Кстати, надо бы будет в ближайшее «свободное» время по элементальным странам помотаться, да родичей поискать\поагитировать. Видится мне, что хлеб «беженства» мозги им немного прочистил. И неплохо бы кого повменяемее на роль главы найти, а то блин лениво и глупостями занимаюсь, а мог бы смотреть что и как.
Вообще, по уму, хорошо бы местное «кровавое болото» привести к родовому строю мира поттерианы. И «двигатель прогресса» останется, и войнищ лютых не будет, среднемелкие разборки максимум.
Без врагадеградация, слабый врагуничтожается, а сильныйопасность глобальных кровопусканий. Так что выходит логичным перевести агрессивность\пассионарность в конкурентное, а не враждующее русло. Ну если не помру\выпнусь\чертовступирую, как обычно, то задача интересная и правильная. На многие годы. И интересно это будет, местный социум даже в обозримом мной, без всякого канона, имеет огромный потенциал развития.
Так, с глобальными планами определились, в качестве отдыха от рудников знаний мелких на деревья послал. И не садизм это, а смена деятельности, помогает очень. Наверное.
А вот с локальными проблемами надо продолжать дальше думать. Так, Учихи не вырежутся, Корневища будем выпалывать.
Из событий канона припоминается только Анко, которую генином или чунином назначат, вроде бы, через месяцев сколькото. Если генином и без Орочимару, надо бы какнибудь прибрать добро, одно то, что местный гений вивисекции на неё глаз положил, говорит о высоком потенциале. Успешно загубленным и низведенным до жирной не шибко умной бабищи. Даже не столько жалко как человека, сколько загубленный потенциал раздражает. Так что присмотреть надо бы.
И Майто Дай, Протозеленый Зверь Конохи, должен в следующем году помереть, прихватив какоето лютое число мечников тумана, как бы не всех. И помрет он либо от перенапряжения, либо от гордости, не помню точно.
Так что на канон покамест забьем, и надо думать, что делать. Строить «всеконохскую обиженку» глупо и недальновидно, собственно мне последствия «строинья» теперь разгребать.
С Нарутой вопрос вообще на годик откладывается, его свежеубиенный папаша в завещании опекунами Учих назначил и с годик же, личинка апельсина у них благополучно жила. Вот и пусть живет, не до него сейчас.
А надо бы мне замутить какуюнибудь хрень, зело полезную, эксклюзивнонеповторимую, в общем, доступную, но при этом недешевую. И не имбалансную. И поставлять Конохе, чтобы местные от щщасья недержанием страдали, на Удзумаков молились и пылинки сдували.
Мдя уж, задачка, конечно. Причем в целом делото нужное, по всем параметрам. Но чтото все что в голову лезет, или имбалансная лютая хрень, или никому нафиг ненужная фигня.
Ладно, с этим фиг бы с ним, буду думать, авось и придумаю «стеклянные бусы для аборигенов». А пока будем ждать окончания расследования, Совета кланов и прочей политоты.
Ну и мелких гонять приобщать к мудрости и развивать интеллектуально. Доразвивав спиногрызов до «по вашему слову, Хизумисама», что было явным прогрессом и подтверждением моих неизмеримых педагогических талантов и верности методы, отпустил мелочь с миром.
А сам засел за магическую каллиграфию в кабинете главыи полезно, и тренировка, и из многомерья приглядываю, насчет всяких интересностей. Впрочем, нормально поработать мне не дали. На третьей печати дверь распахнулась, и на порог вбежала заплаканная девица, лет семнадцати на вид.
И тут мне поплохело. Выбило в четырёхмерье, и ускорило, судя по замедлению раз не в пять, а десять, а то и больше. А по мозгам носились мысли и воспоминания Хизуми, которые я вполне успевал обрабатывать.
Итак, передо мной маячила перекошенной в замедленном времени мордой лица Эйка Удзумаки. Член медицинской ветви клана, рангом вполне тянущая на токуджо. Явилась она несколько раньше ожидаемого, видимо, пометка «премия за срочность и целостность» на заказе сработала. Ну и была несколько младше предполагаемого, я считал что матушка трехчетырехмесячной Карин будет годков двадцати и старше. Ну тут и возраст дюжины лет вполне себе совершеннолетие, как, в общемто, природой и заведено.
