Готовился к смертельной битве.
Но в ночь одну все изменилось.
Пришло известиев лесу
Пред смертью ведьма разродилась.
И дочь подкинули ему.
И тотчас страх к нему вернулся,
Как появилось, что терять.
Он, месть презрев, в себе замкнулся,
О мире не желая знать.
А дочь тихонько подрастала,
И, пробуждая в нем мечты,
Она с годами принимала
Забытой матери черты.
Порой он сам пугался сходства,
В ней подмечая жест иль взгляд,
Которым, с чувством превосходства,
И мать судила всех подряд.
Он видел (или же предвидел?),
Что матери своей судьбу,
Когда бы кто ее обидел,
Дочь повторит, избрав борьбу
А та, о ком он думал нежно,
Ярилась, словно дикий зверь.
Влетев к себе, оделась спешно
И вышлано в окно, не в дверь.
Безумье ведьмой овладело.
Душа ее желала зла,
И подчинялось слепо тело.
Искала жертвуи нашла.
Был дом немного скособочен,
Но крепок, весь из кирпича.
Для человека низок очень
Дверной проем лишь до плеча.
Но тенью легкою скользнула,
Его завидев, на крыльцо.
К замочной скважине прильнула
И гневом вспыхнуло лицо.
Убранство комнаты простое
Лишь телевизор оживлял.
Пред ним в различных позахтрое.
Сюжет их очень забавлял.
А ночью жителей столицы, -
В нем человек вещал уныло, -
Как утверждают очевидцы,
Вновь посетили НЛО
Ведь до утра она летала, -
Сказал весь в шерсти и седой.
А знахарю и горя мало, -
Вступил в беседу с бородой.
Увидят людишум пойдет,
Беды не оберешься, братцы!
Когда-нибудь она поймет,
Что ведьму сил лишают святцы.
Была б врожденной, не обидно.
Ученых не могу терпеть!
Наполовину ведьма, видно
Молчать, косматые! Не сметь!
Ворвалась ведьма, как стихия.
И побледнели домовые,
А были все они лихие
И, как один, сегодня злые.
Нести довольно всякий вздор, -
И начал девы глаз косить.
Нарушил кто наш договор
И с лешим вздумал задружить?
Мы ничего не нарушали!
Осмелясь, пискнул домовой.
Другие двое промолчали,
И прикусил язык он свой.
Был договорвы бережете
Покой отца и мой покой.
За это в слободе живете,
Имеете здесь угол свой.
Вы, из села, совсем забыли:
Когда вдруг в город заявились,
Пред вами двери все закрыли.
И вы тогда жестоко бились
Но городские нас побили.
Согнали в церковь к алтарю,
И к смерти всех приговорили.
Я, Доможил, благодарю
Что благодарность домового?
Нет лицемернее ее!
Смешная плата, право слово,
За жизнь свою и за жилье.
За вас я выкуп заплатила,
Спасла от смерти и свела
Накоротке с нечистой силой,
И в слободу жить привела.
И что за это получила?
Одну лишь головную боль.
«Благодарю» от Доможила!
И счастлива я быть изволь?!
Тебе с тех пор мы верно служим, -
Напомнил ведьме домовой.
В любую слякоть или стужу
Врагам твоим грозим бедой.
И этой ночью, по приказу,
Мы навестили одного.
Всю ночь он не сомкнул и глаза.
Уж попугали мы его!
Ах, да, а я и позабыла, -
На миг лишь дева и смутилась,
Что проучить я вас просила
На этот раз все получилось?
Сначала сонного душили, -
Другой вмешался домовой, -
Затем посуду всю побили.
И был к утру он чуть живой!
Уж Постень нынче расстарался, -
Старик товарищу польстил.
Тебе он угодить пытался
И очень этим угодил!
Сменила дева гнев на милость.
Ее раскосые глаза
Приобрели и синь, и живость
Омыла будто их гроза.
Эй, Постень, проводи меня! -
Она кивнула домовому
И, смехом радостным звеня,
Пошла на улицу из дома.
Опять задумала лихое, -
Вздохнув, промолвил Доможил.
Эх, где ты, времечко былое,
Когда я ведьме не служил
Глава 6, где читатель узнает о жизни дочери знахаря ведьмы Марины, а театральный домовой Альфредо (Суседко) предупреждает ее о грозящей им обоим опасности.
Легко жить ведьме городской,
Спознавшейся с нечистой силой,
Ведь многолюдный мир людской
Питает колдовские силы.
