Так, в той книге попаданцы точно знали дату его прилёта и смогли подловить его по дороге в Минск, заминировав большой участок. Я же вообще не помню никаких дат, а значит придётся расположиться где-то поблизости от аэродрома Барановичей и отслеживать прилёт всех пассажирских самолётов. Как минимум дней десять.
Миш, ты чего? ушедший вперёд Домнин, не обнаружив меня, следующим за ним, вернулся и обеспокоенно смотрел на меня, застывшего как истукан, Нам срочно нужно добраться до аэродрома в Барановичах, глядя перед собой в пустоту проговорил я и, наконец-то, сфокусировал взгляд на своём спутнике, Очень срочно, ротмистр.
Аэродром нашли довольно быстро. Да и сложно было его не заметить, учитывая, что с него то и дело взлетали и садились самолёты. Что особенно радовало, так это то, что многие из них возвращались явно повреждённые. Видимо здесь базировались и истребители и пикирующие бомбардировщики "лаптёжники" Ю-87.
Накинув на себя масккостюмы "Леший", из третьего сделали накидку-чехол для снайперской винтовки. От опушки леса до аэродрома было около километра открытого пространства с тщательно выкошенной травой. Похоже мы прибыли вовремя. Во всяком случае на аэродроме наблюдалась суета, свойственная той, что бывает перед прилётом большого начальства. Доблестные немецкие зольдаты что-то мели, белили, красили. Не удивлюсь, если и травку подкрашивали в зелёный цвет. Кто-то таскал носилками песочек, отсыпая дорожки, кто-то перекладывал с места на место ящики, укладывая их строго по линеечке. Туда-сюда носились взмыленные офицеры, покрикивая на солдат, которые проявляли не достаточно рвения.
Похоже мы вовремя, пробормотал я, не отрываясь от бинокля.
Ждут, что ли, кого-то? Димнин так же смотрел на картину пожара в борделе во время наводнения в немецком исполнении, но только через снятый оптический прицел.
Ха, кого-то! я хмыкнул всё так же не отрываясь от бинокля, Не кого-то, ваше благородие, а самого Генриха Гиммлера, рейхсфюрера "СС". Ближайшего соратника Гитлера. Теперь понял, что за птицу нам предстоит подстрелить? Если завалим его, то, считай, жизнь прожили не зря и многие миллионы людей от смерти лютой спасли.
Ох. ренеть! Домнин аж поперхнулся, А ты то откуда знаешь, что он прилетит?
Если я тебе, Вячеслав Александрович, расскажу, откуда я это знаю, то мне придётся тебя сразу убить, я жёстко посмотрел в глаза своего напарника, Так что не обессудь.
Видимо было что-то такое в моём взгляде, что заставило Домнина передёрнуть плечами. Пусть чуть заметно, но всё же.
Прилёт высокого эссесовского начальства состоялся через двое суток. Всё это время мы пролежали практически на одном месте. Пару раз в непосредственной близости от нас проходили немецкие патрули, прочёсывающие окрестности.
Наконец в небе на аэродромом показались два уже знакомых мне трехмоторных юнкерса в сопровождении нескольких истребителей. Часа за два до этого на аэродром прибыл внушительный кортеж из легковых автомобилей. Сделав разворот юнкерсы пошли на посадку. На поле уже выстроился почётный караул и отдельной группой стояли встречающие генералы. Вот интересно, куда Гиммлер собирается ехать сейчас? Разве что войска подбодрить, да командованию отвесить внушительного пинка. Минск то они до сих пор не взяли. Хотя, какая теперь разница. Наша задача сделать так, чтобы отсюда Гиммлер уже никуда не уехал. Ему дорога к чертям в ад. Там ему, уверен, уже приготовили персональный котёл над самым жарким костром. Эх, как же мне хотелось самому влепить пулю в лоб этой твари в людском обличии, но, по здравому размышлению, решил предоставить это право Домнину. Уж он то стреляет в разы лучше меня.
Самолёты, тем временем, подрулили к встречающим. Я подал сигнал готовности. Домнин, не отрываясь от прицела, ласково поглаживал пальцем спусковой крючок. Дверца в борту ближнего юнкерса открылась и оттуда выскочил моложавый офицер в чёрной эссесовской форме и вытянулся как струна. Встречающие генералы подобрались в некое подобие строя. Вот, наконец, из чрева самолёта показался человек в знакомых по фото круглых очках. Точно, Гиммлер.
Внимание! Видишь того в очках, что из самолёта выходит? я чуть скосил глаза на Домнина. Казалось, что он полностью слился с винтовкой, став с ней единым целым, Это наша цель. Валишь вначале его, потом бей по генералам. Расстреливаешь один магазин и уходим.
