Зедонг
Учиться Зедонгу хотелось с детствапостигать мир, и проникать в него дальше, чем видишь. Ему не нравились плоские зеркальные отмелихорошая рыба везде найдет свою глубину. Имея допытливый ум, он сразу понял, что жизньона разная, может быть горькой и сладкой. И у кисло-сладких ягодок дерезы (годжи) бывают "волчьи" ядовитые сестры, от которых крепко проносит живот. С раннего детства познав на себе их полезные свойства, Зедонг увлекся фармакологией, и в итоге на Северо-Американском континенте получил неплохое образование, вместе с тем повсеместно продвигая маркетинг китайской чудо-ягоды "Нинся гоуци", не объясняя подробно, в чём их польза, а в чём вред. Ведь не секрет, что яды в малых количествах лечат. И если добавить к горсти сушеных "барбарисок" одну ядовитуюэффект непременно последует. Правда, опыты китайской традиционной медицины на просторах континента полной Свободы вскоре пришлось прекратить, так как Зедонгом всерьез увлеклась антимонопольная служба страны. Всё дело в нездоровой конкуренции на рынке продукта. Ягоды годжи почему-то реально помогали только от господина Мао Зедонга, и завистники натравили на него всех чиновников. Да и фамилия с именем китайского фармацевта резали слух. Так или иначе, Зедонгу пришлось переселиться "восточней болота"21, и заново открыть для себя родину грез.
Только приехав обратно из Америкидомой в Сиань, Зедонг сразу ощутил мощь древней культуры. Вероятно, долгое время вращаясь в западных тинных запрудах, он развил в себе соответствующие щупальца, отростки чувственного восприятияокружающий мир более не казался плоским и строго материальным. А может быть, в деле осознания внутренней глубины родного города Зедонгу помогла вера его западных пациентов в чудо-ягодывера в реальные чудеса, распространяемая теперь в древней Чанъяни новыми христианами, понаехавшими из-за бугра. И хотя Зедонг как фармацевт знал, что чудес не бывает, за каждым явлением стоит реальный механизм сокрытых от глаз сил природы (движения ци), он всё же стал захаживать в молельный дом по соседству и созерцать эйфорию доверчивых граждан, кумекая при этом, каким образом это дело использовать в выгодных коммерческих целях. Как ни странно, но здесь люди тоже излечивались от различных недугов. Наверное Женщина, руководившая церковью и лечившая всех силой Господа, кстати, была врачом, и Зедонг сразу почувствовал возникшую меж ними общность, профессиональную связь.
Древние города. Они несут в себе печать времениотголоски эпох, запечатленных в камне и глинеемкость духа, достигшего однажды цветущих Райских садов и воплотившего мечту в земной действительности. Там, где это удалось, навсегда сохраняется связь между землей и Небом, и накаты не выразимых чувствами состояний непременно будут достигать открытого им сердца, верующего в чудеса. Кто-то, наверное, непременно упомянет здесь о прелести22 А кто-то и рад будет почувствовать праздник души, и убедиться еще раз, что "загробный мир" таки существует. Так что не будем строго судить.
Вот и Зедонг, невзирая на скепсис умного и здорового организма, вдыхая воздух Сианя, наполненный еще властными флюидами династии Тан, подходил к врачу-проповеднику Чжао Мейфен осторожно, с некоторой снисходительностью к маленьким женским слабостямвсегда и везде командовать парадом, на белом в яблоках скакуне. Тем более, что госпожа Чжао Мейфен была настоящей леди (судя по фамилии), и к тому же получила образование в Лондоне.
Вероятно, Зедонг хотел окунуться в древность поглубже. Или просто поближе познакомиться с леди Мейфен. Но он купил два билета на экскурсию к горе Уданшань, что в провинции Хубей, и предложил один понравившейся ему женщине, врачу и миссионеру.
Глава 3
"Дух сам собою пребывает внутри. То вдруг приходит, то вдруг уйдет. И никто не может его познать. Потеряй егопогрузишься в смуту. Обрети егои во всем проявиться порядок. Очищай усердно вместилище духа. И энергия жизни сама соберется в тебе".
Трактат "Гуань-цзы". Внутреннее делание.
