Настя дождалась, когда все пятеро отойдут от леса метров на двадцать, выцелила первогохотела в голову, уже прицелилась (в прицел было видно как по лбу у него катятся крупные капли пота, и боевик тяжело дышит), но передумала и перевела прицел вниз, в грудь. Не надо экспериментов с незнакомым оружием! А вдруг прицел не настроен?!
И не ошиблась. «Сайга» хлестко выдала первый выстрел, и боевика развернуло влевопуля ударила ему в левое плечо. Настя матерно выругалась, быстро прикинула расстояние, количество щелчков, которые надо сделать барабанами поправоктут же защелкала, стараясь не думать о том, что на нее сейчас бежит толпа отморозков. А затем открыла беглый огонь, радостно осознавая, что поправка прицела у нее получилась.
Буквально тремя выстрелами она сложила троих (одна пуляодин труп! как говаривал Михаил Карпов). Тоже в корпус, с удовольствием отмечая, что пуля идет почти в ту точку, на которую указал коллиматорный прицел. Один из вырвавшихся вперед передумал геройствовать, побежал назад, и тут же упал, сраженный пулей в позвоночник. Как минимум трое из упавших были еще живыони стонали, кричали, звали на помощьи это очень хорошо. Пусть повылезут те «трусы», что сейчас залегли за деревьями и смотрят, как корчатся их товарищи. Интересно, на что они решатся?
Интересно, или нет, а позицию надо менять. Хватит, послужила.
Отползла назад, низко сгибаясь ушла за бугор и огибая по дуге, зашла в тыл оставшимся в живых преследователям. Их осталось семеро. Двое сидели в кустах и сосредоточенно глядели туда, где пятеро остальных суетились вокруг раненых, лежащих на поляне. Настя оставила «Сайгу» у дерева, тихо подкралась к наблюдателям, иодин только успел вскрикнуть и захрипеть, когда она воткнула ему нож в спину. Второй умер булькая перерезанным горлом. Их никто не услышалстоны раненых все вокруг заглушали.
У одного пистолет, у другого гладкоствольный помповик двенадцатого калибра. Хорошее оружие, но только не на расстоянии пятидесяти метров. Им хорошо выносить противника в ближнем бою. От снопа пятимиллиметровой картечи и бронежилет спасает с трудомслишком велика кинетическая энергия летящего в цель заряда. Ребра ломает на-раз.
Вернулась за «Сайгой», взгромоздила один лежащий труп на другой, укрылась за импровизированным бруствером. И открыла огоньбегло, ловя цель сходу, практически навскидку. Последнего свалила уже возле бревна, за которым сама укрывалась двадцать минут назад. При первых выстрелах этот шустрый боевик бросил товарищей и побежал в укрытие.
Не добежал. Настя стреляла быстро и точно, хотя и не сразу насмерть. Некогда было целиться, чтобы убить наповал. Теперь можно было спокойно заняться ранеными. Нет, не помощь им оказать. Настя никак не была доброй самаритянкой, ей это даже в голову не пришло. С ее точки зрения единственный способ прекратить страдания раненых враговэто пустить им пулю в башку. Вот только сделать это надо так, чтобы раненый зверь не смог дотянуться до нее зубами. А значитстрелять надо с расстояния и из укрытия.
Спокойно выцелив головы раненых, Настя сделала несколько выстрелов, подкрутив барабаны поправок так, как было нужно. Все-таки «сайга» немного забирала вправо. Теперьбила так, как надо. Потратила еще несколько патронов, подстрелив тех, кто якобы был уже мертвна всякий случай, вдруг они притворяются. А затем поднялась, и прихватив с собой дробовик, пошла к куче тел, держа оружие наготове. Подойдя, аккуратно разнесла головы лежащим зарядами картечичтобы уж наверняка. Кроме тех, у кого уже не было полголовы или зияла здоровенная дыра. На войнекак на войне. «За что боролись, на то и напоролись»как говорит Карпов.
Собрала оружие, оттащила в кусты и забросала листвойкроме «калашникова» калибра 5.45, такого, как у «Сайги». С минуту поразмышляламожет стоить забрать калаш? Он все-таки стреляет очередями, а «сайга» не может. И передумала. Ей нужна снайперская винтовка, а не пулемет. У «Сайги» коллиматорный прицел, она хорошо пристреляна, а стрелять можно почти что как очередямипросто быстрее жми на спуск. Магазин калашниковский на 30 патроновчего еще надо? В общемкалаш отправился к остальному оружию под куст. Пусть лежит. Только магазины запасные забрала, и сразу сменила почти пустойна полный.
