Я не собиралась лгать ей.
Я не знаю, честно сказала я. Я не хочу причинять ему боль, и, возможно, именно это всё ухудшает, потому что я так чертовски беспокоюсь о чувствах других, что не могу понять, чего я на самом деле хочу. Наверное, это ещё и потому, что всё в моей жизни сейчас превратилось в абсолютный дерьмовый шторм, так что я не думаю, что хорошенько всё взвесила.
Настала моя очередь посмотреть на неё со свирепым выражением лица.
Как бы мне ни нравился Даниа он мне нравится, ладно, я буду чертовски честна в этомесли придётся выбирать между тобой и им, я выберу тебя.
Прошёл миг, и я прикусила губу.
По крайней мере, если всё это означает, что мы снова станем друзьями.
Она подняла бровь.
Значит, если мы не будем друзьями, ты пойдёшь за ним?
Я виновато пожала плечами.
Если мы не друзья, то мне будет меньше дела до того, что ты думаешь.
Прошёл ещё один миг, пока Эшли держала мой взгляд, а яеё, а потом она разразилась смехом.
Это справедливо, хихикнула она, хватая горсть попкорна, к твоему сведению, мы снова друзья. Если ты хочешь.
Я кивнула, хотя внезапно занервничала.
Значит ли это, что ты тоже прощаешь меня?
Да, конечно, она запихнула часть попкорна в рот, и я не заставляю тебя выбирать между мной и Дани. Просто не делай ему больно, если можешь.
Я кивнула, но что-то всё ещё не давало мне покоя.
А что насчёт того, что я сказала когда мы были в кафе?
Она откинулась на стуле, завозилась с бутылкой пива.
Ну, наконец сказала она, я не могу простить тебя за это.
Моё сердце чуть не вывалилось из задницы.
Эшли подняла голову, и я поняла, что её глаза влажные.
Нечего прощать. Ты была права.
Ох.
Ох, чёрт.
Что происходит? спросила я, подвигая свой стул ближе к столу.
Она грустно улыбнулась.
Я разозлилась, потому что ты назвала именно те вещи, которые меня смущали. Я не знаю. Я была слишком напугана, может быть, слишком упряма, чтобы это признать. Всё изменилось, и я не знаю, нравится ли мне всё это.
Ты говорила с Артуром?
Она покачала головой.
Нет. Всё так, как ты сказала. Как я могу осуждать того, кто делает что-то хорошее? Например, Леона хотела участвовать в благотворительном концерте, потому что Артур и Майк уже делали это раньше. И что я должна была сделать? Сказать ей, что нет, ты не можешь помочь собрать деньги для бездомных детей или больных собак, или что там было? Но потом это превратилось в чёрт-те что на фоне чёртова канала на YouTube.
Я не понимаю, Эшли, сказала я, ты была так против её выступлений, а теперь
Я знаю. Ты права, она съела порцию попкорна и отпила пива, я всегда знала, что она равняется на Дани. На её большого дядю-рок-звезду, который был таким крутым. И она хотела играть на гитаре из-за него. Я подумала, почему бы и нет? А потом я как будто отвернулась на пять секунд, и она уже во всём интернете. Артур и Майк продолжают настаивать на том, чтобы она делала больше. Ей это нравится, потому что она любит музыку, но
Но она не уверена, любит ли музыка её, перебила я, она даже не играет по-настоящему половину времени. Дело не в музыке, Эшли.
Её рот открылся, потом закрылся.
Прости, осторожно сказала я.
Ты права, она выдохнула, я должна поговорить с ним. Всё это произошло не сразу. Это были мелочи. Сольный концерт здесь. Потом концерт там. А потом видео, потому что она хотела показать свою новую песню. И ты права, это не Леона просила об этом.
Она просит фотографию луны, а Артур и Майк спотыкаются, чтобы принести ей настоящую, и все звёзды тоже, улыбнулась я.
И Дани, сказала она, ты не можешь оставить его без внимания только потому, что вы с ним спите!
Мое лицо горело, когда она завыла от смеха.
Для протокола, мы ещё не
Может быть, и нет, но это «ещё» было совершенно лишним.
В течение долгого, прекрасного, чудесного момента всё было как в старые добрые времена, пока мы пытались перестать смеяться.
Просто нужно немного сбавить обороты, сказала я, когда нам удалось взять себя в руки, например, подумай, что Леоне действительно нравится в этом? Играть музыку с Дани, конечно. Но она всё равно выглядит напуганной каждый раз, когда выходит на сцену. Ей нравится возиться с Блэр. Они вдвоём могут часами танцевать, петь и Мне бы не хотелось, чтобы она потеряла эту сторону.