Давно прошли те времена,
Когда людьми каралась тьма.
Зла дали всходы семена,
И ведьма судит всех сама.
Захочетпорчу наведет,
И человек сгорает тихо;
Приворожит, с ума сведет
Не отличишь добра от лиха.
У ведьмы собственный закон,
Ей человеческий не писан.
И пусть бесчеловечен он,
Но ей такой судьбой прописан.
Дочь знахаря не отличалась
Терпением и милосердьем.
И, ведьма, с нечистью спозналась,
Повсюду сея зло с усердьем.
Но если бы ее спросили,
Кто больше ненавистен ей,
Ответ бы странный получили:
Искать напрасно средь людей
А, впрочем, и сама она
С рожденья странною была:
Светила полная луна,
Когда дочь ведьма родила.
С той ночи так и повелось:
Лишь полнолуньедева злится.
Как будто ведьме удалось
По смерти в дочь свою вселиться.
Когда б не любящий отец,
Давно бы дева отомстила.
Предвидя горестный конец,
Взмолился он Она простила
Иль отложила час расплаты,
Покуда знахарь был живой?
Но за смирениеи плата:
Как будто в омут с головой,
В актрисы дева вдруг подалась.
Здесь применение нашлось
Тому, что раньше скрыть пыталась
Менять личины ей пришлось.
Не трудно ведьме обратиться
В любую живность иль предмет.
На сцене перевоплотиться
Ей затруднений тоже нет.
Так в образ героинь вживалась,
Что начинала забывать,
Когда и где игра кончалась,
Как преждегде она, где мать.
Талант в ней дьявольский, писали
Взахлеб все местные газеты.
Когда они бы только знали,
Близки как к правде их наветы!
Немало ведьм среди актрис.
Порой всю жизнь они играли
И умирали средь кулис.
И в церкви их не отпевали.
Но деве что до их судьбы?
Ей со своею б разобраться
Когда ты с нечистью на «ты»,
Что отлучения пугаться!
Ее тревожило другое
С утра в театр она спешила.
В ней, как обычно, жили двое
Пока актрисой быть решила.
От слободы до драмтеатра
В минуты три бы долетала,
Пешком же не дойти до завтра
Меж тем и этим выбирала.
Час на автобусе в час пик
Для ведьмы даже испытанье.
Но дух ее давно привык
И подчинил себе сознанье.
В салоне только тело было
Душа витала в облаках.
Там, высоко, средь птиц парила,
Земной с ног отрясая прах.
Обычно ведьмы не любили
Надолго землю покидать.
Но мать ее мечты сгубили
И деве нравилось летать.
Себя лишь в небе ощущала
Свободной от мирских забот.
Мрак жизни страстью освещала
Был божеством ее полет!
Театрспасением от скуки,
Чтоб воспаленный мозг забыл,
Как крыльями стать жаждут руки.
Но этим утром тих он был.
По темным длинным коридорам
На сцену ведьма быстро шла,
И перепуганным актерам
Казалась воплощеньем зла.
Наряд ее из красной кожи
Как пламя адское пылал,
А взгляд, на лезвие похожий,
Мгновенно порчу насылал.
(Театр лишь по названью храм,
Актерязычник, нет в нем веры.
И суеверий жутких хлам
Хранит душа его без меры).
По сцене, мрачной и пустой,
Толстяк потерянно бродил
И то и дело крест святой
На животе своем творил.
А равно освящал и сцену,
Животный страх в глазах тая.
Крестить задумал Мельпомену? -
Вспылила ведьма не шутя.
Толстяк осел, как тесто в кадке,
И, побледнев, ответил ей:
Как можете такой быть гадкой,
ВыМельпомена наших дней!
Был комплимент и груб, и льстив
В обычном театральном духе.
Толстяк, прощенье получив,
Пересказал ей тут же слухи.
На репетицию актеры
С утра с цветами все пришли
Но, как нарочно, режиссера
С инфарктом в «скорой» увезли.
Частя словами, сиротливо
В платок сморкался и сопел,
А глазки бегали блудливо
Себя сейчас он лишь жалел.
Боюсь, что покажусь я стервой -
Примета больно уж скверна!
На репетиции на первой
Всему виною сатана!
Мужчина выпалил в запале
И в смертном страхе оглянулся:
На миг почудилось, что в зале
Был тот, о ком он заикнулся.
Чуть что, так сразу сатана! -
И дева глазом закосила,
Так взбешена была она.
Другой ведь нет нечистой силы
Но осеклась, потух и взгляд.