И вот както имя Эйка не вызывало в памяти Хизуми ассоциативного отклика. Ну Эйка и Эйка, придетспиногрызов на неё сплавлю. И тот момент, что дама сия жила в крайне небольшом клане, где все друг друга как облупленных знают, и Хизуми о ней знать должен был многое, мимо моего внимания пролетел. Ну, как показывают бьющиеся в мой мозг воспоминания, не просто вспомнить не мог.
В общем, некоторое и относительно немалое время Эйка (песнь любви, чтоб её) была для Хизуми Айтян. А после заметной беременности безсуффиксной Урагири.
Итак, в мой кабинет вщемилась бывшая любовница Хизуми. Причем просматривая его воспоминания могу сказать так. Девочка со стервозинкой, но в целом не просто нормальная, а вполне даже «покорный азиатский женщин», то есть стервозинка в мелочах, но лбом об пол при повышении голоса. Что, к слову, видимо, «фишка» Удзумаки, потому как видимые мной дамы были более свободны в нравах.
А по поводу «любви и ненависти юного балбеса». Узу раскрошили чуть более полутора лет назад. Эйка жила и училась в Конохе, правда, под плотным контролем родичей. И тут, значит, является такой весь из себя Наследник Клана, и все дела.
Не знаю, то ли гормоны из девки били фонтаном от воздержания, то ли шанс на продвижение в клане угляделатут сложно, часть японщины и табуированности интимных эмоций явно мешала. Но в койке Хизуми девица оказалась через пару недель после знакомства. Ну тот и рад собственно. Инициатором «бурного и печального» романа была явно Эйка, и в отличие от «эмоций» сексом трахаться заниматься ей было по душе и партнер ей был очень даже не противен.
Тут вступает в дело такой момент, как внутриклановые (уж тут не знаю, то ли только Удзумаки, то ли в кланах вообще) отношения к соитию. В рамках клана, ежели без детейвсе что угодно, главноебез скандалов и шума. От немного попахивающей переработанным питанием суровой мужской любви, до «инцестдело семейное». Насилия нет, травм нет, жалоб нетвсе нормально и никого не касается. Такто отношение при всех прочих равных здравое и разумное.
Но тут сыграл тот момент, что Хизуми либо мать, либо отец должны были мозги вправить. Но воспитывал того дед, причем воспитанием (не учебой, а именно воспитанием) не сильно озабоченный.
И выходит такая картина. Зажатая родителями девочка постарше и вполне себе невинный (ибо дед отвести пацана в бордель не удосужился, да даже о взаимоотношениях полов Хизуми из свитков по клановым правилам знал) мальчик помладше затеяли марафон потрахушек. Дед был занят и не обращал внимания, Эйкины родители радовались «благосклонному отношению главы» и продвижению дочурки в клановой иерархии.
Ну, а девчонка, хоть и была медиком, недоглядела и забеременела. Опять же, сей дурацкиподростковый роман вполне мог закончиться благополучно, потому как Удзумаки реально мало, и деление на ветви в теперешних условияхне самый разумный ход. Да блин стала бы старшей женой, черт возьми, тоже вариант и не самый худший.
Но тут сыграло некорректное воспитание Хизуми и подростковая горячность Эйки. Увидев увеличивающееся пузо любовницы, мой реципиент воспылал ревностью, о том, что ребенокто его, даже не подумал, реальнонесассоциировал, балбесина.
И вот, значит, с надменной мордой лица, вопросил у девчонки «От кого нагуляла пропащая сей плод греха?» Девочка офигела, в процессе офигевания посчитала, что ей указали её место и послали нафиг, что, в целом, смотрелось весьма похоже. Так что развернулась и с маскообразной физиономией молча оставила любовничка.
Итог сей драмы таков: Хизуми загнал воспоминания о «растоптавшей чувства продажной девке» куда подальше и не то чтобы выкинул из головы, но рубил мысли о ней. Благо самодисциплину сознания шиноби знали, умели, практиковали.
«Брошенная и поруганная» Эйка тоже с чуйствами худобедно справлялась, ребенка родила и бралась за контракты подальше и подольше, чтобы на «гнусного поругателя» не смотреть, и поруганию лишний раз не подвергнуться. Тот факт, что в койку вьюноша она затащила, с беременностью как медик сама пролетелапренебрежителен, поругатель и членоносецзначит гад.