Прикинула, куда идти, и пошла, загибая путь дугой и оглядываясь на солнце, которое встало уже высоко над горизонтом. Конечно, не июнь, но еще лето, так что светает рано. По прикидкам, сейчас уже часов шесть, не меньше. Довольно-таки долго она бегала по кустам.
У машин действительно оставлены двое часовых. Они сидели на капоте легковушки, покуривая и поглядывая туда, куда ушли их соратники. Оружие положили рядомтот же помповик и пистолет Макарова. Настя сняла их двумя выстрелами, как в тиревыстрелы слились в один, как в каком-нибудь голливудском боевике про ганфайтеров. Одному прострелила правое плечо, второго завалила наповал. Убитый еще не успел затихнуть, дергаясь на влажной от росы травы, когда Настя шагнула из-за деревьев и пошла к машинам, фиксируя взглядом раненого и готовясь мгновенно выстрелить и нейтрализовать его действия. Левая рука у него работает, так что можно ожидать чего угодно. Но он только поскуливал, держась за плечо, и когда Настя подошла ближе, начал упрашивать не убивать и вызвать ему врача. Идиот.
Через десять минут Настя уже зналакто их послал и зачем. А еще узнала, что виновник этого безобразия остался лежать там, на поляне. Именно он был с автоматом Калашникова. Тот самый, кому Лена «пописала» бутылкой его поганую рожу. Акция была организована именно им, так что скорее всего вся диаспора в этом действе не участвовала. И это было важно.
Все еще размышляя о перспективах происшедшего (Удастся ли скрыть? Трупы куда девать?) Настя задумчиво прострелила пленнику голову из трофейного «макарова», и обтерев, вложила пистолет в руку его соратника. Сама не знаязачем это делает. Вероятнопривычка путать следы.
Повесив «сайгу» на шею так, чтобы она была под рукой (Мало ли что случится?! Вдруг еще кто-то из бандитов выжил?), Настя пошла за Леной. Идти пришлось долгооказывается, Настя с Леной на руках успела убежать километра за полторасвоеобразный рекорд. Впрочемесли бы за спортсменами неслась толпа ублюдков с оружием в рукахвполне вероятно, они были бы в рекордах впереди планеты всей.
Лена лежала там, где Настя ее и оставила. Кровотечение прекратилось, но кожа девушки была бледнойбольшая кровопотеря. Наркотик еще действовал, Лена спокойно спала, сердце билось ровно и без каких-то проблем. Теперь только бы довезти ее до врачей и не растрясти. В больницу нельзянужно домой. И там уже пускай олигарх вытаскивает дочку с того света. Говорено ему былоувези за границу, пока все успокоится! Нет, типая договорился, ее не тронут. Ну воти не тронули.
Пришлось взять машину бандитов, благо что ключи торчали во всех джипах. Потрепанный, но намытый до блеска «гелендваген» завелся с пол-оборота, и через несколько минут уверенно пер по лесной дороге, разбрызгивая налитые грязной жижей лужи и лужицы. Через пятнадцать минут джип деловито урча выбрался на шоссе, и покатил в нужном направлении, оставляя на чистом асфальте грязные, в черных комках следы шин.
* * *
Со мной поехали два опера из областной управы Комитетаодин представился Николаем Афониным, другойАлексеем Алексакисом, и когда я недоуменно вытаращил глаза на такую экзотичную фамилию, да еще и в соответствии с эдаким-то именем, данным как в насмешку, весело рассмеялся и сказал, что его предки были греками, коих тут, в Одессепревеликое множество. Как, впрочем, и евреев. Только евреи сюда понаехали сравнительно недавно, а греки тут обитают с самого момента основания города, а возможно и раньшепотому что город образован в 1794 году, а вот греческие поселения тут были задолго до того, как это скопление домов назвали Одессой.
Парню лет тридцать, веселый, приятныйчернявый и шустрый, какими я, в общем-то, и представлял греков. Кстатиу меня к ним всегда было очень доброе отношение. Грекиодин из немногих народов Европы (вместе с сербами), которые помнят сделанное им добро и не кидаются в Россию дерьмом. И насколько помнюпротив нас не воевали. Греки начали вторую мировую войну вполне успешнодав по морде итальянским фашистам и загнав их в Албанию. Увы, когда за них взялись регулярные немецкие войскагреки, конечно же, проиграли. Не тот уровень, чтобы соперничать с отлаженной военной машиной Третьего рейха. Да и народа у них маловато. Грецию оккупировали и до конца войны они были подгнетом захватчиков. Кстатита же Франция, которую объявили победителем наравне с СССР и странами антигитлеровской коалиции, легко легла под Гитлера и даже отдала им весь свой военный флот. Мрази еще теи они заслужили оккупацию черными «беженцами» с Востока, которые все быстрее превращают жизнь французов в незабываемый квест. Скоро эти лягушатники будут в булочную ходить перебежками, опасаясь, что им размозжит голову или отберет деньги «черный брат». И это не какая-то там расовая нетерпимость, это самый что ни на есть непреложный факт.