Гиммлер, тем временем, подошёл к встречающим и что-то говорил им, улыбаясь при этом. Выстрел, хоть я и ожидал его, заставил вздрогнуть. Я буквально кожей чувствовал, как пуля летит и буравит воздух. На месте головы Гиммлера вспухло кровавое облачко и он рухнул на землю. Стоящий позади него какой-то офицер так же лишился головы. Замешательство среди немцев длилось буквально секунду, за которую Домнин успел выстрелить ещё дважды. Одного из генералов буквально разорвало пополам, а второго отбросило назад с огромной дырой на месте груди. Где-то позади немцев рванул взрыв. Видимо одна из бронебойно-зажигательных пуль калибра 14,5 мм, пройдя через тело своей жертвы насквозь, добралась до складированных в стороне авиабомб. За первым взрывом последовал ещё один, более мощный и на аэродроме заговорили все имеющиеся зенитки, посылая снаряды в пустое небо. Под этот шум Домнин расстрелял оставшиеся два патрона и перезарядил магазин. На мой тычок он зло посмотрел на меня и я решил его не трогать.
Следующие пять пуль нашли свои цели, причём одна из них попала точнёхонько в склад ГСМ. В небо взмылся огненный столб.
Всё, ротмистр, валим отсюда! я чуть не за шкирку потянул Домнина назад. В этот момент он был похож на гигантского медведя-гризли, дорвавшегося до своей добычи.
Немцы на аэродроме немного очухались и перенесли огонь на ближайший лес. На опушке начали рваться снаряды зениток. На месте нашей лёжки вспух черно-красный взрыв. Вовремя мы свалили. Пригнувшись, мы что есть сил рванули подальше в спасительную чащу. Мельком взглянув на Домнина я невольно вздронул. В его глазах не было абсолютно ничего человеческого. Это был взгляд хищника, готового убивать любого, вставшего у него на пути. Взгляд зверя, вкусившего крови жертвы. Господи, лишь бы крыша у бывшего ротмистра не поехала от всего случившегося. Иначе придётся его. Нет, даже думать об этом не хочу. Надо приводить его в чувство.
Добежав до небольшого ручья я приказал остановиться.
Привести себя в порядок! Оправиться! И умойтесь, ротмистр! мой командный уверенный голос подействовал. Домнин как-то заторможенно скинул вещмешок, аккуратно положил на него винтовку и, склонившись над водой, зачерпнул из ручья двумя руками. Несколько раз плеснув себе в лицо прохладной воды он, наконец-то, начал приходить в себя.
Становись! Смирно! Домнин вытянулся по стойке смирно, За ликвидацию душегуба и кровопийцы Гиммлера, за уничтожение представителей верховного командования противника, за уничтожение склада авиабомб и склада горючего противника, как представитель Государственного Комитета обороны объявляю вам, ротмистр Домнин, благодарность от имени Советского правительства.
Домнин набрал в грудь воздух, чтобы ответить и. аж сдулся. Как полагается отвечать по Уставу он не знал.
В Красной армии, Вячеслав Александрович, принято отвечать "Служу трудовому народу!", но, думается мне, скоро будет принята новая форма ответа "Служу Советскому Союзу!"
Домнин на секунду задумался и, вновь набрав полную грудь воздуха, всё же в пол голоса, произнёс;
Служу Советскому Союзу!
А теперь ходу, ротмистр, ходу!
(Я не знал, что прилёт Гиммлера фиксировался на кинокамеру Вальтером Френтцем, личным фотографом и кинооператором Гитлера. Киноплёнка беспристрастно зафиксировала казнь (а это была именно казнь) высокопоставленных эсэсовцев.)
Интерлюдия. Москва. Кремль.
Человек в пенсне почти бежал по коридорам Кремля. Редкие втречные уступали дорогу и старались слиться со стеной. Если ТАКОЙ человек ТАК спешил, значит новость, которую он нёс, была подобна бомбе. Перед приёмной Хозяина он на миг остановился и, переведя дыхание, потянул дверь на себя. Бессменный секретарь Сталина Поскрёбышев встал, приветствуя посетителя.
Товарищ Сталин ждёт Вас, Лаврентий Павлович.
На секунду задержавшись перед дверью в кабинет Сталина, Берия ещё раз перевёл дух и шагнул внутрь.
Ну что там ещё стряслось, Лаврентий? Сталин сидел за столом и работал с документами.
Товарищ Сталин, начал Берия официально, сегодня по линии разведки пришла информация, что вчера в Барановичах на аэродроме неизвестными был уничтожен рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер. Вместе с ним были убиты группенфюрер СС, верховный фюрер СС в Центральной России и Беларусии Эрих фон дем Бах, начальник штаба Гиммлера Карл Вольф и начальник айнзацгруппы Б Артур Небе. Предположительно стреляли из крупнокалиберной снайперской винтовки. Гиммлеру и Вольфу буквально разорвало головы. В Германии с завтрешнего дня объявлен трёхдневный траур. Аэродром частично введен из стоя. При взрыве складов авиабомб и горючего погибло свыше сорока солдат и офицеров.
