И вот ученые прошлого столетия строили сложные и путаные умозаключения и приходили к выводу, что скотоводство возникло раньше земледелия и возникло оно в травянистых долинах больших рек, как Евфрат, Аму-Дарья или Инд. Теперь же благодаря раскопкам мы знаем, что эти умозаключения ошибочны: археологи раскопали поселения древнейших земледельцев и скотоводов, которые жили примерно за пять тысяч лет до нашей эры. Оказалось, что наши предки научились возделывать землю даже раньше, чем приручили овец и коров. Это произошло не в долинах больших рек, а в примыкавших к ним предгорьях. Археология позволила решить вопрос, который без нее так и остался бы нерешенным.
То же самое можно сказать и об истории раннего средневековья: и в этой области археология совершила переворот и позволила по-новому оценить большие исторические периоды.
Кем были обитатели долины Днепра тысячу лет тому назад? Долгое время историки утверждали, что в ту пору на Днепре жили полукочевые охотники и собиратели пчелиного меда и не знали они не только никаких ремесел, но и земледелия. Их князья были грабителями, разъезжавшими по стране и собиравшими дань, которую затем выменивали в Константинополе на греческие вина и шелковые одежды. Такую картину рисовали историки, доверяя рассказам арабских и византийских писателей, никогда не бывавших на Руси и писавших по слухам. «Нет у русских скота,писал, например, в X столетии византийский император Константин Порфирородный,и покупают они его у печенегов».
Но вот в спор вступили археологи. Они нашли сошники и мотыги, серпы и косы, кости всевозможных домашних животных, которых разводили обитатели Поднепровья еще до возникновения Киевского государства; они раскопали древнерусские города и извлекли из-под земли остатки мастерских, где когда-то работали кузнецы, гончары, стекловары, ювелиры. Легенда о дикой и полукочевой Киевской Руси рассеялась как дым.
Много, бесконечно много сделано археологами для восстановления истории далекого прошлого. Немые вещи из могил и мертвых городов оказываются красноречивыми: именно благодаря им мы восстанавливаем историю производства, историю быта и жилища, благодаря им мы знакомимся с прошлым народов, о которых прежде ничего не знали, проникаем в тысячелетия, о которых молчат письменные источники.
Но могут ли нам рассказать эти вещи обо всех сторонах жизни далеких столетий?
ПРОГУЛКА В ДРЕВНИЙ ТЕАТР
Мой дорогой читатель, я хочу пригласить тебя в театр. Этот театр находится очень далеко от Москвы, там, где когда-то был греческий город Эпидавр. Театр Эпидавра не похож на знакомые тебе театры: он устроен под открытым небом, его пятьдесят пять рядов лежат на склоне холма, а последний ряд каменных скамей незаметно переходитнаверное, так было и в древностив оливковую рощу. Как и в древности, в эпидаврском театре прекрасная акустика: брось монетку на каменной актерской площадке у подножия холма, и ее звон отчетливо будет слышен в самых последних рядах. Театр в Эпидавре, как и многие театры в других городах Греции, долгое время бездействовал, его скамьи были засыпаны землей. Только археологи сумели восстановить его в прежнем облике. Ныне в эпидаврском театре время от времени даются представления.
Но вот мы сядем на одну из скамей этого огромного театра. Мы увидим внизу, у подножия холма, площадку, на которой играли актеры, и невысокую каменную ограду, из- за которой они выходили. И вот тут-то окажется, что есть один вопрос, на который археолог не может нам ответить: а что же, собственно, играли на этом театре, какие проблемы волновали зрителей? Да, археолог может сказать нам, как была устроена актерская площадка в свободных греческих городах и как ее перестраивали при римском владычестве, сколько было рядов и сколько проходов в театре. Но камни молчат, когда ты хочешь узнать о пьесах, о драматургах, об актерах, о зрителях. Лишь из письменных источников мы знаем имена великих греческих драматургов: Софокла, Еврипида, Аристофана; больше тогомы можем прочитать их пьесы, мы даже знаем, какие из этих пьес особенно нравились зрителям и в каких местах они особенно громко смеялись. Мы знаем, какие политические намеки скрыты в этих пьесах и какие идеи отстаивали драматурги.
Театр в Эпидавре. Маски древнегреческих актеров.