Ты права, сказала она, я поговорю с Артуром. Этоона заколебалась, затем наклонила свою бутылку пива ко мне, это не укол в твою сторону, так что не воспринимай это так. Просто Вот почему я хотела бы, чтобы ты сказала мне об этом раньше. Если я когда-нибудь заставлю тебя чувствовать, что ты не можешь мне что-то рассказать, пожалуйста, скажи мне. Ты слишком много значишь для меня, чтобы снова так рисковать.
В горле стоял комок, и мне пришлось несколько раз сглотнуть, чтобы прочистить его.
Я обещаю, Эшли.
Я тоже обещаю.
Мы звякнули бутылками пива друг о друга, и каждый сделал по глотку. Наступил ещё один момент молчания, но не неловкий.
Это было комфортное, привычное молчание, одно из тех молчаний между друзьями, которые вышли за рамки дружбы.
Я снова потягивала своё пиво, погружаясь в этот момент и безоговорочно зная, что между мной и Эшли всё будет хорошо.
А потом ей пришлось всё испортить.
Я не знаю, как спросить об этом, поэтому просто скажу, сказала она, что, блин, случилось с Давидом?
Упоминание его имени заставило мои плечи напрячься. Мои мышцы почти застонали, когда всё напряжение, которое было снято, вернулось обратно.
Я думала, Дани рассказал тебе.
Он рассказал мне большую часть в процессе того, как мы кричали друг на друга в гостиной, пока Артур пытался заставить Леону вернуться в постель.
Её лицо немного покраснело.
Он был очень расстроен из-за меня. Справедливо.
Я потрогала кольцо на губах, не зная, что на это ответить, потом вздохнула.
Всё началось с Тейлор Свифт.
Я, блин, знала, что это она! воскликнула Эшли. С этого момента я лично обвиняю Тейлор Свифт во всём.
Я рассмеялась. Или, по крайней мере, попыталась рассмеяться. Слёзы уже грозили начаться, а в горле было густое, тугое чувство, из-за которого звук выходил захлёбывающимся и водянистым.
Не говоря ни слова, Эшли встала и взяла с полки коробку с салфетками, вернув её на столик как раз вовремя для моего регулярного предобеденного срыва.
Я медленно рассказала ей обо всём, что произошло.
Я ничего не утаивала: всё, начиная с моей неспособности хоть на мгновение отпустить свою гордость и заканчивая тем, как меня чуть не стошнило на ботинки Майка, когда он сказал мне о стоимости, вылилось из моего рта.
Я говорила о том, как уговаривала себя, что смогу это сделать, до тех пор, пока не поняла, что это невозможно.
От моего первого звонка Давиду до моего плана работать, работать и работать, пока я сама не накоплю денег.
От автомобильной аварии до доказательства того, какой невероятно глупой я могу быть, когда решила, что выиграла после того, как он перевёл мне деньги.
И когда я, захлёбываясь, рассказала, что Блэр хотела поехать, и что она скрывала это от меня, потому что не хотела, чтобы я была одна на Рождество, она плакала вместе со мной.
Она вытащила меня из кресла и обняла, взяв на себя часть моей душевной боли, чтобы я могла попытаться исцелиться. Она поддерживала меня, когда я настаивала, что могу держать себя сама, и доказывала, какой идиоткой я была, не поговорив с ней раньше.
Мы должны что-то сделать, сказала она, вытирая глаза, когда я закончила говорить, это не сойдёт ему с рук. Ни за что.
Он уже сделал это, Эшли, сказала я, повторяя её действия, он убедился, что она хочет поехать с ним, и я узнала об этом, когда и он, и Блэр были в комнате, так что я даже не могла сначала обсудить это с ней. Он знает, что ему может сойти с рук, и как далеко он может зайти, чтобы я не смогла ответить. Я не смогла с ним справиться.
Эшли сделала несколько полусерьёзных предложений, но не было ничего такого, о чём бы я уже не подумала.
Некоторое время спустя Блэр позвонила, чтобы поболтать перед ужином и обсудить лучшие моменты нашего дня.
Лучший момент был увидеть Санту, смело заявила она мне, на Северном полюсе. И я сказала ему, что хочу получить на Рождество. Он сказал, что постарается, но не может ничего обещать. Я ответила, что если кто-то может это сделать, то только он. Поэтому я жду, что он очень-очень постарается, потому что это подарок не для меня.
