Это было самым кошмарным.
Василисонька! донеслось до моего уха противоречащее моим же мыслям.
Мы с дочерью и коляской как раз выбирались из квартиры, чтобы навернуть очередной круг по нашему району, и были сбиты с толку этим выкриком. А всё потому, что это была Галина Ивановнамама Артёма. Что было просто умопомрачительно кошмарным, и мне стоило бы сбежать уже сейчас, однако я заметила, как она поднялась с кресла, а значит из её цепкой хватки не скрыться.
Она относилась к тем самым жутким типам людей, которые от собственной доброты и счастья готовы растерзать тебя на части и утопить в любви. И это, как по мне, было в миллион раз хуже, чем если бы она оскорбляла меня так, как делала моя мама.
Давай помогу! худощавая женщина подскочила ко мне, с силой отобрала коляску и поволокла её одной стороной с колесиками вниз, как ваши дела?
Она обернулась и уставилась на мою дочь с пламенем в глазах.
Хорошо, спасибо, вежливо улыбнулась я.
Выдавила улыбку ей в ответ, иначе она начала бы копаться в моих мозгах, пока не «решит все проблемы». Или не заклюет добротой до смерти. Профессия детского психолога обязываетона даже с семьей всё это постоянно практикует.
Как замечательно! она дотянула коляску до ступеней и остановилась, глядя на них с сомнением, Артем сегодня на дежурстве, вот я и решила сходить ммм в гости? она выдохнула с тяжестью и продолжила путь вниз, скорее прибраться и приготовить ему покушать. Все эти доставки меня угнетают. Разве можно постоянно ими питаться? Вот с тобой он даже пару килограмм лишних набрал! хитрый взгляд на меня и вновь щебетание, а сейчас за вас с Сонечкой переживает, она поджала губы, осунулся, похудел и совсем со своей работой!
С последнего пролёта она практически слетела, кажется, пряча слёзы. Или имитируя их для меня.
Там морозец, она рывком расправила коляску, будто секунду назад ничего и не было, и добежала до меня, ну же! Показывай! ловкие пальцы пробежались по комбинезончику и добрались до пухлых щёчек моей дочери, ах! А глазки действительно Тёмочкины!
Я закатила глаза.
Это не его начала я.
И бровки тоже, горела она, волосы тоже тёмные? и не дожидаясь моего ответа, ну точно копия! Личиковылитый Артём в детстве! Я тебе показывала фотографии, помнишь? Просто с него срисовывали!
Я выдохнула с весомой долей тяжести и прошагала до коляски. Затем положила в неё дочь и двинулась к домофону. Писк открытого замка, и в нос ударяет свежий запах улицы.
Спасибо, что проводили, но нам пора, буркнула я.
Ах, я тебе не сказала? Я совершеннейшим образом не занята сегодня и решила посвятить себя помощи тебе! обрадовала она меня, вечером вернется Тёма и отвезет меня домой. А мы пока чай попьем, погуляем и приготовим что-нибудь, как раньше, помнишь? пронзительный взгляд на меня, тебе раньше нравилось.
Откровенная манипуляция. Очевидная настолько, что заметил бы каждый.
Я не могу пригласить вас кхм в гости, колёса коляски начали накручивать на себя липкий подтаявший снег.
Мороз? Да тут всё тает!
И это было не так хорошо, потому что мне придётся просидеть с женщиной на лавочке у подъезда как минимум час. А разговаривать с ней сегодня, как уже стало ясно, я не хотела.
Почему же? искренне удивилась она.
Я пожала плечами.
У меня не убрано, соврала я, надеясь, что так она отстанет.
Потому как убираться для неё было сродни каторгедаже говоря, что пришла наводить порядок к Артему, она имела в виду «проследила за нанятыми уборщицами». У них в семье это было нормой, в отличие от нашей. У нас попросту не было столько денег. Забавно, что две настолько разные семьи жили на одной улице.
Так это же отлично! воскликнула она, ревностно наблюдая за тем, как я сажусь на только что очищенную от снега лавочку, как раз приберусь и у тебя.
Я качнула головой, не принимая её слов. Наверное, я невзлюбила подобное отношение сейчас только потому, что не заслуживала его.