А если бы не было памятников письменности? Что знали бы мы тогда о греческом театре, кроме числа рядов и количества мест?
В Пиренеях, в горных пещерах, удавалось не один раз обнаружить рисунки, сделанные на скалах первобытными людьми,этим рисункам несколько десятков тысяч лет. В темных подземных залах тянутся изображения оленей, кабанов, бизоновбегущих, стоящих, лежащих; рядом с ними какие-то фантастические существаполулюди-полуживотные. Тут же можно видеть слепленные из глины фигуры зверей.
Интересно? Бесспорно. Как должен быть поражен исследователь, когда, подняв голову, он видит высоко над собой едва освещенные лучом электрического фонарика расписанные желтой, красной, коричневой краской фигуры, созданные художниками за много тысяч лет до того, как появились первые государства в долине Нила и Евфрата! Но если мы спросим его, почему первобытный художник скрывался в труднодоступных гротах и при тусклом свете фитиля, горевшего в каменной плошке, рисовал на стенах фигуры зверей, ответить будет непросто. Ведь сама по себе наскальная роспись не скажет нам, был ли неизвестный мастер, имени которого мы никогда не узнаем, поклонником прекрасного, желавшим оставить потомству изображения животных, какими он их увидел: то спокойными, то ревущими, то несущимися в бешеном галопе,или, может быть, эти животные были его богами, и, рисуя их, художник надеялся приобрести покровительство могучих и непонятных ему сил.
Ну, а песни, которые напевал этот неизвестный художник, разрисовывая стены пещер? Легенды и предания, которые он рассказывал своим внукам у костра, терпеливо ожидая, пока обжарится бок недавно убитого оленя? Все это забыто и потеряно. Земля не сохраняет следов песен и легенд.
Значит, есть такие вопросы, на которые археология бессильна ответить.
Бизоны и кабаны из пиренейских пещер.
ГРОБНИЦЫ СОХРАНЯЮТ ТАЙНУ
Один из самых важных вопросов, которые стоят перед историком,это вопрос об отношениях между людьми. Когда мы изучаем историю любого народа в древности, нам прежде всего хочется знать, господствовало ли там равенство или одни люди эксплуатировали других, правили ли страной могущественные цари или сами земледельцы и воины решали свои судьбы. Что могут предложить археологи для решения такого вопроса?
Мы возвратимся на некоторое время к уже знакомым нам гробницам древнего Ура, к могилам, где рядом с царями в роскошных облачениях лежали убитые при погребении люди. И в других местах археологи раскопали гробницы могущественных владык, которых сопровождали на тот свет их подданные. В Китае, неподалеку от города Аньяна, была найдена гробница царя, жившего примерно три тысячи лет назад. Для сооружения гробницы вырыли яму глубиной в восемь метров; в ней устроили погребальную камеру, пол, стены и потолок которой были сложены из бревен,здесь покоился царь. Над погребальной камерой помещался большой зал с полом, устланным досками, выкрашенными в красный цвет. И повсюду археологи находили останки людей, убитых во время похорон царя: под полом погребальной камеры лежал воин с бронзовым копьем в руках, по стенам большого зала погребли больше сорока человек, а кроме нихобезьянку и собаку. У двух входов, которые вели в залодин с севера, другой с юга, лежали трупы людей, лошадей и собак, а в земле, которой был засыпан зал, нашли тридцать четыре отрезанные во время похорон человеческие головы.
Даже если бы мы ничего больше не знали о древнем Аньяне, кроме этой страшной могилы, мы могли бы сказать, что к тому времени (к концу II тысячелетия до н. э.) в Китае уже родилось неравенство, уже появились могущественные цари и бесправные подданные, которых десятками убивали на царских похоронах.
Но, если мы захотим пойти дальше и спросить: «А кто же были эти убитыерабы или свободные слуги?»земля не даст нам ответа. И тем более не расскажут нам погребения о тех, кто создавал богатства облаченных в золото царей, о жизни этих тружеников. Не узнаем мы ничего из раскопок и о том, царь, жрецы или совет знати управляли страной.
