Граф - Ланцов Михаил Алексеевич 13 стр.


Выжила.

Вопреки всемувыжила.

Но не из-за того, что решила свои психологические проблемы и адаптировалась к новой среде обитания. А из-за внешнего фактора, от нее никак не зависящего. Посему парень получил себе на руки женщину с ВОТ таким букетом проблем.

Прежде всего между ними не было никакой «химии» или «магии». Что там, в XXI веке, что здесь. Отторжения тоже не имелось. Но не ее Андрей представлял в своих грезах и, судя по всему, взаимно. Это не беда. Так живут почти все пары на планете. Однако фактор. И немаловажный. Потому что он обострял вторую, куда более важную проблему. А именно то, что они с Алисой были не на одной волне. Да, поначалу были относительно близки. В первые недели, может быть месяцы «попадания». Но он, готовился. А потому психологически оказался готов к предстоящим трансформациям. И принял ту среду обитания, в которую попал, с ее не самыми приятными особенностями и ценностями. А онанет. Она психологически так и осталась подростком, протестующим против всего мира в попытках обрести себя.

Понятное дело, что Алиса не была ни дурой, ни тупой. И определенная адаптационная трансформация ее психики все-таки получилась. Но исключительно внешняя. Ценности же и жизненные ориентиры у нее не поменялись.

Да, она была вынуждена притворяться в поведении и речи, чтобы выжить.

Да, она была вынуждена жить с мужем, вопреки своей воли. Более тогорожать ему детей.

Но внутри у нее все кипело!

Настолько, что Алиса, осознавая выгодность и благоприятность своего положения, переполнялась бурлящими негативными эмоциями. Которые время от времени прорывались в отношении с мужем. Ведь он стал для нее персонификацией всех ее проблем.

Из-за него она попала в этот ад.

Из-за него она потеряла все, что у нее было. Даже имя.

Из-за него она оказалась

Этот список можно продолжать до бесконечности. И Андрей понимал ее. Видел, как ей плохо. Но ничего с этим поделать не мог. Его познания в психологии не отличались глубиной и широтой.

Была бы вместо Алисы местная женщинаон мог бы и сам не выжить. Потому что, несмотря ни на что, присутствие современницы сильно помогло и продолжало помогать. Но чем дальше, тем сильнее заходили ее выходки. У него уже начали прорывать вспышки ярости на ее выходки и неуместно едкие слова. И он уже не знал, как это обернется дальше.

Или он ее прибьет.

Или она его подставит.

Но, в любом случае, их семья прекратит свое существование.

И уже мирно не разбежаться. Даже в монастырь ее не сплавить. Давать ТАКОЙ козырь своим врагам он не мог. Просто потому, что они им, без всякого сомнения, воспользуются.

Андрей думал об этом по вечерам каждый день с момента выхода в поход. И не знал, что придумать. Во всяком случае рационального и не сильно кровожадного

[1] Fåмало.

[2] Как это дико не звучит на первый взгляд, но современная вакханалия, связанная с острым перекосом в мультикультурализм, феминизм, толлерантность, половое разнообразие (например, пропаганду гомосексуализм), black lives matter и прочие SJW продвигаются левыми и ультралевыми платформами, нередко социалистическими.

Глава 3

1557 год, 28 апреля, окрестности Азака

Полк шел быстро, сплавляясь по реке вниз. Очень быстро. Невероятно быстро.

Первые три дня их продолжали сопровождать союзные татары. Однако на четвертый, выгрузив им их припасы, Андрей ушел вперед. Ибо всадники, даже о три конь, не успевали за ходкими суденышками.

Подходящая форма ушкуев, в сочетании с половодьемя, более длинными веслами и активным использованием бермудского паруса делали свое дело. Полк продвигался невероятно быстро по местным меркам. Существенно быстрее, чем могли бы проходить они на старых ушкуях, двигаясь по старинке.

Враждебные ногаи иногда встречались. Но особенно не мешали. И ночных нападений на лагеря не устраивали. Просто потому, что полк останавливался в других местах, вместо ожидаемых. Ведь степняки ориентировались на привычные им логистические особенности. Андрей же со своими людьми выступал этаким спидранером, что бежал вперед, бежал, бежал, бежал

Только весла сверкали.

