Хорошо бы брать на борт запас жидкого кислорода, рассуждаю по дороге в столовую, тогда можно было бы ещё выше запрыгивать. Знаю, знаю, пока невозможно. Даже если вы сможете такое оборудование изготовить, у нас установок сжижения воздуха нет.
Обогащать воздушную смесь кислородом? понимающе кивает конструктор.
В столовой поговорили ещё. Петлякову, заодно и Кагановичу попытался ещё раз задвинуть про производственную культуру.
Михаил Моисеевич, небось до сих пор не понимает, почему не мог достичь требуемого качества продукции. Да и у вас, наверняка, бывает
Мы наворачиваем борщ, нас ждут котлеты с картошкой, и я своими разговорами подсыпаю им перцу.
А дело в том, что ни один конструктор не предусматривает того, что сборщик закручивает какой-нибудь винт грязными руками. Только что солёные огурцы руками таскал, а потом берётся за детальку, на ней остаются следы соли и влаги, а значит, что? Закладывает заранее в этом месте ускоренную коррозию, ослабление материала, ну, и так далее. Чихнуть может и забрызгать какую-нибудь чувствительную к влаге поверхность. Про забивание винтов и шурупов молотков я уж и не говорю.
Пауза. Котлеты властно требуют к себе особого внимания. Мои визави проникаются.
Его брат, киваю на Кагановича, замечательные слова как-то сказал. У каждой аварии и катастрофы есть имя, фамилия и должность. Сильно сказано и правильно. Но в любом правиле есть исключения. Во многих случаях виноват не конкретный руководитель, а низкая культура производства. Или незнание. Мы вышли на передовые рубежи, идём дальше, прокладываем дорогу по нехоженым местам. Естественно, натыкаемся иногда на глубокие овраги, ищем броды, удобные пути.
После компота повторил то, что как-то объяснял руководству моторостроительного завода. Если кратко, то пыль, попадающая в цилиндры и другие трущиеся места, те же подшипники и прочие карбюраторы, заметно снижает моторесурс, приводит к ускоренному износу.
Где-то я раз услышал, и мы у себя провели эксперимент. Взяли Як-1 и тщательно замазали все неровности мастикой. Где-то заполировали поверхность. Почти на десять километров максимальная скорость возросла.
Петляков ничего не сказал, но смотреть на меня стал с ещё большим уважением.
В Москву улетел только на следующий день. Техзадание надо утверждать в Москве. И не только по самолёту. Заказ на кинооборудование тоже без кремлёвской визы не действителен.
22 марта, суббота, время 19:35
ТБ-7 на подлёте к Минску.
Кирилл Арсеньевич.
Пробивать всё затребованное, кинооборудование для самолётов, партию У-2, модификацию ТБ-7 пришлось почти два дня. С киноаппаратурой хватило авторитета генерала, сотню самолётов У-2 растянули на месяц, но тут я сам уступил. Всё равно за месяц могу не успеть переварить, и так придётся бегать, как озабоченному мартовскому коту.
Насчёт ТБ-7 пришлось идти к Сталину.
Зачэм вам ТБ-7, таварищ Павлов? Англию бомбить рэшили? слегка брюзгливо начинает Иосиф Виссарионович. И набивает трубку, делаясь до удивления похожим на своё воплощение в советских фильмах.
Англию? искренне удивляюсь я, кстати, товарищ Сталин, а почему бы и нет?
Англия наш будущий саюзник, веско припечатывает вождь.
Это меня не касается, товарищ Сталин, протестующе упираюсь ладонями в воздух перед собой, выполитик, вы и решайте, кто у нас там союзник, а ктонет. Явоенный, генерал, и как военачальник должен быть готов ко всему. А вдруг возникнет нужда бомбить Лондон, а средств для этого нет? И не обязательно воевать с Англией, чтобы бомбить её территорию. А вдруг немцы крупный десант неожиданно высадят? Чем тогда мы своему союзнику поможем? Ободряющими телеграммами?
Именно так, подтверждает Сталин, если Германия начнёт крупные боевые действия против Англии, мы в стороне постоим.
По Берлину неплохо будет авиаудары нанести, парирую я, тактическая авиация не достанет, а дальняя запросто.
Есть у тэбя дальняя авиация
Плохо защищённая, их истребители достанут. Не долетят. Но не только в этом дело, товарищ Сталин. Понимаете мечта у меня, готовлюсь выкладывать главные козыри, воздушный командный пункт, товарищ Сталин. Вы только представьте, яна высоте двенадцать километров, ни зенитки, ни истребители меня не достанут, а я вижу всё.
