То ли генерал удовлетворился ответом, то ли решил тему не развивать, однако быстро пробежав по короткому указу, зацепившись глазами за установленный размер жалования, которое изрядно превышало гвардейское, Малютин задал уже вопрос практического характера.
- Так что же вы от меня хотите Николай Павлович? Мешать я вам, все равно не смогу.
- Я хотел бы, что бы вы порекомендовали мне офицеров не так давно выпустившихся из учебных заведений: прапорщиков, подпоручиков возможно, которые бы подходили по озвученным мною параметрам. Дело затевается новое, сложное, на основе этого взвода потом я планирую создать роту, батальон, а Бог даст и полк, и эти офицеры смогут расти в званиях и должностях настолько быстро насколько это вообще возможно. Плюс жалование, как видите остановлено немаленькое.
- Мягко стелите, Николай Павлович, очень уж заманчиво звучит. Как бы не пришлось потом жестко спать. Или я чего-то не понимаю?
- Вы все правильно понимаете, Петр Федорович, отбор будет жесткий и гонять я предполагаю будущих егерей не до седьмого, а до десятого кровавого пота. Никакой вольной жизни, как это принято, уж простите, в гвардейских полках, - Малютин только поморщилсяпохождения гвардейцев в столице были притчей во языцех, казалось не было такой глупости, которой бы они не совершили бы по пьяни, - пребывание в части шесть дней в неделю с одним выходным. Тренировки по графику с утра и до вечера. Бег по десять верст ежедневно, рукопашный бой, фехтование, стрельба, артиллерийская, медицинская и минная подготовка. Ни минуты свободного времени.
- Ужасы какие вы говорите, - зримо поежился от нарисованной картины генерал. В это время считалось, что хороший офицер должен уметь громко кричать приказы, быть храбрым, ходить в атаку, не кланяясь вражеским пулям и при необходимости отдать жизнь за веру, царя и отечество. Что уж говорить если практику записывания младенцев в полки для набора необходимой выслуги лет, прекратилии то не до конца - буквально совсем недавно. Опять же спасибо Павлу. А вот все это обучение, науки и прочая ересь, она в лучшем случае артиллеристам нужна, чтобы стрелять метко, остальные вполне и без нее обходились. Ужас и мрак, в общем.Думаете на такие условия, кто-то позарится?
- Вот и посмотрим, Петр Федорович, вот и посмотрим.
В целом отбор кандидатов получился долгим и крайне утомительным и затянулся на добрых два месяца. Как и предсказывал генерал Малютин из гвардии на мои посулы никто так и не соблазнился. Действительно, зачем менять теплое место с гарантированным практически карьерным ростом и возможностью обзавестись связами на, по сути, кота в мешке, тем более что семилетний ребенок, которого офицеры видели перед, собой никакого политического веса сам по себе не имел и всецело зависел от доброй воли старшего брата. Ну а о переменчивости императора в столицебольшой, если уж говорить честно, двухсоттысячной деревнезнали буквально все. Начиная от самых близких друзей и заканчивая последним истопником где-то на окраине Выборгской стороны.
Другое дело офицеры армейских полков, тянущих лямку на ровне с рекрутированными крестьянами и никаких особых перспектив перед собой не видящих. Разве что случится очередная война, и Бог даст, выпадет случай отличиться. Да и то, сложить голову в таких условиях шансов гораздо больше. Жалование откровенно небольшое, жизнь где-нибудь в уездном городе отнюдь не столь разнообразна как в столице, и кроме водки да дешёвых шлюх, других развлечений часто найти вообще невозможно. А то и без шлюхтолько водка. Тут уж как в том анекдоте про чукчу, которого принимали в партию и сообщили, что теперь ему нельзя пить, курить, изменять жене, а при случае нужно будет жизнь отдать за неизбежный приход мирового коммунизма. Тот тоже ответил, что, конечно, пожертвует, кому такая жизнь нужна-то?
В общем, к началу октября у меня собралось три сотни кандидатов в будущие егеря в чинах от прапорщика до поручика, из которых нужно было отобрать три десятка самых перспективных.
Для этого я разработал целую систему тестов и проверок, начиная от десятикилометрового бега и заканчивая списком простеньких логических задачек, не требующих особого образованияс ним у армейских офицеров далеко не всегда все было хорошоа проверяющих исключительно живость ума.
