А знаешь, помолись, наверное, прокряхтел Алькатрас. Ты молод, он тебя услышит. Наверное. Он любит таких, лихих.
И мы помолимся, добавил Ковильяна.
Я к своим. Жду сигнала, бросил я им, тяжело вздыхая, и двинул коня в сторону своей гвардии.
С богом! раздалось вслед.
Скачка к рядам собственной части армии, первым линиям центральной части построения. Со мной отрокиТит, Сигизмунд, Лавр и Бьёрн, как в старые добрые времена. И сзади Маркус, со штандартом. Враг должен направить на меня лучших бойцов, и штандарт для негокрасная тряпка.
Войско, на изготовку! проорал я, проезжая перед первой шеренгой. Там мне улыбались, было видно по лицам тех, кто пока не закрыл забрало, у кого оно это позволяловидеть лицо. У нас тоже всё ожидаемо, впереди лучшие: с лучшей бронёй и лучшей выучкой. Мы так стояли уже около часа, мужики подустали, кони переминались с ноги на ногу. Это хорошоСальвадор гонял своих в погоне за лёгкой конницей Ворона, кроме катафрактариев, наверное, у него у коней дыхание будет сбито. Но их всё равно больше в три раза.
Вражеское войско выстроилось и попёрло на нас. Ряды закованных в сталь воинов с длинными смертоносными копьями, на которых спокойно нанизывается с таранного удара орк, а это пипец какая груда мышц не считая лёгкой броньки (тяжёлую они не уважают, недостойно сынов Степи). Пока ещё они были далеко, но всё равно и издалека это смотрелось грозно. Ты знаешь, что эти парни приблизятся, и маленькие фигурки станут большими. И невероятно опасными. Спасения от них нет. В этом мире ПОКА нет пехоты потому, что против вот такого таранного удара защиты не существует, только если у тебя у самого нет такого же тарана. Да в общем и у пехоты, МОЕЙ пехоты, против танков-катафрактов шансов будет не густо, особенно первое время.
Дрожь. Она била меня. Дрожали коленки. Но я не мог уйти, не мог бежать. Начиная с того, что все эти парни за спиной мгновенно убегут следомхрена им сражаться, если сеньор драпанул? За кого? И заканчивая тем, что тогда меня сможет прирезать любая падла, и никто не вступится, чтобы защитить. Я буду труп ещё вернее, чем если кто-то там впереди нинизает мою тушку на своё смертоносное копьё. Там хоть какой-то шанс выжить есть.
Рог. Один гудок, затем сигнал «атака», «ти-ту-ти-ту-ти-ту-ру». Это мне, и я двинул Дружка вперёд, снова выезжая перед строем.
Когда диванные стратеги расписывают средневековые бои, рисуя на схемках «полки левой руки», «правой руки», «передний», «сторожевой», «серо-буро-терракотовый» полк, туфта это всё. Может в будущем, когда будет порох, надрюченная шагать под барабанные палочки линейная пехота, драгуны, уланы и прочие гусары, так будет возможно, но здесь и сейчас бой выглядит следующим образом. Любой бой. Вы с парнями толпой скачете на врага. Враг толпойна вас. Строем естественно, но всё равно толпой. Сзади у вас есть вторая линия, а если повезёт то и третья, и если вы выдохнетесь, или начнёте разбегаться, посчитав, что вас уделали, в бой идут они. Или давай уйти, или давая перегруппироваться. То же и у противника. Как-то что-то сделать во время боя, дать вступившему в схватку войска команду, просто физически нет возможности. Когда рассказывают анекдот про начало ВОВ на экзамене, что «дым, огонь, и танки, танки» это оказывается не анекдот вовсе. Вокруг тебя грохот скачки, звон мечей, треск копий, кровь, кишки, кишки, кишки И всепоглощающая людская ярость. Ты, нафиг, даже рог не слышишь. А потому первая линия всегда имеет меньше шансов вернуться, чем последующие. И я иду именно в первой.
Потому, что без меня шансов выжить у парней сзади практически нет. Единицы, кого возьмут в плен (а в плен сейчас вряд ли будут брать) и кто не успеет сбежать.
Парни! Покажем этим предателям, как воюет настоящее приграничье! снова вскинул я пылающую руку, оглядывая свою воодушевлённую армию. Мне дружно слитно ответил хор из нескольких сотен лужёных глоток. За космодесант!..
А-а-а-а-а-а-а!!!..
