Патриарх Дионисий II растерялся от таких жестких и резкий указаний своего руководства. Его финансовое положение было очень тяжелым. Из-за чего он успел отличиться к 1554 году не только торговлей церковными должностями, но и попытками сбора средств среди латинян. В той же Венеции.
Кризис на Руси он планировал обернуть к своей выгоде. Прежде всего финансовой. Для чего совершенно не был готов идти на столь решительные меры.
Кроме того, судя по сведениям, что до него дошли, вопрос о божественном послании Андрея вполне серьезно обсуждали на самом высоком уровне. А в соседней Литве уже пошла волна слухов, будто бы доминиканские монахи смогли установить верность сего обстоятельства. Тут много кого требовалось бы прижать к ногтю. Дионисий не был дураком и отчетливо понимал, что нет смысла отдавать приказы, которые не выполнят. Особенно в кризисные моменты. Но султан отдал четкий и однозначный приказ, неисполнение которого могло стоить Дионисию престола. Беда была же еще и в том, что его исполнение, скорее всего, вело к тому же самому результату. Поэтому Патриарх решил приказ саботировать, максимально затягивая. И провозгласил созыв Вселенского собора для обсуждения Московской ереси.
Реакция султана не заставила себя ждать.
Он легко догадался, что Дионисий не спешит выполнять его приказ. А потому не только сместил его с кафедры, сурового наказав, но и увеличил сумму вхождения на нее до пяти тысяч дукатов.
Патриарший престол занял Иоасаф II. Однако и он не стал отказываться от созыва Вселенского собора. Но уже по другим причинам.
Сила постановления Вселенского собора безгранично выше моих слов, смиренно произнес Иоасаф. Посему его и нужно собрать. Дабы ересь сия была отвергнута всеми. Даже теми, кто бы усомнился в моих словах.
Ты уверен, что Собор его осудит?
О да, О Великолепный, с почтением произнес Иоасаф, глубоко поклонившись, чтобы скрыть едкую ухмылку.
А то у Собора был выбор? Ведь Патриархи Константинополя, Антиохии, Иерусалима и Александрии были слугами султана. И судьба Дионисия, которого не только свергли с кафедры, но и казнили, конфисковав все имущество, выступало неплохим уроком для всех.
Посему 3 марта и начался Собор
Иоасаф привел в качестве свидетелей тех самых людей, что прибыли из Крымского ханства к султану. И они рассказывали ярко, искренне, в сочных красках то, во что сами поверили. Стоя перед иерархами и клянясь в своих словах на Коране, ибо были мусульманами.
А потом Патриарх привлек к ответу священников, что прибыли из Москвы. И которые поведали все, что нужно о происходящих там событиях. О том, что это все происки митрополита Макария. Что это он поручил начать распускать слухи о том, что этот сахирвоскресший старинный князь, посланный Всевышним на помощь православным. И о том, что взволновавшаяся толпа в Москве, ведомая Сильвестром, требует у поместного Собора признать чудом то, что творил Андрей. О том, что Царь дарил этому колдуну и дорогого коня, и шубу со своего плеча, проявляя уважение чуть ли не как к брату. И так далее.
И чем больше шли эти опросы, тем сильнее закипали иерархи. Тут и без всякого султаны им становилось понятно, что дело зашло слишком далеко и кто-то в далекой Московии выпустил древнее зло. Да, определенные странности в показаниях они находили. Вроде убеждения словом старшин отказаться от долгов своих. Но рассказы участников сражения при Селезневке о том, как этот колдун смог повлиять на полк, что словно обезумел, многое объясняло.
Колдун! Мерзкий колдун! Чернокнижник!
Еретики! Проклятые еретики!
Вероотступники! Как они посмели?
Все чаще и чаще раздавалась с мест. Патриарх Иоасаф был доволен тем оркестром, которым он дирижировал. Султан же, наблюдавший за ним, инкогнито через смотровое окошко, тоже.
Если Собор примет нужно решение, я награжу тебя, благосклонно произнес явно подобревший Сулейман.
Величайшей наградой, о Великолепный, будет отмена платежа для вступления на кафедру. Из-за нее многие злые языки обвиняют нас в симонии.
