Как бы сквозь плотную резину ушных затычек я слышу, как Онже благодарит Полкана за оказанное доверие и заверяет, что выкладываться мы будем на всю катушку, каких бы усилий нам это ни стоило.
А другого выбора от вас и не ждали, мягко улыбается Полкан. Заговорщицки снизив тон, он смотрит мне прямо в глаза и произносит глухо и очень значительно. Как говорится, ты можешь искать Матрицу всю жизнь. Но не ты находишь Матрицу, а Матрица выбирает тебя.
***
Братиша, я устал считать, сколько он тестов нам задал! сквозь усталый смех выдавливает из себя Онже. В обратный путь мы едем в перевозбужденном состоянии, словно нас хорошенько и качественно раскумарили.
Осклабив лицо веселой ухмылкой, Онже рассказывает: выходя с проходной здания, Полковник вручил Онже свой кейс, при этом попросив о чуткости к доверенному имуществу. Мол, там ценные документы. После этих слов вес дипломата словно бы увеличился и стал непомерным казенным грузом оттягивать кисть.
Веришь, нет, братан, целая толпа мыслей набежала, для чего этот пробивон мог быть закинут, понимаешь? То ли меня прямо сейчас с этим кейсом упакуют, то ли ждали, что сам могу слинять в неизвестном направлении, то ли гордыню включу: мол, я не шнырь твои чемоданы таскать. Короче, вариантов десяток, и непонятно, какой из них правильный!
Место разговора тоже показалось нам неслучайным. Если Полковнику так не нравятся геи, он мог бы сразу забить стрелку где-нибудь по соседству.
Знаешь, что я тебе скажу? заключает Онже. Начхать ему и на пидоров, и на то, что они в этом сквере тусуются! Ему просто охота было пробить наши реакции, чтобы составить о нас представление, понимаешь? Если у них на столе дела наши личные парятся, то сейчас они пополняются новыми строчками. Только не из жилуправлений всяких, и не с работы, не из ГУИН, а от их собственных спецов, которые любому в течение разговора могут мозги по винтикам разобрать, а заново собрать уже в новой конфигурации! Ты обратил внимание, как он нас с тобой вычисляет? Что ни вопросмышеловка. А руку как пожимает! Прямо втапливает до пола: ТЫМОЙ.
В ответ на последнюю онжину реплику вздымается пузырьками из глубин памяти что-то успешно забытое, полустертое годами обывательской жизни. Лишь чеканятся на поверхности разума невнятные словеса из покамест неопределенного источника: «Я твой есмь!» «Да, ты мой еси!» «Волею иду, а не насильно».
Чувствуешь, как сразу работать захотелось? горловым смехом булькает Онже. Раз мы в Матрицу загрузились, они нас теперь под себя будут переделывать, обтачивать что фрезерным ножичком. Причем, если мы на их уровне не потянемсольют нас, понимаешь? Утилизируют к ебаной матери.
Матрица разделывается лишь с теми, кто отказывается подчиняться ее беспредельной власти. Зато тем, кто этой власти с готовностью покоряется, Матрица сулит богатства и блага, принадлежащие ее кровным врагам. Вручает их на блюдечке как боевые трофеи. Мне так видится, что мелкие предприниматели и бандиты, всесильные олигархи и крестные отцы мафии, рано или поздно все до единого должны будут склониться перед ее щупальцами либо выбыть из всеобщей игры в деньги и власть.
А ты фильм «Бригада» смотрел? Мне дядя прикалывал, что все так в натуре и происходило, понимаешь? Весь беспредел девяностых запланирован от и до! Эти бригады отмороженные, отстрел воров, передел собственности, мафиозные группировкивсе делалось по одному большому проекту, понимаешь? Ну, и догадайся с трех раз: кто эти планы разрабатывал? Кому выгодно было дать коммерсам раздухариться, а теперь гайки завинтить и себе все забрать?
КЛИНК! победоносно и смачно чавкнул гиперкуб на очередном повороте головоломки в моей раскалившейся от напряжения мозгов черепушке. Спецслужбы, бандиты, коммерсанты, политики, попы, обыватели, сваленные было в одну кучу, вдруг расправились одной тканью как вытряхнутая простыня. Ясно как божий день! На наших с Онже глазах происходит процесс концентрации власти. Просто мы пока наблюдаем лишь то, что происходит на экономическом фронте сражений за власть тотальную, абсолютную!