- Я здесь,общее собрание пришлось организовывать в здании публичного театра в Головкинском доме на Васильевском острове, другого подходящего помещения в Питере банально не нашлось, а устраивать все это дело под открытым небом было банально холодно, - чтобы объяснить вам, почему записываться в отдельный опытовый офицерский егерский взводплохая идея!
Для меня на сцене сладили небольшую трибуну, и я перед началом отбора решил обратиться к кандидатам со вступительным словом. Ну и конечно, я не мог не попробовать прием, которым вроде бы Амундсенили Скотт, не помню ужезавлекали людей присоединиться к своей полярной экспедиции. Если сразу сказать, что будет тяжело, что большинство из них не справится, и вообще все начинание весьма сомнительно, у слушателя сразу возникает внутренний протест и желание доказать обратное.
- Ну а кто останется и успешно пройдет все испытания, получит не только повышенный оклад, рост в званиях соответствующий гвардейским,гвардейские звания традиционно опережали армейские на две ступени, то есть потенциально прошедший все испытания офицер спустя год-два мог вновь вернуться в армию только уже не подпоручиком а штабс-капитаном, - но и мое личное благоволение.
Последнее же в стране, где вся система была завязана на одного человекаимператораи вовсе исчисления в дензнаках не имело.
Вообще, отвлекаясь немого в сторону от прямой линии повествования, хотелось бы затронуть как раз мои отношения с императором Александром Павловичем, будущим Благословенным. Впрочем, последнееэто не точно, мало ли куда усилено пинаемая мною телега истории умудрится завернуть. Может еще какой-другой эпитет тому правителю подберут.
Так вот исходя из всего вышеизложенного у стороннего наблюдателя могло бы сложиться мнение, что я всем и силами пытался уже в эти годы проложить себе место на императорский трон, заранее готовя трамплин для будущего прыжка. Это с одно стороны действительно так, а с другойсовершенно, как это не парадоксально, наоборот.
Конечно, мне знающему в общем и в целом ключевые точки на линейке Российской истории, очень хотелось бы исправить кое-какие моменты. Например, спасти Москву от сожжения в двенадцатом году. Ведь это не только миллионы рублей, потраченных на восстановление первопрестольной и удар по самолюбию государства, но и десятки навсегда потерянных архитектурных памятников, чью ценность и в деньгах то измерить практически невозможно. Или то же «Слово о полку Игореве», оригинал которого, если мне память не изменяет, погиб в том самом злосчастном пожаре, как оценить эту потерю? И я уж не говорю о сотнях и тысячах жизней простых людей, которые тогда погибли в огне, охватившем древнюю столицу.
Именно для этого, для мелких корректировок истории, мне нужно было влияние, очки которого я всеми силами зарабатывал в глазах Александра, один за другим доводя до ума проекты и пророча всякое-разное направо и налево.
С другой стороны, предложи мне кто-нибудь в тот момент занять императорский трон, я бы без сомнения отказался, даже если бы был уверен с своей способности удержать его в своих руках, что совершенно не очевидно. В эти годы, я был крайне далек от бесконечных придворных интриг, от повседневных забот, от ежедневного ручного управления огромным кораблем, под названием Российская империя. Очевидно, что когда Александр соглашался занять трон, он тоже думал, что сможет мгновенно начать кажущиеся ему необходимыми преобразования и быстро привести страну к если не общему счастью и царству божьему на земле, то к лучшей жизниточно. И только умостив свой тощий зад на подушечку красного бархата, столь притягательную для слабых умом и мятежных духом, он понял, что любое резкое движение штурвалом грозит либо опрокидыванием судна, либо, как это было с Павлом, сменой капитана.
Я же в это время был как бы в таком себе стеклянном аквариуме, в хорошем смысле этого слова. С одной стороны меня практически не ограничивали в созидательной деятельности, не позволяя только лезть в принципиальные политические вопросыхотя и там мне было что сказатьи с другойполностью ограждали меня от внешних влияний, от интриг, от обычной для двора лести, зависти и прочего дерьма. Заставь меня, к примеру, сесть на трон и нырнуть с это болото с головой, я был совершенно не уверен, что мне удастся оттуда выплыть. Скорее наоборот: уверен, что не удастся.
