И что-то здесь не додумывается. Величайших мошенников в истории человечества множество. Но тут еще весь изыск образа в том, что он гурман не только в психологическом, но и физиологическом плане. Как там у Высоцкого, съешь печенку врагастанешь сильным и мудрым, как он и т.д. Не иначе содрал идею мистер Харрис у Владимира Семеновича, сплагиатил. Хотя туземцы с островов всегда поедали своих врагов, но в художественное поле их нехорошую привычку все-таки внес Высоцкий. Так что вот так.
74. История мира в 10 1/2 главахРоман, 1989Джулиан Барнс
Известный британский писатель, лауреат Букеровской (2011), Иерусалимской (2021) и многих других литературных премий.
По этой прочитанной книге даже не знаешь, с какого конца начатьхоть с начала, хоть с конца, хоть с середины, хоть в общем, хоть по частностям, все едино и хорошо.
Десять казалось бы не связанных сюжетом глав тем не менее безусловно составляют единое целое. Подспудно, где одними и теми же героями, где местом действия, где религиозными мотивами и библейскими сюжетами, где внутренними посылами и сквозными мыслями о природе творчества и любви, сути кинопроизводства, смысла жизни, искусства и даже рая, того самого, реального рая, прочими духовными глубинными корнями все главы оказываются переплетенными между собой в единую надсмысловую субстанцию.
Первая глава описывает путешествие Ноева ковчега с точки зрения пассажиров-"зайцев", древесных червей или жуков, которые по своей природе вынуждены непрерывно грызть древесину. Ной их не взял, так вот они тайно проникли на корабль и потом тайно выгрузились на горе Арарат. Последняя же глава посвящена описанию рая, где все есть и все можно делать. Как хочешь, так в нем и живешь, сохранив индивидуальность. И оказывается, что людям в конце-концов надоедает вечность, когда проживут в раю эдак несколько тысяч лет. Все приедается, даже вечность. Две промежуточные главы посвящены безуспешному поиску остатков Ноева ковчега, причем одним из желающих его найти является бывший астронавт, побывавший на Луне и услышавший там же глас Божий, чтоб нашел ковчег. А между этими сюжетами вплетаются некие промежуточные события, прямо не связанные с основной канвой, но глубинновне всякого сомнения
Не так просто уловить разницу в стилях между главами, нужно читать в оригинале, но для этого необходимо в совершенстве знать английский язык. Но и на русском отдельные фрагменты воспринимаются буквально как написанные разными писателями. По-видимому, базовое образование пошло Барнсу впрок, ведь он с отличием окончил Оксфордский университет, факультет современных западноевропейских языков.
И неизменно во всех главах тонкий юмор. Причем автор действует ювелирно: кажется вдруг, ага, пошлятина пошла, зацепил я автора, ан нет, уже через десяток-другой строк все переворачивается с ног на голову, и уже смеешься над собой, как мог подумать подобное о мастере, искуснике пера.
Постоянно анализируется природа литературного, живописного, киношного творчества. То есть повествование часто идет по грани субъект-объект, то есть то ты наблюдаешь за происходящим, то сам участвуешь в действии, то все происходящее холодно описывается со стороны. Этакая увлекательная карусель.
Как пишут, Барнс является видным представителем постмодернизма. Несмотря на некое предубеждение по отношению к этому современному литературному течению, можно запросто констатировать: постмодернизм в исполнении Барнса читается на ура, это одновременно и развлекательное, и популярно познавательное, и где-то даже научное, философское чтение. Видимо, не в ярлыке дело, а в таланте исполнителя, творца художественного текста.