Тушка тем временем, пока я худел от местной сантабарбары, с собой в главных ролях притом, начала пускать кровушку из дырок на голове, ибо заданный темп считывания\обработки информации был для нее чрезмерно велик. Пару секунд печально погыгыкав от перспективы тут же, на месте, помереть нафиг и воображаемых последствиях сего помирания, потыкал витала насчет полечить.
Ну, а после излечения влез в тушку, потому как уменьшить ускорение мышления не получалось.
Хизуми, Хизуми! Что с тобой?!кричала приближающаяся девица, с лапками наливающимися салатовым свечением. Медчакра, судя по всему. И что а вот черт знает, хорошо или плохо, судя по прорвавшейся мимике и реакциям к реципиенту она все ещё сильно неравнодушна.
Эйкакун, успокойся и присядь,указал жестом на гостевой стул,это последствия нападения, некритично. Лечить не надо, присядь, у нас будет долгий разговор.
Хизумидоно, молю простить недостойнуюбухнулась на колени сия дура, вся в слезах и соплях, да еще лбом об пол стукнулась. Ну, может, и на пользу. Но лечить будем.
Эйка, с каких пор для тебя приказ главы клана стал не обязателен к исполнению?жестом заткнув начинающую бормотать очередную верноподданническую фигню, я продолжил,Молчи! Мой приказ был занять это сидение и успокоиться по мере твоих сил. Я жду его исполнения. Молча!добавил я начинающей опять чтото бормотать девчонке.
Уселась, лицом в краснючих пятнах, слезы ручьем, в глазах безысходность, но молчит, уже хорошо. Ладно, попробуем немного успокоить, а то диалога не выйдет.
Эйкатян, для нас наступили тяжелые времена, и времени на долгие слезы об ушедших у нас нет. Я понимаю и разделяю твое горе, однако сейчас прошу тебя, постарайся успокоиться, нам надо о многом поговорить.
Хизумидоно (всхлип), их всех, папу, мамуи начался слезоразлив. Ну я состроил морду в меру сочувственную и стал ждать как отрыдается.
Эйкакун, прими мои сожаления и сочувствие, скорблю о твоей утрате вместе с тобой,минут через пять слезоразлива прозондировал слезное болото я.
Благодарю Вас, Хизумидоно, нижайше прошу извинить моеявно подуспокоившаяся, но заведшая старую шарманку начала девчонка.
Оставь церемонии, Эйкакун. Итак, хочу тебе сообщить, что сейчас на территории Конохагакуре в живых осталось трое взрослых членов нашего клана. Я, ты и Ацукокун. Твои родители мертвы, прими мое сочувствие, ожидают погребения. На деревню позавчера в районе полуночи совершил нападение Биджу, Девятихвостый. Однако смерть наших родных наступила не от его лап. На наш клан напали, и напавшие не уйдут от ответа. Смерть твоих родителей была отомщена Кендоно, павшим в бою,склонил я голову и молитвенно сложил руки,остальным я занимаюсь и найду решение и путь отмщения.
Хизумидоно, спасибо вам и вашему почтенному деду.склонила голову Эйка,Каковы будут ваши указания для меня?
Для начала, Эйкакун, территорию Конохагакуре в ближайшее время ты не покинешь. До определенного мной момента, в одиночку не покидай клановый квартал. Твоей же задачей и обязанностью будет осмотр и лечение членов клана. По возможности, я рассчитываю на тебя в воспитании детей, вышедших изпод опеки Ацукокун по возрасту. И, наконец, буде у тебя останется времяпоможешь мне с созданием свитков. Пока распоряжения таковы, разве что, возможно, я буду обращаться к тебе с консультацией по медицинским техникам, в рамках сложившейся ситуации я принял решение их изучать.
Все будет исполнено, Хизумидоно, недостойная благодарит вас за ваше доверие и не подведет.
Эйкатян,решил я внести в «сантабарбарическую» историю наших отношений ясность,После нападения я временно утратил память и после медитации вновь обрел её. Это позволило мне взглянуть на свою жизнь с другого ракурса. Сразу хочу сказать, я не прошу извинений, а просто ставлю в известность о случившимся и своих наблюдениях. Дело в том, что моим воспитанием занимался Кендоно, вне Узушигакуре. В связи с чем некоторые аспекты жизни не были в должной степени освещены. Итак, я именем Синигами клянусь тебе, что до вчерашнего дня был уверен, что твоя беременность связана с другим мужчиной. В силу недостатка воспитания я даже не подумал о том что этот мужчина я сам,слегка ухмыльнулся уголком губ я, встал и склонил на «дозволенную» высоту голову,Эйкасан, я, Хизуми Удзумаки, прошу прощения у вас за грубые и несправедливые слова, признаю Карин Удзумаки своей дочерью. Наши с вами отношения вне дел клана я оставляю в ваших руках, понимая, сколь сильную обиду нанес вам.