Вот на веслах успели посидеть все. Даже наблюдатели от посольства и священники. И сам Андрей. Люди гребли. Менялись. Снова гребли. Снова менялись. Благо, что на каждом ушкуе людей находилось заметно больше, чем две смены гребцов. В сочетании с распашными весламиэто прям открывало новые горизонты.

И не просто гребли. А шли под песню. Обычную гребную песню, которая позволяла задавать ритм движения всему полку, растянутому вдоль реки.

Строго говоря, история знает только два способа синхронизации гребли большого количества людей. Ритмичная музыка вроде барабанов, и песня, ритм которой заменял эти самые «бум-бум». Андрей остановился на песне, которую они с Марфой-Алисой всю осень и пытались состряпать. Общая цель заключалась в том, чтобы сделать текст максимально простым в запоминании, достаточно ритмичным и подходящим для бесконечного повторения. С одной стороны, а с другойободряющим и настраивающим на боевой лад. Вдохновляющим.

Получилось недурно.

По большому счету из-за талантов супруги, имеющей не только добротное гуманитарное образование, но определенные таланты. Сам же Андрей накидывал ей фрагменты из песен подходящего толка, что помнил. И корректировал уже по сюжету, дабы не допустить залетов.

Вот эту песню и пели.

Что позволяло не сильно растягиваться на марше, поддерживая более-менее одинаковую скорость. И отмахивать по полторы сотни километров в день без особенных проблем.

Союзные татары шли следом. Но это было не так уж и важно. Они сделали свое делопозволили быстро и относительно спокойно пройти наиболее неудобный участок пути

Наконец перед полком оказался Азак, вокруг которого в последствии вырастет город Азов. Сейчас же он представлял собой небольшую, но достаточно добротную каменную крепость. Квадратную в профиле. Примерно двести пятьдесят на двести пятьдесят метров. Изнутри этот квадрат рассекался еще одной стеной. И стены все эти были высокими. Очевидно весьма тонкими, но высокими. Имелись и башниодиннадцать штук. Квадратные. Одна из которых являлась проездной.

Никакого обширного поселения вокруг него не имелось. Просто поселок на три десятка глинобитных домиков, в которых, судя по всему, жили рыбаки и паромщики.

Кораблей никаких возле Азака не наблюдалось. На берегу находилось с десяток лодок рыбацких и парочка покрупнее, видимо для перевозки. Плюс довольно крупный плот. Этот уже использовался, очевидно, когда коней перевозили или тяжелое имущество.

И все.

Почему не было нормальных кораблей? Хотя бы дежурного какого-нибудь быстроходного кораблика.

Не секрет.

Не зимовали они тут. Из-за льдов.

Зимой корабли либо вмерзали в лед, что сильно вредило их обшивке, либо вытаскивались на берег, что также не повышало крепости и сроков службы. Посему по осени корабли не оставались у Азака, отходя в более теплые воды. Весной же не шли обратно какое-то время после вскрытия льдов. Дело в том, что половодье несло в Азовское море не только потоки холодной воды, но и льдины. В том числе и крупные. Которые встречались в свободном плаванье до Керченского пролива. И представляли определенную угрозу для кораблей. Особенно тех, что строили для бассейна Средиземноморья в те годы. Сильные шторма в этих краях случаются не часто. Поэтому и силовые наборы у местных судов не отличались особой прочностью, и толщиной обшивки.

Вот и осторожничали.

Вот и спешил Андрей прибыть к Азаку раньше, чем подойдут османские корабли.

Строго говоря подойдут они или нет, он не знал. Но опасался их появления. Ибо вступление в бой сразу с несколькими галерами да при поддержке какого-то количества вспомогательных судовдело не самое радужное. Особенно в силу того, что личный состав его полка в абсолютно подавляющем большинстве не умел плавать, как и положено жителям сей эпохи в удаленных от моря поселениях. Это им просто не требовалось. Стоячей воды и рек люди опасались из-за разного рода угроз, как реальных, так и мнимых. Поэтому и не рвались в воду. А те, кто умел плавать, особыми навыками не отличался. Просто потому, что не владел никакой внятной техникой. И, в лучшем случае, мог похвастаться стилем «по собачьи», причем очень недолго.

