На шоссе точно есть работающие камеры. Адъютант кивнул.
Конечно. Если мы проведем несколько путей по улицам от позиции стрелка до Приморского шоссе, то мы получим несколько весьма вероятных точек выхода преступника из зоны взаимодействия с отрядом спецназа. Дальше вы все без исключения изображения людей в полученных точках скинете мне в служебную облачную папку. Я не шучу, все без исключения. Тысяча, значит, тысяча, десять тысяч, значит, так.
Там не будет много, уверил адъютант. Время раннее, но не настолько, чтобы трудовой люд уже направлялся на предприятия. Трафик по шоссе минимальный, в основном, автоматические грузовые робокары, они в это время развозят товары по торговым центрам.
Кстати, идея. На этих автогрузах же стоят контрольные камеры. Давайте возьмем данные от момента моего ранения и до момента начала серьезного трафика. Тоже сливайте мне в облако. И последнее. Есть изображение с прицела снайпера первой группы?
Которая попала под взрывы?
Да. Моя группа работала уже в дыму, там ничего не разобрать. Первая группа имела визуальный контакт с противником. Хотя бы на одну матрицу паскудник был обязан попасть. Только с этим осторожно.
Что значит, осторожно? Адъютант напрягся.
Если увидишь что-то необычное, заблокируй моим личным статусом и чтобы ни одна живая душа, кроме нас с тобой, как этим данным доступ не получила. В общем, увидеть паскудника должен пока только я, а там разберемся.
Присвоить расследованию статус секретного?
Пожалуй. Я пострадавшая сторона, имею право разобраться по-тихому. Да, налепи статус, я потом придумаю, как отбрехаться. Пока все. Выполняй, что приказано.
Ближе к обеду охрана у ворот особняка сообщила о прибытии графа Соронского.
Пропустить, велел Засекин.
С этим визитером он был намерен побеседовать более предметно и в более располагающей обстановке, поэтому заранее велел приготовить обед и теперь отдал распоряжение накрывать стол в гостиной. Две молоденьких сиделки помогли Засекину занять место в инвалидном кресле, после чего он выкатился на галерею главного вестибюля.
Соронский к этому времени оставил у колоннады свой лимузин с водителем и через минуту с поклоном переступил порог.
Приветствую, князь! произнес он.
Рад вас видеть, граф! ответил Засекин с галереи. Прошу прощения, пока не могу к вам спуститься. Еще не до конца разобрался, как управлять этой шайтан-арбой. Она как-то умеет спускаться по лестнице, но я побаиваюсь.
Вы побаиваетесь? Полно, князь! Соронский с улыбкой поднялся на галерею. Вы храбрый человек с весьма устойчивой психикой. Шутить не перестаете. Если бы мне прострелили позвоночник, простите, я бы сейчас пребывал в глубочайшей депрессии.
Моя травма мотивирует меня лишь на приложение максимальных усилий в расследовании этого дела. Помогите мне поймать паскудника, и ваше положение в обществе кардинально изменится к лучшему.
К сожалению, время упущено. Жезл показывает на мага только первые две недели после активации.
Все еще хуже, граф. Жезл у меня отняли.
Шутите?
Нет, к сожалению. Я уверен, что нападение на меня было обусловлено не столько соображениями самообороны, сколько желанием завладеть жезлом в качестве трофея.
Нда. Я несколько шокирован. У меня могут возникнуть серьезные проблемы в связи с утратой музейного экспоната.
Бросьте, граф. Нам обоим необходимо поймать паскудника. В ваших интересах это не менее, чем в моих. Мы его поймаем вне всяких сомнений, вы вернете артефакт, а я удовлетворю жажду мести. Пройдемте в гостиную, там подают обед.
Да. Благодарю. Я с утра лишь легко позавтракал.
Они заняли место за большим обеденным столом друг напротив друга. Четверо симпатичных официанток в коротких платьях и белоснежных передниках принялись подавать первую перемену блюд.
Прислуга у вас, просто прелесть. Соронский невольно задержал взгляд на стройных ногах.