ЛЬВЫ С ДОБРОДУШНОЙ УЛЫБКОЙ
«Остров есть Крит посреди виноцветного моря»,писал когда-то Гомер. Множество греческих мифов связано с Критом. Греки рассказывали, что царь богов Зевс похитил дочь сидонского царя Европу и, приняв образ быка, переплыл с красавицей Средиземное море, доставив ее на Крит; здесь, на Крите, правил потомок Зевса могущественный царь Минос, который держал в Лабиринте, огромном здании с запутанными коридорами, чудовище с бычьей головой, Минотавра, пожиравшего людей. Но до конца прошлого века о древней истории Крита почти ничего не было известно.
И вдруг на Крите нашли остатки огромного здания с множеством комнат, кладовых, с банями, канализацией и вентиляцией, с великолепной росписью на стенах. Конечно, именно это огромное здание породило в фантазии греков рассказы о Лабиринте.
Дворец на Крите. Наверхукритская: красавица, изображенная в одной из зал этого дворца. Критская глиняная ваза с многоцветной росписью.
Жители критского Лабиринта почитали быка священным животным и изображали его на стенах, и эти изображения напоминают легенды греков о Зевсе в образе быка и о Минотавре.
Ученые смогли узнать, что критский Лабиринт существовал, время от времени перестраиваемый, долгие столетия. Они смогли восстановить по стенной росписи моды критских женщин и вычислить общую емкость огромных глиняных сосудов для оливкового масла, хранившихся в кладовых Лабиринта. Но вот встал вопрос: существовало ли уже в ту пору государство на Крите? Одни ученые утверждали, что Критом управляли могущественные цари, и ссылались на то, что в Лабиринте был обнаружен зал для торжественных приемов, украшенный изображением царственных животныхльвов; другие, напротив, полагали, что на Крите еще сохранялись первобытные отношения, ибо, по их мнению, критский Лабиринт напоминал постройки индейцев Мексики, еще не знавших классового общества. Что же касается львов, то эти ученые находили на их мордах благодушное выражение, котороетак они утверждалине могло быть свойственно львам, символизирующим царскую власть. Вот к каким забавным аргументам приходилось прибегать ученым, пока в их распоряжении были только археологические памятники!
И, только когда удалось расшифровать критскую письменность и прочитать сохранившиеся документы критского архива, вопрос об общественных порядках на древнем Крите был решен. Напрасно улыбались критские львыдревнекритское общество оказалось классовым.
СНОВА В МЕРТВОМ ГОРОДЕ
На окраине Еревана высится холм Кармир-блур (Красный холм). Теперь известно, что этот холм возник на месте крепости Тейшебаини, построенной одним из урартских царей, но когда ученые начинали раскапывать Кармир-блур, они не знали, что именно там найдут, ибо об этой крепости не упоминалось ни в одном из древних памятников письменности.
Начало раскопок ознаменовалось редкой удачей. Пошел ливень, а когда он кончился, можно было видеть, что земля просыхает неравномерно. Стены древнего здания, сложенные из необожженного кирпича, гораздо медленнее пропускали дождевую влагу, нежели земля, заполнившая пространство внутри стен, и благодаря этому на Красном холме на какое-то время стал виден план древнего сооружения. Прежде чем земля высохла, археологи поспешили зарисовать план крепости, которым в дальнейшем руководствовались при раскопках.
Находки на Кармир-блуре были обильными: кладовые и мастерские, оружие и сосуды, остатки деревянных предметов и тканей. Теперь можно было представить себе, как жили обитатели Тейшебаини, крепости, служившей до начала VI века до н. э. оплотом власти урартов на северной границе их государства, (Самое название Тейшебаини было засвидетельствовано в надписи на бронзовом дверном запоре, найденном при раскопках.)
Но раскопки Кармир-блура позволили установить не только это. В результате раскопок выяснились обстоятельства гибели Тейшебаини, о которых раньше ничего не знали. Ученые смогли нарисовать теперь детальную картину падения урартской цитадели.
У наружных стен крепости удалось собрать большое количество бронзовых наконечников стрел, принадлежавших тем, кто осаждал Тейшебаини: подчас стрелы обломаны от удара о камень, а один наконечник так и найден был вонзившимся в глиняную обмазку каменной стены. По форме стрел археологи установили, что осаждали Тейшебаини скифы.
Осада города продолжалась недолго. К такому выводу ученые пришли, обследовав состояние кладовых Тейшебаини, которые в момент падения крепости были еще полны зерна: значит, не голод вынудил урартов сложить оружие.
