Вы с географией хорошо знакомы? спросил я, Представьте карту и посмотрите, что из себя представляет ваша хвалёная Европа и что такое Россия. Я повторюсь; мы ещё не начинали воевать. К сожалению вы не увидите разгром ваших армий и Гитлера, качающегося в петле. Вот вам бумага и карандаш. Пишите последнее письмо родным. Потом я дам вам пистолет с одним патроном, а ваше тело мы отнесём поближе к дороге, где вас найдут. Поторопитесь, майор, у нас не так много времени.
Но вы ведь можете сдаться и я гарантирую вам достойное содержание в плену, было видно, что немца начало слегка потряхивать, Сложите оружие и пойдёмте со мной. Вы достойный противник, а мы, немцы, уважаем сильных врагов.
Вы испытываете моё терпение, я повысил голос, пишите и закончим на этом, я положил перед ним лист бумаги из блокнота, взятого взаймы у Земляного, и карандаш.
Майор вскочил на ноги и принялся и дальше убеждать меня сдаться именно ему. Он даже не заметил проходящего мимо ленивой походкой Гризли. А зря. Бывший ротмистр каким-то неуловимым движением слегка махнул рукой и пошёл дальше, оставив за спиной оседающего хрипящего майора, пытающегося руками зажать перерезанное горло.
Чего ты с ним развёл тут благородство? буркнул он, Пристрелил бы давно и всех делов.
Ох, не любит Гризли немцев. Видимо такие "нежные" чувства к ним у него ещё с той войны остались. Видевший всю эту сцену немного со стороны Земляной лишь удовлетворённо кивнул.
Шоссе пересекали в начинающихся сумерках и обойдя стороной место разгрома немецкой колонны. Земляной со своими погранцами куда-то исчез, пообещав догнать нас чуть позже. Я лишь рукой махнул, попросив не поднимать шум. Догнали они нас минут через сорок, волоча на спине увесистый мешок. Как только не заблудились. Всё же в лесу темнеет раньше.
В мешке оказались десяток банок тушёнки, какие-то рыбные консервы, несколько килограммов колбасы и пять буханок хлеба. Не плохо. Во всяком случае на несколько дней провизией мы обеспечены. На мой вопрос, где удалось раздобыть всё это, Земляной усмехнулся.
Да мы ещё когда за тем немцем к дороге бегали, увидели перевёрнутый грузовик, из которого вывалились какие-то мешки. Ну мы в один из мешков и заглянули, а потом прихватили его с собой и отнесли в сторонку. Тащить то тогда и так пришлось аж двух языков, вот мы и сховали мешочек. А сейчас, стало быть, забрали, даже в темноте было видно, что Земляной улыбается во весь рот.
Ладно, молодцы. Только в следующий раз предупреждайте о своих планах.
Ясно, понял, пограничник кивнул.
Ночь прошла спокойно. Далеко от дороги отходить в темноте мы не рискнули, поэтому расположились в первом же удобном месте. Костёр, по понятным причинам, не разводили и поужинали колбасой с хлебом, хотя против такого меню возражений ни у кого не было.
Выгонощанскимй лес встретил нас, мягко говоря, неприветливо. Прямо по опушке тянулась линия окопов, кое-где засыпанных в результате обстрела. Многие деревья были сломаны. В паре мест стояли закопченные подбитые танки Т- 26. Похоже бои здесь шли жаркие.
Пройдя несколько километров вглубь леса встали лагерем в удобном овражке, по дну которого протекал небольшой ручей с кристально чистой водой и начали обустраиваться. Нам здесь отсиживаться как минимум неделю, пока немцы немного не успокоятся. Ну а пока надо бы отправить разведку по разным направлением. Необходимо было выяснить окружающую обстановку, да и о провизии позаботиться тоже не мешало. Кроме того с патронами у нас было, что называется, не густо, а значит предстояло покопаться на местах боёв. Может там удастся чем-нибуть разжиться.
Посовещавшись с Земляным решили с разведкой пока повременить, ограничившись осмотром ближних подступов к нашему лагерю, а вот на места боёв решили сходить. Патронов действительно было мало. У пограничников по десятку на ствол и по пять-шесть патронов у остальных. Тут мы с Гризли были, что называется, богачами. У меня "скорпион" с ещё полными тремя магазинами по 20 патронов и немецкий автомат с двумя магазинами, да у Гризли его "Аннушка", как он всё время называл винтовку с почти полутора сотней патронов.
