В университет я поступила легковсегда училась хорошо, тем более под боком у меня был человек, который закончил школу с отличием и поступал вместе со мной. Через год я поняла, что учеба это не моё, а он перевелся на заочное отделение и подал документы в полицейскую академию. Ему даже сделали поблажку, и он смог учиться в двух заведениях одновременно, пока я сидела дома и начинала развивать свою мечту, за которую меня осуждал каждый, кроме него и, как не удивительно, его мамы.
Картины продавались медленно, поэтому я хваталась за любые подработки из-за вечной нехватки денег, пока Тема не пошёл работать помощником участкового, как раз недалеко от нашего дома.
И только после спокойные несколько леттогда он не лез в извечные разборки банды Шанхая, никто не мешал нам быть вместе, и между нами практически не было ссор и тайн. Единственное, о чём я тогда мечтала, было заветное кольцо на палец взамен осуждающих и вопросительных взглядов всей нашей родни и знакомых. Говорить об этом я не решалась, ему, кажется, не было дела до подобных условностей, а меня иногда мучала та неопределённость, которую порождал этот факт. Мы оба росли в достаточно патриархальных семьях, которые постепенно стягивали жгут на моей шее, намекая на то, что если Артем не стремится к браку со мной, то, очевидно, его и не будет вовсе.
Я понимала, что разговора не избежать. В ту проклятую ночь я обдумывала то, как сказать ему о своих переживаниях и мыслях. В кои то веки у нас всё было хорошо и стабильно, ничего не требовалось и не было лишних волнений, что могло говорить о
Затем случился крах. Конец счастья и спокойствия. Мой уход, его злость. Обида, попытки мести. Несколько разговоров, крики, практически драки. Пьяные выходки. Моя беременность, о которой он узнал один из самых последних, и переезд к Никите. Роспись. Всеобщее осуждение, крадущееся за мной по пятам.
Роды и послеродовая депрессия. А затем принятие и относительное спокойствие, благодаря карим глазкам дочери, в которые можно было заглянуть и понять, что всё не так уж и плохо. Если мы двое вместе, и никто её не обидит.
***
Ты можешь её успокоить?! Почему она у тебя постоянно орёт?! вторил Соне Никита.
К слову, его крик был в несколько раз громче и неприятнее, а ещё провоцировал дочь практически на визг. Но я как обычно могла только стоять и качать её, радуясь, что наша истерика случилась не ночью.
Зубки начала было я, но он сжал челюсти так, что я не решилась продолжать.
Я уже перепробовала всё, начиная от массажа, заканчивая обезболивающим гелемне помогало ровным счётом ничего. Но, если честно, я была бы рада специальному лекарству, которое слепило рот её отца, отчего он не смог бы его раскрыть ни на миллиметр, потому как для него казалось нормальным «помогать» дочери криком на её мать.
Так сходи в аптеку, надоела! рыкнул он, так и думал, что у такой как ты ничего не выйдет! И зачем я только полез к тебе в тот раз?!
Он, очевидно, имел ввиду ту проклятую ночь, за которую мы расплачиваемся все вместе.
Но ты всё рано была другой, неожиданно сбавил напор злости муж, красивой и адекватной. На тебя невозможно было не обратить внимания.
Мне захотелось рассмеяться ему в лицо. Да так громко, чтобы оглушить его.
Красивая? Адекватная? Легко говорить это человеку, который за весь этот год вообще не менялся. Однако, он имел ввиду совсем другое: красивую одежду, ухоженный вид, маникюр, макияж, улыбку на лице в конце концов. И это было практически невозможным в той среде, в которой находилась я сейчас. Да я даже вес не набирала, а скидывала, как во время беременности, так и сейчас! Для того, чтобы выглядеть хотя бы хорошо, мне нужно быть на килограммов десять здоровее.
Стоит, наверное, уточнить, что в то время я работала, и у меня были деньги, не считая того, что Артём делал по дому то, что не успевала я. Никита же даже не интересовался тем, как я себя чувствую, не то чтобы остаться со спящей дочерью в тот момент, когда мне нужно принять ваннуя делаю это сама, периодически срываясь с места, не обращая внимания на собственные потребности.
