой властной крупной девицы.
На решительную гладиаторшу Рените пришлось смотреть снизу вверхразница в росте была больше, чем на голову. И даже почти полностью отрешившаяся от нормальной женской жизни Ренита прекрасно поняла, что незнакомка безумно красива, причем естественной, природной красотой. И к тому же, надсмотрщик, забежавший впереди скорбной профессии, чтобы предупредить ее о том, что ведут целую вереницу подраненных драчунов, намекнул, что драка как раз и возникла из-за этой вертихвостки, как она сразу же окрестила про себя Гайю.
Поэтому она возмущенно обернулась на резкое замечание женщины-гладиатора, лишь три дня находящейся в лудусе, а уже позволившей себе командовать тут:
Не в своем уме вот этот, она кивнула на Марса, которого Гайя уже усадила на другую скамью, подальше от остальных. Устраивает драки, еще и сам тут теперь расселся. Сейчас, я не осьминог, всех по очереди перевяжу. Не смертельно. А торопиться, так можно и грязь в ране оставить, и еще после возиться с гноем. Лучше уж сразу как следует сделать. Так что то остынь.
Гайя только плечами пожала от такого подходаона и не рассчитывала, что врач бросит всех и немедленно займется именно Марсом. Но она помогала легионным врачам в первые годы службы, и своих парней в дальних рейдах перевязывала и даже зазубренные стрелы им вырезала. Сама пару раз оказывалась на попечении врачей. И из всего этого вывод сделала несокрушимыйлечить можно и словом. Даже если нет возможности заняться сразу всеми ранеными, то хоть ободряющее слово сказать, глянуть участливоэто же такая мелочь, н так важно. А эта
Ладно, тогда в тинку и не квакай! сорвалась разведчица, почувствовав себя в привычной обстановке. Отвар календулы у тебя где?
Ренита со стуком, угрожающим целостности небольшого глиняного кувшинчика, поставила его на стол перед Гайей.
Свежий? понюхала на всякий случай Гайя.
Горячий, не видишь? Только что заварен, когда прибежали предупредить про ваши тут подвиги, обиженно ответила Ренита и развернулась к ним с Марсом спиной, продолжая заниматься остальными.
Девушка ловко промыла и зашила несколькими аккуратными стежками ему бровь, а Марс все это время, воспользовавшись ее близостью и особой обстановкой лудуса, то заглядывал в низкий вырез ее мужской туники, любуясь крепкой развитой грудью Гайи, то гладил ее по бедрам и ягодицам.
Марс, она укоризненно глянула на него и стряхнула локтем его ладонь, слишком уж откровенно ласкавшую ей бедро, забираясь вверх под подол.
Тебе не нравится? прошептал он, глядя в ее бездонные глаза и видя там свое отражение, причем весьма неприглядное, но стесняться распухшего глаза и наскоро смытых потеков крови на подбородке, груди и шее было некогда.
Марс, - она покрыла шов мазью и теперь осторожно втирала ее вокруг раны. Ты переигрываешь. Кроме этой моли, нас никто не видит.
Она насплетничает. И ты же понимаешь, что эти недоумки тоже хоть из-за ее спины, но что-то видят. И надсмотрщик в дверях.
Да, вообще-то нам такие слухи на руку.
И он дал волю своим рукам, сомкнув их на ее тонкой гибкой талии в тот момент, когда она наклонилась к нему еще раз, чтобы забинтовать рану.
Пока она промывала, смазывала и бинтовала ему руки, он тянулся к ней губами, и, как она не отстранялась, поцеловал пару раз ее предплечья, ощутив на губах чуть солоноватый вкус ее гладкой и нежной кожи.
Они так в обнимку и вышли из валентрудия, причем Гайя даже не оглянулась на Рениту, копавшуюся на столе, наводя порядок после перевязок.
Марс, я тебя сейчас умою как следует, а то там только размазала тонким слоем. Как же ты так весь и правда обляпался?