На последних словах прорываются интонации почти детского восторга. Вождя пронимает. Вытаскивает трубку, пышет дымом, смотрит внимательно.
Одновременно работает корректировщик огня дивизионной и корпусной артиллерии. Немцы, как на ладони, их огневые позиции быстро подавляются. Подход вражеской авиации мгновенно засекается и навстречу тут же выводятся наши эскадрильи. По возможности, с численным перевесом. Подходящие к передовой резервы подвергаются бомбёжке или ударам дальнобойной артиллерии.
Сам чувствую, как светятся мои глаза. Сталин слегка улыбается, выпыхивает последние клубы дыма.
Ви сказали «немцы». Считаете, что всё-таки нападут?
Да мне всё равно, товарищ Сталин, нападут они или нет, огорошиваю его своим ответом. Вермахтсильнейшая армия в Европе и, наверное, в мире. Мы должны уметь им противостоять, а ещё лучшепобеждать.
Ви сомневаетесь, что эр-кэ-ка победит вэрмахт?
Почему сомневаюсь? удивляюсь я, ни на секунду не сомневаюсь, что если немцы нападут, они нам всыпят по первое число.
Паникёрские настроения, товарищ Павлов, вождь опасно мрачнеет.
Никак нет, товарищ Сталин, бодро протестую я, всегда лучше переоценить противника, чем недооценить. Вермахт в чистом времени за три месяца всю Европу захватил. Боюсь, что переоценить их невозможно.
Харашо, соглашается вождь, пусть у вас будэт летающий командный пункт. Но смотрите, товарищ Павлов, чтобы не было всё впустую, грозит пальцем, жёлтым от табака.
На Казанском заводе не успели разукомплектовать три ТБ-7,докладываю с прежней бодростью, так что никаких особых расходов страна не понесёт. Если эти три самолёта хорошо себя покажут, тогда можно ещё с десяток сделать. А там видно будет.
И вот возвращаюсь в Минск. Сегодня вечер, суббота. Если никаких ЧП не будет, тьфу-тьфу-тьфу! проведу время с семьёй генерала. Мирной жизни осталось чуть-чуть, надо хоть иногда пользоваться. Генерал насладится общением с близкими, а я поразмышляю. Подумать всегда есть над чем.
Как там Самуил Яковлевич писал, вернее, переводил?
Враг вступает в город,
Пленных не щадя,
Оттого, что в кузне
Не было гвоздя.
Подробно не помню, а заканчивалось так. Подкова слетелалошадь захромалакомандир убитвойско разбито и вот результат: пленных не щадят. Нет на войне мелочей, но многие это понимают только на словах.
Уже многое мне становится понятно, когда вижу всё своими глазами. Сталин сказал, что Гитлер нападёт не раньше 42-го года и начинается какая-то хрень. Кто-то расслабляется, а как же? Вождь уверен, что год у нас есть, можно не рвать жилы. Кто-то с фанатичным блеском в суженых подозрительно глазах ищет вокруг сомневающихся в словах Вождя. Замечал и на себе такие взгляды в Москве. В моём округе яполномочный пророк Великого, никто не осмелится во мне усомниться. К тому же непробиваемый щит мной изобретён. Пусть кто-нибудь попробует его на прочность. Очень мне будет интересно на такого ухаря посмотреть. Кто это осмелится спорить против тезиса, что армия в любой момент должна быть готова вступить в сражение какого угодно масштаба? На все сто обязана быть готова. Кто додумается до крамольной мысли, что сам Вождь думает иначе?
Есть у меня кое-какие подозрения на роль компартии. Нет, в целом замечательная организация, но чувствуется, что растёт в ней нечто чужеродное идее коммунизма. Зачем они так вцепились в давно устаревший и вредный институт комиссарства? Никак не могу отделаться от ощущения вони самого банального и пещерного шкурного интереса. Не работать, не проливать пот и кровь, но получать льготный паёк, хорошие перспективы карьерного роста прямым ходом туда, на самый верх, сердцевину власти. Карьера того же Брежневазамечательная иллюстрация. Тоже ведь комиссаром начинал.
Надо проверить эту версию. Полной уверенности у меня нет.
Глава 5. Непустые хлопоты
22 марта, суббота, время 19:55
Аэропорт Минск-1, дальняя площадка.
Кирилл Арсеньевич.
