***
Папа Римский Павел IV слушал, как зачитывали текст его новой энциклики и внимательно смотрел на лица кардиналов. Всех присутствующих. Пытаясь считать их эмоции, их реакцию
сим признаю Марту[3], княгиню Антиохии, графиню Триполи и Шат и баронессу Кутенберг отпрыском законнорожденным, нисходящим по прямому мужескому роду от Эдуарда V из дома Плантагенетов, сына Эдуарда IV и дамы Елизаветы Вудвилл.
Пауза.
Кардиналы вздрогнули, переваривая новость.
Чтец меж тем продолжил.
С тем же подтверждаю брак ее законный с Андреасом Палеологом, князем Антиохии, графом Триполи и Шат, бароном Кутенбергом и наследником престола Империи Ромеев
Тишина.
Павел IV не сдержался и едва заметно улыбнулся. Но лишь на мгновение. Ибо сразу же взял себя в руки.
Поступок Патриарха Константинополя Иоасафа II был ему понятен и предельно ясен.
Османская Империя хоть и выглядела могущественной, но имела, как выяснилось, массу внутренних противоречий. И хоть и обладала невероятной мощью, но серия булавочных ударов, которые нанес по ней юный Палеолог, запустили процесс ее распада. На старые дрожжи, которые после развала Восточной Римской Империи все еще были актуальны, забродили в полную силу. Словно их бросили по жаре в сортир. Только теперь к ним добавились еще обостренные религиозные противоречия, прибавив едва ли не удвоенную порцию к старым дрожжам
Пока султаны вели в целом победоносную политику и отчаянно резали любых возможных конкурентов, даже если это собственные сыновья, ситуация в целом была неплохой. Да, восстания что в Анатолии, что в Румелии являлись повседневной частью исторического ландшафта. Да, христианское население все еще составляло большинство в этих регионах, и оно роптало. Но Султанам как-то удавалось сводить «дебет с кредитом». И даже не сильно напрягаясь при этом.
Понятно, что имелась Сирия с Иудеей, Египет и другие сложные регионы. Но в целом с ними удавалось как-то договариваться. Тем более, что эти земли нуждались в защите от персидской экспансии и жаждали хоть какого-то покоя.
Теперь же все пошло в разнос.
Вся эта огромная конструкция начала складываться как карточный домик под давлением внешних врагов, и внутренних противоречий. И сил у Султана просто не хватало, чтобы все купировать быстро.
Да, Сулейман сумел мало-мальски стабилизировать ситуацию в восточной части Румелии и северо-западной Анатолии. И даже начал набирать силу, восстанавливая былое влияние, но разгром Селима в Евфратском сражении поставил жирную точку во всей этой истории.
Его сын и наследник бежал, бросив разбегающиеся остатки армии. И поднятые по повинности азапы с акынджи посчитали свой долг исполненным. То есть, отправились по домам. Из-за чего все в Европе, да и не только, сделали выводмедведь издох, и пора делить его шкуру. Ведь если большая армия османов разбегается от трех-четырех тысяч крепких воинов, то что сделают десятки тысяч? Поэтому в практически всей Европе повсеместно собирались Крестовые походы, дабы успеть «откусить» свой «кусок пирога» И не только христиане засуетились. Те же мамлюки, как докладывали Папе, уже выступили на север, стараясь вернуть свои старые владения в Леванте.
Одно сражение.
Всего одно сражение.
И ситуация в регионе превратилась из сложной в катастрофическую. Началась гонка, в которой счет пошел на дни.
Павел IV сразу не понял, зачем его коллега так поступил с этим провозглашением. Но теперь осозналон что-то знал и воспользовался моментом, чтобы создать новую точку кристаллизации региона. Хочет того Андрей или нет. Хотя, конечно, манипулировать таким человеком сложно. Волк не собака. Чуть оступился с ним и не только руку по плечо отгрызет, но и глотку порвет.
Поэтому Папа решил зайти издалека.
Он в энциклике заявил, что Эдуард V Йорк не был убит в Тауэре в 1483 году. А будто бы Ричард III отправил его с братом в ссылку, где держал в заточении. И в 1485 году, после гибели дяди, он сумел бежать и скрыться на континенте. И уже вскоре после этого, соблюдая инкогнито, ему пришлось бежать на восток, опасаясь убийц Тюдоров. Он осел в Богемии, но там его настигли и убили. Его законный сын перебрался в Польшу и далее в Литву. Внук же пошел на службу Москвы, где, наконец, и нашел успокоение. Этим внуком и был дед Марфы.
