А тебе?
У меня дедушка преподавал на кафедре научного атеизма. Сам понимаешь развела она руками.
Языка их мы не знаем. Да и если попадемся нашим после этого, то смерть лучшее, что нас будет ждать. Измена царюстрашна. Измена вере жехудшее, что мы можем сделать.
А чего им попадаться? Через крымских татар переберемся в Османскую Империю, а оттуда куда-нибудь в Египет. Ну и поселимся где-нибудь недалеко от Долины царей. Я немного интересовалась вопросом и карту захоронений помню. И где гробница Тутанхамонатоже.
Там мы будем еще большими изгоями, чем в Польше. Чужими одиночками. За нами никто не стоит. Если бы я один поехал бы, то мог взять местную женщину в жены и примкнуть к какому-нибудь клану. А так Мне никогда не нравился Карл Маркс. Достаточно сложно доверять размышлениям об устройстве экономики и хозяйства человека, который себе не мог заработать на хлеб и жил на подачки. Обычный идеалист и фантазер. Но есть у него одно высказывание, с которым я согласен. Нет такого преступления, на которое бы не пошел капитал ради трехсот процентов прибыли. Только я бы заменил слово «капитал» на «человека». Ну и, может быть, поставил вилку процентов. Это ведь на словах все люди молодцы. Пока перед ними не появляется особой возможности. Выделываются. Рассказывают, какие они хорошие и правильные. А помаши перед носом осликом, груженым золотом и все Вот ты говоришь гробница Тутанхамона. Там же десятки килограммов золота. Местные нас прирежут быстрее, чем мы пикнуть успеем. И этоне самый плохой вариант. А то ведь пытать станут, выведывая где мы еще припрятали золото.
Не веришь ты в людей, мрачно произнесла Марфа.
Не верю.
А Сибирь?
А что Сибирь? Ты думаешь, что там люди не живут и они там другие? Там масса своих государств со своей аристократией.
Проклятье! Так что же делать? Сидеть вот таккак в осаде? Тула ведь фронтир. Тут каждый день прожитьудача.
Думаешь, я не думал, что делать? усмехнулся Андрей. На текущий момент у нас есть только один продуктивный сценарий. Сидеть на попе ровно и укреплять свои позиции.
Но как?! На этих тридцати трех квадратных метрах? Ты серьезно? Под угрозой постоянного нападения в любой момент с любой стороны?
Земляэто не так важно. Намного важнеелюди. Люди, которые за нами будут стоять. На текущий момент мы с тобой члены рода моего отца. Младшие члены рода, которых прикрывают минимально. Просто ради того, чтобы дурные слухи не пошли. Мы балласт. Обуза. И единственный путьэто положение изменить, сделать так, чтобы род был заинтересован в нас. Кровно заинтересован.
А потом?
А потом подтягивать три других рода. Моей матери, и твоих родителей. Чтобы сформировать как можно более крепкий конгломерат за своей спиной.
И что это даст?
Возможность через какое-то время жить тихо и спокойно. И сытно. Ты ведь этого хочешь? Вот. Я тоже. Или ты думаешь, что вся эта «котовасия» меня радует? Да в гробу я видал и службу, и все эти долбанные интриги в отдельно взятом болоте. Я хочу сытой, спокойной жизни.
Ты планируешь тут сидеть до самой старости? Просто обрастая связями? Я правильно поняла?
Милая, грядет Ливонская война. И она несет большие возможности. Вот я и хочу к ней подготовится. Чтобы, когда она началась, я был уже готов. И люди, который пойдут за мной, тоже были готовы.
Ты же знаешь, что царь ее проиграет.
Главное, чтобы ее выиграли мы, усмехнулся Андрей и лукаво прищурился
Спустя полчаса к кузнецу Илье подошел старший сынСемка с самым, что ни на есть испуганным лицом.
Бать, а бать дернул он его за рукав.
Ты чего?
Хозяин он он
Что он?
Не человек он! выпалил малец.
Т-с-с-с прошипел кузнец. Тише!
Батя. Так
Ты хочешь, чтобы он услышал твои слова?
И хозяйка
А то я не догадался? фыркнул Илья. Ты сам то как это узнал?
Так они на речке сидели, на берегу, и болтали. А я случайно заметил их и решил послушать.
Подслушивал? нахмурился кузнец.