У всего есть пределы, сразу как-то посуровел Сулейман. Уменьшитьуменьшу. Пять тысяч дукатов это действительно слишком большие деньги. Но отменятьидти против традиции.
Твоя волязакон, о Великолепный! смиренно произнес Иоасаф, вновь поклонившись.
Рад, что ты это понимаешь, холодно ответил султан и удалился. Терять эти деньги от одной лишь смены Патриархов он не желал. Не очень большие деньги, но и не малые. Приятный бонус для его казны. Как и уменьшать эту сумму до тысячи, что была утверждена в стародавние времена, тоже. В этом случае иерархи относились слишком безответственно к выбору своего предводителя. Ведь султан мог его свергнуть в любой момент, если тот вел себя недостаточно лояльно по отношению к нему.
Иоасаф же, когда султан удалился, убрал смиренное выражение лица и жестко сверкнув глазами, вернулся к управлению Собором. Он не собирался отступать так легко. И, планировал выжать максимум, чтобы решить этот финансовый вопрос. И, если повезет, получить какие-либо еще льготы. Слишком уж безрадостным было положение православного духовенство.
За следующие пару часов накал страстей в Соборе достиг невероятного уровня. И в этот самым момент Иоасаф и предложил проголосовать
Вселенский Собор в самых жестких и резких формулировках осудил деятельность московской митрополии. Митрополита он отлучил от церкви, как и Иоанна свет Васильевича и еще с десяток влиятельных людей, так или иначе связанных с «делом колдуна». А саму митрополию упразднял, подчиняя эти земли Киевской, Галицкой и всея Руси митрополии. Самого же Андрея признавали демоном, сбежавшем из Преисподней, и не только предавали анафеме, но и отрицали само возможность его крещения, ибо демон не мог и не может быть крещен, так как сие есть поруха законов небесных. А посему парня ставили вне законов людских и божественных.
Но судьба молодого сотника, которой уделили столько внимания в решении Собора, была совершенно ничтожной мелочью по сравнению с тем, чем грозило это решение Москве. Ведь тут все шло одно к одному. Начиная с отлучения Царя с митрополитом и заканчивая передачи духовной власти над территорией Восточной Руси в Вильно. Коллапс! Катастрофа! Это ведь верный способ пусть державу на дно. Однако страх перед гневом султана и в целом нездоровая обстановка, созданная правильно поданными показаниями, сделала свое дело. Поэтому, когда Сулейману зачитали это решение даже он несколько опешил.
Вы не увлеклись?
О Великолепный, глубоко и с почтением поклонившись, произнес Патриарх. Сие лишь малая толика нашего праведного гнева. Ибо они погрязли в ереси.
Передача духовной власти над Москвой в Литву может опасно ее усилить.
О нет, с улыбкой ответил Патриарх. Там стоит Милостью Всевышнего Макарий II, который вот уже двадцать лет не в состоянии навести порядка в своей митрополии. Передача под его руки Московских земель не только усилит беспорядки, но и распространит их на восточные земли.
В Литве же эти беспорядке связаны с делами латинян.
О нет! Не только. Местные иерархи борются между собой за доходные приходы и кафедры. Латиняне там, конечно, участвуют. Но местные и без латинян прекрасно справляются. Постановка Макария полностью соответствует твоим интересам. Посему расширение его власти тебе на пользу, о Великолепный!
А кто там второй претендент на престол Москвы?
Владимир князь Старицкий.
И что он за человек?
Трус, чуть помедлив, произнес Иоасаф. Три года назад Иоанн Московский тяжело заболел. Мог умереть. Бояре, недовольные его правлением, собрались вокруг Владимира и стали пророчить ему царство, вместо новорожденного сына Иоанна. Царь же был в меньшинстве и беспомощности. Однако Владимир испугался. Если бы решился, то Иоанн не пережил бы своей болезни
Трусэто хорошо, согласился Сулейман. Но не воспользуется ли сложившимся положением Сигизмунд?
Так он тоже трус, расплылся в улыбке Иоасаф. Не решительный и очень осторожный. Он даже маму свою поставить на место не может, которая ему жен травит. Уже двух сгубила. И голову крутит. Да и вообще, махнул рукой Патриарх, слабый он человек. Беда случится, если кто-то из магнатов оживится и пойдет войной на Москву. Но мы всегда можем с помощью крымчаков решить этот вопрос.
