Нас, конечно, удивляет то обстоятельство, что мысли о развитии пролетарской культуры, высказанные В. И. Лениным и опубликованные в 1920 году и позже, оказались совершенно неусвоенными составителями платформы «Октябрь» и конференцией МАПП, принявшей ее как программу действия. Больше того, огромный вклад, внесенный Лениным в разработку проблем развития пролетарской культуры, почти совсем не был освоен рапповцами, и это отрицательно сказалось на их идейно-эстетических воззрениях в целом. Не менее удивляет в идеологической платформе «Октября» полное игнорирование дооктябрьского пролетарского литературного движения. Полноекак будто бы с них да с «Кузницы» оно и начинается. Это заблуждение также будет сопровождать всю историю РАПП. Если для каждого школьника нашего времени доступными и элементарными кажутся истины, что «коммунистом стать можно лишь тогда, когда обогатишь свою память знанием всех тех богатств, которые выработало человечество» или: «Горький является основоположником пролетарской социалистической литературы», то для руководителей пролетарской литературы на протяжении всех 20-х годов эти истины были весьма сомнительными и вызывали ожесточенные споры. Оказывается, как много надо времени для усвоения простых и мудрых истин.
Таковы положительные и отрицательные моменты идеологической платформы «Октября».
Художественная платформа начинается с определения понятия пролетарской литературы. «Пролетарской является такая литература, которая организует психику и сознание рабочего класса и широких трудовых масс в сторону конечных задач пролетариата, как переустроителя мира и создателя коммунистического общества». Основой этой литературы является революционно-марксистское мировоззрение, а творческим материалом«современная действительность, творцом которой является пролетариат, а также революционная романтика жизни и борьбы пролетариата в прошлом и его завоевания в грядущем». Содержание и форма в художественном произведении взаимно обусловленыэто «диалектические антитезы: содержание определяет форму и художественно оформляется в ней». Определяющим является содержание. «Наряду с лирикой, господствующей последнее пятилетие в пролетарской литературе, в основу будет положен эпический и драматический подход к творческому материалу».
Платформа «Октября» выступает против всех видов декадентского искусства«против вырождения понятия творческого образа в самодовлеющий раздробленный живописный орнамент (имажинизм)»; против «выделения слова-ритма, как такового, в самоцель, в результате чего художник часто уходит в область чисто словесных, не имеющих общественного смысла упражнений (футуризм)»; против «фетишизирования звука, возникшего в период упадка буржуазии и выросшего на почве нездоровой мистики (символизм)».
«Только беря предмет художественного произведения в целом, в его конкретном значении и в процессе закономерного развития, можно достигнуть исторически наивысшего художественного синтеза».
И в заключение говорилось: «Таким образом, задачей группы «Октябрь» является не культивирование форм, существующих в буржуазной литературе, а разработка и выявление новых принципов и типов форм путем практического овладения старыми литературными формами и преобразование их новым классово-пролетарским содержанием, а также путем критического осмысливания богатого опыта прошлого и произведений пролетарской литературы (советского периода. С. Ш.), в результате чего должна создаться новая синтетическая форма пролетарской литературы».
Художественная платформа «Октября» интересна во многих отношениях. Прежде всего следует отметить, что она отстаивает реализм в литературе, реализм нового типа. Она призывает писателей брать предмет изображения «в целом, в его конкретном значении и в процессе закономерного развития».
В соответствии с выдвинутыми принципами реализма рассматривается и соотношение формы и содержания художественного произведения. Этим же вызваны отрицание формалистического искусства и призыв к созданию эпических и драматических форм, к созданию монументального, синтетического искусства. Не вызывает возражения и определение пролетарской литературы, «которая организует психику и сознание рабочего класса и широких трудящихся масс в сторону конечных задач пролетариата» и которая базируется «на революционно-марксистском понимании» действительности. Заслуживает особого внимания вопрос о новаторстве в литературе: «Разработка и выявление новых принципов и типов форм путем овладения старыми литературными формами и преобразование их новым классово-пролетарским содержанием», и даже еще четче«путем критического осмысления богатого опыта прошлого».