Так или иначе, но столкновения с кораблями османов Андрей стремился всецело избежать. Оттого спешил и несся вперед как угорелый. Также он старался предупредить подход вероятных союзников из числа крымских татар, малых ногаев и лояльных родов из кабарды. Вряд ли они рассчитывали на то, что парень окажется под Азаком раньше второй половины мая. Ибо иное не укладывалось в привычные ожидания от логистики

Не укладывалось.

Совсем не укладывалось.

Но возле крепости стояли юрты каких-то кочевников и отчетливо наблюдались их стада. Не все, очевидно. Однако они тут присутствовали. Хуже тогов этом стойбище заприметили гостей

Головной ушкуй, на котором сидел воевода, пристал к левому берегу Дона на добрые две версты выше по течению Азака. Слишком близко приближаться было опасно из-за угрозы вылазки. В сочетании с со степняками это могло бы стать очень большой неприятностью.

Нос головного ушкуя уткнулся в берег, и Андрей первым спрыгнул с его борта на песок. За ним последовали его товарищи.

Минутой спустя рядом «припарковался» второй ушкуй. И с него также посыпались люди. Сбивались в отряды на земле. Они ведь на этих лодках располагались соответственно штатному расписанию. И шли по номерам, неся на бортах ушкуев тактические знаки. Точнее не по бортам, а по оконечностямтам крепились четыре небольшие табличка со сквозным номером и тактическими знаками. Достаточно контрастные, чтобы их можно было издалека прочесть.

 К бою!  рявкнул воевода, увидев, что к ним потянулись степняки.  Малышку нашу выгружай! Давай!

Бойцы споро взялись за дело.

Они схватили специальные петли из канатов. Накинули их на малую пушечку. И, уцепившись за них, потащили ее из ушкуя на берег.

Выгрузили.

Чуть погодя рядом же поставили лафет. И начали доставать зарядные ящики и прочие потребные вещи.

Пушка.

Андрей все-таки смог найти решение этого вопроса.

Трофейные фальконеты он сдал Царю, как тот и настаивал. Острый дефицит бронзы сказывался. А Государю требовалось осадные орудия лить, монструозного по обычаям тех лет, размера. Посему каждый фунт бронзы пушечной был на счету.

Что оставалось воеводе? Только выкручиваться.

Иоанн Васильевич не совсем уж вел себя как куркуль в этом вопросе. Выделил мастеров, что ковали тюфяки из железных полос. Выделил. Вот в Тулу они и перебрались, ибо нужды в них в Москве более не имелось. Ведь Андрею, по его же словам, мощных орудий и не требовалось. Вотв самый раз.

На самом деле воевода пытался выбить себе нормальный материал и литейщиков. Хоть каких-то. Но, увы. Не вышло. Пришлось выкручиваться иными способом.

«Бабахи» делали в рамках философии шведских Regementsstycke времен Густава Адольфа. Но по технологиям, представляющим смесь бульдога с носорогом. Творчески переосмысленных, разумеется.

Материал для стволов пришлось делать. Просто потому, что тигельной выделки из крицы ни на что не хватало. Да и качество там плясало. А тутопасно. Если чторванет и положит всех вокруг. Вот он зимой сам и возился. Лично во всех этих процессах участвуя. Благо, что реально требовалось не так уж и много материала. И, в режиме «колхоза», буквально на коленке его можно было получить.

Купленная им руда восстанавливалась в обычных сыродутных печах. По старинке. Только лишь обильно пересыпав известью смесь руды и древесного угля. Это позволяло очистить сырье от серывывести ее в шлаки.

Потом полученное сырьерыхлые крицызагружали в наспех сделанный большой тигель. А тот помещали в «персидскую печь». Обычную купольную печь с постаментом, который позволял ставить тигель в наиболее жарком местепод самым сводом. В режиме одноразовых поделок она была доступна без всяких огнеупоровуже в первых веках нашей эры, когда ее тупо лепили из простой глины. Но на один раз, после которого она вся безбожно растрескивалась. Несмотря на морозыАндрей действовал именно так. Тигель же использовал открытый, дабы в процессе плавки железо превращалось в чугун.

