Гордая Любава, надев сыновий подарок, шла по проходу между рядами лотков, на которых купцы разложили свои товары. Ее корзина уже была полна купленной снеди. За ней, держа в руке по такой же корзине, шествовали Мишата и Вольга. У обоих через плечо висели новенькие сапогинарядные, востроносые, вышитые каймой по голенищу, да еще и с каблуком по Новгородской моде. Работая у Огнезара они смогли скопить кое-какую деньгу.
Любава остановилась у одного лотка, разглядывая заморскую диковинудлинные ягоды, темно-зеленая шкурка которых была покрыта пупырышками. Продавец, заметив ее интерес, отрезал ей тонкий ломтикпод темной шкуркой оказалась очень сочная светло-зеленая мякоть с косточками посередине.
Это что за диво такое? Спросила Любава, прикидывая, как лучше готовить заморскую снедь: Запечь в пироге? Запарить в горшке? Может, и вовсе засолить? Вон, как славно хрустит.
Эту овощ привез я из земли турок. начал расхваливать свой товар смуглый бородатый купец. Зовут они ее огурцом и едят сырой, иногда, правда, с солью и луком.
Сколько же ты просишь за такую диковинку? Любава задумчиво посмаковала еще кусочек во рту.
Я вез ее, госпожа моя, через море, по долгой реке, спасаясь от штормов и морских разбойников. Поэтому я никак не могу запросить за нее меньше, чем золотой. на лице купца было написано искреннее огорчение, что н не может предложить свой товар дешевле.
Это подходитЛюбава подозвала Вольгу. насыпай вот в эту корзинку.
Э госпожа моя, верно, не поняла золотой за одну маленькую штучку.
Любава всплеснула руками и рассмеялась.
Ну, раз так, вряд ли тебе удастся продать хоть одну твою овощ.
Ведунья вернула зеленую диковину обратно купцу, и гордо пошла вдоль рядов дальше. Мишата покосился на заморскую овощ, и пошагал за матерью. Вольга же отстал немного и тоже приценился. Покупать за золотой, которого у него, кстати, и не было, он конечно не собирался, но отчего не попробовать, раз купец сам отрезает тоненькийне толще лезвия ножаломтик. Овощ оказалась похожа на свежую траву.
Мишата шагал вслед за матерью вдоль рядов. Любава все еще улыбалась истории с овощем. Вдруг она замерла, глядя на какую-то женщину за прилавком с медом. Мишата заметил это, и хотел было двинуться к этому прилавку, где среди горшков, полных ароматной сладости, лежали пластинки сот, комочки перги и воска. Деловито жужжали пчелы, почуявшие знакомый запах. Дородная бортница тоже пристально смотрела на ведунью. Потом что-то зашептала на ухо высокому бородачу, принесшему еще несколько бочонков с телеги, и показала глазами в их сторону. Но побледневшая Любава уже развернулась и поспешилаедва не бегомвернуться домой. Как ни пытались братья уговорить мать, что ее так напугало, она только отнекивалась. Хотя было видно, что что-то гложет ее.
Почти сразу она отослала их из дому. Но Вольга, едва ни отошли от дома на приличное расстояние, посмотрел на брата, и, упрямо мотнув головой, проговорил:
Ты как хочешь, а я возвращаюсь на ярмарку. Надо разобраться, что так расстроило мать.
Мишата согласно кивнул, и братья быстро зашагали туда, где стояли ос своими лотками торговцы. Они остановились около лотка, на котором были разложены ножи и кожаные ножны к ним. Отсюда было прекрасно слышно, что происходит у другого лотка. Полная светлокожая торговка как раз подавала покупательнице горшочек с медом, как бы между прочим спросила:
Вон те твое рыжих парнишек, что стоят у лавки с ножами Мне кажется, я их видела с какой-то женщиной?
Эти-то? Эти двое Любавины будут. Сорванцы.
Их мать зовут Любавой? Так вот почему ее лицо мне показалось знакомым! Она жила у нас в селении, пока не родила сына
Может, ты обозналась? У нашей-то Любавы двое сыновей.
Бортница покачала головой.
Не могла я ошибиться. Скажи, она ведь травы собирает, отвары делает, да соль заговаривает?
Да Но откуда ты
А оттуда, что тогда это точно та Любава, которая у нас жила. Я тебе как-нибудь расскажу, чего у нас с ней приключилось. Торговка всучила покупательнице, у которой от любопытства аж нос задергался, словно у кролика, хороший кусок полных меда сот.
Мишата не выдержал первым. Он дождался, пока тетка с медом отойдет подальше, и подошел к прилавку, словно тоже заинтересовавшись липким лакомством.
