Сотня метров до врага.
Готовься! рявкнул Андрей. Но это было излишним. Люди и так все прекрасно понимали.
Татары или кто это был, приближались довольно крупной массой. Человек в двести или даже больше. И явно намеривались ударить съемным боем, дабы опрокинуть первых бойцов десанта. Тем более, что над ними уже возвышался красный флаг с оскаленной белой пастью.
Слава!
Их обуревала жажда славы.
Свалить самого Белого волка!
Полсотни метров.
Бей! скомандовал воевода. И уже изготовившийся боец поднес пальник. Короткое шипение. И пушечка грозно тявкнула, выбрасывая в неприятеля горсть шрапнели. Точнее пучок или связку. Потому что полетели в них отнюдь не шарики.
Сурьмы для получения крупной, крепкой картечи у Андрея под рукой не было. А без нее свинец слишком уж мялся. Даже при выстреле. Лить из чугуна он ее не мог. Оставалось ковать. И тут, поразмыслив, он пришел к выводу, что небольшие прутки-стрелки ковать проще, чем шарики. Да и эффект от них куда интереснее.
Поэтому кузнец делал сначала пруток. Потом вытягивал его до нужного сечения и проковывал в полукруглой оправке, чтобы придать подходящее сечение. Обрубал. Формировал носик под довольно острую пирамидку на очередной оправке. А потом на следующейхвостик с крестообразным сечением. То есть, получалось что-то вроде флешетт германских, времен Первой Мировой войны. Только маленьких. Те были размером с карандаш. А этив трое компактнеесантиметра четыре длинной или около того.
Бах!
И полетели они густым веером вперед.
Стрельцы также выстрелили. И сразу же отошли назад, пропуская вперед копейщиков. Только после этого начав перезаряжать свои пищали.
Затренькали тетивой лучники.
Суетились и артиллеристы.
Им нужно было сунуть влажным банником в ствол, потушив остатки картуза. Потом запихнуть новый. Прибить его. Проткнуть пробойником через запальное отверстие. Насыпать чуть затравочного пороха. Навести пушечку. И
Бей! вновь скомандовал Андрей.
Артиллеристы успели быстрее стрельцов.
И вновь целый сноп небольших кованных стрелок полетел во врагов.
А рядом тренькали тетивой лучники. Как заведенные. На пределе своей скорострельности, отправляя в неприятеля стрелу за стрелой с гранеными наконечниками типа бодкин. Да с небольшой дистанции. Может быть это и не самые удачные наконечники для убийства. Но пробивали они защиту лучше любых других. И в тело входили глубоко, нанося опасные раны как по доспехам кольчатым, так и по мясу
Первые ряды, скачущих сбросить русский десант в реку, буквально сдуло. Образно говоря. Словно налетел какой-то смертельный шквал и уронил их.
Люди попадали с коней. Часть коней также либо упала, либо казалась в истерике. Остальные же всадники, идущие следом, придержали своих коней или, если не успевали, то отвернули, чтобы не влететь в эту кучу-малу. Тут то и ударили стрельцы. Вторым залпом. Уронив на землю еще несколько бойцов неприятеля и пару лошадей.
Тем временем в берег уткнулся еще один ушкуй и с него посыпали бойцы, тут же вливаясь в общее построение.
Бах!
Еще раз ударила пушечка.
Лучники расстреляли стрелы из колчана. И теперь, «замолчав», спешно перевешивали запасные колчаны, принесенные с ушкуев кошевыми.
Но атака уже была сорвана.
Степняки отвернули от столь болезненно огрызнувшейся жертвы. И отошли. Особым упорством и боевым ражем они никогда не отличались. Да и зачем? Степь она подвижная и очень гибкая. Культуры бороться лоб в лоб и стоять насмерть в ней не возникало и возникнуть не могло. Не те условия.
Ну как? хлопнув по плечу командиру орудия, спросил Андрей. Взмок?
Взмок Андрей Прохорович, добродушно улыбнувшись, ответил тот.
Страшно?
А то! Конечно страшно! Думал стопчут!
Но не стоптали же.
Не стоптали. еще добродушнее и веселее ответил командир орудия.
Вот! громогласно произнес воевода, назидательно подняв указательный палец. А значит наше дело правое. И высшие силыза нас. Так стало быть?
Так! радостно ответил артиллерист.
Так! повторили ему остальные бойцы, также веселящиеся на нервной почве.