Ни одна группа в те годы не ставила столь четко и ясно творческие задачи перед литературой в новых условиях, как поставила их группа «Октябрь». В этом ее заслуга перед всей историей советской литературы, в этом заключалась притягательная сила нового литературного направления. Как известно, принципы реалистического искусства всегда отстаивались нашей партией.
В художественной платформе «Октября», естественно, отразились ошибки идеологической платформы. Тематика пролетарской литературы хоть и связывается с современной действительностью, но ограничивается лишь той областью ее, «творцом которой является пролетариат», и в прошлом и в будущем также литературе предписано отображать «революционную романтику жизни и борьбы пролетариата». Эта узость и цеховщина, идущие от Пролеткульта, принесут в дальнейшем много вреда развитию советской литературы 20-х годов, и только ли 20-х?
Идеологическая и художественная платформа «Октября» это, так сказать, программа действия напостовцев. Когда они стали применять ее на практике, не только ошибочные, но даже и правильные ее положения часто использовались не по назначению, неразумно, во вред литературному делу страны.
Кроме платформы «Октября» на 1-й конференции МАПП были приняты тезисы доклада г. Лелевича «Об отношении к буржуазной литературе и промежуточным группировкам». В них сформулированы тактические принципы напостовцев, решались вопросы их борьбы в современных условиях.
Эти тезисы свидетельствовали о том, что руководители пролетарской литературы понимали обострившуюся политическую обстановку в стране в связи с введением нэпа. Культурное строительство явилось ареной классовой борьбы, подлинным фронтом. Белогвардейщина, потерпевшая крах в нашей стране, разбросанная по разным заграницам, начинает поднимать голову, объединяться во всевозможные союзы «по спасению родины». Возникает сменовеховство, расценившее нэп как отступление большевиков к капитализму и решившее содействовать «взрыву изнутри». В стране начинают активизироваться буржуазные элементы. В августе 1922 года XII партконференция РКП(б) вынуждена была принять резолюцию «Об антисоветских партиях и течениях», где говорилось: «Антисоветские партии и течения систематически пытаются превратить сельскохозяйственную кооперацию в орудие кулацкой контрреволюции, кафедру высших учебных заведенийв трибуну неприкрытой буржуазной пропаганды, легальное издательствов средство агитации против рабоче-крестьянской власти и т. д.»
Воспользовавшись тем, что Советское правительство в 1921 году разрешило открытие частных издательств, которых через год в одной Москве уже существовало 220, контрреволюция начала действовать через них.
В начале нэпа появляются многочисленные журналы и альманахи, имевшие антисоветский характер, проповедовавшие порнографию, пессимизм и мистику. Петербургский журнал «Мысль», издававшийся философским обществом, был «журналом самой разнузданной поповщины». Журналы «Россия», «Новая Россия», редактировавшиеся И. Лежневым, открыто проповедовали сменовеховские идеи, т. е. жаждали краха идей Октябрьской революции. Интересно отметить, что И. Лежнев в воспоминаниях «Записки современника», вышедших в 1935 году в Москве, сам оценивает характер своей деятельности как реакционный: «В годы нэпа, с 1922 по 1926 г., я редактировал сменовеховский журнал «Новая Россия» и обрел на том сомнительную славу «идеолога российской интеллигенции». Следующие затем 4 года (после закрытия журнала) я прожил в Германии. Жизненный опыт и труд, учеба и размышления привели меня обратно в Союз в 1930 году».
