«Ну, облик обликом, а как он будет работать и где можно применить знания этого человека?»размышлял Керенский. Глядя в спокойные голубые глаза генерала он понимал, что этот человек наверняка честен перед собой, и это качество подтверждалось и материалами, собранными на всех осуждённых в феврале жандармов.
Рад, что вы согласились работать на меня.
Я буду работать ради России и для неё. И прошу меня называть по первой части моей длинной фамилии, то есть, как у вас сейчас моднотоварищ Брюн.
Как вам будет угодно. Но работать вы будете на меня, раз я уже представляю интересы России. Нравится это вам или нет. Я думаю, что вы понимаете, что в новом качестве сможете влиять на события, происходящие с нашим Отечеством. В противном случае ваша судьба была бы печальна, и вы ничем не смогли бы ему помочь. Да и себе тоже. Надеюсь, все господа, здесь присутствующие, понимают это?
Понимали все. К Керенскому стали подходить другие офицеры и представляться. Попель Иван Юлианович, ротмистр, представился следующим, затем полковник Герарди Борис Андреевич, подполковник Козловский Пётр Станиславович. Лица незнакомых людей мелькали перед глазами Алекса. Напрягая память, он старался их запомнить, насколько это было возможно.
Фамилии всех подходивших к нему жандармских офицеров не отложились у Керенского в памяти. Да это и не нужно было, главное, что он видел каждого в лицо. И этого было достаточно. Слишком много людей, слишком много забот. С этим трудно было справиться в одиночку. Но теперь можно было переложить часть работы на других.
В любых условиях, а особенно сейчас, на ключевых местах нужны компетентные люди. Керенский работал, как и англичане. То есть с тем человеческим материалом, который был, а не с тем, который только предстояло создать, как это сделали французы.
В комнате был один стол, а вокруг него и возле стен стояли стулья.
Господа, прошу присаживаться, объявил Климович, когда знакомство Керенского со всеми состоялось. Все разместились кто где. Керенский усмехнулся.
Господа, в силу определённых причин, непосредственным участником которых я стал, настоятельно рекомендую не употреблять при незнакомых людях это обращение. Старайтесь привить у себя привычку обращаться к людям «товарищ» или «гражданин». Возможно, сначала это будет вам сделать неловко, но придётся. Рабочие и крестьяне для васэто граждане, интеллигенция и прочиетоварищи, так будет правильнее. Между собой можете называть себя как угодно, но без ненужных свидетелей. Это новое правило.
Понятно, ответил за всех Климович. Что же, в империи поменялся политический строй и нам придётся меняться вместе с ним.
Да, вы всё верно сказали, подтвердил Керенский.
Тогда приступим. Господа-товарищи, данной мне властью и, не буду от вас скрывать, моими личными амбициями, я собираюсь организовать две новые службы.
Но вы говорили об одной! удивился Климович.
Я передумал, лучше больше и лучше, чем меньше и хуже.
Гм, только и смог сказать жандарм.
Так вот, первая служба будет называться «Бюро особых поручений», и во главе её я хотел бы видеть вас, господин Климович.
И что-то мне подсказывает, в ответ на эти слова произнёс Климович, это будет политическая полиция?
Вы правы, это будет Отдел борьбы с контрреволюцией, в моём понимании.
Климович ещё раз хмыкнул, на этот раз понимающе. Так вот, для краткости и между нами это будет называться краткоБОП, можно и УБОП, так гармоничнее. Буква «У» будет означать управление.
Не вижу причин, чтобы отказать вам. А по кому будем работать?
Да по тем же самым: меньшевики и большевики, эсеры и анархисты. Остальные мелочёвка, по ним работать особо пристально не надо, но и отпускать совсем без присмотра нельзя. Время нынче непредсказуемое.
Вторая же служба будет называться «Совет общественного порядка», и её руководителем я хочу видеть Валентина Николаевича Брюна.
Но, тут же отозвался тот, как это будет выглядеть?
А прекрасно будет выглядеть. Вам обоим необходимо найти зиц-председателей, то есть людей, которые будут посещать Петросовет, митинги, участвовать в различных заседаниях и конференциях. Быть, так сказать, лицом ваших служб. А в это время вы будете заниматься тем, чем и должны заниматься нормальные блюстители порядка. То есть приводить в действие диктатуру закона, и ничем иным.
