Меня это не интересует. Вы по всем бумагам давно должны находиться в Минске. Вы что, против народа?! на последних словах грозно пучу глаза. Давно заметил, действует.
Нет, что вы, как можно
Народ и армияедины, слышали про такое?
Д-да
Армии и народу вы нужны в Минске, закругляю разговор, через неделю весь личный состав с вами во главе должен прибыть туда
Задумываюсь. Что-то я много времени им даю. Успеют разбежаться, пожаловаться
Нет. Через три дня! Вас встретят.
Но
Никаких «но»! Я позвоню Жданову, он позаботиться о том, чтобы срочно уволенных никуда, кроме как в дворники не принимали. Вызовите сюда директора местной киностудии.
Через пару минут в кабинет поспешно входит второй директор. Этот повыше и на вид серьёзнее. Кратко его инструктирую и возлагаю на него ответственность за исполнение приказа.
Оказать всю необходимую помощь. К себе на работу никого не принимать. Выделить транспорт для вывоза материалов и оборудования. Начинать сегодня. Вопросы есть?
Э-э-э, видите ли у многих семьи
Поживут на два дома, если переезжать не хотят. Когда на месте наладят работу и подготовят себе замену из местных кадров, могут вернуться. Ещё вопросы есть?
Вопросов больше не оказалось. Жданову я позвонил прямо оттуда. Андрей Александрович любезно обещал посодействовать и проследить.
Уходил оттуда довольным. Всё-таки хорошо быть генералом. Приказал, грозно рыкнул, все забегали. Следить только нужно, чтобы бежали в нужном направлении.
После киностудии на завод, который киноаппаратуру делает. Известнейшее предприятие, ЛОМО, Ленинградское оптико-механическое объединение. В моей советской молодости фотоаппараты «Смена» выпускал. Как-то я полагал, что его создали после репараций, вывоза цейсовских предприятий Германии, но нет. Как выясняется, ЛОМО существовал и развивался задолго до 45-го года. Правда, сейчас он носит имя "ГОМЗ" да ещё имени ОГПУ, не к ночи будет сказано.
С ними вопрос тоже решился быстро.
Мне нужен вариант кинокамеры, чтобы она уместилась в носу Як-4. Их, кстати, у вас же, в Ленинграде выпускали. Авиазавод 380. Если у них не осталось ни одного экземпляра, я свой могу вам перегнать. Чтобы вы на месте технологию монтажа и управления отработали. Управление должно быть максимально упрощено и автоматизировано. Лётчикне кинооператор, он с камерой возиться не будет. Включил, навёл и забыл. Плёнка кончиласьаппарат выключился.
Всё осуществимо, меня внимательно слушает конструктор. Мы сидим в кабинете директора, сзади над столом, как водится, портрет Сталина. Начинаем обсуждать детали, за что меня тоже надо похвалить. Обнаруживаем дьявола, хитро спрятавшегося в технических тонкостях.
Шестьдесят метров! Длина плёнки всего шестьдесят метров! На две-три минуты непрерывной работы.
Категорически не годится! я прямо чернею лицом, Нужно в десять раз больше.
Если в десять раз больше, объясняют мне, то и диаметр бобины с плёнкой будет в три с лишним раза шире. Увеличится момент инерции тут конструктор запинается, но я даю знак продолжать. Это Павлов не понимает, а мне объяснять не надо, какой-то период своей жизни я физику в школе преподавал. Короче, меняется вся динамика схемы.
По итогу решили ни вашим, ни нашим, сделать бобины под триста метров плёнки. При частоте десять кадров в секунду, а больше незачем, на взгляд лётчика на земле все ползают очень медленно, хватит на двадцать пять минут съёмки. Но я заказал всё-таки две скорости, на десять кадров и на двадцать. Пусть будет, есть не просит.
Сделайте спаренный аппарат, чтобы можно было вести непрерывную съёмку. Заканчивается плёнка в одном, включается другой. Не получится автоматически или переключением дистанционно, будем думать о другом варианте.
У вас есть запасной вариант? вмешивается директор.
Можно использовать тяжёлый бомбардировщик. В некоторых моделях нос самолёта остеклённый. И вместительный. В каких-то там даже стрелок размещается. Будет кинооператор сидеть.
Моих собеседников это несказанно радует. Ну да, работы-то меньше.