Почем товар, хозяюшка. В его голосе слышалось жужжание пчел, готовое из мирного гула превратиться в угрожающее гудение.
А это смотря чем тебе побаловаться захотелось, касатик. торговка насмешливо смотрела на него.
Да вот интересно, чего у тебя больше: меда в горшках или сплетен на языке? Что ты там такое про нашу матушку говоришь?
За спиной начавшего горячиться Мишату вырос Вольга. Он тоже смотрел на бортницу неприветливо.
А вы ничего и не знаете! Та всплеснула руками, едва не сбив с прилавка глиняный горшочек. Любава, небось. вам не рассказывала, оттуда сюда пришла? Да которого из вас в подоле принесла, а которого ей лешие подкинули?
Мишата готов был взорваться, но Вольга вовремя перебил его.
Так ты говоришь, знала нашу матушку по молодости?
Еще как знала. И многое, ой, многое могла бы про нее порассказать. бортница неожиданно повернулась к Мишате, все еще державшему в руках кусок сот, истекающих золотистым медом. Да ты кушай-кушай, Медведкович. Любишь, поди, медок-то, в тятеньку. Бортница разразилась громким визгливым смехом, так что все стали оборачиваться на них. Она же утирала брызнувшие от смеха слезы подолом белого вышитого фартука. Ну, идите, идите отсюда. Всех покупателей распугали мне. А матери привет передавайте от тетки Услады.
Мишата кивнул, и послушно пошагал прочь. Слишком много свалилось на него. Отчего бортница говорила об одном сыне? Откуда-то всплыло детское воспоминаниеон лежит на животе на поленнице и смотрит сквозь узкое окошко в комнату, где мать разговаривает с незнакомцем в дорогом алом плаще. Тогда они с Вольгой решили, что все равно будут считать друг друга братьями, что бы там не говорил незнакомец.
Но сегодня он решил расспросить мать, чтобы знать, чем осадить такую вот тетку Усладу. За спиной все еще слышался смех бортницы. И тут за правым плечом он почувствовал успокаивающее теплоэто брат нагнал его в несколько широких шагов. Им не надо было говорить между собой, чтобы понимать друг друга.
Услада же уже рассказывала историю Любавы подошедшему на шум старейшине Перваку. По словам бортницы выходило, что лет семнадцать тому Любава жила в Липкахвеси, мед из которой славился в самом Новгороде. Поздней осенью, по первому снегу, жители Липок отправляли в лес Медвежью невесту. В тот злополучный год досталось подносить угощение дочери старосты, лучшей Усладиной подруге, Красе. Накануне обряда Любава пришла в дом старосты и слезно просила позволить ей пойти вместо старостиной дочки. Отец у Любавы умер, жили они с матерью у дядьки в приживалках. И у сиротки не было другого случая получить достойного жениха. Кто ее, бесприданницу, возьмет? Вот удачу в дом заполучить, Медвежью невестутут парни зевать не будут.
Ну, разжалобила она старосту просьбами. Позволил он ей вместо дочери в лес пойти. Так та не побоялась Медведя-батюшку рассердить! Пропадала в лесу почти до весны. Небось, со своим миленком и сбежала. В нарядах-то, что всей весью собирали. Она за боярышню сойти могла! А как вернулась, кинулась в ноги дядькенепраздна, мол. А как Медведкович родилсяодин у Любавы сынок был, вестимо, один, батюшка медведь повадился к сыну в гости ходить. Следы стали находить по полям, борти разоренные стоят. А и той зимой так то ли из-за холодов, то ли из-за девкиного самоуправства несколько пчелиных семей погибло. Наконец ослушницу вместе с ее отродьем было решено снова отправить в леспусть лесной хозяин сам решит, как ее наказать. Однако наказанной оказалась весь. Погибла подруженька ненаглядная, Краса. Погибло несколько храбрых парней, взявшихся оборонять от медведя весь. А после липовый лесок, где стояли лучшие борти, поглотил лесной пожар. Ни Любаву, ни ее сына с тех пор никто не видел. Все решили, что их и в живых-то нетсгинули в пожаре.
Так что смотрите, заключила Любавакак бы и на вашу весь она не накликала!
Первак покивал, задумчиво покрутил ус. Оно, конечно, от Любавы никто в веси вреда не ведал. Напротив, Любава приняла не одного младенца, избавила от хвори не одного взрослого. Вытащила с того света воеводу. Но было в ней что-то Вспомнить хотя бы, как она появилась в Рябиновом Логе! Да и сыновья ее тоже непросты. Один с кузнецом знается, железо заговаривает. Второй леший настоящий. Вон, Нечайку сглазил давеча перед охотой. Рыси пожалел!