Я справлюсь сама, прикрыла уставшие глаза я.
Ты выглядишь уставшей, она плюхнулась рядом и сжала пальцами мою руку, это заметил даже Артём. А он, знаешь ли, мужчина. Ты же понимаешь насколько они слепы в таких вещах.
Он вас подослал, раскрыла всеобщий заговор я.
Она пожала плечами, немного поджала губы и сжала мою руку сильнее.
Он переживает о тебе точнее о вас, она заглянула в коляску к Соне, она такая маленькая, резкий взгляд мне в глаза, вам всего хватает?
Я быстро кивнула, однако она даже не заметила этого.
Район здесь скверный, носок её сапожка пнул сугроб и продолжил делать в нем траншею, я говорила ему, чтобы он не покупал здесь квартиры, а он она грустно улыбнулась, за тобой бежит, Василисонька. Отпускать совсем не хочет.
Я вновь закатила глаза. Но промолчала, осознавая, что это только начало.
Любит сильно, она поджала губы, как и мы с папой, честный взгляд на меня, а после того, как он рассказал нам о Сонечке, так зачем говоришь, что она не Артёмова дочь, если она так похожа на него? Уж как я обрадовалась тогда! Всё говорила вам ребёночка завести, а вы так и получилосьразладилась семья, а Сонечка теперь даже на другого папку записана! Так бы хоть денег на неё давали, чтобы вы
Это не его ребенок, в который раз повторила я.
Она дёрнула головой в сторону и быстро захлопала веками. Вот теперь она по-настоящему сдерживала слёзы.
Как же не его, если
Он хотел делать тестпусть делает! неожиданно разозлилась я, я даже дам проклятое согласие! Может после этого вы поймёте и отстанете от меня?!
Надоели талдычить. Слишком частое повторение лжи, в которую они сами не верят. Пытаются вернуть меня? Зачем? Наши отношения и в самом деле были хорошими до всего этого ужаса. Я даже удивлялась, когда мои прошлые подруги рассказывали о «ханже-свекрови», потому что моя была очень хорошей. Но она позвонила мне тогда. В тот самый вечер, когда я ушла от Артема. И столько дерьма про себя я не слышала никогда.
Артем не рассказывал ей о наших проблемах. Не говорил и своему отцуболтовней обычно страдала я. В тот вечер он много выпил и въехал в какой-то столб. Не пострадал, да и в больницу никто его упечь не смог, однако его мама поняла всё сразу. И естественно обвинила меня. Как итогэто первый диалог между нами больше чем за год. И она делает вид, что всё осталось по-прежнему.
Замечательная идея.
Василисушка, вновь исковеркала моё имя она, солнце, пойми, что никто кроме тебя ему не ну
Погодите. А сам Артём знает вообще, что вы здесь? перебила её я.
Отчего женщина поджала губы, дёрнулась, но осталась сидеть рядом.
Это сюрприз, сообщили мне.
Я хмыкнула.
У вас даже ключей от его квартиры нет, догадалась я.
Она мельком кивнула и вновь уставилась на мою дочь.
Вы приехали донимать меня, а не его, продолжила я.
И поймала на себе её возмущение.
Не донимать, а поучаствовать в жизни невестки и внучки! меня смерили негативным взглядом.
Я усмехнулась.
Я замужем за другим мужчиной и разводиться не планирую, вышло немного ехидно, а Сонявам не внучка. Так что вызывайте себе такси и уезжайте, пожалуйста.
Она открыла было рот, но я дополнила:
А я в свою очередь обещаю, что не скажу ему о том, что вы были тут.
С секунду на её лице боролись две мысли, и в конце победила та, что была разумнее.
Дай мне свой номер, она выкопала из сумочки мобильник и начала добавлять новый контакт, ты поменяла, а я хочу общаться. По большей части с внучкой.
Последняя фраза вышла у неё высокомерно. Я качнула головой.
Записывайте, я продиктовала ей старый номер Никиты, который он не возьмет, даже если захочет, вы обещали, я мотнула головой в сторону от дома. До свидания.
Я поднялась, взяла дочь на руки и собрала коляску, которую она тут же схватила и понесла к подъезду. Затем молча протащила её на этаж и, взглянув на Соню, кивнула мне. А после сбежала со ступеней и исчезла на улице, оставив нас у двери.