Всё-таки сделайте и компактный вариант, грузить, так грузить, на лёгкий Як-4. Пусть не триста метров плёнки, а сто или сто пятьдесят. На сколько места хватит. И пусть даже не спаренный. Для разведки самое то. Аппарат ведь можно остановить, а потом снова включить? Вот и замечательно.
Зачем вам два варианта?
Разные целиразные варианты. Для разведки даже фотоаппарат подойдёт. Аппарат с большими бобинами нужен для создания учебных фильмов для лётчиков.
Может тогда что-то вроде фотопулемёта?
На это я не согласился.
Фотопулемёты у нас есть. Но вы поймите, Як-4скоростной самолёт. И ему по силам сделать короткие учебные ролики для изучения приёмов воздушного боя.
Тут же всё и решили. Прямо из кабинета позвонил в свой округ и озадачил начальника штаба.
Это выстрел всё в ту же цель. Лётчик должен чувствовать себя в своей зоне ответственности, как дома. И днём и ночью. Для ознакомления с основными ориентирами они совершают ряд ознакомительных полётов. Если у нас всё получится, то таких полётов понадобится меньше. Очень надеюсь на это. И летать можно не на своих истребителях или бомбардировщиках, которые жрут топливо, как бронтозавры, а на тех же У-2. Всё ради одногоэкономии бензина. Ради этого и Тимошенко урезал норму налёта.
Есть ещё аварии. Какие-то из них из-за недисциплинированности, из-за неумения. С этим известно, как бороться. Но есть подозрения и на другие факторы. Тот же человеческий фактор является многоплановым. Самолёт вдруг падает, лётчик погибает, и никто не знает, что случилось. Списывают на неопытность, но вдруг дело в том, что он потерял сознание от перегрузки? Такое может быть? Запросто. Все эти петли Нестерова, выходы из пикирования дают перегрузку в четыре и более «жэ»
Что такое «жэ», вдруг мысленно спрашивает генерал. Как могу, объясняю.
Думаю дальше, открыто думаю, пусть генерал «слышит», ему полезно.
Аварии могут и по другой причине. Не секрет, что некоторые рабочие вбивают шурупы молотком при сборке самолёта. Это у немцев и прочих голландцев производственная культура воспитывалась веками. Современный европейский пролетариат своими культурными корнями уходит в средневековые гильдии мастеров разных отраслей. В России такого не было. У нас и терминология вся, в том же столярном или слесарном деле, оттуда. Все эти керны, рейсмусы, штангенциркули и другие шпангоуты оттуда.
Россия
Советский Союз, строго поправляет генерал.
Будешь доставать, закроюсь! угрожаю, но и объяснить надо, дело не в названии. СССР всё равно исторически является Россией. Или российской империей, если хочешь. Ну, сейчас мы красная империя, и что? В теме нашего разговора это не важно.
А важно вот что. Те несколько заводов, существовавшие в России до революции, сейчас не видны на фоне остальной индустрии. Мы совершили огромный скачок всего за десять лет. Но культураштука, меняющаяся очень медленно. На заводах сейчас работают вчерашние крестьяне со всеми своими деревенскими ухватками. И забить молотком шуруп для него вполне естественно. Держится? Держится. Чего тебе ещё надо? С телегой же срабатывает? Почему с самолётом нельзя?
Потому что это самолёт! вдруг вскипает генерал, сложнейшее изделие!
Он понимает и соглашается. А потом снова забивает шуруп молотком. Привычка. Древняя привычка многих поколений. Если чуть косо обрезать бревноне страшно. Для сруба избы лишние красоты ни к чему. Грубо снял прируб? Ничего, дерево стерпит, со временем прижмётся, ляжет на слой мха, изба всё равно будет тёплой. Понимаешь?
И что делать?
Будем усиливать техобслуживание, а ещё беру паузу для большей вескости, очередную партию самолётов тщательно проверим. Если хотя бы в одном самолёте найдём неправильно закрученный шуруп или гайку, отправим всю партию назад на завод. И пока не переберут все соединения и не проверят всё три раза, самолёты не примем.
Ого! только и смог сказать генерал. Не принято тут такого. Опять-таки крестьянский менталитет срабатывает. Бери, что дают, а то потом не выпросишь. Он хоть и генерал, но тоже крестьянин.