До ранения я имел страсть к женским прелестям, этим обусловлен тщательный подбор прислуги. Врач сказал, что после введения нанитов половая функция будет у меня восстановлена, так что менять этих милых нимф на старушек, пахнущих нафталином, или на холеных официантов-мужчин я пока не намерен.
С пониманием. Соронский заткнул за вырез сорочки салфетку и взялся за холодные закуски.
Засекин намазал себе икры на тост, секунду подумал, жестом привлек внимание официантки и взглядом указал на графа. Официантка с улыбкой кивнула, присела на корточки и буквально за минуту довела Соронского до столь яркой кульминации, что у него костяшки пальцев побелели, так сильно он стиснул в кулаках край скатерти. Справившись с этой задачей, официантка встала, промокнула губы салфеткой, налила вина, после чего удалилась.
Соронский сделал глоток из бокала, все еще тяжело дыша.
Под значительным улучшением социального статуса я имею ввиду и такие возможности, среди прочего. Засекин доел бутерброд и омыл пальцы в серебряном блюде, в котором плавали дольки лимона. Вы еще не в том возрасте, чтобы отказывать себе в наслаждениях. Думаю, вам надо чаще бывать у меня в гостях. Мой дом для вас всегда открыт.
Спасибо, ошарашено пробормотал Соронский и принялся закусывать салатом из семги. Я только начал обед, а у меня от него уже самые приятные впечатления.
Надеюсь, после обеда они останутся и у меня. Это всецело зависит от вас, граф. От того, какой информацией вы владеете, какой нет. Думаю, у вас не найдется поводов что-то скрывать от меня.
Конечно. Что вы хотите знать?
Пока понятия не имею. Давайте, я обрисую вам ситуацию со своей точки зрения, а вы поможете мне разобраться в деталях с высоты вашего кабинетного знания. Вы ведь лучший в Империи специалист по древним текстам. Вам даже в книги не надо по любому поводу заглядывать, вы и так многое помните.
Вы мне льстите, князь. Но я помогу, чем смогу.
Прекрасно, ответил Засекин, и принялся детально излагать все, что произошло после взлета вертолета с лужайки перед особняком Соронского.
Глава 11
Граф Соронский слушал очень внимательно, глаза у него сияли от возбуждения. Засекин понимал, что тронул его самые чувствительные струны души, его веру, что магия некогда существовала не только в легендах, и что ее можно попробовать возродить, если собрать о предмете достаточно данных. Теперь же Засекин предоставлял ему не просто данные, он впрямую свидетельствовал о возвращении одного из древних волхвов. Это взбудоражило воображение Соронского, тот представлял картины, в которых магия живительной силой вливается в жилы древних аристократических родов, давая им возможность удержать власть под постоянным политическим давлением Объединенной Америки и Азиатского Союза.
Для Соронского было очевидно, что идея, некогда превратившая президентскую федеративную республику, какой была Россия после развала СССР, в Российскую Империю, с годами поблекла и перестала владеть умами в прежней степени. Доминирующее социальное положение аристократии все чаще оспаривалось, среди низших сословий возникало все больше попыток создать социальные, а иногда и политические группы демократического толка, иногда звучали голоса, типа, с какого перепугу мы вообще отдали власть золотожопым ублюдкам. Пока все держалось достаточно крепко, потому что, на высокой волне имперских настроений прошлого, аристократы древних родов получили земли, заводы, средства массовой информации именно с одобрения народа, который принял такой курс в надежде унять разнузданный разгул демократии и связанной с ней коррупции. Теперь целесообразность данного политического решения ставилась под сомнение, особенно с подачи зарубежных деструктивных псевдодемократических сил, но народ сам себя лишил власти, способной что-то изменить. Это пока спасало ситуацию, так как консолидация капитала в руках аристократии давала ей реальные рычаги управления экономикой и социумом, но Соронский понималтолько на этом факторе Империя не протянет долго.
Он был искренне уверен, что аристократов от простолюдинов должно отличать нечто более весомое, чем пометка в сословной карте, и даже более весомое, чем перешедшая к ним финансовая власть. Этим отличием могла стать магия именно ввиду ее корневого свойствазависимости от свойств ауры тела, которые ярко передавались по наследству, могли быть усилены правильным кровосмешением и ослаблены неосторожным. После возрождения магии сословность, принадлежность к тому или иному роду может перестать быть абстракцией или формальным социальным статусом, она получит шанс приобрести мощный фактический базис, провести яркую линию отличия подлинного аристократа от горлопана из низших сословий, растерявших чистоту своей крови.