Глава 4
Вся наша история была бы невозможна, не сделай я тогда первый шаг.
Мы не были близкими друзьями или теми, кто часто находится в общей компании, потому и не общались. До того момента, пока на моё пятнадцатилетие мама не позвала их с его родителями в гости.
Я ощущала себя гадко, из-за чего просидела в своей комнате весь вечер, пока в зале обсуждали даже не меня, а то, насколько хороший сын вырос у моей мамы. Младший сын, которому повезло родиться мальчиком в патриархальной семье.
Артём отказался выносить хвалу моему братику, потому и пришёл ко мне, чтобы позвать на лавочку у дома и спокойно посидеть.
Мне было пятнадцать, ему семнадцать. Между нами не было пропасти осознанности, скорее огромная финансовая дыра, через которую постоянно приходилось перескакивать именно мне, когда я хотела показаться лучше, чем была на самом деле.
Его семья спокойно могла позволить себе дорогой подарок для соседской дочери, в то время как весь наш «накрытый стол» не стоил и десятой части той золотой цепочки. Мама была в ужасе в тот момент, когда они ушли, и я показала ей.
Но это было позжесперва шёл длинный и неожиданно захватывающий диалог, в котором мы узнали кучу всего друг о друге и о множестве общих знакомых и друзей.
А уже через два дня две наши компании слились в одну большую. Нас перетянули в новое место для посиделокстарый дом родителей Артема, где обычно проводили время они, а после, буквально через месяц общения в этом кругу, я поняла, что влюблена.
Тогда мне это казалось глупым, по-юношески сентиментальным и особо щепетильным. В отношение меня были предприняты несколько странных попыток «обольщения». Естественно смешных и грандиозно провальных, чему сейчас я была радаесли бы в те мгновения мне удалось бы хоть что-нибудь, то вряд ли бы мы стали парой в будущем.
Так или иначе через полгода моя тайна стала известна всем, потому что одна из подруг умудрилась растрепать это кому-то, и цепная реакция не заставила себя ждать. Умирая от стыда, я подошла к нему сама. Объяснилась и относительно успокоилась. А на следующий день вся наша школа гремела от перезвона сплетен, в которых «тихой и спокойной дурочке» повезло встречаться с одиннадцатиклассником и золотым медалистом, по которому, как оказалось, сохла половина школы. Проверила я это на собственной шкуре, когда на перемене в столовой на меня вылили один за другим три стакана с чаем, а на уроке, прямиком у доски, меня высмеяли две девушки из богатого «сегмента» учеников.
Из школы я вышла в слезах. Ждавший меня Артём был хмур всю дорогу и практически не разговаривал, в то время как в моей голове бушевал только один вопрос: «Почему он идёт со мной?». Ответ на него я получила уже вечером: мы и в самом деле встречались, пусть я об этом даже не подозревала. Позже мне было дано гениальное объяснение«Ты же сказала, что я тебе нравлюсь. Ты мне тоже. Всё логично».
Это его «логично» преследовало нас практически всегда и не в меру раздражало первые месяцы. В остальном же всё вышло очень удачно. Мы сошлись характерами, взглядами и отношением друг к другу.
Казалось бы, обычная подростковая влюблённость переросла во что-то большее. Между нами был всего один разрыв, спровоцированный непониманием, однако мы переросли и его.
Всё было легко. Даже просто, я сказала бы. Так, будто мы были идеальной парой друг для друга.
Длинная вереница весёлых дней. Целые полгода моего тихого смущения каждый раз, когда он брал меня за руку, упоминал нас как пару, дарил очередной подарок, звал куда-то или даже садился рядомслишком близко для обычных друзей. У него была достаточно странная привычка, при первом появлении которой я была в настолько сильном ступоре, что не могла и пошевелиться. Мы любили сидеть вместе, и у нас даже было личное кресло, которое никто кроме нас занять не мог. Одно на двоих. Сперва всегда садилась я, а после он, так чтобы я оказывалась позади него и касалась бедрами его боков. Часто он откидывался на меня, чем вводил в крайнюю степень стеснения. Однако, уже через пару месяцев таких посиделок я привыкла к нему и его непосредственному отношению, и радовалась тому, как его макушка лежит на моем плече, а мои руки на его груди.