Пробует спорить, но я отмалчиваюсь. Наконец он угрюмо замолкает. Понимает, что я просто управление перехвачу и всё сделаю, как сказал. Ему это, как ржавым серпом по яйцам, но сделать ничего не может. Отмолчавшись, генерал переходит на другую тему. Ещё более горячую.
А на что ты рассчитываешь? Ты ведь уверен, что немцы нас сомнут, я же знаю
Ещё б ты не знал. Никогда не прятал эту убеждённость.
Вопрос, за какое время сомнут. Если всё оставить тебе, ты за пару недель весь округ профукаешь. Но если дотянуть хотя бы до августа, да нанести немцам тяжёлые потери, то чёрта с два они до Москвы дойдут.
Что будет с округом? очень и очень осторожно задаёт вопрос генерал.
Нас уничтожат, ты мужчина и генерал, так что держи обжигающую истину голыми руками, в ноль уничтожат. Республику оккупируют. Ты не сможешь выдержать совместного удара трёх немецких группировок, общей численностью в четыре миллиона штыков. Но если продержишься до осени, ты свой долг перед Родиной выполнишь на все сто. У тебя тысяч шестьсот под ружьём, мобилизуешь тысяч двести-триста. У тебя будет почти миллионная группировка. С такими силами можно средних размеров страну захватить. Если при этом ты положишь хотя бы полмиллиона немцев, считай себя героем.
А что с моими соседями будет? Кузнецовым и Жуковым.
Немцы их тоже разгромят, как детей. Не полагайся на них. Они тебе ничем не помогут. Наоборот, будут рассчитывать на твою помощь. Воевать они не умеют. Ты, впрочем, тоже. Но у тебя есть я.
Что будет с семьёй?
Жену и дочку ты сможешь вывезти. Самолётом. Сын откажется. Поэтому вы оба погибнете.
А ты что, надеешься выжить? мрачно так спрашивает.
Мне-то что? Я уже умер, мне всё равно
19 марта, среда, Казанский авиазавод.
Кирилл Арсеньевич.
А я говорил, говорил, говорил! передо мной мечется небольшого роста человек. Такого типичного вида русский интеллигент еврейского происхождения. Как там Ленин высказался? «Умников мало у нас. Русский умник почти всегда еврей или человек с примесью еврейской крови». Вот такой русско-еврейский умник передо мной и мельтешит.
(Ленин такого не говорил!), генерал затевает внутренний спор.
(Может и не говорил), я не настроен спорить, (но что-то в этом есть).
Каганович! Я и не знал, что у всем известного Лазаря Кагановича был брат Миша
(Их четверо братьев), поясняет генерал, (Но так высоко забрались только Лазарь и Михаил).
Михаил Моисеевич между тем бегает по кабинету, украшенному, как водится, портретом вождя и тараторит с пулемётной скоростью. Особо не прислушиваюсь, и так понятно. Человеку сначала что-то вменяют в вину, а он потом оказывается прав. Не ясно ещё, прав или нет, война план покажет, но любой в его положении будет цепляться за любую возможность обелить себя хотя бы в собственных глазах. Насколько я понимаю из отрывочных сведений генерала, он специально этим не интересовался, Кагановича попёрли из наркомов, в том числе, из-за того, что концепция дальних тяжёлых бомбардировщиков была признана не перспективной. Скорее всего, это довесок к списку действительных и выдуманных прегрешений, но всё-таки.
Каганович неожиданно переходит на анекдоты.
«В кабинет к директору завода врывается разъяренная жена главного инженера и говорит:
До каких же пор Вы будете покрывать во всем моего мужа. Всем известно, что он бабник и пьяница. Мало того, вчера он пришел домой вообще в женских трусах.
И швырнула трусы на стол. Директор ей говорит:
Успокойся. Сейчас мне некогда, но я завтра разберусь и приму меры. А ты иди, сейчас ко мне придет делегация.
А трусы со стола сунул себе в карман брюк. На следующее утро жена директора стала гладить его брюки, нашла трусы и кричит мужу:
Петя! Когда кончатся твои дурацкие шутки? Я два дня ищу свои трусы, а они у тебя в кармане!»
Вежливо улыбаюсь. Улыбаться мне помогает потрясение. Я давно знаю, что у этого анекдота длинная борода. Ну, если я его ещё в молодости слышал. Но чтобы настолько? Надо обрезать это дело.