Вздохнул мужчина облегченно.
Змеи не так смертелен яд,
Как ведьмы, в слово облеченный.
Поклонник Бахуса он был, -
Сказала ведьма убежденно.
Зеленый змий его сгубил! -
Кивнул мужчина обреченно.
Давно его предупреждали,
А он в ответ лишь чертыхался.
Ведь только мы, актеры, знали,
Как он над нами издевался!
То накричит, то прочь прогонит,
То роль твою другой он даст
Надолго он меня запомнит,
Коль Богу душу не отдаст!
И жутко ведьма улыбнулась,
Забыв, что не одна она.
Душа мужчины содрогнулась,
И гибко выгнулась спина.
Поклон земной не мог быть ниже.
Обидел ролью вас? Забудьте!
Поверьте мне, он будет тише
Добры к нему, Марина, будьте!
Толстяк вспотел, как будто ливень
До нитки промочил его.
Он жалок был, и ей противен
Не поняла я ничего!
Зло прошипев, она ушла.
Кулиса, дрогнув, ведьму скрыла.
Ох, не наделала бы зла!
Рука живот перекрестила
В гримерке дева заперлась,
На стул у зеркала присела
И рассмеялась. Дождалась!
Театром ведьма завладела.
Репертуар и даже роли
Отныне все подвластно ей.
Страх смерти и немного боли
Как мало надо для людей!
Для ведьмы это не преграда.
Театр был только пробой сил,
Шаг первый, первая награда,
Что ум холодный заслужил
От грез ее вдруг пробудило
Сопенье звучное в углу.
Оно знакомо деве было,
Но свет зажгла, рассеяв мглу.
Зачем ты? Не люблю я это, -
Захныкал домовой тотчас.
Тогда оставь меня, Альфредо,
Не до гостей и мне сейчас.
Не гость в театре я, ты знаешь.
Хранитель давний я его.
И что меня ты опекаешь,
Я тоже знаю. Что с того?
Альфредо нервно завозился
И завздыхал еще сильней.
Когда-то в деву он влюбился
И до сих пор робел пред ней.
Но этим утром, сам не свой,
Набравшись духа, к ней явился.
Смущен был чем-то домовой,
И на себя за это злился.
А то, что ночью режиссера
Лихие гости навестили
Нелепей не слыхала вздора.
Нет, право, вы меня взбесили!
Директор и вот ты теперь
Какие-то намеки, слухи
Ты за спиною видишь дверь,
Или в окно привыкли духи?!
Прогнать меня не мудрено.
Ну, как других придется слушать?
Все домовые заодно
Грозят надрать тебя за уши!
Не много ль на себя берут?
Я ведьма, и не им чета!
Как видно, сплетники не врут.
Ах, ты, святая простота!
Был очень домовой доволен,
Что ловко ведьму обхитрил.
В своих симпатиях не волен,
Он мягче с ней заговорил.
Что домовому человек?
Докучный временный сожитель.
И вот уже который век
Его жестокий притеснитель.
А что мы сделали худого?
И разве мы повинны в том,
Что дома нет без домового,
И без обидчикане дом?
Но человек не понимает,
И объяснить не вправе мы:
Как дня без ночи не бывает,
Не может света быть без тьмы.
Но все-таки нейтралитет
Дух дома свято соблюдает.
Ему от нас обиды нет,
Пока он дом не освящает.
Но иногда бывает так
О полтергейсте всякий знает!
Домашний дух, на зло мастак,
Вдруг в хаос дом свой обращает.
Причины важные всегда
У домовых на то бывают.
Но кто их слушал и когда?
Нас без суда прочь изгоняют
Внезапно сам Альфредо вспомнил
О днях, когда иначе звался.
(Простое имя он сменил,
Когда в театре оказался.
Но, языком трепать любитель,
Он никому не рассказал,
Как, прежде духом мирный житель,
Суседко мстителем вдруг стал).
В старинном тихом доме жил
Он со старушкой по соседству.
И жизнью этой дорожил,
Свою хозяйку зная с детства.
Он вместе с нею пережил
Войну, лишения и голод.
И честно кашу заслужил
И теплый угол в лютый холод.
Он по ночам, когда спала,
Ее мохнатой лапой гладил
Старушка тихо умерла,
Моля, чтоб с внуком он поладил.
Но тот, едва переселился,
Весь бабкин скарб враз вынес вон.
И в домового бес вселился
И день, и ночь мстил внуку он.
Дом в поле битвы превратился.