Не хочу вас учить, но советую взять на эти должности людей пустых и недалёких, любящих много говорить ни о чём. В то же время они должны быть на остром крючке жёсткой действительности. Мздоимцы, растратчики, любители женщин и другие, не очень приятные, пороки должны у них наличествовать, для надёжного закрытия их ртов. Эти люди ничего не должны знать о настоящей деятельности служб, формальными руководителями которых они будут.
Эти пустоголовые Емели должны быть напыщенными болванами, осознающими себя, как минимум, спасителями Отечества и, как максимум, круглыми дураками. Дураками, верящими в то, что они в состоянии решить любую проблему в одиночку и одной рукой. Думается мне, что вы легко сможете подобрать кандидатуры на эти должности.
Все же проблемы и их решения должны проходить через вашу канцелярию и лично вас, как первых и единственных заместителей оных. Но, прошу вас, не появляйтесь никогда в своих мундирах. Забросьте их подальше, спрячьте свои награды, оденьтесь в полевую форму армейских офицеров. Только фуражки и шевроны, либо нарукавные повязки, сделайте другими, того цвета, который посчитаете для себя нужным.
Повисла тишина, оба генерала удивлённо смотрели на Керенского.
Вот как-то так, господа. И думается мне, что мы сформируем в рамках ваших служб дополнительно ещё несколько отделов, но это после. После того, как я смогу захватить власть. А пока советую вам напрячь все силы. Впереди нас ждёт бескомпромиссная борьба всех со всеми.
А как же собственно милиция?
А, эти Уголовный сыск будет работать, а собственно милиция так и останется в таком же виде, что и сейчас, а я ещё и урежу ей финансирование. Ибо нечего дурака валять за большие деньги. Совестно это. Посмотрим, как обыватель запоёт А тут как раз и вы«Совет общественного порядка». Всегда рядом, всегда готовы помочь, а кто вас курирует?
Как кто? Товарищ Керенский! А товарищ Керенский должен брать в свои руки и другие министерства. А почему? Да чтобы навести там порядок по многочисленным просьбам благодарных граждан. Вы меня понимаете?
Впрочем, я думаю, что для дальнейшей нашей беседы необходимо остаться в более узком кругу, а кроме того, у меня тоже накопились вопросы, которые я бы очень хотел вам задать, господа генералы.
Ясно, ответил за всех Климович, бывший среди собравшихся главным. Господа! То есть, товарищи! Прошу расходиться.
Все присутствующие, заворожённо слушавшие до этого речь Керенского, зашевелились и негромко переговариваясь, стали расходиться. Оба генерала встали и, разговаривая вполголоса с каждым по очереди, отпускали людей, выдавая каждому задание и прощаясь. Постепенно комната опустела. Наконец все ушли, и можно было приступать к более приватному разговору.
Глава 6. Хитросплетения империалистической политики
"Люди бывают разные, как и свечи: одни для света и тепла, а другиев задницу." Ф. Раневская
"Керенский играет роль балалайки для обмана рабочих и крестьян." В.И. Ленин (Письма издалека)
Для дальнейшего разговора остались только трое: два генерала и полковник Герарди, который первым и задал вопрос, видимо, мучивший его весь вечер.
Господин министр, а что будет с императором?
Если я останусь жив, то и его жизнь будет в безопасности, просто ответил на это Керенский.
А отчего такая связь, опешил Герарди.
Оттого, что у меня нет никакого желания причинять зло ни самому императору, ни его потомству. Но я не уверен, что такого желания нет у остальных революционеров и, думаю, вы догадываетесь почему.
Но
Я хотел бы вам напомнить, что свержение самодержавия поддержали все слои населения, остальные равнодушно молчали. Даже церковь не вмешивается. Если вы этого не видите, то вы слепы. Изменения уже произошли, их не повернёшь вспять. Армия поддержала и, возможно, и инспирировала государственный переворот. А потому у людей, поддерживающих монархический строй правления, нет никаких шансов. Абсолютно никаких. И я хочу, чтобы вы это отчётливо понимали, полковник. Судя по вашему вопросу, вы монархист. Увы, ни у меня, ни у вас не появится ни одного шанса в случае восстановлении монархии. Наше торжество будет недолгим и несчастливым. Мне не нужны предатели. Я хочу, чтобы вы здесь и сейчас полностью расстались со своими иллюзиями. Все другое меня не устраивает. Впрочем, вы ещё сможете послужить своему императору.