Оставшееся до темноты время и весь следующий день посвятили бытовым вопросам. Соорудили из веток навес на случай непогоды, в стенке оврага при помощи единственной имеющейся у нас малой пехотной лопатки выкопали в мягкой податливой почве что-то вроде полуземлянки, так же прикрыв её навесом из веток, да рядом, так же в склоне, вырыли нищу под очаг, прокопав, заодно, дымоход наверх и прикрыв его лапником, чтобы рассеивать дым.
Пограничники по очереди обежали окрестности. Добрались они и до западной опушки леса, где так же обнаружили разбитые позиции. И если те, мимо которых мы проходили, были уже, что называется, прибраны, то на этих в полузаваленных окопах и ячейках лежали незахороненые убитые бойцы. Вот там можно было отыскать и боеприпасы и, возможно, что-то полезное для нас. Да и похоронить по человечески наших тоже надо было. Только делать всё это надо было крайне осторожно. Метрах в пятиста от опушки проходила полевая дорога, по которой, хоть и не так интенсивно, но всё же проезжали немецкие машины.
Ну а пока, за хлопотами по устройству лагеря, понемногу наладилось общение между членами нашего маленького отряда. Гризли как-то быстро нашёл общий язык с Натальей Вейдель и теперь их часто можно было увидеть сидящими рядом и о чём-то неспешно беседующими. И всегда где-то в непосредственной близости от них крутился Ваня Воронов, с вожделением поглядывающий на винтовку Гризли.
Меня всё время аккуратно пытался прозондировать Земляной. Наконец, видимо уже устав от моих отговорок и отшучиваний, он спросил напрямую.
Товарищ Шершень, а какое у вас звание, если не совсем секрет?
Военный, что с него возьмёшь. Для него вопросы субординации стоят на первом месте. Наверное придётся ему открыться. Человек он, вроде, надёжный. Но сначала:
Хорошо, я тебе скажу кто я, но для начала покажи свои документы.
Ну что же, красноармейская книжка вроде в порядке. Во всяком случае пресловутая ржавая скрепка присутствовала.
Моё воинское звание капитан запаса. Кроме того, вот, ознакомься, я протянул Земляному своё удостоверение заместителя Председателя ГКО. Земляной аж подпрыгнул на месте и вытянулся в струнку, бросив ладонь к козырьку фуражки и собираясь рапортовать.
Ты это брось, осадил я его, Для всех я Шершень. Кто я такой знаешь только ты, да Гризли и на этом пока хватит.
К месту боя вышли сразу после завтрака и водных процедур, оставив в лагере женщин и, подвернувшего ногу, Самойлова для помощи и охраны. Перед этим по очереди с удовольствием побрились прекрасным бритвенным станком, найденным в портфеле Френтца. С вечера удалось постирать уже достаточно замызганную немецкую форму. И хотя она не совсем высохла, пришлось облачаться в неё как есть. Но то, как всех удивил Гризли не поддаётся описанию.
Дождавшись, когда все приведут себя в порядок, он взял бритвенный станок и отсел в сторонку. Поначалу я думал, что он просто подравняет себе бороду и усы маленькими ножничками, входившими в набор для бритья, но возился он слишком долго для этого. И вот когда Гризли, обтеревшись чистой тряпицей, заменявшей полотенце, встал и обернулся, то ахнули все. На нас смотрел бравый мужчина, с аккуратными усами, точь-в-точь как у Сталина, и гладко выбритым лицом.
Гризли, да вы молоденький хлопец, удивлённо сказал Земляной. А бывший ротмистр даже как-то смутился от всеобщего внимания.
Уже когда шли к опушке, я вполголоса, чтобы другие не слышали, спросил его;Да вы, пан Домновский, никак перед Натальей хвост распушили. А не думаете, что она может быть замужем?
Не может, буркнул в ответ Домнин, Её мужа ваши в 36ом расстреляли. Они тогда жили в Петрог, то есть в Ленинграде. Его арестовали как врага народа, а её выслали. Вот после этого она и перебралась вначале в Минск к родственникам, а потом, в 39ом, в Волковыск, где устроилась хирургом в больницу. Это Светлана замужем. У неё муж военный и они виделись в последний раз вечером 21го июня, накануне войны. И вообще, не надо лишних домыслов. Ни перед кем я хвост, как ты выразился, не распушил.