Что же касаетсявозвращаясь к прерванному рассказу - отбора кандидатов в будущий «спецназ», то мы начали с бега. Логичноегеря, они по пересеченной местности должны передвигаться в первую очередь, как не бег проверять первым? Волка, как говорится, ноги кормят.
Оказалось, что с одной стороны способные к долгим маршам офицеры, передвигаться бегом совершенно не привыкли, и даже, с какой стороны не посмотри, детские десять верст, преодолели не все и далеко не за рекордное время.
- Ничего, научим, - пожал плечами я, глядя на здоровенную таблицу, в которую вносились результаты каждого из кандидатов.Ну или отсеем, тоже не плохо, глядишь чему-нибудь, да и научатся по дорге, а потом вернувшись в полки научат своих бойцов.
Всех кандидатов на время отбора перевели жить с свежепостроенныевернее еще, по сути, находящиеся в процессе постройкиказармы, предназначавшиеся в будущем как раз измайловскому полку. Посреди этого строительного бедлама по моему приказанию была построенная простенькая полоса препятствий: стенка, доска через яму, канаты, змейка и прочие «веселые» снаряды, по которым найденные для меня Воронцовым инструктора гоняли, сменяя друг друга толпу студентов.
- Николай Павлович, - глядя на то, как еле волочащие ноги офицеры, плетутся уже по темноте обратно в казармы, где их еще ожидала двухчасовая лекция по минному делу, - вам не кажется, что вы перебарщиваете? Что такими темпами очень скоро у вас вообще не останется личного состава?
- Семен Романович, так именно этого я и добиваюсь, - я от эмоций аж всплеснул руками.Три сотни армейских офицеров, набежавших на потенциально тепленькое местечко! Вы правда думаете, что мне позволят так долго отрывать их от своих полков? Это же как бы не четверть всех ротных офицеров из войск, расквартированных вокруг столицы. Мне наоборот нужно как можно быстрее отделить зерна от плевел, тех кого сюда занесло совершенно случайно, от тех, кто готов идти до конца.
- И каковы успехи? В численном выражении?
- В первый день как я уже говорил собралось три сотни молодых офицеров. Сразу после моей вступительной речи «отсеялся» двадцать один человек. После первого дня, когда мы подняли кандидатов еще до рассвета и гонялибег, фехтование, стрельба, перемежаемые классамичетырнадцать часов подряд, ушли еще четыре десятка. Дальше уже поменьше, - я довольно улыбнулся, - однако до десятка человек в день не выдерживают. Это еще что, вот когда все слабенькие сами уйдут, и мы начнем выбраковывать неликвид по физическим и умственным показателям, вот тогда жара пойдет!
Воронцов, глядя на мой энтузиазм, только покачал головой. Он такого издевательства над людьми совершенно не одобрял, однако монаршая воля дозволила мне проведение изысканий над людьми, а значит он, как верный поданный, мог только принять к сведению и подчиниться.
- «Это еще что», - самодовольно, усмехнулся я, глядя на кислую физиономию воспитателя, - «это вы еще форму не видели, которую я заказал для своих егерей, вот уж будет для вас, привыкших ко всем этим галунам и аксельбантам, шок. Зато просто, дешево и удобно, а для парадов можно и отдельный комплект пошить».
Карета, в которой мы с Воронцовым уезжали в сторону Зимнего, плавно покачивалась на рессорах, навевая тягучую дрему, мысли о новых проектах тянулись вязко как патока, и вскоре я, сморенный непрекращающимся мелким дождем и долгим нахождением на свежем воздухе, окончательно провалился в сон.
А на следующий день, курьер привез из Германии сообщение, что моя восемнадцатилетняя сестра Елена Павловна скончалась парой недель раньше от неизвестной болезни, оставив после себя безутешного мужа и двух маленьких детей.
Глава 10
Сказать, что Александр был не в себене сказать ничего. Он метался по кабинету от стены к стене, преодолев за последний десяток минут расстояние в десяток метров раз тридцать. Я молча сидел в кресле и наблюдал за молодым человеком, испытывая при этом легкую тревогу. Помнится, в исторической литературе писали, что Александр был мнителен без меры, то обращаясь к религии, то впадая в откровенный мистицизм. А тут я ему дал неоспоримоево всяком случае со стороны могло так показаться - подтверждение его духовным поискам, выдав пророчество, которое ко всему прочему еще и начало исполняться.