В СССР очень любят «угнетенное» «черное меньшинство», поддерживают освободительные движения стран Востока. Ну просто-таки готовы в десна лобызать всех этих черных и смуглых царьков, лишь бы они заявили о том, что поддерживают социалистический строй. Бокассу в Артеке принимали! Вот уж он с удовольствием оглядывал сытеньких, и наверное вкусных пионеров. Уж он-то понимает толк в человечине!
Все это я думал, пока ехал по направлению к гостинице «Континенталь», где в номере изнывала дожидаясь меня моя благоверная. Я не стал вдаваться в подробности операции, но кое-что ей рассказал. И хотя она в полной уверенности, что со мной ничего не случится, такого как я ни слоном затоптать, ни оглоблей не отхобачить, новсе бывает. Тем более что она беременна, а у беременных возникают различные очень нехорошие психозы.
В машине воняло засыхающей кровьюя немного оттер сиденье, нобез химии и обильной мойки тут не обойтись. Переднее сиденье еще чистое, а вот заднеепросто ай-яй. Второй опер, который Афонинсидел бочком у правой дверцы, чтобы не сесть на засохшую лужу крови.
Когда мы вошли в вестибюль гостиницы, я сразу обратил внимание на то, что стойка администратора пуста. В общем-то я и не рассчитывал застать подельницу бандитов на местеона должна была смениться и уступить место Марии Львовне, той самой женщине, что нас принимала в день приезда, но опера хотели побеседовать и с ней тоже. А уж потом выехать по адресу и задержать милую Оленьку. И только когда мы уже подходили к лестнице, ведущей на второй этаж я услышал то ли стон, то ли хрипи решил заглянуть за стойку. Заглянул, и обмер: на полу лежала Мария Львовна и под ней расплывалась здоровенная лужа крови. На губах у женщины вздувались розовые пузыри, кофточка и юбка буквально пропитаны кровью. Грек Алексей даже охнул, увидев такую картину, а у его напарника в руках как по волшебству появился пистолет.
Что?! Кто?! хрипло спросил я, уже зная ответ и не желая его на самом деле услышать. Но услышал. Женщина была как ни странно в сознании и прекрасно все осознавала. Она увидела меня, моргнула, и через силу сказала:
Оляэто онаона к вашей жене пошла!
И я не стал дальше ее слушать. Рванул с места так, что еще чуть-чуть и прорвал бы толстые гостиничные ковры. Подбежал к двери своего номера и сразу понялдело хреново. За дверью слышались истеричные вопли, рыдания, а потом что-то загремелопосыпались осколки и женский голос еще громче завопил:
Суки! Суки! Ненавижу! Суки!
Я ворвался в номер, и замер, не в силах поверить глазаммоя жена лежала на полу, связанная по рукам и ногам, а нежная и тихая администраторша Оленька громила номерразбила телевизор, окна, валялись осколки хрустальной вазы посреди рассыпанных яблок. Даже дверьи ту она умудрилась расколотить. От симпатичной девочки не осталось и следафурия, гарпия, а не администратор гостиницы.
Жена не подавала признаков жизни и у меня внутри все захолоделолицо ее было залито кровью, левая рука ниже локтя «украшена» широкой рубленой раной, из которой тоже текла кровь, впитываясь в ковер, лицо бледное и спокойное, какое бывает у покойников. Одно обнадеживало и заставляло думать, что она живазачем связывать покойников? Если только эта сумасшедшая не зарубила ее уже после того, как связала. Но я не могу представить, чтобы эта ненормальная смогла победить Ольгу в честном боюдаже имея в руках туристический топорик, которым та и совершала весь этот погром.
Ааавот и ты, тварь! завопила девица и невероятно быстро подскочив к Ольге, замахнулась на нее топоромСейчас я ей башку размозжу! Твари! Твари!
Постой! я остановился и постарался не делать никаких резких движенийЧто мы тебе сделали? Мы разве тебя обидели? Конфеты тебе купили! Со всем уважением относились! За что ты ее?! Она ведь беременна! Как ты можешь?! Ты же женщина!