В соответствии с чьей-то хитроумной программой, народившийся пару десятков лет назад постсовдеповский бизнес должен был покрывать свою экономическую наготу хоть какой-нибудь «крышей». Ни милиция, ни секретные службы не могли, не хотели, но главноене собирались мешать бандитам захватывать капитал и лезть во властные органы. Спустя годы отечественный бизнес привык работать исключительно по чьей-то указке. Проходит время, и едва складывается подходящая обстановка, как спецслужбы приводят к власти своего человечка. Бандиты начинают активно менять салоны мерседесов на гробы, а кресла в Госдуме на тюремные нары. Мафия, национальные группировки, уходящая в тень воровская элита бойко сдают позиции под напором всемогущих государственных служб, действующих руками подчиненной им сети бизнес-агентуры. Таких простеньких с виду ребят как Морфеус, или пусть бы и мы с Онже. Долгосрочный план уже начал давать результаты: «спецы» вернули себе власть и деньги, отнятые у них при развале Совка, и даже успели их приумножить.
КЛИНК!
Нет, чушь и бред! Никто ничего у них не отнимал, да и не мог бы отнять. Смена элитпроцесс естественный и неизбежный, только вот в постперестроечном случае получилось, что элита осталась практически той же. Они лишь поменяли красномясое коммунячее рыло на лоснящуюся рыбьим жирком маску народоправчества, и заменили кумачовые социалистические лозунги фанерной вывеской «демократических ценностей». Как только ситуация изменилась, свежеиспеченные демократы вновь вступили в единую партию, научились подрываться с кресел под звуки советского гимна и подставили плечи под стоящую эрегированным приапическим фаллосом вертикаль исполнительной власти. Локомотив стал на новые рельсы, но к нему цепляют все те же, все те же вагоны.
Для простого обывателя (для моего деда, к примеру), все просто. Предатель-Горбачев, отчаянные хлопцы Язов, Крючков и Пуго, алкоголик-Ельцин. Развал Совка выглядит чуть ли не результатом досадной оплошности, подрывной деятельности отдельно взятых государственных подлецов. Теперь чудом пережившие период реформ пенсионеры лыбятся беззубыми ртами: идет РЕСТАВРАЦИЯ. Вернули тоталитарный государственный гимн, выдали ветеранам копеечные подачки и балаганные привилегии, а нынче реанимируют к жизни главную потеху рабского народа: идею Великой Империи.
На деле же идет продуманная до мелочей социальная стройка. Никакой реставрацией даже не пахнет! Производится масштабное строительство нового здания, и возводят его по невидимым чертежам, утвержденным неведомым архитектурным комитетом. За видимостью старого совково-деревянного фасада, в который выкрашиваются теперь стены на глазах вырастающей башни, поблескивают мертвенной сталью конструкции иного, несказанно усовершенствованного режима.
Все сферы государственной и общественной жизни споспешествуют Матрице. В одном направлении движутся политика, экономика, искусство и общественная культура. Даже Церковь, казалось бы, самостоятельная и независимая от светской власти структура, старательно обновляет стиль своей деятельности, трансформируясь из «тела Христова» в финансовую корпорацию. Но по каким законам происходят все эти трансформации? Кто управляет процессами перестройки государства и общества? Кто строит Великую Пирамиду? Не может же архитектура Матрицы существовать сама по себе! У пирамиды должны быть не только строители, но и зодчие. Или же Матрица как кристалл либо снежинка имеет некую априорную структуру, в рамках которой сами собой происходят формообразующие процессы? Но и тогда они должны подчиняться неким естественным законам.
КЛИНК!
Да так и есть, так и должно быть. Матрицаоперационная оболочка программной среды, наглядная схема взаимодействия элементов операционной СИСТЕМЫ. Зрители смотрят театральную пьесу, и их глазам предстают красочные декорации, созданные художниками-оформителями. Незримо для публики макеты меняются, создавая ощущение погружения в реальность, изображаемую действующими лицами постановки. Однако техникамтем, кто монтирует декорации и налаживает механизмы по их заменехорошо видно, что они из себя представляют с изнаночной стороны. За внешними проявлениями Матрицы, за расписной кулисой государственных институтов, за изменчивой дымной зыбью законов, норм, установок и правил для всех и для каждого, таится некая принципиальная СИСТЕМА развития общества.