Они на каком-то дивном языке говорили. Вроде наш, а такой непонятный. Я едва несколько слов разобрал. Он там сказал что-то о том, хорошо ли хозяйке в новом теле. Я как услышал это, так и бежать.
Прям бежать?
Тайком отполз и дальше тишком
А они тебя заметили?
Не, помотал он головой. Они на берегу сидели. На самом виду. Там, где лодки пристают. Издали их видать было. Я хотел вершу проверить. Ну пошел. А ветер с их стороны был. Поэтому мои шаги они не услышали. Он же и слова их доносил.
Ясно, задумчиво произнес Илья и вспомнил слова Устинки, о том, что Андрей сказывал волколаку: «мы с тобой одной крови». И в его голове все встало на свои места.
Он и раньше подозревал, что с Андреем что-то не так. Как и с Марфой. Другие они. Чужие. Вроде и по-нашему говорят и ликом понятны, но чужие. Как будто иноземцы далекие. Теперь же выходило Ты только молчи. Понимаешь? Просто молчи. И никому не рассказывай.
Батя
Они хорошие. Если бы не онинам бы голодать.
Но они же нелюди!
Это не так тебе просто показалось.
Батя!
Скажешь комуи мы снова окажемся на улице. И снова будет лебеду да крапиву есть. Хочешь?
Но отец Афанасий
А что отец Афанасий? Они крест носят и причастие принимают. Люди они. Дивные, но люди. Молчи! Никому не говори то, что сказал мне. Понял меня?
Понял, батя.
И не подсматривай больше за ними. А то бог знает, что тебе еще померещиться.
Но он сказал это! Я слышал!
Он на нашем языке это сказал?
Нет.
Вот! Ты тот язык не ведаешь, оттого и глупости всякие чудятся.
Но
Хочешь нас всех сгубить?
Нет прости, батя.
Вот. То-то же. Лучше иди еще угля мне принеси. Дел много, а ты непонятно где шляешься.
Сын споро убежал, а Илья напряженно уставился ему в след. Сзади же подошла его супруга и осторожно обняла за плечи.
Может вернемся в Тулу?
Ты с ума спятила?
Так может сыну не почудилось? Марфа то, когда с матерью браниться, то чуть не рычит. А Андрей, видел, как он озверел тогда? Зенки кровью налились. Ей-ей бросится и растерзает. Да еще и Устинка болтал, что Андрей хотел с волколаком договориться. Сказывал, будто они одной крови.
Волки заботятся о своей стае, чуть подумав ответил жене Илья. Пока они нас считают в своей стаимы в безопасности. Поэтому не болтай. И за сыном приглядывай. Поняла?
Ты уверен?
Уверен.
Глава 6
29 июня, Москва, кремль
Иван свет Васильевич сидел за небольшим столиком, на котором лежала книга. Разместившись у настежь распахнутого окна. Чтобы и воздух свежий, и света больше. И читал, водя небольшой резной палочкой по строкам. Медленно, едва заметно шевеля губами, словно бы пытаясь вокализировать текст. Но, воздерживаясь от этого
Его детство было очень непростым. Отец умер, когда ему стукнуло всего три годика. Очень скоро у руля встала его мама. Однако ее регентство не продлилось и четырех лет. Отравили. Бояре не хотели, чтобы ими правили Глинские. То есть, те, кто равен им по статусу. Так что остался он в свои неполные семь лет круглой сиротой под присмотром ряда аристократов, не сильно жаждущих, прямо скажем, его воцарения и успешного правления.
Сначала они держали в черном теле, ограничивая даже питание, не говоря уже про образование. Потом всячески старались отвлечь его от процесса познания, стремясь «утопить» в развлечениях самого разного характера. Дабы он не дай Бог не оказался достаточно подготовлен для самостоятельного правления и оставался марионеткой в их руках.
Так что, на престол Иван Васильевич вступил, умея едва-едва читать-писать-считать. И, как окружающие говорили, ему более и не требовалось. Ведь есть помощники. Но он сам так не думал. И столкнувшись с реальными проблемами государственного управления, начал учиться. Как мог. Прежде всегочитать все, что под руку попадется. К сожалению, в силу обстоятельств, попадались прежде всего книги духовного содержания, которые не сильно помогали Ивану Васильевичу развиться в нужном для правителя ключе. Но даже их чтение было намного лучше, чем ничего. Во всяком случае, к 1553 году он уже настолько продвинулся в чтение, что начал мало-мало читать тексты про себя и знал наизусть многие фрагменты Святого писания и Святого предания
Государь, тихо произнес вошедший слуга, глубоко поклонившись.