С этим словами я разогнулся, уселся и стал наблюдать за последствиями. Последствия были в виде прикрывающей рот рукой, капающей слезами и таращащейся на меня с надеждой Эйкой. Причем слезоразлив имел тенденцию к увеличению. Мысленно вздохнув, поперся успокаивать девчонку. Стоило подойти и прикоснуться, повисла на шее и стала обильно меня поливать слезами, видимо, в расчете на то, что из меня чтото хорошее вырастет. Ну это она зря, что выросло, то выросло. Ну и на ухо всякую нездороворомантическую дичь бормотала.
Выдержал я это «успокоительное», слезное и приторнорозовое надругательство аж минут десять, потом держа за плечи вытянутыми руками дал ЦУ: «привести себя в порядок с дороги, пожрать и идти отдыхать, занятого меня не отвлекать.» Девица с счастливым видом вняла и выперлась.
Я же таки занялся печатями и тяжкими раздумьями. В принципе, наверное даже и неплохо все сложилось.
Сама девчонка вполне в моем вкусе внешне, не самая глупая, да и мешать работать не будет, причем без особых понуканий, и воспитание, и сама понимает занятость.
Дочка, да фиг с ней пока, до двухтрех лет что есть отец, что нет отцапофиг, на руках пару раз в день минут десять подержать, ерунду пробормотать. А там займемся, не то что не в тягость, но перед детьми както ответственность чувствую до сих пор.
Так что, в итоге не худший и вполне устраивающий меня вариант. Но, блин, какая всетаки заковыристослезливая сантабарбара была, уже в голос подхихикивал я, малюя печати.
Ночью Эйка приперлась, залезла под одеяло, вцепилась, как в дакимакуру, и уснула нафиг. И плакала еще во сне полночи, небось противоестественная для Удзумаков склонность к Суйтону прорезалась,думал полупромокший и фигзасыпающий я.
Впрочем, ладно, все с ней понятно, так что пусть будет.
Примечание к части
Вот вам елементы гета и розовосопливый слезоразлив. Вообще это Хизуми тот еще балбес, а ггою с этим жить
ворчливый старина Киберъ Рассвет
Бечено.
7. Плебисциты, плебисциты
С утра Эйка убежала диагностировать Ацуко и детей. Меня, кстати, тоже зеленым свечением потыкала и вызвала искреннюю радость двумя моментами. Первый, что я не в фоллауте, второй же, что я здоров. Ну и наши с виталом «незапланированные экспериментальные» глумления над тушкой местными медиками не диагностируются, что из «здоров» логично следовало.
К завтраку изволил посетить нашу обитель Фугаку Учихадоно, изящно подгадал момент «под пожрать» и неубедительно отказался откушать один раз из двух предложенных. По окончании же трапезы местный верховный полицай завел разговор:
Удзумакидоно, ближе к вечеру состоится Совет кланов, на котором произойдут выборы нового Хокаге. Дайме изволил прибыть в Конохагакуре сегодня ночью, о чем вы, несомненно, знаете.я «знающе» покивал и сделал заметку в памяти о том, что надо решать вопрос с «информационной службой», потому как реально бардак, жить в деревне и не знать даже общеизвестных новостей,Расследование дало предварительные результаты, и я нашел возможным изложить их Вам, как наиболее заинтересованной стороне, благо, на Совете будет мой доклад на эту же тему.
Благодарю Вас, Учихадоно, от себя и лица клана выражаю Вам признательность за заботу о нас.
Вынужден с прискорбием сообщить, что из трех задержанных жив на данный момент всего один. На участок, где они содержались, было осуществлено три нападения, одно из которых увенчалось частичным успехом: один из задержанных был убит. Еще один покончил с собой. Однако оставшийся в живых подтвердил прямое указание о нападении на Ваш клан упомянутого Вами лица.