Я расслабленно откидываюсь на сидении. По телу разливаются жаркие волны удовлетворения, как если бы после долгого изнурительного карабканья по отвесной скале мне посчастливилось взобраться на ровный горизонтальный уступ. С комфортом я валюсь на спину и перевожу сбитое подъемом дыхание. Где-то неподалеку должна быть вершина. Мне предстоит совершить еще пару рывков, но сейчас я могу отдохнуть, остудить мозг и подумать над чем-нибудь менее масштабным и замысловатым.
Ты, братка, опять загоняешься не по-детски! останавливает мои выкладки Онже. Я тебе уже говорил: будешь газоватьпоедешь в институт Сербского, понимаешь? Лучше о конкретных вещах мыслить. Не можешь о работе сейчас говоритьну давай Полкана еще обсудим. Как тебе его феня понравилась? Что там еще за «борьба за мир»? А «пролетарское щупальце»? Почему именно щупальце? И с каких хуев оно пролетарское? Хочет противопоставить нас рублевским обожранцам или посмотреть, охота ли нам в пролетарии зачисляться? А как тебе это выражение в оконцовке, про Матрицу? Они там, по ходу, на этом фильме мозги себе набекрень свернули. Вообще, из какой сцены эта фраза?
Да не из какой. Не было в фильме таких слов, я помню почти наизусть все три части. Это совсем из другой оперы. Полковник перефразировал нам цитату из средневековой легенды. Странствующий рыцарь в поисках Святого Грааля и хранители сакральной святыни, славные воины-тамплиеры.
12. Системасис
Он идет по лесу. Продираясь сквозь буреломы, выбредает из чащи на мелколесье и вскоре оказывается на краю небольшой затопленной солнцем полянки. Он вспоминает, что видит сон, и что бывал в этом месте много раз прежде. На той стороне поляны, у самой опушки, притаился тот домик. Беленые стены, окна со ставнями, красная веселая черепица. Едва протоптана, к дому ведет тропинка из примятой травы.
Оказавшись здесь в первый раз, в полузабытом отрочестве, Онже не посчастливилось даже приблизиться к терему. Тот лишь поманил, но тут же исчез, рассыпавшись в прахе ушедшего сновидения. В другой раз он подошел ближе, но не сумел подняться по лестнице. В пятый одолел все ступеньки, но дверь оказалась на крепком замке. Теперь снова. Дом манит, тянет к себе, и ему страстно хотелось бы оказаться внутри, но торопиться нельзя. Чуть поспешитсон развеется снова. Ступит резвее чем нужно, и в тот же миг пробудится.
Отблескивают солнцем окошки, поскрипывают перила, вот он снова на высоком крыльце. Боясь прищемить дверью собственную удачу, он бережно тянет за ручку, и на сей раз она поддается. Он внутри. Ни мрачная и ни ясная, ни тесная и ни просторная, ни убогая и ни роскошная, единственная светелка почти пуста. Солнечный луч падает сквозь оконце на потемневшую стенную обшивку, на келейную утварь, на простенькую деревянную мебель. Здесь нет ничего лишнего и все на своих местах.
Он тихо смеется достигнутой цели. Здесь всего более чем достаточно, и от этого так покойно душе, столько лет мучимой неизвестностью. Только вот
Нет, здесь определенно что-то не так. Какая-то неуловимая, но навязчивая деталь ломает общее впечатление. Снова оглянув горницу, он убеждается в том, что картина неполна. Отчего-то нарастает изнутри чувство подвоха, ожидание близкого шока. Ощутив себя на грани нового пробуждения, он жадно обшаривает глазами каждый угол и каждую стену, ворошит взглядом нетронутую постель, ворочает мебель в надежде преодолеть последний, невидимый оку барьер. Незаслуженная обида, чувство несправедливой беспомощности вгрызаются ему в грудь, выхватывая как всегда прочь из лесной сказки.
***
Будто добравшись до скомканного кем-то и сваленного в кучу вороха мысленной ткани, я пытаюсь разобрать этот навал. Тяну за нитку, сматываю в клубок, нахожу другуюсматываю в клубок, тяну за третьюи она оказывается переплетена с первой. Сплетаю косу из двух, трех, пяти нитей. Ворох шуршит, опадает, мнется, но его хитросплетениям не видно и края. Упрекающий взгляд Онже высверливает мне череп, но я даже не поднимаю глаз. Лишь то и дело выхватываю ковбойским жестом из кармана ежесекундник, и строчу в него жутким египетским почерком, от которого мою первую учительницу хватил бы кондратий.