Если честно, то и сам не понял, головой вертел, наверное. А помыться? он сокрушенно повертел завязанными ладонями. Да, затруднительно будет. И вот зачем ты все это намотала?
К утру ссадины успокоятся под слоем мази. Так что не мочи руки, я сама все сделаю.
И он доверился ейвпрочем, уже не в первый раз. Но вот только впервые ощутил, как волнуют его ее прикосновения и заставляют замирать сердце. И это пугало молодого центурионаим предстояла серьезная работа, и смешивать ее с чувствами было страшно. Они изначально не исключали, что на арене могут оказаться друг против другаа там по обстановке.
Ни для Гайи, ни для Марса тренировки в лудусе не представляли особой нагрузкив отличие от многих гладиаторов из числа пленников-варваров, у которых не было заведено специально обучать войско, а в случае необходимости все мужчины брались за оружие и шли защищать селение, в основном полагаясь на свою силу и храбрость. Но выносливость и физические силы, необходимые, чтоб корчевать вековые леса, пахать землю и охотиться на диких зверей, помогали противостоять набегам таких полудиких соседей с дубинками, а вот против обученной и дисциплинированной римской армии были бесполезны.
Все эти мужчины, захваченные в плен в самых разных уголках Римской империину, или тех уголков Ойкумены, которые Империя уже заранее считала своимипо-разному относились к своей новой роли аренного бойца. Для некоторых это была реальная возможность стремиться к получению свободы за проявленную доблесть, что открывало перспективы даже дальнейшей службы во вспомогательных когортах Римской армии. Кто-то потерялся среди такой смены событий, и тихо влачил возложенное на него бремя, живя по принципу «день прошел, и хорошо». Но были и те, кому подобная жизнь претила не только большим количеством запретов и требований, постоянным пребыванием среди людей и выполнением чужой воли, но и постоянной тяжелой работой на учебной арене.
А Гайя откровенно наслаждалась отсутствием повседневных обязанностей командира серьезного подразделения, вынужденного постоянно принимать решения и отвечать за своих подчиненных. Раннее утро, начинавшееся с пробежки по внутреннему периметру лудуса, приносило ей ощущение легкости и радости в отдохнувшем за ночь телегладиаторскую школу не поднимали по тревоге, в отличие от боевых подразделений и вигилов.
Больше всего ей нравилось прыгать на приспособлении, которое являлось традиционным для тренировки гладиаторов, но практически не использовалось в армиинаверное, из-за своей громоздкости, хотя тащили же за собой в обозе разобранные на детали метательные и осадные орудия. Вращающиеся вокруг центральной оси расположенные на разном уровне тонкие брусья заставляли то высоко подгибать ноги, но пригибаться под пролетающей над головой деревяшкойи все это, ни на мгновение не переставая прыгать. Многие невольно останавливались, чтобы полюбоваться грациозными прыжками девушки, которая не могла скрыть улыбку на обрамленном растрепавшимися золотистыми кудряшками лице.
Она с неохотой уступила место следующему гладиатору, а сама, повинуясь указаниям наставника, побежала к турникам.
Марс сразу заметил, что оказался на этом упражнении рядом с Гайей, и решил продолжить начатую линию поведенияпусть весь лудус видит, как он пытается завоевать ее если не сердце, то хотя бы тело. Это оправдает их общениеа иначе, как оказалось, в стенах лудуса им невозможно было бы подойти друг к другу, чтобы обсудить делабольшинству обитателей гладиаторской школы было бы слишком сложно поверить в обыкновенную дружбу между мужчиной и женщиной, даже если они оба воины хоть куда.
Он легко подпрыгнул и уцепился за отполированную годами и сотнями ладоней деревянную перекладину такой ширины, что удобно ложилась в ладони, и скосил глаз. Гайя висела лицом в другую сторону, но чуть дальше, и их разделяли еще четыре человека.