Не для тебя? спросила я, забавляясь. О чём ты просила?
Мама. Ты же знаешь, я не могу тебе сказать, иначе это не сбудется.
Это касается желаний, милая. А не рождественских подарков.
Да? Ну, это тоже вроде как желание.
Боже, я надеялась, что это не то желание, в котором её родители снова сойдутся, о чём, похоже, мечтают все дети с разведёнными родителями в один прекрасный момент.
Я услышала, как кто-то что-то сказал на заднем плане, и Блэр вздохнула.
Через минуту, сказала она. Её голос звучал достаточно отстранённо, чтобы я поняла, что она отодвинула телефон от уха. Я разговариваю с мамой.
Наступила пауза, а затем она издала такой тяжёлый, драматический вздох, на который, кажется, способны только восьмилетние девочки.
Хорошо. Просто дай мне закончить.
Послышался шорох, затем её голос снова стал чистым.
Мам? Мне нужно идти. Что тебе больше всего понравилось в этот день?
Я посмотрела на Эшли, которая делала вид, что не слушает, сидя за столом.
Знаешь, милая, я думаю, что больше всего мне понравилось сегодня побыть немного с Эшли, сказала я. Подруга подняла глаза, когда я произнесла её имя.
Правда? Но ты же всё время ходишь в гости к Эшли!
Правда. Это всё равно моё любимое развлечение.
Хорошо, раздался ещё один голос на заднем плане, и голос Блэр стал высоким, я знаю! Я говорю с мамой!
Всё в порядке, сказала я, я поговорю с тобой сегодня перед сном.
Ты имеешь в виду, что споёшь мне сегодня перед сном. Никаких разговоров.
Ещё бы. Люблю тебя, Блэр.
Люблю тебя, мама, а потом перед тем, как повесили трубку, я услышала: Всё, я закончила, чёрт возьми!
Только благодаря звонку Блэр мы поняли, как поздно уже было.
Поскольку Эшли не успела поесть китайской еды в фуд-корте торгового центра, а также накормить ребёнка и парня, она взяла свои вещи и начала собираться домой.
Прежде чем открыть дверь, чтобы уйти, она повернулась ко мне.
Итак, помнишь, ты сказала, что ещё не спала с моим братом? спросила она.
Господи, Эшли, пробормотала я, я думала, мы не станем это обсуждать.
Я не говорю, что у тебя есть моё благословение, продолжила она, потому что это глупость. Но если у вас с ним что-то будет, я не буду против. Ты ведь сказала, что он тебе нравится.
Я снова кивнула, сглатывая комок в горле.
Я всё ещё не знаю, чего хочу.
Понятно, она перекинула свою сумочку через плечо, если на то пошло, он несчастен и думает, что у него больше нет шансов с тобой. И я никогда не видела Дани таким подавленным из-за чего-то подобного.
Правда?
Угу, она бросила на меня пристальный взгляд, я не говорю тебе, что делать, но я знаю, что отсутствие новостей от тебя мучает его. Ты ему нравишься, Кэти. Ты ему небезразлична, возможно, даже больше, чем он осознаёт. И он не знает, как с этим справиться.
Ещё долго после её ухода я прокручивала эти слова в голове.
Причины, по которым, как я объясняла Дани, я не могу быть с ним, были полностью решены.
Наш возраст уже не имел значения после того, как мы обсудили вещи, которые заставили каждого из нас повзрослеть слишком рано.
А Эшли Что ж. Возможно, ей не нравилось слово «благословение», но, по сути, она его дала.
Теперь оставался только страх.
После того, как я ушла от Давида, я спала с кем попало. Почему бы, блин, и нет? Я освободилась от брака с чудовищем и впервые в своей взрослой жизни была одинока.
Так что да, я занималась сексом, получала удовольствие, оргазмы и напоминания о том, что сексэто потрясающе, когда ты не зажата под парнем, который не имеет никакого представления о женском удовольствии, и на этом я остановилась.
Я никогда не встречала никого, кто был бы для меня чем-то большим, чем просто человеком для приятного времяпрепровождения.
Так что Дани, молодой Даник, брат моей лучшей подруги двадцати одного года, был бы первым, если бы всё пошло именно так.
И это было так же страшно, как и несколько огорчительно.
Страшно и волнительно, потому что я сказала Эшли правду. Возможно, это был первый раз, когда я сказала это вслух, но мне действительно нравился Дани.
До этого момента это была серьёзная проблема с простым решением: это было невозможно.