Это было не столько подростковым жестом принадлежности, сколько милым действием, дарящим комфорт, тепло и безопасность. Так я чувствовала себя близкой ему.
Всё это подкрепилось в одну из обычных летних ночей, когда я в который раз оставалась у него допоздна, не опасаясь наказания от мамы и того, что помешаю кому-либо. Помимо того, что у его родителей был большой двухэтажный дом, часто мы оставались в нём вдвоём, потому что они практиковали поездки «в город»как они называли это. Нередко брали и нас в кино, театр или ресторан, однако чаще всего мы оставались на попечении самих себя.
Эти моменты были замечательными: в меру трепетными, романтичными и тихими. Для моей в первый раз полюбившей натуры так точно. Этот же день сам по себе был достаточно насыщенным, из-за чего я была заторможенной и податливой настолько, что меня можно было переносить с места на место, и мне не было бы до этого дела.
Кажется, именно по этой причине я и сказала тогда заветное «да» на его невысказанный вопрос. В ту ночь я осознала всю ту ложь, коей кормили меня все фильмы и книги о любвистановиться женщиной было больно и неприятно. Но даже это было не таким кошмарным по моему скромному мнению, как то чертовски неприятное пятно крови, которым мы замарали светлый диван гостиной второго этажа. Оттирать мы его не стали по той самой банальной невнимательности, которая могла возникнуть при ситуации, подобной нашей. Стоит ли говорить, что мама Артема не только заметила, но и провела между нами престранную беседу о правильном поведении в нашем возрасте.
Это было забавно вспоминать с высоты своего возраста сейчас. Но даже сегодня я огорчалась от одной только мысли, что Галина Ивановна всё рассказала и моей маме. Это было очевидно правильно с её стороны. Неправильным и беспощадным было со стороны моей поднять скандал.
Следующие три месяца вместе мы сидели только под присмотром чьих-нибудь родителей. К счастью, отец Артема плевать хотел на всю эту глупость наших матерей, поэтому мы изредка могли выбираться в медленно распадающуюся компанию. Мы не хотели этого замечатьслишком ярким пламенем горела первая любовь, перекрывающая наши взгляды и заставляющая творить глупости. Тогда то и было всё: ревность, ссоры и безрассудные поступки, вроде тех, когда он почти каждый день на протяжении целого месяца он залазил в моё окно и ночевал в обнимку со мной. Не знаю, как моя чутко спящая мама не проснулась от скрипящего дивана, находясь за стенку, это стопроцентно было из разряда необъяснимых чудес. И стояло оно рядом с нашим иногда громким смехом или такими же нетихими разговорами шёпотом.
Все это скатилось в апатию в тот день, когда его мама сообщила мне о повестке. Поступать в университет в этом году он не планировал лишь потому, что изначально хотел идти в полицию, как и его отец, а это значило обязательную службу в армии и всю связанную с ней подготовку. И только после школу полиции и дальнейшую службу.
Два тяжелых месяца, во время которых я собиралась с мыслями и ревела в подушку, представляя себе разлуку в целый год, потому что его метили в президентский полк, который к моему счастью отменился в последний момент.
А затем проводы, мои заверения, что если он не будет писать мне и хотя бы иногда звонить, то я буду приезжать к нему каждые выходные, и не важно, что между нами будет целая неделя пути на поезде. Почти десять тысяч километровкажется, самое максимальное расстояние от нашего города до какой-либо точки страны.
Тяжелый год, беспокойное время и слёзные убеждения, что все скоро закончится. Закончилосьвернулся он очень худым, улыбчивым и курящим. Забавным это казалось только первое время, потому как вскоре мы начали притираться заново, и в конце концов съехались на первой съёмной квартире. Это произошло ровно на мой день рождения, когда мне исполнилось восемнадцатьмама была резко против, потому первые полгода она со мной не разговаривала. Даже пропустила последний выпускной из одиннадцатого класса, с которого меня встречал только Артём. Но даже так это было радостью для менямне казалось, что всё продиктовано для нас судьбой, что каждый день теперь будет у нас хорошим, счастливым и непримиримо значимым.