Марс подтянулся, перекинул сначала одну руку между руками висящего рядом с ним парня, а затем и вторую, оказавшись напротив него.
Ты куда? удивленно спросил он, едва не столкнувшись с ним коленками при движении вверх.
Вперед, ответил Марс тихо и весело, перебираясь по планке дальше и минуя деревянный столб опоры турника и зависая за спиной у другого гладиатора.
Наставник, украдкой не сводивший с него глаз, хохотнул в бородупоза у парней получилась комичной. Марсу пришлось повторить этот трюк еще разоказавшись последовательно то лицом к лицу, то едва не ударяясь зубами о затылок товарища, пока он не повис напротив Гайи.
Она глянула на него веселыми, сразу оживившимися глазами и подмигнула. Он поймал ее темп, и они одновременно вынырнули головами над планкой. Марс напряг шею и попытался дотянуться губами до ее губ, ощутив исходящее от ее разгоряченного тела влажное тепло. Гайя тихонько хихикнула и резко ушла вниз, а он, чуть запоздав, провел губами по ее мокрому и соленому носу.
Со второй попытки ему удалось легко поцеловать ее пухлые смеющиеся губы, и на следующем рывке он закрепил результат. Марс был готов подтягиваться целую вечность, лишь бы быть рядом с любимой и вот так беспрепятственно ее целоватьон прекрасно понимал, что никто не даст ей слезть с турника без команды.
Гайя, уловив игру своего товарища, но сочтя это именно игрой, рассчитанной на посторонний глаз, ради смеха чуть сбила темп, бросив тело вверх резким рывком, но Марс не растерялся и поцеловал ее под планкойпрямо в живот через прилипшую к телу тонкую тунику, и она сразу ослабила руки от щекотки, но снова совладала с собой и дальше уже подтягивалась синхронно с ним, покорно подставляя губы для поцелуев.
На них уже смотрел не только наставник, но и многие другие гладиаторы и даже надсмотрщикино те не торопились вмешиваться, гадая, чем же закончится такая затея. И Гайя не разочаровалаона изловчилась, подловила Марса в верхней точке и обхватила ногами его бедра. У Марса все внутри зашлось от прикосновения ее твердых, горячих бедер. Их залитые потом тела, разгоряченные и скользкие от этого, соприкоснулись и ненадолго сплелись в единое целое, а затем она резко приподняла его и сдернула с турника, послав вниз.
Он приземлился на ноги под общий хохот рядом с турником, а Гайя спокойно спрыгнула вниз и развела руками, восстанавливая дыхание и тоже довольно улыбаясь.
Ну, ты и силен, подошел к нему наставник. Не считая твоих путешествий, почти пятьдесят раз. Что, так запала в душу эта рыжая?
Эх, демонстративно сокрушенно вздохнул Марс, махнул рукой и побежал дальше.
Ренита, стоя на крыльце валентрудия, прищурилась и посмотрела на утреннее солнце. Она тоже заметила эту игру, которую затеяли на глазах у всего лудуса нахальная рыжая девчонка и уже успевший ей досадить бывший легионер. Сколько ей лет? Семнадцать? Восемнадцать?
Глядя на них, она думала о том, что никогда бы не смогла вот так, легко и открыто наслаждаться своим телом, чувствуя, как оно послушно подчиняется любым движениям. Ренита так привыкла прятать всеи тело, и мысли, что иногда ей казалось, что она срослась с этим серо-бурым покрывалом. И она где-то в глубине сознания понимала, что что-то в ее тихом мирке начало безвозвратно ломатьсяи останавливать это не хочется, и заглянуть вперед страшно. Она прижала пальцы к вискамне потому, что голова болела, а для того, чтобы успокоить рой мыслей, распирающих ее изнутри.
И основу ее беспокойства составляла не только Гайя, хотя Ренита и почувствовала в независимой девушке тайную угрозу своему положениюцелительница прекрасно видела, как все гладиаторы оживляются при виде нее, какими глазами смотрят ей вслед, и как естественно ведет себя девушка, словно ее это вовсе не волнует. На нее так не смотрели. Но ей этого и не хотелосьиначе зачем бы она спряталась бы под своим покрывалом?