Михаил Моисеевич, вызывайте ваших специалистов.
Зачем? задаёт неожиданный вопрос. Он что, смеётся? Но нет, как оказалось, не зря спрашивает.
Пойдёмте в ангар, у нас ведь три штуки остались. Туда специалистов и подтянем.
Замечательно! У них три штуки, у меня четвёртый, живём! Через двадцать минут, на территории завода небольшой городок поместиться, добираемся до красавца. С нагнавшим нас главным конструктором забираемся вовнутрь. И прямо там устраиваем совещание.
У меня завышенные требования, предупреждаю сразу, ряд характеристик должны быть улучшены, а лучшевсе.
Что невозможно, улыбается лобастый главный конструктор. Посматриваю на него с интересом. Владимир Михайлович Петляков оставил заметный след в отечественном авиастроении. Так и хочется сказать: так вот ты какой, северный Петляков!
Первым делом мне нужны две вещи. Герметизация. Я планирую держать его на максимальной высоте часами.
Придётся отказаться от пулемётов в гондолах и носу, Петляков пытается умерить мои аппетиты.
Зачем? Режим герметизации не будем вводить до высоты километров в семь-восемь, а когда пойдём вверх, плотно закроем люки. Стрелков, кстати, можно и за люками оставить. Только их надо кислородными масками снабдить.
Для отсека в носу люк не предусмотрен.
Предусмотрите. Сразу предупреждаю, это не обсуждается. Желательна всеобщая герметизация, но я понимаю, что в короткие сроки это не достижимо. Однако рекомендую серьёзно обдумать.
Что ещё?
В самолёте должен быть туалет.
Вы только что говорили о герметизации, смеются оба, и Каганович, и Петляков.
Не понимают. Подозреваю, что это тоже элемент культуры. СССР в кратчайшие сроки стал мощной промышленной державой, но вот до высокого уровня индустриальной культуры нам пока далеко. Даже в моём времени встречаются атавизмы из этой эпохи. До самых умных и образованных конструкторов даже начальные идеи эргономики не дошли. Придётся объяснить.
Мы в этом плане здорово отстаём от западных стран, вижу, цепляет, а я ещё добавлю, и что интересно, ничего особенного ведь не требуется. Просто конструкторам надо думать об удобстве пилотов, танкистов, водителей. Вы научились делать самолёты с ТТХ, не уступающие лучшим иностранным образцам. Но они неудобные! Вот и сейчас вы хихикаете, только над чем? ТБ-7 может провести в полёте восемь-десять часов. И что, вы считаете, что голодные лётчики с обосраными штанами будут воевать намного лучше?
В чём ещё неудобство? Петляков делается серьёзным.
Это надо пилотов, штурманов и стрелков спрашивать. Я пока ни разу на ТБ не летал.
Хоть я и не летал, но кое-что могу затребовать. Что я и сделал. Усовершенствовать прицел, пусть думают. Бомбовые контейнеры. Чтобы сотню-другую мелких бомб мог скинуть, как одну.
Обдумайте два режима. Разом все бомбы, чтобы они упали круглым пятном. Или высыпанием, чтобы формировалась полоса поражения. Приоритетный режимвсе сразу. Полосу может сделать группа бомбардировщиков. Разработайте рекомендации по ширине разлёта бомб в зависимости от высоты и калибра.
Какими бомбами будете пользоваться?
До пяти килограмм, не больше. Предусмотрите возможность использования мин для 82-мм миномёта.
Что я ещё затребовал, так создать в Минске некий филиал от завода. Станочный парк мне никто не даст, но что-то можно сделать и на простых станках. Опять же прямая связь с заводскими здорово может помочь. Во всех смыслах. Лётчики смогут напрямую пожелания передать, технический персонал быстрее и лучше обучится.
Кассетное бомбометание в моём времени запрещено целым рядом стран, но сейчас излишний гуманизм не уместен. Чего их жалеть, супостатов?
Техзадание в двух словах такое: кассета должна раскрываться на определённой высоте, чтобы не допускать излишне широкого разброса. Мне нужна возможность сброса с большой высоты и приемлемой точностью.
Возвращаемся в административное здание к обеду. С Петляковым мы плотно языками зацепились. Проскальзывала у него в начале разговора в глазах лёгкая и необидная снисходительность профессионала к дилетанту. Испарилась бесследно.