Хорошо, благодушно улыбнувшись, произнес султан. Твои слова радуют мое сердце.
Мысленно же он уже прикидывал, как можно было бы восстановить пусть косвенный, но контроль над Хаджи-Тарханом и возродить Казанское ханство. Это было очень важной задачей, ибо Османская Империя к 1555 году держала в своих руках не только Малую Азию, но и Левант с Египтом. Из-за чего вся торговля по Великому шелковому пути, а также Индийская торговля через Персидский залив и Красное море было у нее в руках. Что, в свою очередь, позволяло крепко держать за глотку Персию. Дела же Иоанна Московского совершенно не входили в планы османских правителей. Ибо речной путь в Каспий, идущий в обход их контроля, нарушал их монополию на торговлю с экзотическими странами. Очень выгодную торговлю. Торговлю, на которой держалось могущество Империи
[1] Сахирэто колдун в исламской традиции, кубулганэто оборотень в тюркской и монгольской традиции.
[2] Акченебольшая серебряная монета. Изначально имела около 1,15 г серебра. В конце правления Сулеймана I Великолепного начали портить качество металла, снижая содержание серебра. Но в 1554 году стандарт еще держался. Поэтому 100 тысяч акче был равен примерно 1 691 счетному рублю.
Глава 10
1555 год, 28 марта, вотчина Андрея на реке Шат
Жизнь шла своим чередом. Преимущественно норовя по привычке маршировать через задницу. Но Андрей с этим методично боролся, наводя где только мог порядок и генерируя инструкции. А потом еще и твердой рукой вводя их обязательное и неукоснительное исполнение.
Получалось, ясно дело, с переменным успехом. Но он продолжал двигаться к своей цели с изрядным упорством. А злые языки бы даже сказали, что и с упрямством, достойным лучшего применения. Но на то они и злые языки, чтобы гадости всякие вещать.
А ведь там, в XXI веке, он эти инструкции терпеть не мог, немало рефлексируя из-за любых попыток загнать его в рамки. Но здесь вам не тут, как говаривал Виктор Черномырдин. Оказавшись в ситуации, в которой нужно управлять толпой людей в ручном режиме он очень сильно пересмотрел свое отношение к «ущемлению прав и свобод», а также прочим либеральным ценностям. Особенно на фоне категорически слабой квалификации личного состава, в первую очередь, конечно, командного.
Кроме того, несмотря на кажущееся изобилие рабочих рук, у него каждый человек был на счету. В первую очередь из-за этой невысокой квалификации командиров. Ну и общая дремучесть личного состава сказывалась. Вы когда-нибудь видели, как строительная бригада, набранная из пастухов, всю жизнь проведших на пастбищах, ремонтирует современный офис крупной организации? Не имея при этом ни навыков, ни понимания того, что они делают, трудясь под руководство одного прораба, готового уже либо самому повеситься, либо их всех перестрелять от отчаяния[1]? Андрей вляпался в близкую ситуацию. Из-за чего после очень недолгих колебаний начал практиковать не только материальное стимулирование, но и физические наказания.
Публичная порка взрослых людей за провинностьдля человека XXI векаэто дикость. И для Андрея тоже. Была. Когда-то в прошлом. Теперь же в его вотчине редкий день никого не пороли.
Разумеется, он не зверствовал и не пытался никого калечить. Да и даже выводить из строя. Иначе кто работать то будет? Просто делал провинившимся больно и формировал у них условный рефлекс по методу физиолога Павлова. Если Андрей сказал что-то делать, то это нужно делать. Причем в нужное время и так, как он сказал, а не строя из себя художника, который «так видит».
Самодурство.
В какой-то степени.
Но очень действенное. Ибо градус упорядоченности и организованности в хозяйстве вотчины рос день ото дня. И уже сейчас не шел ни в какое сравнение с тем, что было по осени, когда Андрей вернулся из похода. Конечно, до знаменитого прусского порядка ему было еще как до Луны в присядку. Но так ведь молодой сотник и не стремился к этому.
Тем более, что он не был глух к словам, поддерживая обратную связь с подчиненными. И внимательно выслушивал даже самых простых работников по тем или иным вопросам. И даже время от времени корректировал инструкции, из-за сведений, полученных от них.
Но в целомдавил, стремясь насаждать порядок.