Журналы «Вестник литературы», «Летопись Дома литераторов», «Жизнь», «Начало», «Русский современник» объединяли старую русскую интеллигенцию, не понявшую революцию, растерявшуюся и капризно, чванливо и озлобленно брюзжавшую на Советскую власть. Идеи сменовеховщины были им, в общем, по душе. В журнале «Летопись Дома литераторов», именовавшем себя «литературно-исследовательским и критико-библиографическим», от 1 декабря 1921 года была опубликована информация Я. Б. Лившица «Новые и старые вехи (два собеседования в Доме литераторов о сборнике «Смена вех»)». В информации говорится, что «интерес, какой вызвал нашумевший пражский сборник «Смена вех», побудил Дом литераторов устроить специальное собеседование», что два дня шло обсуждение этого сборника и что привлекло оно очень много публики. Дальше дается краткое содержание выступлений. Г. Я. Красный-Адмони отмечает, что заслуга авторов «Смены вех» состоит в том, «что они вновь выдвинули на очередь больной вопрос об отношениях между интеллигенцией и советской властью. 25 октября 1917 года русский СКИФ захватил всю полноту власти, уничтожил буржуазию, культуру, интеллигенцию, в уверенности, что он творит великое дело. Но русская интеллигенция не для защиты своих миллионных вкладов очутилась в оппозиции к советской власти. И теперь, когда советская власть ищет мира даже с буржуазией, пора понять, что мир с интеллигенцией еще важнее мира с буржуазией. Государство не может жить без своего мозгабез интеллигенции». Хотя в завершении информации и говорится, «что позиция неовехистов в том виде, как она изложена в сборнике «Смена вех», не была, по-видимому, никем из участников собеседования принята целиком», мы не случайно остановились на выступлении Г. Я. Красного-Адмони. В нем выражены враждебные умонастроения буржуазной интеллигенции, оставшейся в России, но презиравшей народ и считавшей себя незаменимой. Не менее любопытным было выступление В. Г. Тана, который «отстаивал тот взгляд, что социализмэто та же религия, как и христианство».
Как видим, шла ожесточенная борьба на идеологическом фронте. Буржуазные элементы действительно активизировались. И Советское государство принимало решительные меры по пресечению антисоветской деятельности, вплоть до административных. Так, в 1922 году Советское правительство вынуждено было выпроводить за границу большую группу буржуазных интеллигентов, в их числе: Бердяева, Франка, Степуна, Изгоева, Осоргина, Кускову, Прокоповича. Наша партия мобилизовалась сама и мобилизовала все свои резервы на борьбу с буржуазной идеологией. Вот почему своевременным было выступление МАПП с тезисами г. Лелевича о борьбе с контрреволюционной идеологией.
Но, к великому сожалению, тезисы г. Лелевича оказались одним из самых незрелых и опасных для развития литературы документов напостовцев. Если бы линия, проводимая в тезисах г. Лелевича, восторжествовала (а напостовцы яростно добивались того, чтобы партия целиком одобрила их позицию), то советская литература была бы загублена на корню. Но этого не могло случиться, хотя рапповцы, меняя тактику, искажая решения партии, довели свою линию в 1931 году до абсурдадо лозунга «Союзник или враг». На протяжении десяти лет шли сражения на литературном фронте главным образом по вопросу об отношении к так называемым попутчикам. Вот еще почему следует особо остановиться на этом документе.
В тезисах говорится: «Общественно полезной является в наше время только такая литература, которая организует психику и сознание читателей, и в первую очередь читателей пролетарских, в сторону конечных задач пролетариата как творца коммунистического общества, т. е. литература пролетарская. Всякая иная литература, иначе воздействующая на читателя, в той или иной мере содействует возрождению буржуазной и мелкобуржуазной идеологии».
Вот каким образом здесь трактуется правильное положение из платформы «Октября». Там определяется понятие пролетарской литературы, здесь используется это определение, чтобы противопоставить пролетарскую литературу классической и советской литературе, как враждебной пролетариату. А под пролетарской литературой тогда подразумевалась, по существу, лишь группа «Октябрь» да кое-кто из «Кузницы».