Тем временем Вольга с Мишатой подходили к дому. Любава сидела на лавке, уронив руки на колени. Корзина с покупками так и осталась неразобраной. Рыжий кот уже жадно принюхивался к свертку со сливочным маслом.
Мишата молча положил перед ней соты. Золотистый пахучий мед вытекал на ломоть хлеба. Любава медленно повернула голову, посмотрела на мед с таким выражением, словно сын положил на сто дохлого паука, и заговорила. Только история ее совсем не походила на Усладину.
Почти двадцать лет назад она и в самом деле жила в небольшой веси Липки. Весь и в самом деле стояла под сенью липовой рощицы, вокруг раскинулись цветущие луга, над которыми деловито гудели пчелы. Почти все в веси занимались бортничествомразводили пчел, выжигали колоды, где могли поселиться маленькие добытчицы, собирали мед. Единственным, кто не возился с пчелами, был гончар, который лепил сотни больших и маленьких горшочков для меда и сот, формочки для восковых свечей и ароматных медовых пряников.
Чтобы зимой в морозы пчелиные семьи не погибли, а медведь-шатун не разорил бортей, в лес посылали медвежью невесту. Самую красивую девушку в веси наряжали, готовили подношение лесному хозяинупирог с малиной, горшок меда, горшок масла. Девушка должна была провести ночь в лесу и угостить медведя, когда он придет.
Хозяин леса почти всегда довольствовался только угощением, и когда на утро девушка возвращалась домой, ее окружали заботой и почетом. Считалось, что раз медведь не тронул "невесту", она вела себя достойно, сохранила честь. Такую девушку еще до весны уводили со двора женихи. Но порой девушку находили загрызенной насмерть. И никто о ней не скорбелсама виновата. Прогневала чем-то лесного хозяина.
В тот год быть невестой выпало дочери старейшины, красавице Загляде. Та скромно поклонилась людям, принимая оказанную честь, и отправилась домойсобираться. Но когда настали сумерки, и пришла пора провожать невесту в лес, мать Загляды со слезами на глазах постучалась в двери к тому самому гончару. У него в дому подрастало сразу пятеро девчонок. Да к тому же осталась после покойного брата его старшая дочка, Любава.
Жена старейшины кинулась гончару в ноги. Загляда призналась, что ее еще летом "спортил" один из парней. Они как раз хотели повиниться перед родителями и сыграть свадьбу. И было бы по семупарень не из последних. Так ведь задерет медведь кровиночку-то. А вот послать бы вместо Загляды Любаву Тоже красавица, да к тому же скромная. С нее не убудет. Вернется, никуда не денется. А уж старейшина ей шкатулочку передаств приданоеи жениха поможет отыскать хорошего.
Против дядьки Любава идти не решалась. Пошла в дом старейшины, там ее обрядили в праздничный убор, спрятали лицо за покрываломалым, до пят, как на свадьбе, и отвели в лес. Зареванная Загляда, которую отец как следует поучил тяжелой рукой, спряталась в погребе.
Долго ждала Любава, когда ее разыщет в чаще лесной князь. Сердце заходилось от страхаа ну как прогневается батюшка-медведь за подмену? А ну как сочтет ее недостойной?
Вдруг затрещали под тяжелой лапой кусты, с потревоженных еловых лап посыпался снег. На поляну, сверкая глазами, вышел медведь. Оробевшая девушка протянула ему угощение. Зверь фыркнул, потянул носом, принюхиваясь, подошел к ней. Любава проговорила слова, которым ее научил старейшина, поставила перед зверем открытый горшок, полный душистого липового меда. Зверь подошел, понюхал мед, взглянул исподлобья на обомлевшую девушку, встал на задние лапыЛюбава оказалась чуть не вдвое меньше егои заревел. Любава, решив, что прогневала лесного хозяина, и он, почуяв подмену, сейчас ее задерет, лишилась чувств.
Очнулась в маленькой хижине. которую и избой назвать то было нельзя. Так, яма в горушке, обложенная бревнами да крыша навалена сверху. Рядом сидел незнакомый мужчина. Невысокий, с темными курчавым волосами, в завитках которых зацепилось несколько сосновых иголок. Маленькие глазки смотрели на девушку без злобы.
А медведь где? только и смогла выдавить из себя Любава.
Ушел косолапый. Я его прогнал, тебя к себе принес. Крынки твои тоже целехоньки. Вон, стоят.
Любава разразилась слезами. Теперь из-за ее трусости медведь осерчает, разорит все борти и не будет меда, которым кормится целое селение!
Незнакомец испуганно смотрел на нее, неловко пытался успокоить. Когда Любава объяснила ему, что случилось, покачал головой. Он, мол, не знал.