Понеслись. Не лавиной, мелкой рысью, держа строй. Ибо мытоже копейщики. Парни привычно взяли меня в кольцо, закрыв щитами. Каждый из них держал один свой, один и для меня, оружие им, как и мне, не нужно (понадобится только после сшибки). Сейчас это были Бьёрн и Лавр. Сигизмунд и Тит ехали следующими, и у них уже откуда-то взялись в руках копья. Кто-то из наших просуетился.
Скачем. Перешли на лёгкую рысь. Взгляд влево и вправовроде строй держим. В бацинете вообще задница, но и в барбюте хрен что толком разглядишь. Поднял голову. До сшибки метров сто Метров пятьдесят Видны детали шлемов и облачения противников. И всё же строй конных копейщиков Это жопа! Всё тело задрожало, готовое в момент обосраться. Тело оно такое, оно всегда против геройствования. Двадцать метров Пора.
Я тянусь за главным твоим подарком:
Пусть моих друзей обойдет беда,
Пусть моя душа засияет ярко
Там, где светит миру твоя звезда.
Пусть моя душа засияет ярко
Там, где светит миру твоя звезда
Да, боже, помоги сегодня, в свой праздник. Дай мне этот подарок. А душа моя светит ярко, невероятно ярко! Словно маленькое солнышко на отдельно взятом поле боя.
Бьёрн и Лавр дружно отстали. Тит и Сигизмунд с задержкойтоже. Всё это отрепетированное действо заняло долю секунды. Я же, скинувший в сёдельные сумки наручи, расставил руки в стороны и пыхнул в стороны, на уровне головы коня, такие факелы, какие только мог.
Огонь. Море огня! Факелы, влево и вправо, и сильнее. Ещё сильнее! Насколько хватит сил! Сил хватит не надолго, всего на несколько секундработаю на износ, и адреналин в крови творит при этом с моей мощью чудеса, но другого способа нет. Пламя идёт на уровне глаз коней, и те, невзирая на то, что одеты в подобие лат и шлемов, всё же пугаются такого, как и предписано им природой.
Я пылал. Я жёг во все стороны, оря от лопающейся от жара кожи, от лопающихся от нагрузки кровеносных сосудов в глазах. Что там вокругне видел. Дикое лошадиное ржание. Упавшие бронированные монстры, естественно, вместе с восседающими на них рыцарями, давя их своим весом. Споткнувшаяся через них и летящая к чертям вторая линия. Пролом в строю таких мощных непобедимых катафрактариев. Наши, врубающиеся в прореху и выкашивающие кого можно Но и враги, ринувшиеся прореху залатать своей второй волной.
Всё, больше от меня ничего не зависит. Возможно, я сделал для битвы больше всех, приведя войско к победе. А возможно я лишь добился незначительного успеха на маленьком фронте огромной баталии, и сейчас в целом нашим вломят по первое число.
Не знаю. Ибо, наконец, на меня опустилась спасительная темнота. Я маг, я супермаг! Но я всего лишь человек.
С Рождеством, Средневековье!
Глава 1. Возвращение блудного попугая
Первое апреля. День смеха. Но смешно мне не было. Впрочем, была эйфория: за почти две недели пути она ещё не прошла. Разумеется, что жив остался! А также эйфория от прикосновения к тайнам, которые в жизни бы не узнал, сидя в родном замке. Не зря съездил.
Этот мирнекая аномалия. Всё местное людское населениепотомки попаданцев из мира нашего. Которые попали не как я или Мишель, после смерти ТАМ, а как-то иначе. Единовременно и массово перенеслись из нашего мира времён Римской Империи, последних лет её существования. Что за Основание, от которого начат отчёт местного летосчисления, что тогда происходилопока до этой информации не добрался, но главное, узнал, что местные тоже не до конца это понимают. Однако длительное время тема попаданцев после Основания всерьёз не поднималасьлюдей на несколько столетий выбил из колеи трындец после переноса. Может они были, может нет, но если и былитерялись на общем фоне того, что тут всепотомки таких же.
Потом здесь начали формироваться новые сообщества людей, новые государства, королевства, графства и герцогства. Надо было жить дальше, жизнь налаживалась, прошлое оставалось в прошлом. А ещё чуть позже выжившие столкнулись с экзистенциальными угрозами со стороны местных обитателейорками и эльфами. Судя по рассказам священника, их встретили не сразу, а и встретив, аборигены, видимо не увидели в «человеках» серьёзную угрозу, пока не стало поздно. Началась война на истребление, сплотившая людей, но разрозненные и малочисленные, пусть и обладающие собственными плюсами местные, ничего с человеками поделать не смогли, а людские земли расширились в разы, впрочем, ограничившись в экспнсии естественными природными рубежами.