Понятно, что зарегулировать все мелочи было невозможно даже теоретически. Да и Андрею его инструкции требовались не для прикрытия собственной задницы при очередной проверке или ЧП[2], а, чтобы все работало. Но даже при работе крупным мазками корректуры они требовали изрядной, причем регулярной.
Андрей стремился к некоему идеалу, в котором за каждое конкретное дело в любой момент времени всегда отвечал один человек. И у этого самого человека были все необходимые полномочия для решения большинства вопросов по делу, за которое он отвечает.
Получалось непросто.
Особенно в связи с тем, что практическим руководством Андрей в прошлом не занимался и все его знания носили теоретический характер. Конечно, это было намного лучше, чем если бы теории он не знал вообще, будучи чистым практиком.
Почему лучше? Так ведь он хотя бы понимал, из-за чего набил себе шишки, а не шел вперед с крепко зажмуренными глазами, на ощупь. Но в целом проблем хватало. И если многие технологии он не только в теории, но и на практике освоил ДО попадания в прошлое, но управлению он должного внимание не уделил. Да, теорию изучил, и отец в свое время немалое поведал. Но в жизни сильно больше кочек и канав, чем на бумаге.
Впрочем, несмотря ни на что, он продвигался вперед в плане своего обучения и развития в этой стезе с очень неплохим темпом. По схеме год за десять[3]. Матерея на глазах. Даже поход минувшего 1554 года не так на него повлиял, как управление пестрым вотчинным хозяйством. Ведь в нем постоянно требовалось его участие на самых разных направлениях. Где-то вынужденно, а где-то и по его инициативе. Так как он не позволял себе закрывать глаза на замеченные им проблемы и неустройства. Это ведь были проблемы и неустройства в ЕГО хозяйстве или там в ЕГО сотне, которую он к весне уже воспринимал как часть своего бизнеса. Учил, гонял, тренировал и снаряжал
При этом у Андрея было странное ощущение, будто бы он не успевает. Ничего не успевает. Вот он и трудился словно одержимый. Просыпался рано утром, вскакивая так, будто его током ударили. Вечером же, а точнее уже ночью, просто падал и отключался, немедленно засыпая, едва его голова касалась подушки.
Но сегодня был особый день.
Сегодня он ближе к обеду остановился и задумался. Марфа. Он ведь ее практически не видит и общается разве что по своему делу, да и тона бегу. А онажена. А с женой что? Ну, кроме секса. Правильно. Нужно общаться. Хотя бы ее выслушивать. Чем она живет? Чего хочет? Как себя чувствует?
Понятное дело, что Марфа никуда с этой подводной лодки не денется. Но зачем самому себе гадить? В конце концов построить бизнес и провалиться в построении семьи как минимум обидно. Да и глупо, ибо именно эта женщина будет воспитывать его детей. А потом всю жизнь иметь на них немалое влияние. Поэтому нельзя о ней забывать
Вот парень и решил, отложив на время свои дела, отправиться к жене. Ненадолго. Хотя бы на полчаса. Чтобы просто уделить ей внимание
Где Марфа? спросил он у первого встречного.
Так растерялся он. Так не ведаю я, хозяин.
В учебной палате она, тут же включилась женщина, что проходила мимо с пустой кадушкой.
Интересно пробурчал себе под нос Андрей и направился в помещение, которое было оборудовано под учебный класс.
Ну как помещение? Землянка.
Со свободными помещениями имелись сложности. Вот и возвели на территории между старой крепостью и окружающей ее новой стеной, еще одну небольшую землянку.
По большому счету сия землянка была единственной постройкой на в вотчине, имеющей очень периодическую и довольно незначительную загрузку. Но выбора не было. Так как очень уж специфическое местечко и использовать ее для чего-то еще Андрей не считал правильным, продолжая потихоньку оснащать и оборудовать.
Например, кроме большой доски, он там уже поставил три парты, изготовленных группой плотника Ильи. Пытаясь подражать тем образцам, которые он неоднократно видел. Понятно, не современным партам XXI века. Они ему еще со школы категорически не нравились. Дурацкие маленькие столики, малопригодные для занятий. Нет. Он ориентировался на что-то в духе двухместной парты Эрисмана с некоторыми более поздними доработками[4].