Ну не знал, я не знал, что Елена и Александра умрут так рано и так «удачно» после моих слов. Я до попадания сюда вообще про них не помнил, как и про остальных, детей Павла кроме старших сыновей как непосредственных участников исторических событий! Так и в самом дела можно поверить, что Александр своими действиями навлек беду на весь род, что совсем выходило за рамки моего материалистического взгляда на природу вещей.
- Чего ты молчишь?!Император остановился и уставился на меня безумными глазами. Да, кажется, я действительно тогда переборщил, не уверен, что оно того стоило.Отвечай!
- Что вы хотите от меня услышать, ваше величество?Максимально спокойно спросил я, косясь на дверь кабинета. Мы с братом тут были только вдвоем и признаюсь, мне сильно не хватало молчаливой поддержки за спиной Воронцова, который присутствовал почти на всех моих «переговорах» с взрослыми. Надеюсь, если Александр сорвется с нарезов и бросится меня убиватьмало ли что у него в голове щелкнетменя успеют спасти. Впрочем, это вряд ли. Вряд ли под дверью императорского кабинета ошивается много людей.
- Откуда ты узнал про смерть Елены?! А до этого Саши?!
- Я не знал, разве я тебе это говорил?
- Но ты же тогда, в марте первого года, сам сказал о том, что над родом теперь висит проклятье.
- Да, - еще раз чертыхнувшись за свою излишнюю инициативность, кивнул я, - это я говорил. Но предсказывать смерти членов нашей семьи я не могу, если ты это имеешь ввиду.
- «Опять соврал», - мысленной усмехнулся я, - «сроки жизни самого Александра, я помню очень хорошо, помню, что его жена пережила императора всего на год или два, помню что Константин был генерал-губернатором Польши во время восстания в начале тридцатых и что мамА еще лет пятнадцать протянет не меньше, но на этом, пожалуй, что и все».
В слух я конечно же этого не сказал, я же не самоубийца.
- Откуда ты это все берешь?После еще одного короткого забега по кабинету задал новый вопрос Александр.
- Что все?Опять включил дурочку я.
- Все!Истерично выкрикнул император, - эти твои предложения в медицине, награду для солдат придумал, войска нового строя начал устраивать! Вот!
Александр подскочил к столу, дернул ящик стола и вытащил оттуда пузырек непрозрачного стекла, похожий на те, в которых аптекари свои порошки клиентам отпускают.
- Что это?
- Йод твой! Мне Севрегин передал третьего дня. Действительно открыл новый химический элемент, до того неизвестный науке. Сжигая морские водоросли! Кто бы мог подумать!
- Ух ты!Обрадовался я, - это же прекрасно! Нужно срочно наладить его производство, делать спиртовой раствор и использовать! Хотя бы тому же Нестору Максимовичу отдать, он точно найдет этой штуке применение.
- Вот-вот, - Александр перестав метаться по кабинету тяжело опустился в кресло.Откуда ты знал, что в водорослях содержится этот твой «йод» и как его можно использовать?
- Почему, ты решил, что я все знаю наперед? Это не так. Награды, согласись, для нижних чинов учредить нужно было, тем более что они уже есть у наших европейских соседей. Что касается большого доклада по демографии, то Семен Романович свидетель, я несколько месяцев над ним трудился. Ничего не берется само, я каждый раз много работаю, читаю книги, разговариваю с опытными специалистами!
- Ну да, а йод? А медицинские знания? Тоже в книге прочитал?! Покажи мне эту книгу, из которой ты это черпаешь, очень мне хочется тоже припасть к источнику чистого незамутненного знания!
- Просто, - я сделал самое невинное выражение лица из всех имеющихся в моем арсенале, ну просто маленький ангелочек!Просто иногда я знаю, чем закончится то или иное дело и как нужно поступить, чтобы получилось Правильно. Это приходит ко мне, когда я молюсь в церкви.
- И как часто с тобой такое случается?
- Иногда, - я вновь неопределенно пожал плечами. Не смотря на все произошедшее воспринимать меня как взрослого, как условно равного себе император не мог, и я беззастенчиво этим пользовался. Будь мне не семь, а тридцать семь, спрашивали бы меня, вероятно совсем по-другому не глядя на родственные связи и мнение остальной семьи. А такчто возьмешь с маленького ребенка, удобная, черт побери, позиция.Редко По-разному бывает.