Здравия желаю, товарищ генерал армии! мне, вернее, моему генералу ловко козыряет майор Рукавишников, замначальника разведотдела. Бравый у Блохина заместитель. Сегодня он помощник дежурного по штабу. Лениво, но не без шика, делаю ответную отмашку. Сам-то я не умею, но генеральские рефлексы не подводят.
По пути к машине майор протягивает мне пару скреплённых листков. Список происшествий за время моего отсутствия.
Тактическое спецподразделение номер NN успешно «ликвидировало» охранение складов в/чХХХХХ, сначала хотел назвать их диверсионно-разведывательными группами. Они у меня численностью до роты. В каждой дивизии, а надо бы в каждом полку. Назвал всё-таки нейтрально, потому что у них отдельные взводы разведки и диверсантов. Они все немножко лошади, то есть, разведчики и диверсанты, но состав разнообразенснайперы, пулемётчики, миномётчики. Есть сапёры и танкисты.
Далее идёт ряд таких же подразделений, тоже удачно поработавших. С ними понятно. Диверсантов премировать, лопухнувшиеся караулы и командиров частейнаказать. Не сильно. Той же премии лишить, опять же в неприятные наряды кому-то ходить надо.
Спасибо, товарищ майор. Передайте дежурному, чтобы до утра понедельника меня не беспокоил, кроме самых крайних случаев. Моя охрана пусть тоже отдыхает. Свободны, товарищ майор.
Охрана всё равно будет, но негласная, в гражданке. И я гражданский костюм надену, поживу сутки мирной жизнью, а то совсем забегался. Но бумажки почитаю, пока еду. От меня не убудет. Как раз за выходные всё в голове уляжется, с утра в понедельник выпущу приказ.
О, как интересно!
Отряд НКВДYYY сумел обнаружить и заблокировать спецподразделениеХХХХ Ого! Молодцы какие. Так, что за подразделение? Ага, отметились удачным «снятием» часовых. Извините, ребята, плакала ваша премия горючими слезами. Уйдёт доблестным энкаведешникам.
Вот ещё интересный пункт. Дежурный самолёт авиаразведки засёк перемещение спецподразделения в таком-то квадрате. В штабе посмотрим, кто в этом квадрате по этому маршруту бегал. И тоже премии лишим. Лётчикам она не повредит. Или лётчику. Экономия выйдет, то ли целому подразделению премию, то ли одному пилоту.
Через сорок минут мой генерал дома. Увольнительную ему даю, ха-ха-ха! Всё, как всегда. Адочка кидается с разбега на шею, жена прислоняется на пару минут, потом сын солидно жмёт руку. Все здоровы и веселы, все дома. Отдыхай, генерал! А мне надо пораскинуть мозгами.
Полетал над Союзом не зря. ТБ-7 будет, партия У-2 будет, киностудия будет! Но мне ещё много чего надо. Не буду рвать на себе волосы по поводу целого ряда проблем, к которым во время поездки я даже не прикоснулся. Нельзя объять необъятное. Ну, так вот сразу.
Мне нужны тяжёлые бронепоезда с крупнокалиберными гаубицами или хотя бы 120-мм миномётами, способными стрелять прямо с платформы. 152-миллиметровая гаубица МЛ-20, у меня их почти четыре сотни и обещают поставить ещё. Классная пушка! Но тяжёлая, зараза, почти восемь тонн. Утяни-ка её хотя бы на километр. Трактор нужен или танк. Или упряжка из шести лошадей. О, может, мне тяжёлые пушки кавдивизиям отдать? Надо подумать, но сразу встают противные минусы, их мобильность тут же упадёт. А ещё снаряды придётся таскать. Каждый сорок-пятьдесят килограмм. Полсотниуже две с половиной тонны.
Не только бронепоезда мне нужны. С началом войны надо организовывать зенитное сопровождение каждого эшелона. Без пары броневагонов с зенитными автоматическими пушками 25-мм или 37-мм ни один поезд, гражданский, военный, санитарный ли отправляться не должен. Один вагончик в хвост поезда, второй в голову, сразу за паровозом. Такие зенитные орудия могут и с танками бороться. Даже со средними, тяжёлых-то у немцев ещё долго не будет. 37-миллиметровка-то точно лобовую броню Т-4 пробьёт, а 25-миллиметровая, если в лоб не возьмёт, то уж гусеницы и всё остальное в хлам превратит за полсекунды. С остальными танками ещё проще. Обе пушки их в решето превратят с любого ракурса. Так и танковые атаки можно отражать. Четыре выстрела в секунду, что выдаёт 25-миллиметровая 72-К, это настоящая огненная метла. Фланговым огнём за несколько секунд с десяток танков остановит.