Засекин закончил свой рассказ и жестом велел официанткам подавать суп из осетра с оливками. Соронский принялся молча есть, на его лице читалась задумчивость.
Знаете, что меня больше всего поразило в вашем рассказе? произнес он, промокнув губы салфеткой. Ваше описание, как волхв плел заклинания перед боем.
Ну, это само по себе необычно, я понимаю, но, думаю, не для вас. Засекин сощурился, откинувшись на спинку инвалидного кресла. Наверняка в древних книгах содержатся описания таких действий.
В книгах содержится очень мало. Во время эпохи противостояния между монотеизмом и магией уцелели лишь книги, способные помочь изобличить волхва и уничтожить его. Книги, содержащие магические последовательности уничтожались безжалостно, чтобы лишить новых магов знания о структуре заклинаний. Некоторые остались, чудом уцелели, и после эпохи противостояния перешли в разряд культурных ценностей. Но все это бесполезно без активации тела. Это, знаете, все равно что отыскать сохранившийся робокар в мире, где утрачены технологии создания аккумуляторных батарей. Можно машину на части разобрать, создать и проанализировать все чертежи, схемы, но от этого она не поедет и даже не включится. В таком мире робокары, развозящие людей и грузы, будут считаться не более, чем легендой. Мы сейчас находимся точно в таком положении. У нас есть знание о рабочей системе, но нет источника энергии. Наша аура оторвана от Мировой Нити, как ее называли предки. Пока мы не можем соединить их, система работать не будет.
Как же был инициирован первый маг? Засекин отпил из бокала.
Тут легенды расходятся. Одни утверждают, что магиядар богов, что высшие существа провели первые инициации людей. Мол, при становлении монотеизма древних богов предали и возвели на них такую хулу, что они отвернулись от человечества и больше не вмешиваются в его судьбу. Другие говорят, что кто-то из первых магов так глубоко постиг структуру Вселенной, что смог создать инициирующий артефакт, который потом несколько сотен лет впитывал энергию из Пространства, без чего не мог работать. Когда же он включился, им воспользовался другой маг и инициировал третьего.
Звучит правдоподобно. Засекин кивнул. Но если в нашем мире уже есть инициированный маг, он может инициировать еще кого-то. Так вы говорили.
Да, в первую очередь кровных родственников. Это требует меньших энергетических затрат. Во вторую очередь людей с подходящей аурой. Среди низших сословий таких единицы, так что тут больше шансов, что первыми магами станут аристократы.
Это хорошо. Легче их будет отслеживать. Но что же вас удивило в моем рассказе?
Цветные светящиеся нити, исходящие из руки волхва перед применением заклинаний, ответил Соронский. Это может коренным образом поменять расклад сил. Понимаете, в норме, как ее описывают древние книги, плетение заклинаний незримо для обычных людей, это можно увидеть лишь магическим зрением. При всем уважении, Даниил Андреевич, вы им не обладаете, но цветные нити видели. Это может означать лишь одно, без вариантов.
Не томите душу, граф! попросил Засекин.
Да. Простите. Мы с вами исходили из того, что кто-то из древних могучих волхвов вернулся в наш мир. Но теперь я могу твердо и с уверенностью сказать, что это не так. Дело в том, что эти цветные нитинечто вроде проклятия. Такое проклятие накладывал маг-учитель на нерадивых учеников, чтобы они, по глупости и недостатку знаний, не могли навредить магией обычным людям. Проклятие делало плетение видимым для обычных людей.
Вы хотите сказать, что в наш мир попал не маг, а его нерадивый ученик?
Именно так. Но тут есть серьезная нестыковка. Нерадивый ученик способен оперировать лишь простейшими заклинаниям. Он и плести Мировую Нить не умеет толком, координации не хватает, и знает мало магических последовательностей. Заклинаниями сложной боевой магии он точно не должен владеть. Вы же описали, как он метал огненные шары и взрывал робокары. Это невозможно.