75. Фима. Третье состояниеРоман, 1991Амос Оз
Израильский писатель, классик, пишущий на иврите, в переводах издающийся по всему миру, на русском тоже вышло несколько книг. По тональности резко отличается от Севелы, Алешковского. Главный герой воплощает не только черты Обломова, Алеши Карамазова, князя Мышкина, но идет дальше в понимании природы человека. Что-то делаешь в жизни, а зачем. Вселенская скорбь. Непонимание зачем все вокруг. Все уравнивается в ценности для него, нивелируется. На равных правах и в одинаковом значении в его сознании таблетки от изжоги, затрудненное мочеиспускание, служба простым клерком в гинекологической клинике, многочисленные акты с женщинами, проблемы евреев и арабов, живущих рядом, место и качество собственного жилища, дебаты в израильском парламенте. Все проходит сквозь него, не затрагивая ни единой струны души и сердца. Его почему-то тянет к бывшей жене и ее сыну, хотя сын не его, у него нет своих детей, аборт уничтожил эту возможность. Он заставляет себя и вроде как действительно испытывает чувства к не своему сыну, который столь же странен, как и он сам. Но следы этого чувства с трудом пробиваются сквозь пелену равнодушия к окружающему миру. Но опять же это не совсем равнодушие, это равноценность всего. Все в конечном итоге бессмысленно.
Пишу и понимаю, что не в состоянии передать хоть в малейшей степени внутренний мир Фимы. Вроде пустой, разбросанный человек, не состоявшийся поэт, доставляющий всем только неудобства, но все его терпят, потому что он беззлобный, искренний, нелепый, вызывающий жалость и желание его утешить. А он любит говорить и видит смысл жизни в бесконечных попытках объяснить людям, что почем. Его слушают, кивают, но при этом понимают, как далеки все его мысли от суровой реальности. Смерть отца, крупного бизнесмена, делает Фиму богачом, его мысли поворачивают теперь в эту сторону, он планирует продолжить дело отца, стать управляющим крупной парфюмерной фабрикой, начать жить как все. Отец признал, что Фима научился различать добро и зло, теперь пришло время начать делать добро. Однако, сомнительно, в возрасте между пятьюдесятью и шестьюдесятью вряд ли возможно поменять свою натуру. Но вокруг искренние друзья, на них всегда вся надежда. Они помогут и выведут из потемок.
Амоз Ос своим "Фимой" дал крепкого пинка в направлении чуть большего понимания природы литературы. В отличие от Иличевского, Амоз Ос дал гораздо больше знаний и прочувствования Иерусалима, его жизни, погоды, людей, копошащихся в своих буднях. В одной ипостаси все в этом городе так же, как и вокруг нас, обычных людей, в другойвсе совсем по-другому, все своеобразно, все пронизывает местный колорит. Единство общего и различий. Очень рекомендую этот роман к прочтению интересующимся настоящей литературой.
76. 99 франковРоман, 2000Фредерик Бегбедер
Всё на продажу, продается всё, человек тоже товар, как и его чувства/эмоции. Так уж устроена современная жизнь, и никуда не деться из этой тесной клетки от рождения до самой смерти. Эта книга уже современная классика, как стали классикой романы-антиутопии "О дивный новый мир" и "1984". Нас нами делают масс-медиа, они заставляют покупать то, что нужно гигантским корпорациям, выпускающим те или иные товары и оказывающим те или иные услуги страждущему человечеству. Нас заставляют думать в том направлении, какое предлагают рекламные агентства. А соль такого агентствакреаторы, люди, которые выдумывают слоганы и сценарии клипов. Задача вдолбить людями не только домохозяйкам в возрасте под пятьдесят, составляющим большую часть потенциальных покупателей, но и всем остальным группам населения, что они должны купить именно этот товар, только этот поступок сделает их жизнь бесконечно счастливой.
Герой, как раз успешный креатор, походя продуцирующий гениальные идеи для рекламы, но ненавидящий свою работу, пишет книгу, разоблачающую низость целей рекламных агентств, чем добивается, чтоб его уволили. Но все происходит с точностью наоборот. Его повышают до руководящей должности, ему платят огромные деньги, его проект выигрывает Гран-при в Каннах. Но все заканчивается в один миг. Вскрывается убийство в Майами, где он в командировке в компании с коллегами убивает богатейшую владетельницу пенсионного фонда, которая опосредованно грабит неимущих. Пятнадцать лет тюрьмы и мечтания о том, как вырваться из клетки. Супербогатые и суперизвестные люди платят огромные деньги, чтобы навсегда исчезнуть из этого погрязшего во лжи мира. Они якобы умирают и исчезают из публичного пространства, переселившись на остров в тропиках, которого нет ни на одной географической карте. Там тайно организована счастливая, покойная жизнь для Пресли, Кеннеди и других, скрывшихся от людей и доживающих жизнь вдали от мирской суеты.