Вроде бы ничего такого. Мало ли родов в изгнании?
Но ситуация выглядела куда как щекотливее.
Англия была расколота сразу по нескольким фронтам.
Прежде всегорелигиозный. Да, папа Елизаветы и ее брат проводили политику насаждения англиканства. Но добрая половина Англии все еще оставались католиками. В том числе и аристократы. Причем католиками раздраженными и крайне агрессивными, не скрывающими своего недовольства «этой еретичкой» и «бастардом». Тем более, что в народе говорили, что Елизавета помогает деньгами еретикам Шотландии. Что только подливало масла в огонь.
Другим болезненным вопросом для Англии выступали этнические разногласия. Англо-саксонское население центральной Англии находилось в известных контрах со старыми кельтскими землями. Такими как Уэльс, Ирландия и отчасти Корнуолл. Что только подогревалось буйством Шотландии, так же во многом кельтской.
Ситуация хоть как-то удерживалась в рамках только по той причине, что Елизавета относилась к династии Тюдоровкельтских аристократов из Уэльса. Но ей было уже 25 лет, что по тем временам немало, и она все еще не имела мужа с детьми и, судя по всему, не спешила ими обзаводиться.
Конечно, оставались Стюарты, шотландский королевский дом, имевший определенное родство с Тюдорами. Косвенное. Но они не сильно-то и привлекали собственно английское население, так как между Англий и Шотландией было пролито ОЧЕНЬ много крови.
Третьим, еще более острым вопросом, из-за которого Англию лихорадило, являлось огораживание и прочие социальные потрясения. Не так давно, в 1549 году по Англии даже прокатилось крупное восстание крестьян. Про мелкие бунты на местах и говорить не приходилось.
При этом самым крупным «огораживанием», то есть, сгоном крестьян-арендаторов с пашни дабы превратить ее в пастбища, стала реформация Генриха VIII, который отнял церковные земли и распорядился им по своему усмотрению. Поэтому селяне и аристократия, не завязанная на производство шерсти и продукции из нее, была очень агрессивно настроено не только к реформации, но и к политике Тюдоров. Да и простые обыватели-горожане не сильно млели от восторга из-за серьезного роста цен на продовольствие.
Ну и так далее.
Англия разрывалась противоречиями. И удерживалась в хоть каком-то подобие порядка только силой оружия и личными договоренностями шаткими очень шаткими и чрезмерно многочисленными
Появление в таких условиях новой фигуры в виде «возрожденных» Йорков создавало новую точку напряжения. Критическую. Ведь выбор между бездетной Тюдор и шотландкой Стюарт был, по сути, поиском меньшего зла.
Йорки же выглядели более компромиссными
Понятное дело, что дед и его сыновья-внуки, без всякого сомнения от короны откажутся. Как и старшие родичи Андрея. В этом Папа не сомневался. Они простые мелкие дворяне, не титулованные даже. Никто из них не решиться соваться свой нос в этот островной гадюшник.
А вот Мартанет.
Особенно в связи с тем, кем является ее муж, открыто заявлявший о непринятии им идей протестантизма. И осуждающий их. И даже более тоговыступающий с полностью противоположными идеями и тезисами. Которые орден иезуитов старательно продвигал в массы. Даже издал книгу, в которой транслировал позицию князя.
В чем суть?
Протестанты признавали концепцию греха, но считали, что добрые дела не способны привести к спасению. И что во главе всеговера и только вера. Из-за чего открывались лазейки в трактовке. Грубо говоря, ты можешь творить все что угодно, но если верить искренне и истово, то это компенсирует любые грехи.
Андрей же, в беседах с Игнатием де Лойолой говорил, что вера вне поступковпустая болтовня и досужие домысли. И что раскаяние на словах не значит ровным счетом ничего. Ибо после смерти судьей человека и его тюремщиком становится его совесть, которая припомнит ему все. И ей плевать на пустые слова раскаяния. Она принимает только раскаяние делом. А посему, если ты творил всю жизнь зло, то после смертиответишь по заслугам. Даже если на словах ты верил и в чем-то там, опять же, на словах, раскаивался. Ибо все это не более чем лицемерие. Наивная попытка обмануть Бога.