Ага, как же, верю. Особенно покрасневшей физиономии Гризли. Вот ведь вроде мужику уже хорошо так за полтинник, прошёл, как говориться, и Крым и рым, а он краснеет как молоденький юнкер на первом свидании.
Глава 14. Пополнение
Я стоял на небольшой возвышенности и в бинокль наблюдал за приближающимся стадом. Вот честное слово, без матерных выражений увиденное описывать было затруднительно. По дороге, примерно в километре от нас, шла колонна пленных, человек в полтораста, под конвоем семи (!!!) немцев, вооружённых карабинами. То есть если напасть на них всем скопом, то пострадают, и то не факт, максимум 7 человек. Но ведь нет, идут как миленькие и даже соблюдают некое подобие строя. Вот и как их кроме как баранами назвать? Я зло сплюнул и начал прикидывать, как вытаскивать эту толпу из той задницы, в которой они очутились. Как бы к ним не относился в данной ситуации, но это были наши люди.
Первым колонну пленных заметил Гризли в свой прицел. Мы уже пару часов копались на опушке в поисках боеприпасов и всего того, что могло нам пригодиться. По очереди с Гризли дежурили в дозоре. За это время по просёлку проехали несколько грузовиков и одно легковое авто. Черных и Волков взяли на себя самую неприятную, но тоже необходимую работу по захоронению останков наших бойцов. С появлением колонны пленных все работы прекратили. А у меня в голове созрел план, который я по быстрому изложил своим, наверное уже, подчинённым. Во всяком случае тот же Земляной принял моё главенство как само собой разумеющееся, а за ним и все остальные.
Всё строилось на внезапности и точности стрельбы. Надо было одновременным залпом уничтожить всех конвоиров. Самым хреновым было то, что трое из них шли по противоположной от нас стороне дороги и были прикрыты от нас колонной. Придётся мне выходить им навстречу. Оставив Гризли в прикрытии выдвинулись к дороге.
Не знаю, что подумали немцы, конвоировавшие пленных, когда увидели идущего им навстречу чуть покачивающегося ефрейтора с автоматом, насвистывающего "Wenn die Soldaten". Во всяком случае колонна остановилась и сразу стрелять они не начали.
Эй, комрады! закричал я радостно на немецком, угостите сигаретой. Мы уже третий день прочёсываем эти проклятые леса, а наш фельдфебель, эта жирная свинья, словно забыл про нас. Ни сигарет, ни шнапса. Сам себе ни в чём не отказывает, а мы должны страдать.
Произнося эту речь я всё ближе и ближе подходил к колонне. А удачно то как получилось. Оставив в хвосте колонны и по флангам по одному конвоиру, остальные четверо вышли вперёд, с интересом разглядывая меня. По моей довольной улыбающейся физиономии и по слегка покачивающейся походке сразу было видно, куда подевался весь шнапс, который, якобы, заныкал прижимистый фельдфебель. А я, подходя всё ближе, смещался чуть в сторону, чтобы на линии огня было, по возможности, как можно меньше пленных.
И вот, подойдя буквально вплотную, я очередью, что называется, от бедра, срезал троих из четырёх стоящих передо мной немцев. Ещё один стоял уж больно неудобно. За его спиной был плотный строй пленных. Краем уха услышал одновременный залп винтовок. Уцелевший "мой" немец буквально раскинул мозгами. На дорогу. Вскинув автомат к плечу провёл контроль убитых. По пуле в голову гарантируют от случайностей. В конце строя заметил какое-то шевеление. Это сучил ногами по земле получивший пулю в брюхо немец. Вновь раздался винтовочный выстрел и бедолага окончательно успокоился. Интересно, кто это у нас такой меткий? Всадить пулю лежащему точно в голову, это надо уметь. Ну да ладно, потом разберусь.
Что интересно, строй как стоял замерев, так и продолжал стоять. Никто даже не сделал попытку побежать в сторону леса.
Ну и какого хрена вы замерли как три тополя на Плющихе? вызверился я, Какого хрена вы вообще не передавили немцев, пока шли? Вас вон какая толпа, а их всего семеро! СЕМЕРО, вашу мать! уже откровенно заорал я, заставив первые ряды невольно отшатнуться.
Вы, вообще, кто такой и что себе позволяете? откуда-то из-за первых рядов вышел мужчина в явно сшитой на заказ командирской гимнастёрке, правда со споротыми знаками различия. Солнце аж отсвечивало от его лысины. Манера сразу наезжать на собеседника выдавала в нём не маленького начальника.