Эльфы и тут эльфы, похоже, это самоназвание. А что орки это орки, люди не знали, ибо до Толкиена от момента их переноса было полторы тысячи лет. Потому назвали этих тварей коротко и ясно: «степняки». Кстати орки на своём варварском языке так себя и величают, они о маэстро Джоне Рональде Руэле тоже не слышали.
В общем, формирование новых территориально-административных образований в процессе войны за выживание закончилось. Закончилась и экспансиялюдей и для текущих территорий мало, это бы переварить. Зато всплыли оси противостояния, перенесённые ещё из нашей Иберии, а именно «имперцы», имперская элита, против «варваров», германской военной элиты. Всплыли долго загоняемые под сукно тёрки внутри церквив эпоху переноса в нашем мире в рамках церкви боролись разные течения, оскорбляя друг друга словом «еретики», и тут схватка не могла не продолжиться. Наоборот, теперь тут решалась судьба всей местной религии, во что будут верить те, кто выжил и все-все их потомки. Ставки были слишком высоки, и как только административные границы людских королевств и образований наладились, церковь зашлась в кровопролитной внутренней борьбе. В которой победили отнюдь не те, кто всех уделал в нашем мире.
И пока всё это разрулили, приведя в тот вид, который можно видеть с седла Дружка сегодня, изначальное потрясение, перенос, основательно подзабылся. И только после этого люди стали обращать внимание на новых попаданцев.
Катрин не знает, сколько их было всего, и я склонен ей верить. Учитывая, что наш мир ушёл в галоп в развитии только после семнадцатого века, а фактически чётко ощущаться различие между «старым» и «новым» миром стало только к началу девятнадцатого, то почти тысячу лет попаданцы ничего не могли сказать местным такого, отчего бы те удивились и изумились: «Как отстало мы живём!» Порох? Да, он появился рано, веке в тринадцатом, наверное (точно не знаю, не интересовался). Но скажите честно, многие ли в наше время знают состав пороха? Поверьте, в шестнадцатом и четырнадцатом веках как его сделать знало ещё меньше народу! Это вы, любители альтистории и попаданческого фэнтези, умные, а токарю Васе с челябинского трубопрокатного класть на технологию и историю его создания. Бери «Сайгу», заряжай и стреляйвот его потолок в знаниях. Я хоть что-то знаю потому, что в «Цивилизации» для пороха требовался ресурс «селитра», но я понятия не имею, как она выглядит в природе и где её взять. Так что прогресс в нашем мире уже шёл, но сюда знания не попадали. Тут, блин, даже бумаги нет, несмотря на обилие попаданцев! Задницу мхом и берестой вытираем!
А затем этот мир познал самую важную прививку от подобных мне. А именно церковный раскол. И учредил его, что неудивительно и закономерно, ещё один из моих предшественников. Он, падла такая, попытался вернуть этот мир к «никейской ереси», ввергнув ойкумену в кровавую бойню! Вот чего этой суке спокойно не жилось? Лучше бы бумагу придумал!
По ходу, здесь общепринятая церковь работает по канонам «отступника» Ария, и местных у нас назвали бы адептами «арианской ереси». А у нас победили сторонники Никейского собора, признавшие «троицу» божественной. Не знаю, не помню нюансов вопроса, и в душе не понимаю отличий кроме обожествления Иисуса (который здесь просто Исус) и голубя-вестника (Святого Духа), а потому пусть будет так. Мне так проще осознать эту хрень. В моей картине местного мира крещённые варвары-ариане (германцы)победили имперцев-никейцев и растворили в своей вере, а не наоборот, как случилось у нас И всё. Ну, победили и победили, считают так, а не иначе. Но религия по сути и там и там одна, даже крестятся местные католики как наши. Но нет же, у кого-то вожжа под хвост попала, захотелось использовать принесённые извне знания не для прогрессорства, не для повышения урожайности или освобождения народа от феодального ига, а для «наставления еретиков на путь истинный», принятый банальным голосованием нескольких епископов под давлением языческого императора. Мать моя женщина, но это реально чёрный день местной истории, и мне стыдно, что он был одним из моих предшественников.