Каким образом? мрачно и глухо спросил Герарди.
Вы поможете мне не дать его ликвидировать, о чём мечтают определённые круги, как среди военных, так и среди революционеров. Ведь он словно знамя для монархистов. И это будет изрядно волновать как революционеров, так и иностранные державы. Вы же этого не хотите?
А кто эти круги? фальшиво встрепенулся Климович.
Ммм, противосамодержавные.
А яснее можно?
Керенский пожал плечами, он и сам ничего не знал. В той каше, которую приготовила советская пропаганда, невозможно было понять, почему убили царя. Точнее, убили, подстраховавшись, но непонятно: если дело большевиков правое, то чем им мешал сверженный царь и всё его семейство? Ладно, наследник престола, а дочерей-то за что?
А яснее нельзя, потому как это больше логика и интуиция, чем определённые знания. Да и какая разница, кто хочет смерти царя. Дело может дойти и до его ритуальной гибели. Всё может быть. Вы на своих постах и займётесь выяснением этого, но главным будет другое. А пока мне нужно задать вам пару вопросов.
Что? Что вы сказали? Герарди побледнел, его тёмно-карие глаза расширились и почернели, словно налились тьмой.
Керенский заглянул в эту бездну, и внезапно для себя смог рассмотреть какие-то знаки. В голове завихрились незнакомые образы и обрывки картинок, складываясь в цифры и буквы. Четырнадцатое марта 1613 года, Ипатьевский монастырь, призвание на царство Михаила Романова. Множество людей в старых одеждах и мехах, тёплое мерцания длинных свечей и гулкий голос священника, читающего длинные молитвы речитативом на старославянском языке.
Образ исчез, вместо него появился другой. Дом Ипатьева. Датасемнадцатое июля 1918 года, день празднования святого Великого князя Андрея Боголюбского. Много разных людей, одеты в комиссарские кожанки, солдатские шинели, кто-то в гражданском костюме и несколько человек в непонятных чёрных балахонах. Послышались крики убиваемых, замелькали отрезанные головы и надпись на стене: «Belsatzar ward aber in selbiger Nacht Von seinen Knechten umgebracht.» «Белзацар был убит той же ночью его слугами». Алекс смог рассмотреть ещё и цифры в три строчки и неясные знаки, но не понял их смысл.
Видение резко исчезло, голова невыносимо заболела. То же самое произошло и с Герарди. Он вскрикнул и схватился за голову, видимо, его состояние оказалось гораздо хуже.
Что с вами, Борис Андреевич?
Генерал Климович вскочил с кресла и подхватил полковника Герарди, застонавшего от невыносимой боли.
Я верю вам, верю! неожиданно для всех вскричал полковник и отошёл от всех в угол комнаты, массируя обеими руками виски.
Климович нахмурился и взглянул прямо в лицо Керенскому. Тому, правда, было не до него. Он был белый, как мел. Пальцы левой руки онемели почти полностью, правая рука дрожала как при приступе эпилепсии. Перед глазами плыли разноцветные круги. Справившись с собой, Керенской смог посмотреть в глаза генералу.
Что вы хотели узнать у меня? с непонятным выражением лица спросил Климович.
Да, сейчас.
Керенский помассировал пальцами виски и, почувствовав себя значительно лучше, продолжил разговор, собираясь разобраться с произошедшими видениями гораздо позже.
Вы, Евгений Константинович, работали по революционерам всю свою жизнь. Вы знаете о них гораздо больше, чем докладывали наверх. Да и не всё можно докладывать, и не всегда. Расскажите мне, кто и зачем нас, революционеров, создал?
Повисла неловкая пауза. Климович и остальные ожидали самых разных вопросов, начиная о деньгах и заканчивая родственниками. Тяжёлый, как чугун и неповоротливый, как валун, вопрос завис в воздухе и висел там довольно долго, отменяя закон притяжения.
Почему вы спрашиваете и, главное, почему вас интересует то, о чём вы и сами должны догадываться либо знать наверняка? Ведь вы один из революционеров, пусть и присоединились к ним относительно недавно.
Керенский ожидал подобного вопроса и лишь пожал плечами в ответ.