Порядок возникновения вещей невозможно нарушить. Но можно внести хаос, сумятицу в очередность событий путем насилия и грабежа. Расшатывая, таким образом, устои, падший духовный мир ни к чему не стремится, ибо его пустотарезультат потери порядка вещей. И хотя древними много говорилось о пустоте, в конечном счете, это был просто эффект несостоятельности того духовного мира, в котором жил человек. Даже если баланс внутреннего и внешнего теоретически здесь и возможен, обрести гармонию в таком сложном и запутанном мире удавалось немногим. Всё оттого, что просторы Поднебесной сотрясали постоянные войны, порождаемые завистью "сынов неба"23, и созидательный духовный процесс, разумеется, подменялся учением о пустоте24. Но, пусть даже следуя логике падшего мира пустота все равно не являлась конечной целью обретения себя в вечности. В поднебесном Драконьем царстве никто, в принципе, не был согласен на полную и бессмысленную пустоту. А то, что подобное состояниепроклятие духовного мира, ежечасно третирующего человека, всегда искусно замалчивалось и облекалось в обтекаемые формулировки. Конечно, чему-то же пытались научить духи людей, в первую очередь, как жить (сосуществовать) с ними такими. Управлять энергиями и выдерживать равновесие. И при этом ещё не потерять милость Небес!
Но пусть не думают легкомысленно люди, что драконы все это время просто болтались без дела; они, по сути, являлись прекрасным инструментом воздействия на мир, на сознание бессознательных граждан; внушая телам страх и трепет, драконы заставляли чаще поднимать глаза к Небесам. И, не допуская расхлябанности, строго следовать Пути и подчинятся законам природы. Кто-то же должен был здесь соблюдать хоть какой-то порядок.
Джиан
Джиан, так звали в детстве шансяо (полковника) Чэнь Джена25. И хотя разница в значении имен была приличной, но если произносить детское имя быстро и с армейским энтузиазмом, то смысл будет один и тот же. "Китайский парень (корень), это не больной человек Востока"25. Подражая герою Брюса Ли, полковник Чэнь Джен часто повторял эту фразу про себя, особенно в моменты, когда ему приходилось очень туго, и он один отбивался от сотни упорных вьетнамских головорезов, воюя в джунглях за интересы своей великой страны. Война-то, собственно, происходила не столько за плацдармы, сколько за идеологию, и когда эта идеология существенно поменялась, начиная с "Северных территорий"27, конфликт себя исчерпал. После окончательной демаркации границы и подписания мирного договора28 надобность в военных операциях отпала. А полковник (боец невидимого фронта), фактически выживший один из своего полкалатанный, перелетанный вернулся домой к мирной жизни, в новый ему совершенно неведомый мир. И первым делом он понял, что у него нет белого красивого костюма Мао29, чтобы очаровать потенциальную Лиэр30.
Конечно, годы службывынужденного и строгого соблюдения системы активности меридианов "шичень"31, а также железной армейской дисциплины, не могли пройти бесследно и не принести результата. Качественно собранный внутренне (в том числе и врачами) полковник не сломался и не запил. Он взялся за делопринялся строить дома, получая по армейской линии хорошие рекомендации надежного делового партнера, и льготные кредиты от государства за свои многочисленные раны и пролитую кровь. Таким образом, строительная компания "Джиан и товарищи" быстро освоила свободные ниши Гонконга, сразу же после возврата контроля над территориями, и вошла в сложную конъюнктуру местного строительного бизнеса. Полковник Чэнь Чжен купил себе белый костюм Мао, а когда возникала потребностьодевал "хаки", брал свою любимую QBZ32, и ехал решать вопросы, как он привык это делать. И всё-то было бы ничего, если б не упорство местных духовных иерархий, окопавшихся за годы империализма в мозгах "диких лебедей"33 и опустивших тенёта в их души мафиозных структур. Как бороться с людьми полковник хорошо знал, а вот как с духамиимел весьма смутные представления. Хотя
Дело в том, что случайно, на одном официальном приеме полковник Чэнь Джен встретил-таки свою Лиэр. Как полагается, он щеголял в белом костюме, но Лиэрдочь босса одного из кланов, была истово верующей католичкой, и на дух не переносила матерную конкретику "красных" идейных парней.