Какая литература становится классикой? В том числе та, которая сумела синтезировать, обобщить, сформулировать нечто происходящее в жизни, достаточно очевидное большинству живущих людей, до того очевидное, что масса недоуменно пожимает плечами, мол, ну и что, это и так ясно, о чем тут говорить. Потом проходит год, два, десять, пятьдесят, сто, народ читает такую книгу и говорит, надо же, ведь на самом деле так и произошло, какой тот писака молодец, прям-таки гений. Но часто бывает, что и через сто лет понадобится вечноживущая реклама, чтобы классик вдруг воспрял из пепла времени. С Бегбедером все произошло спонтанно, сиюминутно, видимо он задел настолько болезненный нерв общества, что люди не выдержали и сразу среагировалида, да, это так, но что же делать, дорогой ты наш владелец умов? Но писатель не дает определенного ответа, возможно потому не дает, что нет позитивного выхода для современной цивилизации из тупика, куда мы сами себя загнали. Аминь.
77. СнегРоман, 2002Орхан Памук
Внутренний мир турецкого поэта сложен, жизнь трагична. Семь лет живет в Германии, во Франкфурте, городе, возможно самом космополитичным из немецких городов, не считая конечно Берлина. Казалось бы должен проникнуться западными ценностями за это время, но не тут-то было, ведь он поэт, а не обычный человек. Ни да, ни нет на вопрос верит ли в Аллаха или атеист ли он.
В небольшом городке в глуши Турции происходит ряд самоубийств женщин, и поэт едет в этот город по своей инициативе в качестве журналиста, хотя и без задания редакции. Проходит снегопад, который отрезает городок от центра. И в замкнутом городке происходит локальный военный переворот в пользу идей первого турецкого президента-республиканца Ататюрка. Хотя в Анкаре и без того республика. Однако в городке на днях выборы мэра, и на пост реально претендует кандидат исламист, чего республиканцы допустить не могут.
Нужно понимать, что в Турции сложнейший расклад политических сил. Правят республиканцы, но есть исламисты разной степени фундаментальности, умеренные и крайние, такие как в Иране. Еще несчастные курды и тоже широкого спектра, от умеренных до террористов. А все мусульмане еще вдобавок и по-разному относятся к Западу, от полного отрицания до частичного признания. И в этой заварухе очутился поэт, который зациклен на собственном мироощущении. Он видит мир поэтически, честно, правдиво в собственных глазах, но часто это кардинально расходится с реальностью. Он мечется между сторонниками разных политических воззрений, пытаясь помочь людям разобраться, понять происходящее, призывает к благоразумию. Но при этом выше всего ставит свою любовь к разведенной женщине неописуемой красоты, что автор много раз подчеркивает.
Постоянно идет снег, для поэта снег это символ красоты и сложности внутреннего мира человека. Он даже в виде снежинки изображает схему этого внутреннего мира.
В романе постоянно упоминается Россия, поскольку именно в этих местах остались здания Российской империи, здесь в прошлом было сильное влияние русского мира. Но параллели далеко не только физические. Тревожная атмосфера, нарастание противостояния в городке напоминает атмосферу "Бесов", сам поэт имеет черты и Алеши Карамазова, и князя Мышкина, и в то же время чуть не Ставрогина. Поэтическое преломление мира в душе поэта сродни атмосфере "Доктора Живаго". Этакая дьявольская суперпозиция противоречивых черт в образе главного героя. Окружающие его как будто уважают, но откровенно не любят, хотя скрывают такое отношение. Он не от мира сего, и этим все сказано. Люди городка к чему-то стремятся, отстаивают свои взгляды, это их реальная жизнь. А поэту суета вокруг военного переворота лишь источник вдохновения для поэтического творчества. Во время визита в городок он написал около двадцати стихов, целую книгу, хотя до этого был большой перерыв. Он уверен, стихи диктуют ему свыше, Бог, заслуги самого поэта в стихотворчестве нет.