Так ты тут, получается, вместо дочки старейшины?
Выходит, что так. Уж лучше бы Загляда сама пошла. Она смелая, не побоялась бы.
Ну, я вон здоровый мужик, и то не знаю, выдержал бы, если бы медведь на меня пошел. Да ты не бойся Придумаем что-нибудь. А Загляду твою надо бы проучить, чтобы впредь не повадно было другими прикрываться. Отдыхай пока. Я скоро приду.
И незнакомец шагнул в низенькую дверь избушки. Любава какое-то время лежала, отогреваясь. Потом задумала отблагодарить незнакомца. Все-таки он спас ее от медведя. Разыскала где-то под лавкой ведро. Выбралась за дверьнабрать воды или, на худой конец, снега, сварить похлебку. От хижины шла куда-то в лес узенькая тропинка. Любава, рассудив, что, скорее всего тропинка ведет к роднику, отправилась по ней. Как она и думала, узенькая тропинка принимала ее к бессонному родничку.
В хижине, после того, как она растопила маленькую печурку, стало теплей и уютней. Порывшись по узким, полупустым полкам, Любава нашла мешочек с крупой, пару луковиц, кузовок с сушеными грибами. Покрошила все в успевшую закипеть воду. Пока похлебка томилась на огне, девушка вытрясла тяжелую, пропахшую дымом шубу, на которой лежала. Вымыла полы, разогнала успевших устроиться по углам пауков. Похлебку, которая уже успела свариться, щедро сдобрила сметаной, приготовленной для медведявсе равно лесному хозяину она теперь ни к чему. Нашла еще одну посудину, поменьше, разболтала в подогретой воде малиновое вареньетоже из медвежьего угощения. К тому времени, когда хозяин вернулся в свою хижину, которую, вообще-то, можно было назвать берлогой, там было тепло и уютно, пахло едой. Любава же, свернувшись калачиком, спала, завернувшись в широкую шкуру. Ночь, проведенная в зимнем лесу, не прошла для нее даром. Девушку свалила простуда. Всю она горела в огне, жадно припадала пересохшими губами к кружке с подслащенной медом водой. А под утро ее затрясло в жестоком ознобе. Маленькая печурка горела во всю мощь, но земляные стены, пусть и укрытые бревнами, не могли удержать тепло так же хорошо, как добрая, сложенная на века изба. Девушка схватилась за грудь, закашлялась так, что чуть не свалилась с узенькой лавки. Он вздохнул, осторожно, чтобы не напугать девушку, снял с нее пропитанную потом одежду, скинул рубаху сам и, приподняв шубу, улегся рядом с девушкой. Ничего срамного в мыслях его не былотолько желание согреть колотящуюся в ознобе девушку. Та сперва всполошилась, но после, почувствовав живое тепло, отмякла, прижалась плотней. Задышала ровно, засыпая.
Не день и не два пролежала Любава на узкой лавке, то мечась в жару, то впадая от бессилия в сон. Хозяин о ней заботился, поил жирным лосиным молоком, мясом птицы, кормил клюквой, растертой с медом. Неделю Любава пролежала больная. За это время хозяин берлоги стал ей дорог. Наконец настал вечер, когда больше нельзя было не заговаривать о ее возвращении домой. Решено было, что завтра он поводит Любаву домой. Девушка завела было разговор о том, что в селении его кто-нибудь да пристроит, а одному зиму зимоватьтрудно. Но хозяин был тверд: в селение он не пойдет. Любава решила, что как-нибудь да устроит по-своему, а пока для виду согласилась, что он просто проводит ее до опушки леса у самой избы гончара, Любавиного дядьки.
В ту ночь Любава никак не могла заснуть. Сама мысль о том, что она может потерять его навсегда, заставляла сердце болезненно биться в груди. Наконец она решилась: скинула рубаху, и прокралась к лавке на которой спал хозяин. Она надеялась, что с помощью женских чар сможет его удержать. Но это была их единственная ночь.
Наутро, когда разомлевшая Любава открыла глаза, было уже светло. Хозяина в берлоге не было. Девушка наскоро прибралась, приготовила похлебку, размышляя о том, кто же будет готовить ему еду, если он все-таки решится остаться зимовать в лесу. Солнце начало катиться к закату, а хозяин все не возвращался. Девушка решила, что он раздумал провожать ее или решил, что не стоит с ней связываться после того, как она сама ночь пришла к нему. Любава собрала свои небогатые пожиткипара пустых горшков из-под меда, сметаны и варенья, да праздничный убор, в который ее обрядили, провожая в жены к медведю, и тронулась в путь.