Андрей же вскинул голову и завыл по-волчьи.
Секунда.
И остальные бойцы отозвались тем же, также задрав головы. А чуть погодя этот вой побежал и по реке, ибо его подхватил весь полк. Всеот копейщиков до кошевых. Все выли.
Фредерик несколько раздраженно на все это пялился. Ежился. Но молчал. Он видел бой. И видел, что Андрей отбил нападение вражеской конницы. Видели это и другие. Сражение то на виду происходило. И теперь пытался уложить все происходящее у себя в голове. Ибо столкнулся он явно с чем-то до крайности непривычным.
Дамиан же улыбался. Он не понимал, что происходит и зачем нужен этот вой, но ему все очень нравилось. Этот войон и пугал, и завораживал. Но главноеон задавал правильный настрой. Хороший настрой. Боевой. Дерзкий. Цельный что ли. Как в его старой доброй терции. Даром что не выли. Но готовы были стоять насмерть. Что этот местный воевода со своими ребятами и показал. Понятные люди. И близкие его сердцу
[1] Иначе это называется печью Холла. Изобретена в 1830-ом году, став развитием печи Корта (изобретена в 1784 году) первой печи для переделки чугуна в сталь (в том числе очень низкоуглеродистое, почти железо).
[2] Динас делался достаточно просто. Брали кварцит (везли с берегов Онежского озера по спецзаказу Андрея, благо, его требовалось немного) и в измельченном виде смешивали с известковым молоком, прессовали, сушили, а потом обжигали при температуре 14001500 градусов. Примерно.
[3] Калибр ствола 76,8 мм, а длина ствола 61,6 см или 8 калибров.
[4] Этот способ был основным в производстве проволоки для кольчуги в технологически слабо развитых регионах/эпохах.
[5] Кожаная пушкаизобретена в 1627 году полковником Мельхиором фон Вурмбрандтом. Представляет собой тонкий медный или бронзовый ствол, обмотанный для прочности канатами и, поверх них, кожей. Из-за чего внешне кажется, что она кожаная. Отличались удивительно низким весом. Но быстро перегревались и могли стрелять только ослабленными снарядами.
Глава 4
1557 год, 28 апреля, Тула
Раннее утро.
Петухи уже успели наораться вдоволь, пробуждая всех вокруг. Маленькие пернатые динозаврики каким-то чудным образом чувствовали время. Марфа тоже проснулась в своих покоях. Точнее в покоях воеводы. В деревянных. Где она находилась по праву супруги
Рядом уже начали возводить фундамент для новых, каменных палат. Крепость не отличалась особенной площадью, поэтому Андрей решил ставить палаты на японский манер[1]. То есть, в виде коренастой такой башенки этажей в десять или больше. Каменной, без всякого сомнения. Да с множеством ярусов четырехскатных черепичных крыш. Чтобы в случае покушения или штурма в ней можно было достаточно комфортно переждать кризис. И потом уже, после возведения этих и слома старых палат, пристроить к ней нижний зал для собраний.
Но все это Марфу волновало практически никак.
Сегодня она проснулась и не стала подниматься, так и оставшись валяться. Он лежала. Смотрела в темноту перед собой. И тихо плакала.
Беззвучно.
Ее захлестнуло чувство вины и сожаления.
У них с Андреем отношения не клеились. Понятно, что обстоятельства делали их самыми близкими людьми на этой планете. Однако слишком уж они разные. И в своих желаниях относительно семьи напоминали больше героев басни про лебедь, рак и щуку.
Муж работал не покладая рук над укреплением положением семьи, как политическим, так и, в первую очередь, экономическим. Только благодаря ему они смогли обеспечить себе уровень жизни если не царский, то близкий к этому. Совершенно недостижимый для абсолютного большинства жителей эпохи. Действительно хорошее, комплексное питание. Теплое и уютное жилье. Добротная одежда. Регулярное горячие мытье и хорошая гигиена с санитарией. Отсутствие необходимости тяжело трудиться каждый день в любую погоду. И так далее. Перечислять можно до бесконечности.
А супруга, вместо того, чтобы работать над атмосферой в семье и укреплением мотивации мужа она боролась за свою гордую песню. Они пыталась отстоять свою независимость.
И вотАндрей ушел.
В поход.
Но уже в тот же день к ней стали заходить знакомые женщины и успокаивать. Поначалу она и не поняла. Зачем? Почему? Отчего? А потом до нее дошло. Медленно. Жутко. И неотвратимо.