Моего жениха из-за тебя повязали! И теперь расстреляют! Ты все виноват, ты! Все так хорошо было! Мы пожениться собирались! А теперьтеперь ничего не будет, ничего! Но и у тебя ничего не будет! Теперь и у тебя!
Глаза. Безумные, абсолютно ненормальные глаза. Девка точно сошла с ума. И она реально опасна. Сумасшедшие вообще опасныони, и это зафиксировано в истории психиатрии, иногда выдают такоечто просто ни в сказке сказать, ни пером описать. Помню читал книгу, каким-то чудом приблудившуюся у нас в домашней библиотеке«Судебная психиатрия» она называластак вот там описывался случай, когда один психбольной сбежал из лечебницы и его преследовали на автомобиле. Он бежал прямо по дороге (больной же!), и кому-то из преследующих его санитаров пришло в голову замерить скорость беглеца. Так вот тот десять минут бежал со скоростью пятьдесят километров в час, что на самом деле есть мировой рекорд. Ну да, надо учесть, что спидометр автомобиля завышает скорость километров на десять в час, но даже если сорок километров в часкакой-то там ботаник бежит стайерскую дистанцию быстрее чемпионов!
А еще описывались примеры извращенной логики больных. Вот показательный случай: группа больных копалась в садудеревья окучивали. Вдруг один псих напал на соседа и забил его до смерти лопатой. Потом побежал на кухню и сказал, чтобы порцию убитого отдали ему, так как тот на обед не придет.
Но тут еще имел место синдром берсеркавоина викингов, которые в битве впадали в боевое безумие и не чувствовали боли, а кроме тогополучали невероятную физическую силу и скорость. Ученые современности так и не пришли к однозначному выводуто ли берсерки были сумасшедшими, умело вызывающими у себя приступ боевого безумия, то ли вульгарно обкуривались наркотическими грибами. В любом случаечем еще отличались берсерки, так это неспособностью соображать и выстраивать логические построения. Например, такого типа: «Это свой, его нельзя убивать». Били всех подряд, кто подвернется под рукуи своих, и чужих. Потому их боялись и соратники.
И вот передо мной берсерк в юбке, и даже боевой топорик в руках присутствует. Одно радовалоОльга еще жива, а если жива и голова у нее целамы еще повоюем!
Что тут?! послышался шепот у меня за спиной. Это был Афонинвидимо Алексей остался помогать раненой администраторше.
Херово тутпробормотал я, и протянул руку назадПистолет! Дай пистолет!
Ты что?! забормотал АфонинЭто табельное оружие! С какой стати?! Не дам!
Он выглянул из-за плеча и охнул, увидев берсерка в юбке, залитую кровью по самую шею:
О черт! Дай я!
Мне, мне дай! рыкнул я, попытался выхватить пистолет из руки опера, но тот отдернул руку (не ломать же ее?!) и сходу выстрелил в размахивающую топором девку. Ипромазал. Он выстрелил три раза подряд, умудрившись все пули послать мимо целитолько одна пуля задела плечо безумной девки, что только еще больше ее разъярило. А она с рычанием, что-то нечленораздельно выкрикивая, несколько раз ударила топоромтолько не по голове Ольги, апо животу. Я не понял, что именно она вопила, да и некогда было разбиратьсяподсечкой сбил опера с ног, а когда он грохнулся на спину, выхватил у него пистолет и одним выстрелом снес безумице верхнюю часть черепа. Я стрелял снизу, не целясь, «по-ковбойски»некогда было разгибаться и целиться. Каждый из нанесенных ударов мог оказаться последним для моей жены. И еще не успело упасть тело преступницы, как я выронил пистолет и бросился к Ольге.
Она была жива, и как ни страннопришла в себя. Смотрела на меня непонимающе, будто сквозь сон. Рубленая рана на голове открывала белую кость черепной коробкискальп сдвинулся на сторону. Но Ольга была жива. Не так просто убить человека, в котором живет частичка меня. Моя кровь.
А потом я посмотрел на ее животплоский, красивый животик, который мне так нравился, и который заметно округлился в последние месяцы. И внутри у меня все похолодело. Вместо животакровавое месиво из мышц, кишок, ия даже думать не хотел об ЭТОМ.
Плохо дело, да? тихо спросила Ольга, будто не чувствуя боли. Впрочемона скорее всего и не чувствовалашок.
Не разговаривай! выдавил я из себяне трать силы!
Я думала, это ты судорожно вздохнув, от чего кровь из разрубленных мышц живота потекла еще сильнееОткрыла, не спросив, а она топором. Потеряла сознание. Очнуласьона бегает, все ломает. Я опять выключилась. Я умру, да?