Видите ли. У меня однобокая картина мира революционеров, а хотелось бы знать больше. Особенно, если это будет мнение противоположной стороны. Это знание весьма ценно для меня. К тому же, сейчас, после того, как меня сбила лошадь, это очень сложный вопрос. Я частично потерял память, частично что-то интересное приобрёл для себя. А в совокупности несколько пересмотрел свои взгляды.
Все трое жандармов грустно рассмеялись. Общее мнение выразил генерал Брюн.
То есть, мы сейчас полностью зависим от того, насколько быстро к вам вернётся ваша память, а также от возможности того, что вы кардинально поменяете свой нынешний взгляд на прежний.
Керенский невесело усмехнулся и улыбнулся, стараясь вложить в свою улыбку максимум теплоты, на которую только был способен.
Нет, своих взглядов я не поменяю. Не все случайностислучайны! А потому, дабы не травмировать вашу психику, я уточню свой вопрос. Раз уже революция свершилась и уже ничего невозможно отыграть назад, мне нужно знать первопричины произошедшего. Для понимания, как это возможно использовать в своих целях, или наоборот, бояться, как огня. Расскажите мне, почему и для чего, по вашему мнению, была создана РСДРП?
Ну, что же, тогда извольте, тяжело вздохнул Климович.
Дело в том, что я смогу немногое вам пояснить: всилу ряда различных обстоятельств рабочая партия в России, а именно РСДРП, с самого начала создавалась как шпионско-диверсионная организация. Вы в это, естественно, не поверите, но это и не идея, чтобы в неё верить.
Главным в истинной деятельности этой самой «рабочей» партии были усилия, направленные на срыв мобилизационных планов. Вы должны понимать, что в условиях жёсткой конкуренции буржуазных государств в военном противостоянии побеждал тот, кто первым отмобилизует свою армию, в которую входит весь первоочередной мобилизационный ресурс страны. То есть, выиграет тот, кто сможет быстрее всех собрать мощный кулак и ударить им по голове противника. И сделать это без малейшего промедления.
На любую мобилизацию требовалось от нескольких недель до месяца, в эти несколько недель и решался исход войны. Это всё не только мои мысли. Буквально накануне всего этого хаоса я разговаривал с военным министром генералом Беляевым на эту тему, и вот, что он мне объяснил. По замыслам генеральных штабов Германии, Франции, Великобритании и Австро-Венгрии, социал-демократические партии (а это, по сути, есть политизированные рабочие профсоюзы) смогут по приказам из лагеря противника заблокировать мобилизацию путём саботажа призыва и всеобщей забастовки на транспорте и на заводах. Грамотно организованный и проведённый локаут подорвёт возможности промышленности и стабильность грузоперевозок, что сразу скажется на общем положении дел.
А, кроме того, каждая из противоборствующих сторон стремилась поддерживать пацифистскую демагогию социал-демократии на определённом уровне и одновременно иметь защитные системы против экономического саботажа на уровне своего национального государства. Французы нас в этом переиграли. Они не мешали, когда немцы создавали своего национального социалистического лидера Жана Жореса, а потом, буквально накануне объявления войны Германией, уничтожили его.
Жореса убил французский националист тридцать первого июля тысяча девятьсот четырнадцатого года. А Германия объявила войну Франции уже третьего августа. Немецкая машина не смогла остановиться. Она уже была разогнана и стояла под всеми парами. Пар не должен был уйти в гудок, иначе все усилия для развязывания войны были бы потрачены Вильгельмом II впустую. А этого бы ему не простили ни рядовые немцы, ни немецкая промышленная элита, ни немецкие аристократы.
Разумеется, «революционная бомба» дополняется и социальным эффектом, имевшим положительное значение для рабочих масс. Социал-демократическое движение сделало очень многое для действительного улучшения положения рабочего класса в Германии, Австро-Венгрии, Италии, Франции, Бельгии и других европейских странах. У них, но не у нас.
Тут Климович тяжело вздохнул и, собираясь с мыслями, глубоко задумался. Керенский не поторапливал его, переваривая то, что сейчас узнал. Наконец, Климович снова собрался с мыслями и продолжил.
Дело в том, и вы должны это знать, что капитализм в России стал развиваться позже и уже поэтому он развивался в более мягкой и цивилизованной форме. Мы не наступали на грабли дикого капитализма, так как имели возможность смотреть на страны Европы, которые прошли этот путь значительно раньше.