После освобождения городка из снежного плена поэт возвращается во Франкфурт, продолжает свою одинокую, тоскливую жизнь. Через четыре года его убивают, и тетрадь с написанными в городке стихами исчезает. Сразу мелькает мысль, туда им и дорога.
Конечно описанный мусульманский мир далек от нашего понимания. Вселенская проблема, носить или не носить женщине платок на голове. И в ту, и в другую сторону женщина готова себя убить ради самоутверждения.
Постоянно присутствует сентенция, миртеатр, причем даже в буквальном смысле, ведь переворот начался расстрелом студентов-исламистов прямо во время спектакля, а идейно переворот возглавил актер, гастролирующий в это время в городке.
Очень своеобразен стиль автора. С одной стороны, он немного зануден, много повторений, некая хаотичность изложения. С другой, передан внутренний мир поэта, который не может быть иным. Вот бы кто написал подобную правдивую исповедь того же Пушкина, Лермонтова или Маяковского. Как они воспринимали окружающий мир, людей, как не вписывались в него со своим поэтическим мировоззрением не от мира сего. То есть в данном конкретном романе, скорее всего, стиль определен миром поэта, возвышенным и в то же время хаотичным, предельно субъективным. Другие романы автора, где действия развиваются уже только в Стамбуле, стоят внимания. Талантливо и правдиво описывается жизнь другой земной цивилизации, с несколько иными ценностями, взглядами, поступками. Это интересно.
78. Неортодоксальная: Скандальное отречение от моих хасидских корнейРоман, 2012Дебора Фельдман
Познавательная и увлекательная книга о хасидской общине в Нью-Йорке и молодой женщине, которая решила порвать с тысячелетними традициями. Не со всеми конечно, а только с откровенной ортодоксальностью. В Нетфликс в 2020 вышел сериал по мотивам книги, но сюжет фильма значительно отличается от романа. В фильме больше динамики, добавлена линия преследования героини хасидами уже после переезда героини в Берлин, что выглядит нереальным. Мне кажется, эта линия добавлена, как говорится, ради красного словца или красного кадра, если речь о фильме. Еще отличие: в книге героиня становится писателем, в фильмемузыкантом. Мне больше понравилось содержание книги. Оно гораздо глубже, обстоятельнее, насыщено искренними чувствами и мыслями героини. Показан процесс эволюции самосознания героини в процессе взросления и освоения окружающего ее замкнутого мира хасидов, с одной стороны, родного, с другойудушливого в своей бесконечной зарегламентированности и ограниченности.
Я был в Нью-Йорке в 2019, но до Бруклина не добрался. Гигантский город является моделью земного шара в плане совместного проживания множества национальностей на одной территории. Нью-Йорк разбит на районы компактного проживания разных национальностей. Я жил недалеко от итальянского и китайского кварталов. Все в национальном районе обустроено соответствующим главной национальности образом. Плюс к английскому на вывесках родной язык, большинство прохожих национальности района. Так, видимо, комфортнее жить, если рядом свои люди. Побывал, конечно, на Брайтон-Бич, пообщался с русскоговорящим тамошним населением. В Гарлем заехать не решился, а про Бруклин просто забыл. А там, оказывается, компактно живут хасиды. Чего не знал, того не знал, а то бы заехал.
Всегда интересно читать о человеке, который решительно бросает вызов судьбе, рвет узы со средой, в которой он обречен жить до конца дней своих. Среда или равнодушна к его намерениям, или препятствует им из собственных эгоистических побуждений. Второе часто порождает трагические судьбы. Мне в свое время понравился роман "Блуждающие звезды" Шолома Алейхема, где герои вырвались из местечковой трясины, убежав с бродячим цирком, через многое прошли, чтобы стать известными артистами в той же Америке. О том же примерно "Зулейха", но здесь накладываются обстоятельства принудительного выселения татар во время варварской коммунистической коллективизации. Но героиня тоже постепенно осознает себя самостоятельной личностью, свободной от тяжких цепей прошлой жизни. Вспоминается также турецкий фильм (забыл название), в котором две девушки с огромным трудом вырвались из глухой мусульманской провинции, переехали в Стамбул и начали жить вполне цивилизованной, гражданской жизнью.