Больше всего сейчас ее волновал кельт с разрисованной замысловатым синим узором щекой, хотя и обитал в этом лудусе больше года, но привлек ее внимание только сейчас. И не просто привлек, а заставил вот так стоять рано утром на крыльце валентрудия
Ренита закрыла глаза и подставила лицо солнцу.
Накануне вечером Таранис сам пришел к ней, держась пальцами за растрепанную повязку на боку, и сквозь сбившиеся витки бинта она увидела свежую кровь.
И кто был прав? Не думай, что я кого-то здесь оставляла зря. А тебе слишком рано было приступать к тренировкам, она уже раздевала его, расстегивая тяжелый и широкий пояс-бальтеус.
Как раз тренировки мне и не вредили, он свободной рукой сам снял бальтеус, не желая обременять ее такой тяжестью, и аккуратно положил его на лавку.
Тогда что? Тоже подрался? Я же швы сняла только вчера! Что за наплевательское отношение к чужой работе? в ее голосе явственно нарастало раздражение.
И он решился, исподволь наблюдая за ней:
Почтеннейшая и ненасытнейшая матрона Луцилла, будь она неладна. Лучше б Марс не брал у нее эту тряпку.
Тряпку? уточнила Ренита, смутно припоминая, что и правда, какой-то странной светло-зеленой тканью, явно от праздничного женского наряда, были стянуты ребра Тараниса, когда его привел Марс после выступления на свадьбе.
Ну да. Она ему предложила покрывало, а он, болван, взял, и вот теперь она и к нему приходила, а теперь решила и на меня вблизи полюбоваться.
Удалось? ее голос был совершенно равнодушен, но он уловил в нем затаенную досаду.
Ей понравилось.
А тебе? она выпрямилась, отставляя в сторону миску с алой от его крови водой.
Как видишь, он криво усмехнулся, пытаясь заглянуть на свой бок.
Лежи уже, она рукой слегка прижала его грудь, заставляя снова вытянуться на столе.
Она хотела прибавить что-то еще, но встретилась с его глазамитакими синими, что захотелось заглянуть в них еще раз. А ещепод их взглядом Рените расхотелось ворчать.
Сегодня ты никуда не пойдешь, она решительно закрыла перед ним дверь.
Снова вызовешь рабыню с губкой?
Сейчас ты в состоянии и сам обмыться. Тем более, не в песке же валялся, а в постели с Луциллой.
Не злись, он оперся рукой в дверной косяк рядом с ее плечом, заглянул в глаза нахмуренной Рениты, решительно закрывавшей собой выход на улицу.
Посмотрели вдруг наклонился к ней и поцеловал. Очень осторожно и нежно, едва коснувшись ее губ, пахнущих мятой.
Она отшатнулась, но не оттолкнула.
Вообще-то Ренита никогда не смогла бы причинить боль раненому, и не стала толкать нахального кельта, опасаясь попасть по вновь открывшейся ране или рядом с ней. Но и отвечать на его заигрывания тоже не сочла нужным.
Успокойся. На меня не действую все ваши штучки. Выздоровеешь, побегай за этой рыжей. За ней все бегают, как будто для того, чтоб получить зуботычину. Или от ее новоявленного дружка.
Кого?
Ах, да, махнула она рукой. Конечно, ты с этой Луциллой все и пропустил.
И Ренита вкратце ему поведала по драку, возникшую на кухне из-за рыжей красотки. Таранис только головой покачалон же предупредил друга сразу, что эта девушка явно не для него. Да и понравились они с первого взгляда с Рагнароми он это видел. Если бы не уволокли Рагнара бы в карцер, может, ласкал бы его суровый друг эту красивую и сильную, под стать ему золотоволосую девушку.