Глава 4
"Сокровенноеоно во мраке располагает десять тысяч вещей, но его форма не видна. Оно из пустоты рождает принципы, соприкасается с одухотворенным разумом и создает установления, пронизывает древнее и настоящее, разделяя категории всего сущего; переплетает между собой силы инь и ян и развязывает жизненные начала. Одно разделяется, другое соединяется, таким образом образуется небо и земля. Небесные тела и солнце вращаются по своим кругам, твердое и мягкое соединяется. Все возвращается на свои первоначальные места, конец и начало всего определены. Одно рождается, другое умирает, их судьба ясна".
Трактат "Тай сюань цзин".
То, что человеческий разум достаточно свободно может шастать по Вселенной, драконами, (духами) всегда использовалось очень рационально. Проникнуть в места малодоступные с помощью энергий и возможностей тела человека драконам помогали знания. Увязав законы построения Вселенной в схемы, человеку предлагались даже перемещения во временипознание будущего, хотя оно, это будущее (в том числе и будущее бесконечной Вселенной!) вряд ли могло зависеть от того, каким образом упадет три монетки или от гадания по палочкам тысячелистника34. Ведь в принципе, какая польза от знаний, если ими нельзя воспользоваться и корректировать это самое будущее? Но этот момент ловко обходили вниманием: три монетки и ты творец своей судьбы, а заодно и властелин времени! Явная несуразность такой манипуляции определенно была искусно скрыта от умасознания человека. Идея расположения точки зрения разума человека в нужном для познания месте на самом деле являлась не чем иным, как захватом этого самого разума (сознания). Притомабсолютно добровольно, так как человек от Творца имел свободную волю и мог уклоняться туда и сюда"стремиться к тому, чего ему не хватает и отбрасывать то, что у него в излишке"35. Ведь такое состояние ума "близко к смыслу сокровенного!" Так появились гадательные мантики "И цзина" (Книги Перемен)познание воли Неба, воли богов. А то, что эту волю тоже можно изменять на свое усмотрение, (вдруг тебе не понравился раскладоттого и называется практика гаданий Книгой Перемен), если ты достаточно умный и смог проникнуть в тайны триграмм и гексаграмм через афоризмы их толкований, предполагалось (предлагалось духами) изначально. Иначе, зачем брать в руки кости?.. Вот и получалось, что человек, сам того не подозревая, становился архитектором Вселеннойвремени и пространства. Не меньше. Этот малюсенький микроорганизмдаже не песчинка по сравнению с бесконечностью той же материальной Вселеннойдвигал многотонные звезды, системы, галактики, как ему заблагорассудиться! Абсурд идеи, хотя мантика "Книги Перемен" с виду трезво практична и рациональна, обнаружился с развитием прикладной науки, (дискретной математики, в частности); на этом фоне, несомненно, усматривается гениальность мышления Конфуция, который сразу сказал, что не рассуждает о чудесах, насилии, хаосе и духах. А здесь все четыре элемента в одном, и что ещё забавнее: "И цзин", претендующая на тайную доктрину со всей присущей ей мистической составляющей, напрямую опровергает корреляционную ассоциативность (зависимость) факта от истины36. И при этом методика "реальной смены будущего" при помощи гаданий (Книга Перемен) таки вошла в конфуцианский канон. Браво! (Аплодисменты).
Ши Лао
Господин Ши Лао (старец) тоже не сразу стал уважаемым и почтенным. Тем более, раньше никто бы даже и не подумал назвать его господином. В детстве он носил имя Лиу (течение), которым его называли в семье близкие, а когда немного подрос, получил приставку "товарищ". В то время течение жизни вдруг получило резкое ускорение (духовный прогресс), можно сказать, кардинально превысило все свои гипотетические возможности и потеряло реальную узнаваемость (технологическая сингулярность). Оттого понять, что творилось во времена хунвейбинов27 сейчас практически невозможно. А тогда было всё предельно ясно, и товарищ Лиу шагал в первых рядах красной гвардии Мао, пока не выяснилось, что у него есть душа, и эта "зараза", наверное, верит в Бога. Впрочем, к чему эти "пережитки прошлого" хунвейбины жгли всё подряд и стоили новую жизнь, от самого начала. А Лиу писал для товарищей стенгазетыкрупные пиктограммы красивым почерком, предельно понятную историю сотворения мира.