Марфа ничего не смыслила в военном деле и мало им интересовалась. Ей вообще в этом мире было мало что интересно и все, что она желалаэто вернуть старый добрый XXI век. Но вот остальные обитатели кое-что в войне смыслили. И в их представлении Царь отправил Андрея на верную смерть.
Почему?
Да черт его знает, почему? Никто, как правило, ничего ей не отвечал. Лишь вчера во время исповеди отец Афанасий тяжело вздохнул и, на слова Марфы ответил, что Андрей де слишком много власти взял. Оттого Государь его и опасается. Ему ведь бояре поперек горла. А тут еще один растет. И похлеще иных.
То есть, как? неподдельно удивилась Марфа. Мой муж предан Царю.
Предан. Пока. с грустной улыбкой ответил священник.
Марфа была после той исповеди шокирована.
Но только утром, после сна пришло настоящее осознание того кризиса, в котором оказалась вся их семья. И она, в том числе.
Внезапно Марфа Алиса поняла, что очень вероятно больше никогда не увидит мужа. И что она теперь осталась одна с двумя детьми. А супруг ее сгинет где-то в дали от дома. И как ей дальше быть?
Деньги?
Если их не отберут, то ей его заработанных средств хватит до конца жизни. Тем более, что мануфактура ковроваязолотое дно и ее она сможет развивать самостоятельно. Да и сама по себе вотчинадоходное место и в состоянии себя прокормить и без мануфактуры.
Но это если это все не отберут.
А отобрать могут.
Государь, как Андрей сказывал, стремился, вслед за своим отцом и дедом всячески ограничивать крупные вотчины. Под которые подпадало графство. Тоже княжество Бельское года не прошло как прикрыл, конфисковав земли. А был там повод или нетБог весть. И если Царь так переживал из-за возросшего влияния мужа, то мог и прикрыть графство Шатское.
И что тогда?
Снова в нищету впадать? Жить как многие вдовы помещиков тут живут? Перебивая с хлеба на воду и питаясь лишь немногим лучше простых крестьян? Ужасная перспектива
Но намного хуже оказалось другое.
Она становилась вдовой с двумя детьми. Что само по себемалоприятное обстоятельство. И ладно бы дети. В эти годы к таким вещам относились проще. И родичи подсобят, наверное. Ведь Андрей им всем очень сильно помог, буквально вытащив из грязи. Беда не в этом. Ведь ей придется выходить замуж заново. Не удастся отсидеться. Брат выдаст.
За кого?
За местного. А это катастрофа!
Несмотря на то, что Алиса, как молодая кобылица брыкалась и вела себя иной раз совершенно несносно, отстаивая свои мнимые права, она была довольна мужем. Просто потому, что в этой эпохе ей лучше не найти. Из-за чего она по утру впала в жуткое уныние и практически отчаяние. Усугубленное жгучим чувством вины.
Он четко и ясно описал ей правила игры.
А она?
Вела себя как вздорный капризный подросток.
И вот теперь перед ее глазами замаячило разбитое корыто.
Беда!
Трагедия!
Катастрофа!
Поэтому Марфа плакала.
Она хотела бы что-то сделать, но было уже поздно. И все, что ей оставалосьмолиться о том, чтобы муж вернулся живым. И не навлек при этом гнева Государя. Хоть кривой, хоть косой главноеживой и не в опале, из которой они могли и не выбраться живыми
Стук в дверь.
Хозяйка. тихонько произнесла служанка. Петухи уже пропели.
Хорошо, невзрачно ответила Марфа каким-то мертвым голосом.
С тобой все хорошо? Уж не захворала ли?
Хорошо, выдавила молодая женщина и не выдержав, всхлипнула.
Ах ты ж, Господи. тихонько произнесла служанка и, войдя в комнату с зажженной лампой, селя рядом. По мужу тоскуешь?
По мужу.
Да ты поплачь, поплачь. Надо боль выплакать. А то как же с ней ходить?
Не говори так! вскинулась Марфа.
Как? не поняла служанка.
Словно он умер.
Да я что? Я ничего. Бабы просто болтают
ВОТ ПУСТЬ И ЗАТКНУТЬСЯ! ОН ВЫЖИВЕТ! прорычала Марфа с прорезавшимся в голосе акцентом.