После гражданской войны, в которой раскольников-никейцев умыли кровью, раскатав, как у нас альбигойцев, церковь принялась на корню уничтожать всех попаданцевво избежание. И я ребят понимаю. И несколько последующих столетий, примерно лет пятьсот, их уничтожала при одном намёке на «наличие тайных знаний».
Раскол произошёл почти семьсот лет назад, священник, с которым я разговорился в одной из деревень, подтвердил информацию от Катюши. Если вспомнить, что у нас в то время шли крестовые походы и война с альбигойцами, плюс пятьсот лет И мы упираемся в прогрессивный восемнадцатый век! Век гуманизма, царство разума. Век, когда в Европе не осталось крепостных (почти), когда благосостояние даже тамошних сервов ни в какое сравнение с местными не шло, когда на поле боя царствовала царица полей пехота, а благородные служили королю, а не боролись с ним за ништяки и права, как здесь В общем, те, кто попал сюда в это время, оказывались в совершенно ином мире, чем предшественники. Им адаптироваться было уже намного сложнее. И намного сложнее доказать миру, что они обладают чем-то ценным в смысле знания. Сложнее было донести, чтобы их поняли. А потому, как сказала Катюша, «жизнь их ломала, они попадали к нам сломанными. А сломанный человек ничего не станет толком рассказывать». А потому вундервафли в виде пороха, бумаги и парового двигателя вновь не получили распространения. До попаданцев штирлицы слишком поздно добирались, не успевали защитить их, детей Нового Времени, от жестокости раннего средневековья, пусть даже церковь более не вставляла палки в колёса. И чем развитее мир был ТАМ, у нас, чем бОльшими знаниями могли обладать попаданцы, тем сложнее шла их адаптация и тем жёстче звездец, через который бедолагам нужно было пройти.
Жителю семнадцатого века проще адаптироваться в эпоху мрачных веков, чем жителю восемнадцатого. Жителю пятнадцатого проще чем шестнадцатого. И так далее. А парню или девушке из конца девятнадцатого, особенно из какой-нибудь европейской или американской республики, где катаются на паровозах и пароходах, и где все знают, что даже у негров есть права и свободы М-да, им было ОЧЕНЬ сложно!
Ну и самый шик, попаданцы из века двадцатого, где поголовно школьное образование, где высшее образование у огромного пласта населения, где что такое «трансцедентность» и «экзистенция» знают подзаборные алкаши Эти люди могли ОЧЕНЬ много рассказать местным. Но попадали прямо в ад, где тывещь, где нельзя смотреть благородному в глаза, ибо он может зарубить тебя мечом на месте, и ему за это ничего не будет, а если ты женщинавообще капут. Мир, где ты не пустое место, нет. Ты гораздо хуже! Тымразь и ничтожество, о которое в порядке вещей принято вытирать ноги. Ты даже семью себе выбрать не можешьна кого барин показал, на том/на той и женишься. А женщин и того хужетвоя мохнатка (Катрин, изыди! Чур-чур!) принадлежит кому угодно, но только не тебе. Ад он такой, людей на раз ломает. Крестьян тут более девяноста процентов; вот вам задача на метематическое ожиданиев кого вероятнее всего попадёт пападанец, простите за тавтологию?
Ремесленники и купцывольные, посвободнее будут, и их немало. Но и им тоже нужно будет пройти через свой ад. И им банально некогда, да и незачем тут прогрессорствовать. Мир вокруг всё ещё жестокий, а ониизнеженные дети гуманистического века.
Остаются попаданцы в благородных, но и там, как уже писал, не всё однозначно. Работать можно только если ты попал в реально крутого владетеля. Вроде меня. Низы благородных это мясо, пусть крестьяне и обязаны им спину ломить. А каков процент реально крутых владетелей в обществе? Сколько соттысячная доля? Или сколькомиллионная?
То-то. Так что с одной стороны я радовался, что попал в графа. Иначе бы я просто не выжил тут. Меня бы сломали, и в лучшем случае я попал бы к людям Катрин и её братца. И с другой я радовался, что выжил в Аквилее, где один буквально понимающий приказы хозяина мудак «сапог» раскрыл мне глаза на реальное положение вещей. А именно, что то, что яграф, не значит, что бессмертный. От меня-графа жаждет избавиться не так уж и мало народу. И Катрин бы меня кокнула, если б не узнала о моём иномировом происхождении. Если б не раскрыл это на концерте эльфийской ведьмы. М-да, девять к одному, кокнула бы.