Но что если их было двое? высказал свою догадку Засекин. Понимаете, согласно отчету криминалистов, машины взорвались от попадания пуль в аккумуляторы. Вы сказали, что создать пули из воздуха и метнуть их в цель маг не может, это требует слишком больших затрат энергии. Морок тоже отпадает, от него не остается материальных следов, у нас же имеются сгоревшие робокары.
Морок и без этого отпадает. Плохо подготовленный ученик волхва способен разве что создать Туманный Кокон. Это морок самого начального уровня. Для имитации реальных событий, чтобы человек в них от души поверил, требуется магия третьего, а то и четвертого уровня. Но я не думаю, что мы имеем дело с двумя магами, учителем и учеником. Маловероятно.
Второй не маг, с уверенностью произнес Засекин. Скорее воин. Очень необычный воин. Я не знаю никого из реальных людей, кто отважился бы выйти против отряда спецназа с гражданским плунжерным пистолетом и победить. У меня это в голове не укладывается. Но, судя по отчетам экспертов, произошло именно это. Одни стрелок точными выстрелами взорвал несколько робокаров, уничтожил первую группу спецназа, затем, пользуясь плохой видимостью в дыму, устроил засаду и расстрелял вторую группу, нашу. Для использования столь неординарной тактики нужна столь же неординарная психика, меткость, боевой опыт, уверенность в своих силах.
Получается, магия вообще не применялась? уточнил Соронский. Так-так! Картина складывается! Маг попытался сплести заклинание, вы это увидели благодаря наложенному на него проклятию зримости, но бросить заклинание маг не успел или не смог, по неумению. Поняв это, вмешался воин, он как-то умудрился расстрелять из пистолета подготовленных бойцов. Это вполне согласуется с моей версией о нерадивом ученике.
Да. Но есть важный вопрос. То, что он ученик, помешает ему провести инициацию?
Тут я не могу ответить. Его самого кто-то инициировал, наверняка обычный человек с помощью заранее подготовленного артефакта. Скорее всего, его напарник-воин. Тут все зависит от свойств артефакта, привязан он к конкретной ауре или нет. Может так статься, что этот артефакт годится для инициации конкретного тела с конкретными свойствами. Не любого, только выделенного по неизвестным нам признакам. Но, в принципе, ничего сверхсложного в инициации нет, она по силам и ученику, если он знает универсальную магическую последовательность.
Ясно. На что вообще в теории способен гипотетический нерадивый ученик волхва?
Это зависит исключительно от знания им магических последовательностей и тренированности пальцев, по сути. Для плетения заклинаний нужна очень тонкая координация, ритмика. Этому годами учились, переходя от одного уровня владения магией до другого. Это похоже на искусную игру на рояле, требуется столь же тонкая моторика. Если даже дать ученику книгу с описанием всех магических последовательностей, он все равно не сможет применять высокоуровневую магию. Это во многом телесный, а не ментальный навык. Можно прочесть сто книг «Как играть на рояле», но, обладая одним лишь знанием, человек не сможет стать виртуохом. Нужны тренировки, опыт, именно они отличают умение от знания. Ученик этим не обладает, поэтому от него можно ожидать лишь простейших заклинаний. Наверняка он владеет Туманным Коконом, возможно, простейшим статичным мороком невидимости, который рассыпается при малейшем движении. Наверняка владеет рядом защитных заклинаний, например, пологом от копий, от стрел.
От пуль, продолжил Засекин. Это многое объясняет. В мага стреляли, стреляли прицельно, при мне. Но пули не причинили ему вреда. Кстати, мне в облачную папку должны были переслать изображения с камер первого штурмового отряда.
Он щелкнул пальцами и велел одной из официанток принести планшет.
Присоединяйтесь, граф!
Соронский поднялся со своего места и встал за спиной Засекина, чтобы видеть экран. На первом снимке виднелась неясная фигура молодого человека, без деталей, а из его руки тянулось вверх несколько еле заметных цветных нитей.
Ученик мага, твердым голосом произнес Соронский. Сомнений нет. Налицо проклятие зримости заклинаний, чтобы их нельзя было сплести и бросить неожиданно для кого-то.