Это не совсем «билось» с христианским каноном, который в этом плане был более сбалансирован. Но Павлу IV понравилась трактовка Андрея. Она позволяла наполнить привычные слова новым смыслом. И новыми пожертвованиями. Ведь пожертвованиеэто же дело, без всякого сомнения, доброе. Ну и в идеологическом плане выступало мощнейшим инструментом по борьбе с протестантизмом. Ибо позволяло выставить их лицемерами и лжецами в глазах простого населения.
«Молитва делом».
Последние годы, на волне роста известности Андреаса в Европе, это словосочетание набирало популярность. В католическом мире, разумеется. Становясь неким полюсом-противовесом протестантскому движению.
И английские католики, что опирались на широкие массы беднейшего, в основе своей сельского населения, очень даже поддержали бы такие идеи. Они и так, как сказывали Папе, потихоньку проникали на остров. Ведь протестанты-лицемеры безжалостно лишали их средств к существованию, но так истово при этом молились
Купцы же английские прекрасно знали о том, как славно поставил дела в своем домене Андреас. И селян умиротворил. И с купцами дружен. И горожане его ценят. Поэтому сильным пугалом он для них не выступал.
Про военную репутацию, которая могла бы разом успокоить шотландцев и заставить задуматься всех иных врагов Англии, и говорить не приходилось. Поэтому Папа был уверенему достаточно выпустить эту энциклику и постараться предать ее максимальной огласке. Англичане все сами сделают, буквально вырывая из рук Константинопольского Патриархата его жертву. И не давая возродить по-настоящему Империю Ромеев.
Так-то Папа Павел IV было не против самой идеи, но только не под эгидой православия. Да и иметь в тех краях россыпь преимущественно католических государств выглядело для него куда интереснее
[1] Производить лед в жарком климате придумал персы в V веке до нашей эры. Для этого они строили ячхалбашню с испарительной системой охлаждения. Почти сразу производство льда стало серьезным бизнесом. Понятное дело он был доступен не всем, ибо стоил ОЧЕНЬ немало. Но он был доступен.
[2] Исключая проституток. На отдыхеда, они нужны, но на марше они слишком разлагали войско.
[3] Мартаэто латинская версия имени Марфа.
Глава 5
1559 год, 7 июля, окрестности Антиохии
Медленно протекала ночь. Точнее уже не ночь, а раннее утро. Просто солнце еще не успело выбраться из-за горизонта, чтобы развеять тьму своими потоками жизнерадостных фотонов.
Андрей не спал.
Снова.
Он, как и тогда, перед битвой с Селимом, чувствовал себя взволнованным. Настолько, что сон его не брал.
Кофе пить не хотелось.
Как и вино, и чтобы-то ни было еще.
Хотелось курить.
Жутко.
Но табак еще был не доступен Андрею. Да и раньше он как-то не тянулся к нему. Заядлым курильщиком в силу занятий спортом он в прошлой жизни не был. Скорее почитателем хорошего кальяна, которые в здешних краях уже знали, но использовались совсем для других целей, «заряжая» в него отнюдь не табак
Беда.
Посему, за неимением гербовой бумаги, приходилось подтираться наждачной. То есть, просто крутить в руке монетку, пытаясь успокоиться и достигнуть некоего медитативного состояния. Ибо из головы Андрея все никак не отпускал разговор, произошедший накануне утром
Торговцы, что окружали легион настоящим табором, внезапно стали спешно сворачиваться и отбывать. На первый взгляд очень хаотично, но если приглядеться, то можно было заметитькуда угодно, кроме одного направления. Из-за чего князь сделал все необходимые выводи и, поймал одного из них, попытался расспросить:
Кто идет?
Тут и семи пядей во лбу не требовалось, чтобы понятькто-то решил напасть на легион. И торговцы разбегались, опасаясь попасть под раздачу. Собственно, такой неявный способ разведки Андрей и задумал, когда привлекал к себе местных деятелей. Волей-неволей они станут лакмусовой бумажкой безопасности, загодя извещая о неприятностях.
Эмир Алеппо[1], - после некоторого колебания ответил он.
У него есть что взять? Из того, что вы захотите купить?