Царь мельком глянул на него и ответил:
Зови.
После чего положил палочку на книгу и потер руками лицо.
Минуту спустя к царю в помещение вошло трое человек. Которые тут же заломили шапки и поклонились.
Рассказывайте.
Государь, осторожно начал первый докладчик, интерес митрополита не связан с Сильвестром и князем Григорием Ивановичем. Они все сами по себе.
И Сильвестр, заметил второй докладчик, просто интересовался.
Добре. Тогда давайте по порядку. Какой интерес у Макария?
Андрейка сын Прохора сначала откуда-то достал ляпис-лазури с гривенку. Да не камня, а краски. Говорятнаследство отца, которое тот хранил на черный день. Из числа трофеев. А потом удумал лампу добрую. произнес первый докладчик, кивнул на ту, что стояла у царя на столике, Вот эту. И печь, что греть греет, а дым на улицу сразу отводит.
Он из мастеровых?
Он сын поместного дворянина.
Поместные дворяне были епархией царя и интерес митрополита к столь головастому пареньку из поместных вызвал в Иоанне Васильевиче некоторое раздражение. Как и то, что лампу ему презентовали как божью благодать, полученную через церковь, а не как выдумку царева слуги.
Царь нервно дернул подбородком, словно поправляя одежду, но промолчал.
Макарий ему заплатил?
И да, и нет.
Как это?
Сначала Андрейка краски принес чуть и попытался ее продать через местного купца. Дабы на вырученные деньги зиму прожить. Его же отец умер минувшим летом, обороняя Тулу от татар. Сказывают, славный был воин. И погиб в бою от стрелы, сразив нескольких супостатов. Кони его пали. Доспех и многое другое досталось татарам. А поместье оказалось опустошено. Поэтому жить ему было не с чего. Мать же умерла еще раньше, отчего паренек остался круглой сиротой без средств к существованию. Но сразу же вмешалась церковь. И оставшуюся краску парня вынудили частью продать, а частью подарить ей.
ЧТО?!
Четыре десятых доли гривенки церковь у него купила за бросовую цену. Остальное он церкви вкладом отдал.
Хотя эта цена была выше, чем та, что дал купец. добавил третий докладчик.
Но не сильно, поправил второй докладчик.
А что с лампой и печью?
Он их пожертвовал церкви.
Безвозмездно? спросил, поиграв желваками царь.
Митрополит выделил ему сто рублей, хотя, как нам удалось выяснить, просил он сотую долю от выручки. Местный тульский священник удумал вместо денег подарил ему шесть меринов со сбруей. Прилюдно. Дескать, от Матери-церкви. Макарий одобрил, когда узнал.
Они обошлись ему в сто рублей?
В семьдесят два и тридцать семь копеек.
Андрей сумел верстаться? после долгой паузы спросил Иоанн Васильевич.
Да. Выехал сам на коне в кольчуге с мисюркой, луком, саблей. щитом и копьем. А с ним два холопа выехало, так же одвуконь, с копьями да щитами. Но их ему засчитали только кошевыми, так как вместо кованной брони тегиляй на них был.
Тоже митрополита дела?
Нет, ответил первый докладчик. Это уже воевода.
А этому что не сиделось?
Бедно же город служит. Он посчитал, что невместно новику сразу засчитывать и послужильцев. Это ведь оклад денежный нужно ему добрый положить. Получше многих.
А волнение отчего среди посадских и служилых в Туле вышло?
Отец Андрейки, Прохор взял в долг у Петра Глаза мерина с меринцем да панцирь со шлемом. Когда же тот погиб, то сыну не оставил их наследством, так как ранее потерял от татар. Андрейке тогда еще пятнадцати лет не было, поэтому долг должен был отдавать Петру глава родаСтепан Седой из Коломны. Но Петр рассудил иначе и попытался взыскать деньги с Андрейки незадолго до верстания.
Зачем сие?
Сказывают, чтобы тот не смог его пройти. И пошел как все в послужильцы на два-три года. Вроде как урок.
Но на самом деле оказалось, что это не так, заметил второй докладчик. Воевода Григорий Иванович подговорил Петра потребовать долг. И когда тот сие сделал, то воевода признал и погасил долг из пожертвований, сделанных ранее от имени Андрейки на нужды города.