А дальше приходил чередз уже «ивановской печи», как он стал именовать печь для пудлингования по методу жирной лужи[1]. Ничего хитрого и сложного в ней не было, если ты, конечно, понимаешь, как она устроена и работает. Ее основакирпичный подиум с полусферическим сводом над ним. Сбоку рабочее окно. Внутри все обложено кислым шамотомдинасом[2]. С одного торца к этой конструкции пристраивалась печь с колосниками. Куда загружался уголь. А с другого торца ставили дымовую трубу. Да повыше, чтобы лучше тяга.

И работали.

И выжигали сырье очень добротно. Очень. До тех самых пор, пока углерод не прекращал гореть. Что не только очищало сырье от возможных примесей, включая фосфор, но и делало его достаточно мягким. Где-то на уровне не то железа, не то очень низкоуглеродистой стали.

И вот уже из этого материала ковали сначала прутки. Потом из них достаточно тонкие полосы. После чего их сваривали вдоль с помощью кузнечной сварки в единое изделиезаготовку ствола. Слишком тонкостенную даже для Regementsstycke. Но это было необходимо, чтобы рихтовать и править геометрию.

Каждую такую «трубку» длинной в аршин и калибром в три дюйма[3] «вылизывали» со всей любовью. Как могли. То есть, кузнечным способом по кольцам правили, устраняя все неровности и кривизну. Долго получалось, но слишком много и не требовалось. Этих орудий на весь полк требовалось всего несколько штук.

А потом, чтобы укрепить ствол, его обматывали проволокой.

Ковали из той же печи пруток. А потом в несколько подходов вытягивали из него «проволоку» по оправке обычной поковкой. И соединяли не очень длинные заготовки кузнечной сваркой.

Муторно. Трудоемко. Но возможности получать длинную проволоку нормальным способом у Андрей не было. Банально не имелось оснастки. Да и навыков у людей. А тонкие пруточки-проволочки кузнецы ковать умели[4], как и сваривать их промеж себя.

Навивали туго. Виток к витку.

Так что на выходе получалось несколько специфическое орудие. Этакий вариант кожаной пушки[5], сделанной на новый лад.

Ее водружали на лафет. Достаточно примитивный, на первый взгляд. Но, на деле, для эпохи весьма прогрессивный. Грубо говорядве параллельные доски скреплялись промеж себя в раму. Сверху на них, на цапфах, ставилась эта пушечка. Снизу спереди они опирались на брусок, к которому крепились два довольно легких деревянных колеса. И собственно все.

Наводка вертикальная осуществлялась с помощью подвижного деревянного клина под казенной частью ствола. По горизонталис помощью поворота всего орудия. А учитывая, что изделие получилось очень легким, проблем с поворотом его не имелось от слова вообще.

Передками и конными упряжками Андрей пока не озаботился. Зато он оснастил лафет крюками для петель, за которые бойцы могли эту легкую пушечку легко транспортировать по полю боя и не только. Просто катить.

Нормальных колесных зарядных ящиков для него не предусматривалось. Ведь конной упряжки не имелось. Вместо этого он сделал ящики вроде тех, что применяли в Мировых войнах для снарядов. С двумя веревочными петлями, дабы их могли таскать пары бойцов. Но и сделал его не очень широким, чтобы и один был в состоянии ухватиться.

Ящики эти он изготавливал из сосны, промазанной сосновым же варом. А изнутри укладывал холщовый мешок из грубой, толстой ткани, пропитанный смесью воска, олифы и скипидара. Крышка ящика же прикрывалась туго. Так что, защита от влаги получалась весьма и весьма неплохая.

В этих ящиках размешались готовые выстрелыкартузыхолщовые мешочки цилиндрической формы. В которых с одной стороны размещался заряд пороха, а с другойкартечь

Вот эту пушечку и собрали на берегу, спешно выгрузив и установив ствол на лафет. Закрыли замки цапф, закрутив «барашек». Развернули ее против приближающихся татар. И начали готовиться к бою. Заряжать, то есть.

А остальные бойцы окружили ее, выступая как поддержка группового оружия. Вперед выдвинулись стрельцы, изготовившиеся к стрельбе. За ним встали копейщики. Рядомрукавамилучники, воткнувшие перед собой в землю стрелы, дабы скорее их было выхватывать.

Само собойвсе в очень скромном масштабе. Тут человек пять, там десять. Но много людей в первых трех ушкуях и не имелось. Тем более, что там еще и орудие везли с расчетом.

Назад Дальше