Но домовой был побежден,
Когда враг к церкви обратился
И дом попом был освящен.
Бежал в театр он, посрамленный.
Но человеку не простил.
Богемной жизнью утомленный,
Навек обиду затаил.
Альфредо, не заснул ты часом? -
Прервал вдруг окрик мыслей нить.
Опять косила ведьма глазом,
Не в силах нрав свой усмирить.
Что мне до жизни режиссера? -
Вздохнул устало домовой.
Но знай, что собрались актеры
Театр кропить святой водой.
А если так, мне будет худо,
Не по нутру мне та вода.
Придется вновь бежать отсюда.
А я устал. Да и куда?
Я помогу тебе, Альфредо!
Да точно ли придет беда?
Не знает трус, что есть победа
Ты сам учил меня всегда.
Смешон я, в этом ты права.
Однажды труструс навсегда.
Страх смертиэто лишь слова.
Жизнь хуже смерти иногда!
Забывшись, к деве домовой
Вдруг мягкой лапой прикоснулся.
Он ей прощал весь ужас свой
И то, что в прошлое вернулся.
Но все же мой тебе совет -
Театр покинь на эти дни.
Тьму не рассеет церкви свет,
Но мы с тобою здесь одни.
И будет тяжким испытание
Поверь, я пережил его!
Печаль несет с собою знание.
В нем, кроме слез, нет ничего.
Так ты останешься, Альфредо?
Мне незачем уже бежать.
Не знает трус, что есть победа
Увы, я это смог узнать
ГЛАВА 7, в которой ведьма Марина поднимается с лешим Афанасием в небо, а на земле их поджидает мстительный домовой.
Был Афанасий околдован
Красою ведьмы неземной,
Но, к долгу накрепко прикован,
Очнулся скоро дух лесной.
Ничто вокруг не изменилось
За эти несколько минут
И эхо не угомонилось,
И пауки, как прежде, ткут.
Но леший стал другим уже.
Прозрев как будто, он увидел,
Что прощены давно в душе
Все те, кто ведуна обидел.
Причиной старость ли тому,
Когда уж сил нет ненавидеть,
Иль мудрость разогнала тьму,
И все в другом предстало виде?
Кто знает, ведал сам ли он
Как милосердно от рожденья
Всех к смерти приучает сон,
Так жизнь способствует забвенью.
Войны не будет, водяного, -
Промолвил знахарь, излечу.
Признает духа он лесного,
Когда я это захочу.
Кивнув, пошел он. Леший следом,
Боясь на полшага отстать.
В лесу был страх ему неведом,
Но дом был ведуну под стать.
Повсюду здесь туман клубился,
И полночь вечная застыла.
И солнца луч бы заблудился
Средь бесконечных комнат стылых.
Но знахарь путь знал хорошо.
Он шел и тихо бормотал:
Я изготовлю порошок
Из камня, что с небес упал.
Болотные добавлю травы
И сонной одури немного
У нежити все те же нравы?
Тогда гориголова сока.
Ведь бешеница водяная
Для водяногосамый смак.
Еще лягушка икряная
А нет икрысойдет и так!
И зелье выйдет хоть куда.
Ты водяному дашь напиться.
Пригубит они никогда
На леших уж не будет злиться
Скажи, с какого вдруг рожна
Из рук моих он будет пить?
Набравшись духа, ведуна
Решился леший перебить.
Вопрос не в бровь, а прямо в глаз, -
Ведун нахмурился сурово.
И много ты таких припас?
Тыдело, я же только слово!
Мне это вряд ли по плечу, -
Понуро Афанасий молвил.
Ей-ей, того озолочу,
Кто дело за меня б исполнил.
Так ты, лешак, богат, я вижу? -
Марина вышла вдруг из тьмы.
Я торговаться ненавижу,
В цене легко сойдемся мы.
Задумала худое, дочка, -
И знахарь даже побледнел.
Что раскудахталась, как квочка?
Лешак не этого хотел!
С отцом не споря, дева ближе,
Почти вплотную, подошла.
Стал леший будто ростом ниже,
И кругом голова пошла.
От ведьмы запах шел дурмана,
В глазах плясали черта два
Как обещание обмана,
Бесстыдно скрытое едва.
Давно хотела побывать
Я в тех местах, откуда родом,
Осуждена была где мать
Своим безжалостным народом.
Ведь все теперь иначе там:
Грех истреблен, и добродетель
Цветет, подобно сорнякам
Лешак, отец, тому свидетель!
Прости за правду ты меня,
Но коль о том заговорили: