Он и в самом деле смотрит.
Вроде отвлекается, на полсекунды всего. Но в бою полсекунды играют огромную роль, я мягко скольжу ближе, чтоб поднырнуть под руку и вырубить его болевым. Нисколько не правильным, подлым, но в данный момент мне плевать на правильность.
Выбраться бы без потерь.
И мне ведь практически удается!
Он раскрывается, разворачивается, не успевает за мной!
А в последний момент просто перехватывает меня не каратешным движением! Борцовским! Жестко фиксирует руки, прижимает мокрой спиной к своему здоровенному твердому телу, берет не на болевой, а на удушающий!
Я не могу поверить, что так промахнулась! Дергаюсь бесцельно пару раз, пытаюсь ударить затылком, не попадаю, я ему до середины грудной клетки, смешно же!
Потом хочу ногами достать, но его руки, словно кольца удава, смыкаются, лишая сил и воздуха.
Черт!
Я уже понимаю, что проиграла, что нет смысла дергаться больше. И замираю.
Мой тренер говорил, что, если не получается использовать очевидное преимущество, надо переключаться на неочевидные.
Из неочевидных у меня голые грудь и задница. А еще явная реакция Хищника на все это дело.
Реакция его упирается мне в поясницу с такой силой, что запросто может оставить синяки.
Когда мужик возбужден, это хорошо. Этомое преимущество. Потому что я не возбуждена. И мыслихолодные и расчетливые. Да? Да.
Выгибаюсь и мягко трусь задницей о его стояк.
Шатер за моей спиной сдавленно шипит и еще сильней сжимает свои удавьи кольца. Черт Ну давай, расслабься чуть-чуть Позволь мне
И не надейся, сучка, хрипит он мне в ухо, обдавая жаром дыхания кожу, не получится. Но продолжай, мне по кайфу.
Блин!
Может, поговорим? я еще разок, на пробу, трусь задом о выпуклость в его штанах, мурлычу тихо, мягко, с готовностью. Ну и еще потому, что громко не могу. Придушил он меня качественно, гад. Не больно, но воздух в легкие поступает тяжело.
Теперь ты говорить решила? Нахрена тогда пыталась вырубить? он нагибается все ниже, его губы уже практически на моей шее, и это неожиданно волнует. Не так, как надо. Неправильно.
Настолько неправильно, что я на какие-то мили-секунды представляю себе, как он мог бы
Угомонись, дура! Онмог бы, да. Тыне можешь этого позволить! Этопроблемы. А у тебя и без того их дохренища.
Я не пыталась тихо бормочу, чуть повернувшись к нему и с неожиданным удовольствием ощущая его теплое возбужденное дыхание. Оно волнует даже больше, чем жесткий стояк у поясницы. Я просто Растерялась
Так я тебе и поверил, так же тихо отвечает Шатер, чуть ослабляя захват, но лишь для того, чтоб перехватить меня резко и развернуть к себе. Он это делает настолько неожиданно и молниеносно, что я успеваю лишь охнуть, несмотря на все свое хваленое спортивное прошлое. Все же, когда нет нормальной практики, навык теряется
Больше я не могу ни о чем думать, потому что буквально теряюсь в его темных глазах.
Шатер смотрит точно так же, как и до этого, когда ловила на себе его взгляд при случайных встречах в универе.
Жадно, пристально, изучающе.
Только теперь все это близко очень, и становится понятно, что еще там, в глубине темных глаз.
В дамских романах это назвали бы вожделением. Но япростая, как три рубля. И потому сразу обозначаю эту дикость в глубине шатровских глаз, как похоть. Простую. Примитивную. Всепоглощающую.
Приходит понимание, что он реально едва сдерживается, держа меня вот так, практически на весу, прижимая к себе, голую и беспомощную.
И это, вкупе с совершенно однозначной реакцией его тела, окончательно помогает осознать полную причину такой злобы.
То есть То есть он все это время меня Хотел? И даже когда думал, что япарень?
Черт
У него реально есть причины злиться
Слушай уже примирительно шепчу я, стараясь не показывать, что его взгляд до дрожи пробирает, я не специально Понимаешь, так надо. Я не могу тебе всего объяснить, но реально так надо.
Ты от кого-то прячешься? Шатер сразу верно улавливает суть, взгляд его становится жестче, пальцы на моих голых плечах каменеют.
В этот момент я могу его ударить. Легко вырубить, прыгнув снизу вверх, засадив головой в подбородок. Это только в фильмах после такого встают. В реалепадают с диким грохотом. И приходят в себя в больнице.
Но я почему-то не пользуюсь своим преимуществом, тоже смотрю на него, пытаясь придумать, что сказать. Правду? Нельзя. Соврать? Не могу даже придумать сходу правдоподобно. Не умею я врать. От того и все проблемы мои.
Остается только честность. В той степени, которая мне позволена.
Прячусь. Но я не могу ничего тебе больше сказать.
Он молчит. Ладони сжимает. Большие пальцы словно нечаянно начинают поглаживать голую мокрую кожу плеч, и от этого пробирает озноб по всему телу. Я с легкой паникой осознаю, что соски, и без того острые, напрягаются еще сильнее и упираются ему во влажную футболку.
И это Приятно.
Настолько, что, против всяких правил, хочется потереться о него грудью, раздразнить нежную кожу еще сильнее. Или, чтоб наклонился и
Ничего! Ничего!
Поднимаю взгляд и упираюсь опять в его глаза, жесткие. Черные. Завораживающие.
Почему не можешь? Я никому не скажу.
Он опять ведет пальцами по коже, смотрит на меня, не отрываясь и, кажется, прижимает еще сильнее к себе, неосознанно, заставляя запрокинуть голову.
Потому что я под подпиской о неразглашении.
Шатер едва заметно морщится, но, судя по всему, ему знакомо это понятие, потому что дальше не настаивает.
Но и не отпускает.
Я не вижу смысла больше его вырубать, понимая, что в любом случае уеду отсюда, едва только Зуб узнает о ситуации.
А я обязана его поставить в известность.
И это значит, что я вижу хищника в последний раз.
От этого почему-то грустно, хотя я давно настроена на то, чтоб легко переносить расставания. Слишком много их было в моей жизни.
Но рядом с Шатровым настолько надежно, настолько безопасно Рядом с Зубом такого нет и в помине, хотя оночень непростой чувак. Но вот нет.
А рядом с Вадимом Шатровыместь. Странно, правда?
Это ощущение хочется длить, переживать как можно дольше. У меня никогда такого не было. Никогда.
И я упиваюсь новыми для себя эмоциями, забыв о том, кто такая, в каком пикантном я сейчас положении, и на какой тонкой нити вишу.
Как тебя зовут? он наклоняется чуть ниже, заводит одну ладонь за спину и ведет по позвоночнику, словно прощупывает, обласкивает каждый позвонок.
Маша.
Я не вижу смысла скрывать свое имя. Оно никому ничего не даст.
Маша повторяет он, и в его исполнении мое имя звучит Сладко. Хорошее имя. Маша, ты ведь убегать собралась?
Проницательный такой
Да.
Он молчит, словно формулирует в голове правильную фразу. Или просто не хочет ничего говорить, а хочет только смотреть на меня, держать в руках как можно дольше. И странно, что я не имею ничего против.
Маша ох, дрожь до самых кончиков пальцев от его голоса, не надо убегать. Я никому ничего не скажу.
Это не мне решать
Тому громиле? он хмурится, ладони на моем теле чуть напрягаются, кто он тебе?
Это неважно.
Важно. Не брат, так ведь?
Так.
Спишь с ним, Маша? и впивается в меня взглядом напряженно.
Я на мгновение представляю себе секс с Зубом и вздрагиваю. Пипец!
Отрицательно мотаю головой.
Зачем-то. Оправдываюсь? Перед кем? Глупость, такая глупость
Не говори ему ничего, и все. Предлагает Шатров вполне логичное развитие событий.
Не могу. Должна.
Нет. Не должна. Я никому не скажу про тебя, зачем ему знать?
Черт Это нарушение протокола. Но это так заманчиво
И такие проблемы несет в будущем
Я совершаю ошибку. Большую. Но он так смотрит. И пальцы его И губы И глаза Дура я В первый раз такое ведь. Дура
Хорошо Я подумаю.
Подумай.
Неуверенно шевелю плечами.
Отпустишь?
Он словно только теперь замечает, что держит меня. Переводит взгляд на свои руки, потомнадолгона мою, упирающуюся ему в футболку, голую грудь Выдыхает.
Да. Но знаешь Сначала Давно хотел это сделать.
Наклоняется и целует меня.
И мир качается под голыми пятками.
Вадим. Разговор в душе
Так меня не торкало никогда. Вообще. За всю мою жизнь.
Не знаю, что это такое, может облегчение, затопившее мозг в тот момент, когда осознал Не сразу, бляха муха, осознал, далеко не сразу!
Сначала подумал, что девочка просто решила не ждать очереди в женских душевых, там, говорят, всегда с этим вопросом жопа, и прибежала к нам мыться.
Залип на круглую красивую задницу, на тонкую талию и охренительно длинные для ее роста ноги. Она стояла спиной. Выгибалась в пояснице настолько круто, что у меня встало практически моментально.
Я понимал, что неправильно поступаю и надо уходить, не мешать человеку мыться, не пугать ее И в то же время не мог отлипнуть взглядом от узкой спины, изящной линии плеч И гадал, машинально поправляя стояк, кто же это такая. И как я мог, черт возьми, ее пропустить-то? Сто процентов, если даже со спины такую фигурку углядел в универе, обратил бы внимание.
Как так?
Девочка мылась, неторопливо проводя пальчиками по голове, спине И, кажется, даже подмурлыкивая что-то. А я стоял, дурак-дураком, и лихорадочно прикидывал, как дальше быть. Выйти. Не мешать? Подождать ее возле душевых спокойно? Или Единственное было ясным, как деньсегодня она от меня не уйдет. Просто так не уйдет. Обязательно познакомлюсь. И И все остальноетоже.
Мысль неожиданно скакнула к полурослику, но вяло. Все нормально со мной! Все хорошо! Просто Просто нужна была правильная девочка!
Вот как эта, например
Тут она как-то повернулась, изогнулась, и я заметил на спине белые старые шрамы. Словно от ударов. Ремнем или плеткой. Нахмурился. Это еще что такое?
На ее белой коже отметины смотрелись чужеродно. И очень странно.
Странная девочка.
Как я мог пропустить?
А потом девочка чуть повернулась, так, что я смог увидеть ее профиль
И, сука, как я в тот момент на ногах устоялне представляю!
Потому что профиль мне был знаком! Чистый, утонченный Полурослик!
Но как?
Мать его, как???
Машинально уцепился за ручку на двери, медленно вдохнул и выдохнул, как учил тренер.
И картинка в голове моей, щелкнув, сложилась в единый паззл. В котором главная роль была отведена придурку Шатрову, чуть не свихнувшемуся от того, что неожиданно начал смотреть на парня
Сука! Сукасукасукасука!!!
Я был зол. Хотя, это вообще неправильное определение моей эмоции.
Я был в ахуе.
Вот это верно.
В диком ахуе, когда мозг еще не воспринял нормально информацию, сердце стучало радостно и больно, а по ногам било облегчением от осознания, что я нормальный. И что все хорошо. Теперь. У меня.
А вот у нее, у этой маленькой стервы, которая так меня за нос водила, которая смотрела на меня своими синими анимешными глазами, которая такой вынос мозга мне устроила
У нее все плохо.
Потому что она ответит за каждый мой потраченный нерв.
Она мне их возместит.
И потому неудивительно, что, когда она, почуяв наконец-то неладное, поворачивается, я уже вполне в кондиции.
Злой и возбужденный.
Так себе сочетание, особенно для первого раза, который мне ужасно хочется здесь ей устроить.
Иду к маленькой стерве, чуть не сделавшей меня сумасшедшим придурком, а она После краткого замешательства, спокойно опускает руки и немного отступает.
И как же это я забыл, насколько она непростая!
Собирается драться.
Голая.
В душевой.
С парнем, выше ее на сорок сантиметров и тяжелее на полсотни кило.
Сумасшедшая девчонка.
Только отчаянная готовность в ее глазах и тормозит меня. Немного.
Мы разговариваем.
И вот что я вам скажу: нихрена не легко разговаривать с голой девчонкой! Особенно, когда всеми силами стараешься сдержаться и не трахнуть ее прямо тут, в душевой.
Все ведь располагает!
И народу никого не будет в ближайшие два часа, и дверь я закрыл, предусмотрительный парень, и она, конечно, может, посопротивляется Но я умею уговаривать голых девочек на секс.
Был бы я чуть-чуть больше скотиной
Но она смотрит совсем без влечения, жестко и серьезно, как партнер в спарринге. Как противник на ринге.
Я для нее противник.
Не хочу.
Хочу, чтоб хотела. Чтоб сама хотела.