Укрепрайоны. Поглядел их на подробной карте, жалкое, надо сказать, зрелище. Как-то смотрел на карту начала войны, помню, как меня удивило, что синие стрелочки с запада проходят прямо сквозь УРы, будто не замечая их существования. А денег сколько вбухано! Давно надо прекращать, как раз зампотылу жалуется на дефицит денег. Проблему надо решать как-то по-другому.
У меня есть на руках козырной туз, который немцам никак не побить. Есть у них свои сильные карты, но этот козырьнеубиваемый. Правда, он требует отчаянной решимости, но я думаю, что этого-то у наших солдат найдётся в избытке.
Меня, начитавшегося великого множества книг о войне, с одного момента стало удивлять маниакальное стремление окружённых частей выйти к своим. Ладно, если несколько человек, тут много не навоюешь. Но если хотя бы взвод с командиром? Почему не перейти в режим диверсионного отряда в тылу врага? Нет обеспечения продуктами, боеприпасами и оружием? А немцы на что? Это бесконечный и дармовой источник любых ресурсов. Машина едет по лесной дороге? Валим дерево, водителя с сопровождением в расход, машину вместе с грузомсебе. Людей мало? Выискивай таких же окруженцев или освобождай пленных. А там глядишь, вас целый батальон или полк обстрелянных, хорошо вооружённых, бывалых и злых солдат.
А если бы все себя так вели? Да приготовиться заранее. Когда окруженцы устремляются всей душой на восток и ломятся туда, как лососи на нерест, они становятся предсказуемыми. Немцы заранее знают, в каком направлении пойдут окруженцы, и лениво их перехватывают. А если сломать шаблон? И окружённая часть вдруг перестаёт переть на восток через плотный ружейно-пушечный огонь, а бьёт немца в незащищённое подбрюшье. На юг, север или даже на запад. И там громит тыловые небоевые части и подразделения поддержки. Ремонтные батальоны, батареи дальнобойной артиллерии, аэродромы, склады с боеприпасами и ГСМ.
Передовые немецкие штурмовые части неожиданно почувствуют, что их крепко взяли за яйца, и начинают отпиливать сокровенное ржавой ножовкой. Больно, кроваво и быстро обессиливает.
И ещё у меня вопрос. Почему мы так легко отдавали города? Ну, побомбят немного немцы, из пушек постреляют, но в целом они входили чуть не парадным шагом в неразрушенные столицы республик и областные центры. Нам жалко было громить своё? Так позже всё равно пришлось, обратно мы получали развалины. Что говорить военная наука о потерях наступающих? Четыре к одному при обычном полевом наступлении. И семь к одному, в горных и, внимание! в ГОРОДСКИХ условиях.
Так что Минск и другие города фон Бок от меня не получит. Исключительно развалины, щедро политые кровью арийцев. Ты у меня кровью не умоешься, мой дражайший спарринг-партнёр! Ты в ней искупаешься!
А когда ты гордо вступишь в Минск, вернее, в его развалины, где-нибудь 1 сентября, тебе эту гордо задранную головёнку Гитлер-то и открутит. Потому что ты триста километров преодолеешь за два с лишним месяца, а до Москвы тебе ещё 675. Что? Ещё пять месяцев? грозно спросит фюрер. Мы выйдем к Москве только к февралю, два месяца проведя в условиях зимней кампании, когда к войне в зимних условиях у вермахта нет НИЧЕГО? А ведь Советы спать не будут!
И полетит голова фельдмаршала, грустно помаргивая в такт постукиванию по кочкам. И шмякнется на землю его труп с растерянно разведёнными руками.
Будут у Советского Союза и при самом благоприятном развитии событий заметные потери. Культурного плана. Не будет сражения за Кавказ, не будет Сталинградской битвы, не будет победы под Москвой. Под большим сомнением героическая оборона Севастополя. Народ лишиться огромного культурного пласта, во многом определяющего его менталитет. Но это ничего. Будет великое Минское сражение или Смоленское. Сгинет один культурный пласт, появится другой. Оно и лучше будет. Двадцати миллионов погибших не случится, и великая Победа лишится отвратительного привкуса пирровой.
23 марта, воскресенье, время 14:25