Крепость была взята в первой половине августа. Как определили археологи такую точную дату, притом что год падения Тейшебаини остается неизвестным? Исследуя кладовые крепости, ученые заметили, что к началу осады хлеб уже был убран, а к уборке винограда еще не приступили: только в одном месте они натолкнулись на несколько виноградных косточек, да и то от незрелых ягод.
Штурм произошел ночью и явился для защитников города полной неожиданностью: охваченные паникой, они поспешно покидали свои жилища, побросав оружие и украшения. Скифы подожгли город. Животные, находившиеся на плоской крыше цитадели, метались там в страхе; потом начали обваливаться подгоревшие перекрытия кровли, и вместе с ними рухнули вниз лошади и коровы, разбиваясь при падении. Их изуродованные костяки не раз удавалось найти во время раскопок.
Вот какие детали обнаружила тщательная работа археологов: редко когда древние писатели более подробно могли рассказать об осаде и падении городов. Значит, археология в состоянии сообщить кое-что и о политической истории древних государств.
Но не нужно преувеличивать ее возможности. Во-первых, лишь очень редко раскопки позволяют с такой полнотой восстановить определенный момент политической истории, как это было сделано при работах на Красном холме. Во-вторых, установленная археологами картина падения Тейшебаини оказывается лишь маленьким звеном в цепи событий конца VIIначала VI века до н. э., когда скифы, перейдя Кавказ, вторглись в области Ближнего Востока, а об этом вторжении мы узнаем преимущественно по письменным источникам. В-третьих, анализ найденных на Кармир-блуре вещей не дает возможности определить ряд очень важных моментов: мы не знаем, в каком году пала Тейшебаини, да и самое название крепости было установлено, разумеется, из письменного памятника.
Итак, археология сравнительно немного может предложить исследователю, изучающему политическую историюисторию народных движений или войн. И это вполне естественно, ибо археология изучает орудия труда и утварь, жилища и захоронения. Но как на этих предметах могли бы отразиться политические программы, условия мирных переговоров или судьбы народных вождей?
СПАСИБО СРЕДНЕВЕКОВЫМ МОДНИЦАМ
Женские украшения! Сколько было вылито яду и желчи, сколько добродушных насмешек было брошено в адрес ожерелий, серег и браслетов! Их не обошло и гордое внимание законодателей: в средневековом Любеке городские власти издали специальный закон, запретив женщине надевать на себя драгоценности, стоимость которых превышала бы десятую долю стоимости имущества ее мужа.
Археологи любят женские украшения, пожалуй, не меньше, чем любили их когда-то их безвестные хозяйки. Археологи ценят в них не только красоту, не только тонкость работы (точную копию некоторых золотых украшений бессильны воспроизвести современные ювелиры),женские украшения, оказывается, приоткрывают такую сторону истории прошлого, о которой обычно молчат другие древние вещи.
Дело в том, что основные орудия труда, оружие, даже жилища и утварь нередко бывали одинаковыми у самых различных племен, если они жили примерно в одинаковых условиях. Зато форма и орнамент украшений (особенно женских украшений) у разных племен были разными. Скажем, на Руси в XI XIV веках глиняные горшки делали повсюду примерно одинаковой формы, но височные кольца из серебра или бронзы, которые русские крестьянки вплетали в волосы, были необычайно разнообразными: в одной местности находят височные кольца в виде спирали, в другихнапоминающие большие проволочные браслеты, в третьихпохожие на семь расходящихся лопастей. И вот когда археологи составили карту распространения типов височных колец и сопоставили ее с известиями летописей о расселении древнерусских племен, то оказалось, что археологические данные и данные письменного памятника очень хорошо согласуются: скажем, там, где, по летописи, жило племя кривичей, были распространены браслетообразные кольца, а в земле вятичей (на этой территории возникла Москва)семилопастные. Естественно, что в летописи границы того или иного племени указывались весьма приблизительно, тогда как археологи могут установить их с большой точностью. Если, например, при раскопках в районе Звенигорода находят женские погребения то с браслетообразными, то с семилопастными височными кольцами, не ясно ли, что граница между кривичами и вятичами проходила как раз в районе Звенигорода?