Ты так уверен в победе? удивился этот армянин даже слегка опешив.
А ты так уверен в моем поражении?
Эмир знает о том, как ты разбил Селима. И он не совершить его ошибок. Так что развел руками торговец.
Ждите невдалеке. Если я проиграювы купите трофеи у него, а если выиграю, то у меня.
Не уверен, что он готов продавать твоих лошадей и доспехи.
Я все сказал, холодно произнес князь. Хочешьбеги. Но тогда не рассчитывай на выгоду от права первого на наиболее интересную сделку.
Армянин кивнул.
Отвернулся.
Сделал шагов пять.
Остановился.
Повернулся.
Почему?
Что почему?
Ты ведь даже не спрашиваешь, сколько и каких у него войск. Неужели тебе все равно? У тебя хорошие воины, но их мало
И выеденного яйца не стоят те полководцы, что побеждают числом. Уж тебе ли не знать этого? Рядом же постоянно гремят войны османов с персами.
Мы все успели удостовериться в твоем здравомыслии и трезвости. И теперь такое упрямство. На что Андрей лишь пожал плечами. Армянин же меж тем продолжил:Он нападет ночью. Чтобы избавиться от твоего преимущества в огненном бое. И исход битвы решит только число и храбрость воинов, которые сойдутся лицом к лицу. У него в несколько раз больше воинов. Ты понимаешь, что это значит?
То, что по утру мне придется переносить лагерь. Трупы на жаре быстро начнут вонять, а похоронить их всех мы быстро не успеем.
Ты не похож на безумца, покачал головой армянин. Ты же вон как ловко все задумал с нами. Чтобы мы невольно выступали твоими соглядатаями. Почему же ты упорствуешь? Ты еще можешь отойти. У тебя хорошие запасы провианта. Без нас твой легион очень подвижен. Он тебя не догонит. И ты можешь его долго водить за нос и, дождавшись истощения его запасов, ударить
Я не вступаю в безнадежный бой. Я собираюсь выйти победителем.
Эмир не собирается брать вас в плен. Вас убьют. Всех. Даже если вы попытаетесь сложить оружие и сдаться.
Русские не сдаются.
И много у тебя этих русских?
Оглянись. предельно серьезно ответил князь, махнув рукой. У меня их целый легион. Или ты не знаешь, что русскийэто тот, кто служит своему Императору?
Армянин напрягся.
О том, что онПалеолог и наследник престола знала теперь, наверное, каждая собака окрест на многие дни пути. Но все это воспринималось как некая игра Константинопольского патриархата.
Андрей это тоже понимал.
Но его совершенно не устраивала ситуация, при которой играют им, а он лишь выступает в роли пешки, пусть и высокопоставленной. Поэтому и затеял текущую комбинацию. Сначала постарался провести своеобразную пиар-акцию через торговцев. Показав, что с ним можно иметь дело. И что воюет он не с мирными жителями, а только с теми, кто выступает против него. Именно по этой причине Андрей и постарался привлечь к себе окрестных торговцев, зарабатывая среди них определенную репутацию. Теперь же начал потихоньку закидывать «вирусные» формулы в поле идеологии
Да, Император, с некоторым скрипом произнес его собеседник и, изобразив поклон добавил:Но у тебя всего один легион и нет Империи. Поглядився эта земля вокруг в руках либо осман, либо еще кого. Нам нравится иметь с тобой дело. Понимаю, что гордость мешает тебе отступить. Но
Империяэто не земля. Империяэто люди. перебил его Андрей. А теперь ступай. Или ты не успеешь сбежать торговец Враг уже совсем рядом
Тот кивнул и спешно удалился.
Андрей же занялся подготовкой своего лагеря к обороне. Ночной обороне
Теперь же, спустя много часов, он сидел в своем шатре и ждал. Полностью облаченный в доспехи, приняв перед этим ванну. Торговец был прав. Сражение могло было последним для него. Хотя людям своим об этом он рассказывать не спешил. Зачем? Они все еще жили вдохновением от недавнего разгрома Селима, на фоне которого, войско эмира Алеппо не выглядело чем-то впечатляющим в их глазах
Уронив монету на стол, князь вышел из шатра.
Огляделся.
В лагере был порядок. Образцовый. Палатки стояли словно по линейке. Нигде никакого мусора и навала. Все на своих местах.