Но теперь Теперь это было возможно, что означало, что я должна была сделать выбор.
Я не знала, смогу ли я когда-нибудь преодолеть свой гнев на Давида за то, что он разрушил ту девушку, которой я была.
Я пыталась найти ту девушку снова после того, как ушла от него, но её уже давно не было. Конечно, она была глупой. Она была бунтаркой, хотя у неё были на то причины.
Она пила, курила и делала глупости, как и большинство девочек её возраста, но у тех девочек не было родителей, которые так тщательно и бездумно следовали религиозным догмам.
Поэтому она восстала против этого и в процессе загнала себя ещё дальше в ловушку.
Давид забрал всё, что делало меня мной, кусочек за кусочком. Кое-что из этого я знала как грех с самого начала; церковь очень ясно говорила о пьянстве, курении и добрачном сексе.
Но другие части были отломаны Давидом: любовь к музыке, ярким цветам, пирсингу, татуировкам и диким волосам.
Вещи, которые представляли любой уровень независимости, индивидуальности. Он сломал девушку, которой я хотела быть.
Я перестроила некоторые из этих вещей, когда ушла от него, но я не могла перестроить всё.
Я могла покрасить волосы и проколоть каждый лоскут кожи, который можно было проткнуть иглой, но я не могла вернуть себе те годы открытий, те жизненно важные времена, когда все остальные узнавали, кто они такие.
Быть так далеко от тех лет, когда мужчина, которого я хотела, был в самом их центре Часть меня хотела оплакивать то, что я никогда не смогу вернуть, а часть боялась, что отсутствие этого опыта означает, что всегда будет чего-то не хватать.
В частности, этого чего-то будет не хватать нам с Дани.
Так что теперь мне предстояло сделать выбор. У меня не было оправдания «ты брат моей лучшей подруги» или «я слишком стара для тебя».
Всё, что у меня было, это испорченная жизнь и вопрос о том, правильно ли я поступила, втянув в неё Дани.
Особенно зная, что это была не та жизнь, о которой он мечтал.
Это была даже не та жизнь, о которой мечтала я.
Я сказала себе, что мне не нужно выбирать сразу. Что Дани поймёт, и Эшли тоже. Учитывая всё, что происходит сейчас, было вполне разумно отложить этот выбор.
Я могла бы даже написать Дани, чтобы сказать ему об этом.
Но я этого не сделала.
Вместо этого, после того как Блэр позвонила мне, чтобы пожелать спокойной ночи, я положила трубку и переоделась в пижаму со слезами на глазах, жалея свою дочь и злясь на бесплотный голос на заднем плане, который, вероятно, принадлежал моему бывшему мужу, призывающий её поторопиться и закончить, чтобы она могла лечь спать.
И когда я вытерла слёзы с глаз, я сделала свой выбор.
Глава 16
Я скажу это только один раз, так что слушай внимательно.
Я буду. Я слушаю.
Хорошо. Ты всегда будешь слишком молод. Ты
Мы уже говорили о
Дани, заткнись нахрен. Я сказала: слушай.
Ладно.
Я сделала глубокий вдох.
Ты всегда будешь слишком молод. Ты всегда будешь братом моего лучшей подруги. Это никогда не изменится. А я всегда буду слишком хреновым вариантом для тебя. Я никогда не смогу понять, как правильно делать подобные вещи. У меня никогда не было нормальных отношений. Никогда. Я не знаю, как это, и я уже прошла тот этап, когда думала, что смогу научиться. Иметь дело с этим было бы несправедливо по отношению к кому бы то ни было, и в первую очередь к тебе. Ведь ты можешь организовать всё это с кем-то другим намного лучше.
Ладно, подожди, это не
Дай мне закончить.
Я не собираюсь сидеть здесь, пока ты говоришь
Ради всего святого, дай мне, блин, закончить! Это и так тяжело, ясно?
Он жалобно вздохнул.
Ладно.
Я рассказываю тебе всё это не потому, что это весело. Мне нужно, чтобы ты знал обо мне все дерьмовые вещи. Мне нужно, чтобы ты знал, что я боюсь больниц. И что после того, как я ушла от Давида, мне понадобилось переспать с тремя разными парнями, чтобы понять, что у меня проблемы с возбуждением, потому что я так привыкла к боли во время секса, что мне казалось, будто чего-то не хватает. Есть большая вероятность того, что существует ещё много вещей, о которых я просто не знаю, потому что моя система координат включает в себя чёртова монстра.