Хм, вот как, Сталин задумчиво принялся набивать трубку табаком из папирос. Берия стоял не шелохнувшись, чуть ли не с благоговением наблюдая за священнодействием. Наконец хозяин кабинета раскурил трубку и, выпустив клуб ароматного дыма спросил;Есть ли информация о том, кто именно это сделал? Может одна из наших разведгрупп постаралась?
Немцы сообщили, что бандиты, устроившие этот теракт, уничтожены. В том районе действуют две наши группы, но у них в снаряжении нет такого оружия. С одной из групп сеанс связи состоялся и они сообщили, что находятся на удалении от Барановичей. Со второй группой связи нет уже неделю.
Нужно найти тех, кто совершил этот подвиг и достойно наградить. Займись этим, Лаврентий, Сталин медленно прошёлся по кабинету, Есть ли информация о Шершнёве?
Пока ничего, товарищ Сталин.
Сталин посмотрел в глаза главы НКВД, словно хотел там что-то прочесть, видимое лишь ему. У Берии по спине пробежала волна холода.
Иди, Лаврентий, занимайся своими делами. Найди стрелков и доставь сюда. И что-то мне подсказывает, что наш гость из будущего может быть связан со всеми этими событиями. Как там, кстати, его супруга?
С ней всё в порядке. Моя Нино Теймуразовна уговорила её переехать к нам. Нечего ей в её положении одной в квартире сидеть. Пусть у нас поживёт пока.
Нино Теймуразовна мудрая женщина, констатировал Сталин, жестом отпуская Берию.
Глава 13. Отряд
Уже трое суток как мы с Домниным пытаемся выбраться из плотного кольца оцепления, подолгу замирая неподвижно при приближении очередной волны прочёсывания. Казалось, что немцы чуть ли не под каждым кустом разместили посты. Во всяком случае те тропинки из леса, которые мы осмотрели, были ими плотно блокированы. В небе постоянно кружили самолёты, высматривая любое движение. То и дело то там, то тут раздавались взрывы бомб и снарядов. Немцы бомбили и обстреливали чуть ли не каждую лягушку, осмелившуюся высунуться из своего болота.
Единственный относительно слабый участок в немецком оцеплении был на западе в направлении на Слоним. Вот в это, игольное ушко, мы и смогли буквально чудом просочиться. Получилось, что двигались мы обратно по тому же маршруту, что и пришли сюда.
Кстати именно болото и помогло нам выбраться. Как не потонули в нём со всем своим не малым грузом я так и не понял. Домнин категорически отказался бросить так полюбившуюся ему винтовку и патроны к ней. Пришлось и мне тащить свою часть боеприпасов. На другом берегу топи немцев не было. Пройдя ещё несколько километров смогли перевести дух.
Представляю, как мы сейчас выглядим со стороны в своих костюмах, обляпанные грязью и тиной. Больше всего я боялся не сам утонуть в болоте, а замочить и испортить свои документы. Хоть они и были плотно упакованы в целлулоид, я старался держать их над поверхностью воды. Это может показаться глупостью, но такой уж я есть. Тем более моё удостоверение заместителя председателя ГКО могло пригодиться.
Внезапно Домнин остановился, выбросив вверх сжатый кулак. Ха, моя школа. Показал ему несколько условных знаков для подачи сигналов. Он, словно зверь, поводил носом в стороны, будто что-то унюхав. Я присоединился к нему и буквально где-то на самом краю обоняния почувствовал запах дыма. Кто-то неподалёку от нас явно жёг костёр и я сомневаюсь, что это были немцы.
Новый условный знак и мы медленно движемся через чащу, стараясь не шуметь. Таким образом вышли к небольшому овражку, на дне которого горел крохотный костерок и в подвешенной металлической каске булькало какое-то немудрёное варево. Остаток пути до края склона преодолели ползком. Стало слышно, о чём говорят находившиеся внизу люди. А было их семеро. Трое в зелёных фуражках пограничников, при чём один из них с треугольничками старшего сержанта в петлицах и двое рядовых, один сержант с перекрещенными пушками артиллериста в петлицах и один рядовой, похоже из пехоты. И с ними две женщины, явно гражданские. Вот одна из них взяла длиную палку с расширением на конце, явно вырезанную из ветки, и принялась помешивать в импровизированном котелке.
Крупы ещё на два раза осталось, вздохнув, она вернулась на своё место.
Надо в деревню идти, пехотинец пересел чуть поближе к костру, Нешто люди добрые не помогут? Мы же свои, советские. Что скажешь, старшой?