Дальше. «Мелкобуржуазные группы писателей, «приемлющих» революцию, но не осознавших ее пролетарского характера и воспринимающих ее лишь как слепой анархический мужичий бунт («Серапионы» и т. п.), отражают революцию в кривом зеркале и неспособны организовать психику и сознание читателя в сторону конечных задач пролетариата. Поэтому положительного воспитательного значения для рабочего класса они иметь не могут».
С 1923 года, с легкой руки Троцкого, мелкобуржуазных писателей стали называть «попутчиками». К этой категории относилась основная масса советских писателей, по существу, все, кто не входил в РАПП.
Уровень пролетарской литературной критики был тогда низок, подход к творчеству того или иного писателя со стороны коммунистов-критиковразличным, критерии оценокне всегда научными. У напостовцев в оценках творчества непролетарских писателей проявлялся субъективизм и вульгарный социологизм. Выводы из тезисов г. Лелевича о писателях-попутчиках, что они «неспособны организовать психику и сознание читателя в сторону конечных задач пролетариата» и что «поэтому положительного воспитательного значения для рабочего класса они иметь не могут», были опасными. Они отталкивали огромную массу трудовой интеллигенции, в том числе и художественную интеллигенцию, которая приняла революцию, в процессе ее развития многое осознала и пошла за Советской властью. В этом смысле тезисы Лелевича шли вразрез с политикой партии, которая заключалась в том, чтобы не отталкивать, а перевоспитывать честную трудовую интеллигенцию. Партия верила, надеялась, что великие идеи Октябрьской революции, опыт начавшегося строительства новой жизни могут перевоспитать даже буржуазную интеллигенцию, если она не стоит во враждебной позе к Советам, а готова честно служить народу. Всего этого не понимали напостовцы. Исходя из своих тезисов, они, как мы увидим дальше, будут третировать всю непролетарскую литературу. Беда заключалась еще в том, что к этой «непролетарской литературе», «вредной» для рабочего класса, напостовцы относили творчество Горького и Маяковского, не говоря уже о творчестве многих и многих замечательных художников, которые в те годы прославляли революцию.
ГЛАВА 3
На 1-й конференции МАПП, где присутствовало 74 делегата, было избрано правление, куда вошли: А. Безыменский, X. Гильдин, г. Коренев, А. Исбах, г. Лелевич, Ю. Либединский, В. Плетнев, С. Родов, А. Соколов. Был избран президиум правления: секретарь президиумаЮ. Либединский, членыС. Родов и А. Соколов. Все это были молодые писатели, начавшие свое творчество в годы революции.
Александру Безыменскому исполнилось тогда 25 лет, он был уже автором двух книжек стихов«Октябрьские зори» (1920 г.) и «К солнцу» (1921 г.), которым присущи характерные черты абстрактной поэзии «Кузницы». Лишь с 1923 года он порывает с «планетарной» поэзией и пишет по этому поводу свое известное стихотворение «Поэтам «Кузницы», ставшее поэтической декларацией напостовцев: «Откиньте небо! Отбросьте вещи! Давайте землю и живых людей». Именно отсюда берет начало пресловутый «живой человек» рапповцев. Безыменский в 1923 году стал одним из популярных комсомольских поэтов. Его «Молодая гвардия», ставшая одной из любимейших песен комсомольцев двадцатых годов, и до сих пор остается популярной среди советской молодежи и революционной молодежи мира.
Юрий Либединский к этому времени опубликовал лишь первую повесть «Неделя», своей правдивостью и революционным пафосом сделавшую имя автора широко известным. Да и сейчас мы оцениваем «Неделю» как самое яркое и волнующее произведение Либединского. Это произведение и выдвинуло его в ряды авторитетных руководителей РАПП. Через много лет в письме к своему другу А. Фадееву откровенно об этом расскажет сам Либединский: «Я в молодости попал в положение одного из руководителей литературы только потому, что совпадение благоприятных случайностей выдвинуло меня вперед, так как я один из первых написал произведение, которого ждал народ, и на первых порах пожал лавры за всех васи за Фурманова и за тебя. Теперь все стало на свои места».