Именно глазами, головой. А не показушно телом.
Она трется о меня, очень даже профессионально Где научилась, мать твою? Сколько тебе лет на самом деле? Кто ты?
Не отвечает.
И не ответит ни на один из моих вопросов, я это понимаю.
И наши отношения переходят в новую плоскость. Я сам их перевожу своим предложением не говорить никому ничего. Просто продолжать все, как есть.
Она под подпиской, а значит, этото, что я думаю.
Либо под следствием, либо Под защитой. Про защиту я знаю мало, хотя с детства трусь среди законников всех мастей и калибров.
Но этозакрытая тема. Спрошу потом аккуратно у папы Дани
Или у дяди Коляна Онполковник МВД, точно знает
Но все эти планы, все эти мыслифоном.
Потому что главноеоно здесь, в моих руках.
Голая, тонкая, гибкая. Опасная. Эта опасность, эта скрытая сила заводит и завораживает.
Маша. Ее зовут Маша. Не думаю, что соврала.
И очень надеюсь, что не соврала насчет своих отношений с тем мрачным мордоворотом, что привозил и увозил ее.
Потому что. Потому что если соврала, то мордовороту придется плохо.
Я совсем не умею отдавать то, что мне нравится.
Эгоист я.
И целую я Машу эгоистично. Не спрашивая.
Просто потому, что последние пару недель думал только о ее чуть потертых, красных губах.
Думал, сходил с ума, ревновал ее к девчонкам, что уже знали их вкус
Наверно, ясамый терпеливый парень на свете.
Но всему наступает предел.
Маша не сопротивляется, она покорно обвисает в моих руках и размыкает губы, позволяя мне напористо и нагло проникнуть языком в свой рот.
И это, бляха, начисто отключает мне мозг!
Остатки соображения, мысли какие-товсе к чертям летит!
У нее невероятно свежий, вкусный рот, сладкое взволнованное дыхание. Не могу остановиться, пью и пью ее, и голову дурманит похлеще, чем от спиртного!
Сам не замечаю, когда прижимаю ее к стене душевой, подсаживаю себе на бедра, жадно мну крепкую задницу обеими лапами. На нас льется вода, я мокрый совершенно, футболка прилипает к телу, и острота ее сосков, вжавшихся в мою грудь, ощущается чуть ли не болезненно. Член стоит так, что низ живота ломит.
И очень надо в нее. Просто очень. Прямо сейчас.
Маша не открывает глаз, трясется вся, хотя вода в душе теплая. Мне хочется, чтоб она расслабилась, что кайфанула.
И, пожалуй, это все мысли.
Потому что я не могу больше думать о ней.
Я вообще больше думать не могу.
Нахрена я джинсы переодел?
Прижимаю ее сильнее к стене душевой, фиксирую грудью, не отрываясь от сладкого дурмана губ, веду одной рукой по спине
И замираю на буграх шрамов.
Шрамы в сердце
Хищник умеет нападать. Очень умело, ловко. Неожиданно. Хотя, наверно, я этого ожидаю Наверно. Даже не я, а тело мое глупое, которому так хорошо и почему-то безопасно рядом с ним.
Несмотря на всю неоднозначность и провокационность ситуации.
Он целует так, что голова дуреет сразу, плывёт, и остается только цепляться за мокрую майку. Просто, чтоб не упасть. Только поэтому.
Дрожь От воды, конечно же.
И вкус его, терпко-сладкий. Очень мужской. Меня целовали раньше мужчины, мне есть с чем сравнивать.
Оннесравним.
Хотя бы потому, что напрочь отрубает способность мыслить, чего со мной раньше ни при каких условиях не происходило.
Когда спиной ощущаю холод кафеля душевой, голова не включается. Вообще никак.
Он держит, гладит, тискает уже несдержанно, и я, несмотря на всю тупость и опасность ситуации Не против.
С мужчиной я не была уже больше полутора лет. Наверно, просто есть предел физике.
Хотя, мой тренер говорил, что
Ай
Разве это важно?
Его губы важны, его дыхание возбужденное, его грудь, облепленная мокрой майкой. Его конкретное, абсолютно мужское намерение получить свое.
Такое Очень искреннее и безапелляционное. Ему хочется подчиниться. Чисто по-женски.
Господи, я и забыла, насколько классно быть просто девушкой. Подчиняться. Позволять. Да, по сути, я и не знала никогда