Братан, хорош фигней заниматься, трогаемся! насущная жизнь вторгается в автономную работу сознания. Не отрывая глаз от свеженарисованных каракуль, я погружаюсь в волжанку. Краешком глаза примечаю старшего мастера, застывшего в проеме цеха: он вышел нас проводить. Краешком уха слышу, как Онже начинает что-то нудеть про работу. Краешком тела ощущаю: мы трогаемся.
Скорость движения сто сорок пять. Заляпанной цветастой клеенкой мимо нас проносится осень. Деревья с содранной кожей, жухлые травы, лужи слякоти и выцветшая портянка неба, все так устало от собственной жалкости, что просит скорейшей зимы, крепких морозов и убеляющего любую грязь пухового снежного одеяла. Магнитолу перекрикивают бесконечные реплики Онже. Маячит по левую руку его щербатая улыбка, оскаленная неукротимым рвением к деньгам и власти, плюс еще тысячи слов, зачем-то обращенным ко мне. «ДА, БРАТКА! Ты все правильно говоришь, надо мозги срочно включатьи работать, работать, работать!» Услышав знакомое заклинание, Онже возвращается к своему бормотанью.
Мое сознание занято. Завешено красной пластиковой табличкой DO NOT DISTURB. Заблокировано для лесов, полей, дачных поселков, запаха шалы, песен по радио и онжиных воззваний к моей повредившейся совести. Я включаю болванчика: смотришь в пустоту и автоматически поддакиваешь «м-м» в ответ на любую фразу. Онже все равно не поймет, почему я так напряженно размышляю о сути. Ему этот вопрос даже не покажется существенным, а все потому, что ему не выдалось прочитать «1984».
Системавот на чем сконцентрирован мой теряющий рассудочность разум. Она гипнотизирует меня, увлекает мои мысли в водоворот, тянет вглубь неизведанной бездны. Схемы функционирования Системы сокрыты, тайны, упрятаны от досужих взоров. Фундамент ее на поверхности, но вершина скрыта непроглядным мраком океанской пучины. Матрица словно айсберг, направленный острой вершиной под воду. По широченному основанию можно блуждать годами, так ничего не поняв, не заметив, не обнаружив. Прямо под ним находятся видимые невооруженному глазу элементы управления. Но глубоко под кромкой воображаемой линии тьмы возникают звенья, напрямую относящиеся к вершине Системы. Корни щупалец растут из немыслимой, квантовой, непредсказуемой неизвестности. И где-то находится мозг, центральный процессор. Некий принцип, вокруг которого выстраивается здание пирамиды.
Мы теперь сами система! вклинивается в эфир Онже, пытаясь настроиться на мою частоту приема-передачи информации. Поодиночке мы ей быть не могли, а Матрица нас как бы в одно спаяла, понимаешь? Теперь нам следует создавать системы под собой: создализапустилипереключились на другую тему. Если нам мешает другое предприятие, другие люди, другая системаих необходимо устранить, понимаешь? Поглотить либо утилизировать!
Выжить в мире бизнеса невозможно, не укрупняясь. Если раньше за выживание боролись отдельные предприятия, то теперь целые корпорации. Они сталкиваются друг с другом, ведут долгую и изнурительную войну до тех пор, пока один из соперников не сдастся на милость победителя, не будет уничтожен и поглощен. Слияние неизбежно, и борьба ведется лишь ради выяснения: кто кого. Остановиться нельзя, ибо любая остановка в развитии Системы неминуемо приводит к падению под натиском конкурентов. Либо ты развиваешься, либо тебя повергнут враги, поскольку для любой Системы все соперники являются антисистемами.
Когда я пришел работать в «Помойку», количество универсамов торговой сети едва превышало сорок. За полтора года, что я там пропахал, сеть увеличилась втрое: началась борьба с ритейлерами-соперниками, и сети принялись выживать друг друга. Вырывали лакомые площади из-под носа у конкурентов, заключали эксклюзивные контракты с поставщиками и производителями товаров, привлекали дополнительные средства за счет выпуска биржевых облигаций и договоров франчайзинга. В конце концов, незримо для обывателей разрешилась битва титанов. Сегодня рядовой потребитель оставляет деньги в сотнях универсамов с разными вывесками, не подозревая, что наполняет карманы одних и тех же владельцев.