Каждый из них, что мама, что мой муж, были лицемерами. Теми, кто мог раздавать много указаний (даже не советов), рассказывать мне насколько я плохая и как неправильно поступаю, а потом бездействовать, когда я кричу о помощи. Я смогла сдаться в отношении себя, но боролась рядом с дочерью. Они же были только посторонними для нас двоихсмотрящими со стороны и удовлетворяющими свой эгоизм посредством меня.
А сейчас на его лице повисла жестокая усмешка, скачущая соразмерно взгляду по всей мне, уродливая, тощая, растрёпанная уголки его губ дернулись в презрении, тощая проститутка без комплексов и капли женственности, вновь усмешка, ах, даи ещё с ведром между ног. Кому такая нужна? Я нашел себе принцессу, а мне досталась жаба.
По какой-то причине слёз у меня не было. Только пустота в душе и сердце, словно всё перечисленное вынули и забыли вставить даже их пластиковые заменители.
Моё отсутствие эмоций всё больше распыляло и раздражало его. Это было заметно по уже горящим глазам, общему выражению лица и открывающемуся рту с брызжущей слюной.
Меня едва ли не тошнило от того, какой он мерзкий и отвратительный. Но он правя всегда была красивой, ухоженной и интересной. Такой меня сделали я сама и поддержка Тёмы, однако, не случись той чертовой ночи, никто никогда и ни при каких условиях не заставил бы меня подойти к нему.
И я лгала. По большей части себе. Никакая глупая «отцовская любовь», которой нет, никакое желание дать Соне отца, и никакая проклятая «семья» не могли оставить меня рядом с ним. Он был глуп, слаб и жесток, а я никак не смогла бы скрыться от суда, подкупить который для него и Шанхая будет принципиальным жестом желания отомстить мне, но никак не обезопасить дочь.
И плевать я хотела на его злостьмне хотелось ответить ему теми же оскорблениями и ненавистью, что проецировал он. Но по какой-то волшебной случайности в этот момент перестала плакать Сонечка, чем вызвала улыбку на моих губах. Наверное, это смотрелось совсем странно, потому как он продолжал говорить обо мне гадости, а я любовалась карими глазками и совершенно не могла оторваться взглядом от её необычайной улыбкимы двое были будто в вакууме, за пределами которого что-то уже летело со стола, ударяясь о пол осколками, стучало об стены и никоим образом не задевало нас: меня, потому что я не чувствовала ровным счетом ничего, а малышку, потому что вокруг неё был кокон моей любви, пробить который не сможет ни единая сила на всей планете.
Входная дверь хлопнулаон вышёл в подъезд. Я бы даже сказала выбежал. Улыбка на моём лице стала шире. Можно было бы назвать её жестокой, довольной и издевающейся.
Я желала, чтобы он захлебнулся в своём яде. Желательно после этого оставить нас в покое, но уповать на это было тяжело.
«Обиженка»пришло смс от Тёмы.
Я хмыкнула.
Ты постоянно нас слушаешь? вслух спросила я.
Пара секунд тишины, во время которых я чувствовала себя сумасшедшей. Но ответ действительно пришел: «Только когда слышу его визг».
Мне это не нравится, сообщила ему.
«Какая незадача! Мне не нравится, что ты живешь с ним! Разумный бартер? Я сниму/отдам тебе с Соней квартиру, а вы пошлёте на хрен этого идиота?»
Я промолчала. И писать ничего не стала. Просто направилась к кроватке и положила засыпающую дочь в неё. Кажется, кто-то наорался и теперь будет крепко спать. Поцелуй в лобик и несколько шагов от неё, чтобы не мешать.
«Ладно. Ты остаёшься здесь, а я по тихой грусти выкидываю твоего муженька куда подальше».
Прочитала и удалила переписку. А после прошипела:
Нет.
Я даже представила то, как он закатывает глаза, поджимает губы или щурится с негативом.
«Обещаю, что оттуда он тебя не достанет»ещё одно сообщение.
Моё молчание.
«Я всего лишь хочу ускорить процесс, который уже запущен. Переедешь сейчас и спокойствие начнется раньше».
Я хмыкнула.
Спокойствие? мой легкий ступор, погоди. Переедешь? Только что было «останешься здесь, а я его упеку в тюрьму»! Уже предлагаешь мне перебраться к тебе? Мне точно не нравится твоя непоследовательность. Или скорее «хитрость».
Соня сомкнула глазки и засопела. Я отправилась на кухню.