Служанка ошарашенно промолчала, не зная, что сказать.
Лампу оставь и уходи. После затянувшейся паузы произнесла жена воеводы, с тем же самым акцентом, который из-за чрезвычайного нервного волнения у нее никуда не уходил.
Служанка вышла.
А Марфа уткнулась лицом в подушку и продолжила реветь, испытывая жуткое чувство одиночество, тоски, бессилия и вины. Сразу. В одном флаконе.
Потребовалось несколько часов, прежде чем она сумела выйти к людям с опухшим от слез лицом и красными глазами. Умыться. Позавтракать. И отправиться выполнять порученные ей мужем дела.
Для нее эти дела стали некой психологической отдушиной, позволяющей убежать от мыслей о катастрофе. С одной стороны, она выполняла его поручения, держа в уме, что он потом проверит. А как он проверит, если не вернется? Значит все будет хорошо. Иначе ведь не проверить? А с другойпросто пыталась утонуть в делах и не оставаться со своими мыслями наедине. На всякий случай. Ибо это было страшно
В Туле Андрей развивал сразу три разноплановых направления.
Прежде всеготкацкую мануфактуру.
Это деньги. Большие, быстрые деньги и большое влияние.
В дело должно было пойти все. И степная шерсть, и лен, и конопля, и крапива. Принцип распределенной мануфактуры позволял охватить обширные слои населения далеко от Тулы. Купец Агафон сумел раздать заказы на заготовку, выделку и прядение нитей по очень широкому ареалуот Казани на востоке до Смоленска на западе и вплоть до Твери на севере. А по этому годуи дальше доберется. Вовлекая в этой дело крестьян да посадских. Жены и дочери которых стали зарабатывать звонкую монету. Уже сейчас начали. Так как с прошлого года занимались заготовкой сырья и его первичной переработкой.
В самой тульской мануфактуре только ткали. Должны были ткать. Для чего уже шло полным ходом возведение фундамента будущей мануфактуры. А уже через пару недель и за стены возьмутся. Из землебитаочень быстрой и доступной технологии, позволяющей возводить не высокие здания в самые сжатые сроки. И не сильно при этом опасаться пожаров. Потом наступит очередь складов и общежитий для рабочий, а также прочих вспомогательных построек. По плану воеводыдо осени сего года все должны успеть возвести.
Станки ткацкие внутри использовались самые обыкновенные. Ну почти. Пригодные для прочного саржевого плетения. Из-за чего несколько более громоздкие. Но главноеодин к одному. Это было одним из ключевых требований.
Сюда Марфа и заглянул первым делом, после завтрака.
Работа шла.
И не для галочки.
Строительные артели частью были сняты с вотчины, в которой основной корпус укреплений был уже построен. И переброшены сюда. Плюс еще набраны. Так как предстояли по будущему году обширные дела у Иван-озера. И людей требовалось проверить. Обкатать так сказать, поняв кто и что может.
Вторым местом, которое жена воеводы посетила с ежедневной инспекцией, стало будущая металлургическая мануфактура.
Ее основу заложил сам Андрей. Зимой. Когда буквально на коленке слепил несколько одноразовых тигельных печей и прочее. Сейчас же здесь работа кипела ничуть не меньше, чем возле будущей ткацкой мануфактуры. Ту разместили в пределах земляного города, что окружил кремль и посад на левом берегу Упы. А здесь все размещалось на правом. Там, где стоял древний детинец Тулы. Самый первый. Еще деревянный. Давно сгинувший.
Причина проста.
Здесь в Упу втекала небольшая речкаТулица. Вот ее-то Андрей и планировал перегородить плотиной. Запрудив ее нижнее и среднее течение, дабы сотворить аналог Демидовского пруда.
Понятно, что его затянет илом за пару лет, если все делать также, как и Демидовы. Но у Андрея в этом плане были кое-какие мысли. На будущее. Сейчас же главноеплотина и водяное колесо. Не самое мощное, но поверх колеса воевода планировал поставить защитную постройку, которая позволила бы использовать его и зимой, и летом. По причине банального обогрева.
Работа не бог весь какая сложная. Однако она была. И требовалось ее сделать добротно. Особенно выложить камнем некоторые ответственные участки. А ведь еще надобно рядом поставить кузнечный цех с большим водяным молотом. И другие помещения, включая складские и потом окружить все это земляным валом, выступающим защитой для этой мануфактуры. Хотя бы какой-то