Себе же взял долю, заметил третий.
А волнение с чего?
Петр не успокоился. Он тем же вечером попытался с Андрейку взыскать ростовые деньги и самолично наложенную виру в двадцать пять рублей. За то, что Андрейка, дескать, имя его славное поносил.
САМОЛИЧНО?! рявкнул царь, чуть привставая. Покушения на такие вещи он очень не любил.
Судить некого, Государь, спешно заметил третий докладчик. Андрейка вышел против него с сабелькой и зарубил насмерть. Петр ведь провозгласил Божий суд самовольно.
Не Петр, а его человек по его приказу, поправил второй докладчик.
Верно. Вот воевода и посадил Андрея в холодную. Самовольный Божий суд ведь не суд. И выходит, что сие убийство государева человека. Поэтому ему требовалось время чтобы во всем разобраться. Народ же вышел за него просить.
Отпустил?
Отпустил. Куда ему деваться? вяло улыбнулся второй докладчик.
Много наварил?
Воевода то? За то, что Петра сгубил, сказывают, что он сто рублей получил. Тот ведь в сотники метил. Еще десять рублей получил он как долю в возврате долга. Семнадцать рублей на взыскании штрафов с вдовы Петра заработал. Ну и при покупке зерна для нужд разоренного города ранее еще около двухсот рублей. Частью твои, Государь, деньги. Частью пожертвованные церковью от имени Андрея.
Как это? в первый раз царь это уточнение не заметил, а теперь оно его царапнуло.
Они небольшую часть от стоимости краски передавали на нужды города в распоряжение воеводы.
А откуда вы узнали о наваре?
Так окладчика спросили. Он про всех все знает. Со всеми купцами дружит. Напоили, показали бумаги, тобой Государь подписанную. Вот он все и вывалил.
Окладчикэто хорошо. скривился царь от с трудом скрываемого раздражения.
Обидел воевода окладчика. Иначе бы промолчал.
Чем обидел?
Воевода разорил вдову Петра совершенно и оставил его единственную дочь без приданного. Еще и роду остаток долга пришлось выплачивать. начал первый окладчик.
Чтобы не допустить кровной вражды, продолжил второй окладчик, он поженил Андрея на дочери ПетраМарфе-бесприданнице. Андрею же он пообещал в качестве приданного нарезать поместье Петра, в котором жило три дюжины крестьян.
Но обманул.
И это поместье никому не выделили. А крестьян себе разобрали сотники.
А окладчика чем обидел?
Ему он тоже крестьян обещал с этого поместья, но
Какой Гришка молодец, процедил царь. Прямо слушаю и не нарадуюсь.
Все помолчали. А что тут добавить?
А что Андрейка? Где он сейчас?
В поместье своем. Он туда отбыл. Нанял каких-то людей и отбыл.
Каких-то?
Кузнеца, разорившегося после нашествия. С женой и двумя детьми. Плотника безного. Нищего с паперти. Двух бобылей да трех вдов крестьянских с детьми малыми, что после нашествия маялись, нужду терпя. Рты же лишние. Еще жену, тещу и двух своих холопов, которых прежде прилюдно объявил свободными. Но они все одно за ним пошли.
Интересно задумчиво произнес царь. А что он там делать собрался?
Мы не смогли узнать. Сказывают, что по осени он с купцом тульским Агафоном о каком-то торге сговорился. Но зерна вряд ли привезет. Там ведь ничего не посажено у него. Да и не кому сажать.
Очень интересно. еще тише и каким-то холодным, могильным голосом произнес царь, барабаня пальцами по столику.
Еще про Андрейку всякие сказки сказывают.
Он ведь зимовал в отцовском поместье. Там и волчья стая приходила, и медведь шатун, и разбойники. Всех побил и разогнал. Болтают даже, будто бы и не волки то были, а волколаки, которых на него колдун натравил.
Там еще и колдун есть? удивился царь.
Болтают. Но люди любят болтать. Точно же мы не смогли выяснить.
А что Макарию от Андрейки надобно? Чего в покое не оставит? Вытряс же с мальца уже все до нитки.
Точно этого выяснить не удалось, неуверенно произнес третий докладчик. Но наш человек шепнул, что у них поговаривают, будто бы было бы неплохо, если бы он постриг принял.