«Сокрытие некоторых фактов, способствующих твоему доверию ко мне, не делает меня хуже него. Я лучше, поверь. Хотя бы потому, что могу обеспечить нашу дочь всем».
Рассольник. И никаких мужчин, мужей и их обещаний. Особенно Артёмов, у которых с правдой и принятием некоторых фактов получается слишком быстро и непосредственно непонятно для меня.
«Вась, ну будь ты уже смелееприми меня как данность. Помочь тебе перенести Соню? Мама сказала, что она моя копия. Я знал».
Я замерла с занесённой в руке ложкой к кастрюле. Потом очнулась и сходила до морозилки. Всё так же со ступором, кучей мыслей и ложкой, которую отпускать почему-то не хотелось, пусть она вообще не была сейчас нужна.
По его словам понятно, что его мама рассказала о ему том, что была здесь. Не пойму, плюс это или минус, но ничего плохого точно не должно принести. По крайней мере сейчас.
Ты же сам понимаешь, что она не твоя дочь, сдалась я, как и твоя мама всё понимает, я нахмурила брови, но вы продолжаете сходить с ума. Или строить из себя ангелов, способных принять чужого ребенка. Зачем?
Тишина. Я успела поставить на плиту бульон и ту самую злополучную ложку.
«Что за упёртость, Вась? Я то знаю кто отец»слишком уверенные слова.
Мне впору было бы самой поверить, но:
У нас не было незащищенного секса тогда, наконец высказалась я, а после добавила, с тобой.
Такого длительного молчания я даже не ожидала. Точнее, поняла, что он отстал и больше писать не будет, однако я в этот раз тоже ошиблась, и через двадцать минут мне пришло: «Всякое бывает. Тут произошло практически волшебство. Можешь уже начинать в него верить, Вася».
Я сквасилась. Волшебство, да. Хорошее объяснение. Так и вижу, как он рассказывает о нём в суде, что-то вроде: «Ваша честь, клянусь это моя дочь. Не сморите на экспертизуя знаю, что колдовал в тот день».
Я верю, хмыкнула я, но больше я верю собственной голове и мыслям, чем твоему «волшебству». Так что успокойся и убирай свою подслушивающую аппаратуру из моей квартиры!
«Фактически, она моя. Как и ты. И наша дочь. Но это не имеет значения, потому что ты обещала мне сходить в больницу. Долго идти будешь?»
Вновь удалила переписку. Если я не видела, то можно ли считать, что этого не было?
«Вася»короткое и отвечающее на прошлый вопрос отказом.
Завтра, прошипела я, позвоню сегодня Кариненадеюсь, она согласится остаться на часок.
«Согласится»очень странное.
Я пожала плечами и получила ещё одно сообщение: «Твой ублюдок идёт. Не особо трезвый и вменяемый. Если чтоя рядом».
А после тишина, нарушенная скрипом открываемой входной двери.
***
Мне назначили антибиотики. А ещё кучу всего против давления, пригрозили длительным стационаром, анорексией и затяжной депрессией. Забавно было слышать это от терапевта, который выписал направление ко множеству других врачей и в особенности к психиатру. Спасибо, я и так понимала, что схожу с ума, теперь это ещё и в больничной карточке написано.
Но самым весёлым мне показались наставления, вроде: исключить беспокоящие и раздражающие факторы и настроить режим дня. А ещёбольше есть. Причём всего. Из этого самого всего в моём распоряжении была только самая обычная вода из-под крана и чистейший воздух (нет), потому я и не пошла никуда, посчитав, что достаточно потратила денег на дорогу и в аптеке мне делать нечего.
Или нетзашла и купила ещё две банки смесей на всякий случай, вдруг Никита найдет и эти деньги.
Обратная дорога вышла бесплатнойя шла пешком, радуясь тому, что сэкономила целых два часа, которые рассчитывала простоять в очереди.
С Соней сегодня сидела Карина, что было не так страшно, потому что у неё уже был опыт общения с маленькими детьми, а дочь сегодня была спокойной и не крикливой, а это в свою очередь было плюсом для всех. Кушать так часто она уже перестала, потому я успевала ровно к «обеду», если можно было так его назвать.
Однако, стоило мне оказаться в коридоре нашей съёмной квартиры и тихо, чтобы не разбудить дочь, прошептать:
Я дома.
Как мне ответил Никита:
Не мешай! вторили ему щелчки мышки, они свалили куда-то.