Погодим до завтра, старший сержант задумчиво глядел на огонь, Что-то немчура взбаламутилась. Как бы не нарваться. Сегодня здесь переждём, а завтра с утра тронемся в путь и по пути зайдём в какую-нибуть деревню.
Прикрывай, шепнул я Домнину, отдавая ему немецкий автомат и свой верный "Скорпион" и с последними словами пограничника сделал шаг к костру.
Ага, так вас там и заждались, картина маслом. "Не ждали" называется. Одна из женщин, та что по моложе, аж подпрыгнула со словами "ой, мамочки", а вторая зажала руками рот, с ужасом глядя на меня. Ну да, видок у меня ещё тот. Сам бы если бы себя внезапно где-то увидел, то непроизвольное опорожнение кишечника было бы гарантировано, особенно если ночью и в тёмном переулке. К чести погранцов, среагировали они моментально. Только что сидели у костра и уже раскатились в разные стороны, взяв на прицел автоматических винтовок АВС-36 свои сектора. А вот артиллерист с пехтурой так и остались сидеть как истуканы, удивлённо лупая глазами.
Погреться не пустите? А то так есть хочется, что аж переночевать негде, попытался я немного разрядить обстановку, стараясь не смотреть в направленный прямо мне в лоб ствол.
Кто такой? глазами высматривая у меня за спиной возможную опасность спросил старшой.
Да так, прохожий, я медленно развёл руки в стороны, показывая, что оружия у меня нет, Иду вот мимо, смотрю люди добрые сидят у костерка, да кошеварят. Дай, думаю, подойду, согреюсь. А там может меня и угостят чем.
Ты мне зубы то не заговаривай, прошипел погранец, говори кто такой! Документы есть?
Конечно есть, я улыбнулся как можно более открыто, Ты только пушку свою опусти и вон туда посмотри, я кивнул чуть в сторону, где из-за кустов выглядывал ствол очень даже солидного калибра. Пограничник скосил глаза в ту сторону и нервно сглотнул, однако винтовку не опустил.
Молодец, товарищ старший сержант, я поощрительно улыбнулся, А теперь подумай, что было бы, если бы это были немцы.
Казалось, что из пограничника выпустили воздух. Он выдохнул и опустил оружие.
Кажись свои.
Когда кажись, креститься надо. Гризли, иди сюда. Нам здесь рады, ещё в пути договорились с Домниным, что обращаться друг к другу будем по позывным. Так он стал "Гризли", ну а я, ожидаемо, "Шершнем".
Из кустов вышел Домнин, в одной руке держа свою винтовку, а в другой, чуть на отлёте, неся за ремень кого-то, беспомощно болтающего свисающими руками и ногами.
Ваш? он, казалось вообще не чувствуя веса своей поклажи, довольно бережно положил молоденького паренька в красноармейской форме поближе к костру. Женщины тут же бросились к нему, опасливо поглядывая на бывшего ротмистра. И всё это молча.
Он жив? старший из пограничников не добро прищурился.
Да жив он, жив. Я его так, легонько придавил. Уж больно, стервец, спрятался хорошо. Чуть было меня не подловил. Толковый малый, Гризли как-то по доброму улыбнулся, чего с ним не случалось со дня гибели дочери.
У костра познакомились со всеми. Старшим, закономерно, оказался старший сержант пограничник Николай Земляной. С ним двое бойцов с одной с ним заставы, рядовые Пётр Ухтомский и Василий Черных. Накануне войны, 21го июня, их отправили сопроводить перебежчика с той стороны границы в комендатуру. Решили заночевать в комендатуре, а поутру отправиться на заставу. Там их и настигла война. Участвовали в боях, попали в окружение. При попытке прорыва отбились от основной группы, что их и спасло. Остальным немцы дали выйти в чистое поле и там раскатали танками. Именно в тот момент к ним и прибился молоденький, только что призванный боец Иван Воронов, тот самый, который так удачно замаскировался и дозоре, что его едва не упустил такой знаток леса как Домнин. Позднее в лесу встретили сержанта-артиллериста Павла Самойлова, и двух женщин-медиков из разбомбленной немцами районной больницы, хирурга Наталью Вейдель, женщину лет сорока или даже чуть больше, и её помощницу, молоденькую операционную сестру Светлану Суханову. Ну и последний боец этого маленького отряда рядовой Алексей Волков, второй номер пулемётного расчёта. Во время боя рядом разорвалась авиабомба и их с первым номером засыпало в ячейке. Жив остался лишь он один. Когда пришёл в себя и откопался, то вокруг уже смеркалось и где-то рядом слышалась немецкая речь. Ползком смог добраться до леса, по пути подобрав чью-то винтовку и вскоре примкнул к таким же бедолагам как и сам.