Дело произошло в городе Циндао в провинции Шаньдун. Товарищ Лиу приехал туда с поездом дружбы искоренять четыре пережитка прошлого, помогать местным студентам изобличать монархистов. Вопрос касался одной сотрудницы городской больницы, фамилия и имя которой, по мнению студентов, изучавших историю, были созвучны фамилии и имени буржуазного художника эпохи Тан, изобразившего на своих картинах аспекты сладкой жизни императора и его гарема. Это не могло не затронуть чувства революционно настроенной молодежи; копнули глубже, и оказалось, что "монархистке" симпатизируют многие в больнице, и даже первый секретарь горкома вступился за неё. Тут молодые товарищи, и Лиу вместе с ними, принялись выявлять скрытых "агентов горкома"; возможно, где-то перестарались. Они обливали черной краской сотрудников больницы, заставляли их прыгать, лаять и кричать "Янечисть!" Тех, кто не хотел прыгать, били по пяткам, кололи иголками и проводили "душеполезные" беседы в кладовой среди куч грязного окровавленного белья. В этой-то темной коморке Лиу впервые испытал на себе адские муки.
Студенты заволокли в кладовую дежурную медсестру, прямо за волосыподругу сотрудницы со странной фамилией, и, сорвав белый халат, попытались воспользоваться её беззащитным телом. Но вдруг, Лиу обнаружил на шее несчастной крестиксамый настоящий! И хотя было темно, а хлебнувшие медицинского спирта подросткизалившие зенки по-полной, ничего почти не соображали, Лиу понял, что перед ним настоящая христианка. Какие еще нужны доказательства! Он потянулся рукой, взялся за крест и рванул его с шеи девушки. Но крест вмиг стал раскаленнымблеснул словно молния, и вонзился в ладонь, вошел прямо в руку, оставив на месте проникновения рану, похожую на стигмат. И как не пытался Лиу вырвать, выковырять его, выгрызть зубами, крестик словно растаял, растворился в крови и проник в его сердце. На этом моменте Лиу и узнал, что у него есть душасовесть заговорила, заорала на ухо бестолковому телу. И хотя Лиу отбивался от "призрака", голос не умолкал, он стал кричать через рот, обличая товарищей (пока те насиловали бедняжку), бросая тело самого Лиу то в жар, то в дикий холод. Никогда ещё Лиу не испытывал подобного ужасатакого озноба и такого огня геенского, жгущего изнутри. Без сомнений, эти состояния переживала его душа; ведь в темной комнате была нормальная температура. Лиу выскочил оттуда как сумасшедший. Он сигал в больничный прудик и заворачивался в три одеяланичего не помогало. Решив вдруг, что у него горячка и бред, Лиу разбил об пол пять термометров. Каждый упорно показывал 36,6. Тогда он принялся жрать все подряд лекарства, которые находил в больнице и запивать спиртом. На его месте любой бы умер от передозы, но Лиу лекарства не помогали, и страшный огонь крестажгучий и леденящий одновременно, не уходил из тела. Определенно, тело было сопряжено с чувством души
Много воды утекло с тех пор. Товарищ Лиу стал господином Ши Лао. Он отсидел десять лет в трудовых лагерях за неправомерный, "некомпетентный" подходкормил свиней, и скрипел зубами от мук и бессилья, крест в теле жестко давал о себе знать. Потом ещё долго лечилсяработал, жил, любил, и не смог не смог видеть, как его родные (близкие) просто загибаются под тяжестью ноши. Тогда он понял, что это только его крестпошел в один из вновь открывшихся монастырей, и не получил облегчения. Древние даосы учили правильно и мудрено, но никто не объяснял, что делать с крестом в теле; современные только подражали их внешнему виду. Буддисты же вообще ничего не делали, кроме гимнастики. В одном католическом монастыре ему посоветовали истязать тело и лупить его плетью; он только кисло улыбнулся в ответ. Много побродив по стране, Ши Лао, наконец, осел в Сиани, став каллиграфом. Здесь ему немножечко полегчало, особенно когда он брал Евангелие от Иоанна и выводил красивым почерком: ",,"38.