Я, расстегивающая куртку, застыла в недоумении.
К-куда? шапка была сжата в кулаке.
Без понятия, ответил отец дочери, которую куда-то унесли.
Замечательно. И главное, ответа от него сейчас не получить. Остаётся только выйти в подъезд и второпях достать телефон.
Алло, после пары гудков ответила Карина.
Вы где?! почти закричала я.
Не ори, зашипела она, на следующий этаж поднимись.
И скинула трубку. То, с какой скоростью я бежала, можно было сравнить с каким-нибудь заездом Формулы один. Но ступени не позволили мне запыхатьсянастолько было не до этого.
Стоило мне подумать о том, что на этаже должно было быть несколько квартир, как мой нос уткнулся в металлическую дверь. Одну! На всём этаже! Замки на ней были открыты. Я потянула за ручку, ощущая себя бессовестной взломщицей. Через полсекунды моя неуверенность переросла в откровенную злость.
Я вновь не стала кричать из коридора, разулась, прошла вдоль открытых дверей вправо и была остановлена смехом Карины позади меня. Пришлось вернуться и застыть хмурым изваянием в проёме, разглядывая вольготно сидящего на одном из кресел Артёма, смотрящего на меня с улыбкой, и мило хохочущую, кажется, от его слов девушку. Соня и в самом деле спала, легко и мерно покачиваясь на электронной качалке, не просто так стоящей на столике возле Темы.
До дочери я практически добежала.
Как дела в больнице? обтекаемо спросил Артем, откидываясь на спинку кресла и смотря на меня с ожиданием.
Зачем ты унесла её? я аккуратно забрала ребенка с качалки и зло оглядела подругу.
Её лицо приобрело сквашенный недовольный вид, а глаза закатились.
Мы пришли в гости, она засмеялась, не с Никитой же нам сидеть. К тому же он шумит.
Мне уже не было до этого дела.
Где комбинезон? спросила у подруги.
В гардеробной, скривила губы она.
Я кивнула, ощущая себя дурой. А после вышла в коридор, ища взглядом что-то похожее на гардероб. Отлично, ещё в чужой квартире я не шарилась.
Там на комоде посередине, добавила она уже нормальным тоном, ты была уже здесь? Пять комнат, прикинь? Это тебе не ваша однушка с кривыми стенами!
Я закатила глаза, слыша проскальзывающее ехидство в её словах. В такие моменты она раздражала меня.
Сюда, заставил вздрогнуть меня подкравшийся сзади Артём, она имела ввиду детскую гардеробную.
Он открыл передо мной дверь и вышел в еще один коридор. Я сжала челюсти. А за ним шла ещё одна россыпь дверей.
Тут, дьявольски добавил он, пропуская меня вперед.
Нельзя было положить рядом? буркнула я.
Нельзяответила самой себе. Иначе как я смогу увидеть детскую, в которую так интересно подвёл меня он.
Здесь было достаточно светло и просторно: помимо небольшой кровати с воздушным балдахином, стола, детского дивана и нескольких нераспечатанных коробок с игрушками, у одной из стен была целая конструкция для игр с мягкими матрасиками и шведской стенкой.
Замучаешься демонтировать, прошипела я, а для твоих детей оно уже будет нуждаться в замене.
Дверь в гардеробную была открыта, потому две других я проигнорировала, пройдя сразу туда, где и забрала комбинезон. И стоило мне развернуться, как я застыла вновь. Причём по двум причинам сразу. Первая из них задумчиво перебирала артёмовыми руками листы с моим больничным заключением и рецептом.
Ты всё купила? он внимательно заглянул в мои глаза.
Я поджала губы, сжала ткань костюмчика в руке и выдохнула:
Где ты её взял?!
Артем сперва опешил, потом проследил за моим взглядом и ухмыльнулся, вновь вернув внимание мне.
Купил, пожал плечами с огромной долей удовольствия в словах и взгляде.
А я смотрела на собственную картину, висящую в декоративной раме на стене в детской. И если богато обставленная комната, которую он подготовил для моей дочери, впечатлила меня лишь тем, что я такого позволить не могу, то вид на то, что когда-то нарисовала я, и осознание того, что он нашел её и хранил, навеяло щемящее чувство в груди. Было одновременно приятно и гадко от осознания, что это ничего не изменит.