А ты кто такой? Что за крендель? как говорится, моё кунг-фу лучше чем его кунг-фу. У меня в кармане есть убойный документ. Фактически я сейчас самый высший представитель Советской власти на всю округу.
Я полковой комиссар Гайлис, мужик аж грудь выпятил вперёд, Своей властью беру вас под своё командование и приказываю сложить оружие ввиду бессмысленности сопротивления и ждать представителей немецкой армии. И вообще, по какому праву вы носите немецкую форму и применяете немецкое оружие. Вас надо отдать под суд военного трибунала.
Слышь, мужик, ты с какого дуба рухнул? я откровенно офигел от такого заявления и наезда. Насколько я знаю из прочитанных книг и архивных документов, немцы политработников в плен не брали и расстреливали на месте.
Тем временем, пока я офигевал от услышанного, сбоку и чуть позади меня буквально материализовались трое пограничников и с ними Воронов.
Я приказываю вам сложить оружие! дурным голосом заорал лысый, Из-за вас немцы могут наказать нас всех.
Это он чего? с удивлением спросил Земляной, кивнув в сторону кричавшего.
Да фиг его знает, я пожал плечами, Больной какой-то. Видать контуженный.
В это момент на сцене появились новые действующие лица. Из-за бугра, обходя который дорога делала небольшой поворот, вывернулся немецкий, хорошо знакомый мне по описанию и добытым разведкой документам и фото колёсный бронеавтомобиль Sd.Kfz. 222 в сопровождении двух мотоциклов с колясками с установленными в них пулемётами и одного мотоцикла-одиночки. Лысый, увидев неожиданных союзников, буром попёр на меня, попытавшись схватиться за автомат. Короткий удар носком сапога между ног заставил его скрючиться на дороге в позе эмбриона.
И тут произошло то, от чего я просто выпал в осадок. Со стороны взгорка раздалось "тудух, тудух, тудух" и, после небольшой паузы, ещё раз "тудух". На лобовой броне броневичка и на башенке появились хорошо видимые высверки от попаданий 14мм. бронебойно-зажигательных пуль. Броневик вильнул на дороге и съехал в кювет. Одновременно с этим стоящий рядом Ваня Воронов вскинул винтовку и буквально в пулемётном темпе, навскидку, произвёл пять выстрелов. ПЯТЬ! ВЫСТРЕЛОВ! НАВСКИДКУ! из ТРЁХЛИНЕЙКИ! При этом, само собой, успевая каждый раз передёрнуть затвор.
Но самое удивительное не это. Самое удивительное, что все пять выстрелов не пропали даром. Немецкие мотоциклисты, наверное, даже понять ничего не успели, как отправились в страну вечной охоты. Ваня же как-то плавно, словно танцуя, переместился к ближнему лежащему на обочине убитому конвоиру и выпустил свою винтовку из рук, одновременно ногой подкидывая в воздух немецкий карабин. И всё это одним слитным движением. Мгновение и карабин словно прирос к его плечу, а глаза высматривали через прицел малейшее движение. Сказать, что я обалдел от увиденного это ничего не сказать. Такое я только в кино в голливудских боевиках видел. Расстрел немецкого мотопатруля занял считанные секунды. Тот же Земляной даже понять ничего не успел, а я, сделав морду кирпичом, как будто подобное вижу по несколько раз на дню, обратился к всё ещё стоящим в подобии строя, пленным.
Так какого хрена вы тут стоите вместо того, чтобы бить врага? И почему вы не придушили эту мразь? я слегка пнул ногой лежащего и чуть заметно сучащего ногами комиссара.
Из строя, заметно прихрамывая, вышел командир в порванной и местами прожженной гимнастёрке и одной единственной сохранившейся петлицей, в которой алели два лейтенантских кубика.
А мы и били, пока этот, он кивнул на лежащего, не приказал нам сложить оружие. А что нам оставалось делать, если кругом одни немцы, а у нас ни патронов, ни снарядов, ничего? Два раза пытались в штыковую идти, чтобы вырваться из окружения, так только людей потеряли зря. А он нам сказал, что так хоть живыми останемся.
А у врага оружием разжиться не судьба была? я смотрел в глаза лейтенанта.
Он, снова кивок на лежащего, когда комдива убили и никого из командования не осталось, нам категорически запретил брать в руки немецкое оружие. Чтобы не было восхваления вражеским оружием. Даже приказал расстрелять одного бойца, который подобрал немецкий автомат и воевал с ним.