А Афанасьев прилёг и попытался заснуть, но сон не шёл. Стояли перед глазами мертвецылюди, которых он убил. Много их так Сам не знал уж сколькоубивал, не думая, всё во имя славы и победы, знакомые и незнакомые. А впереди всех Борис Евстафьевдружок же, пили вместе, мечтали. А он его, походя, в спину заколол, как негодяй какой. А кто же он ещё после этого? Убийца, татьвсё правильно Примет ли его Бог такого?
Он так и не заснул Совсем не получилосьвсё думал. Он думал до тех пор, пока под барабанный бой не затянулась петля. Возможно, ему показалось в последний мигпо низкому серому небу промелькнула шальная птица.
Стылым пасмурным мартовским утром на Царицын луг потянулись колонны бывших гвардейцев, под охраной солдат. Природа, как будто также стремилась наказать людей, что столь глупо и безрассудно повели себя. Заключённых вели из всех мест, где они содержались. Они шли, мрачно меся ногами холодную грязь на невымощенных улицах или скользя по покрытым мокрым ледком мостовым. С неба сыпался ледяной дождь с твёрдыми снежинками. Били барабаны, иногда ржали лошади, но люди шли молча и, казалось, слышно, как капли бились о мокрую одежду конвоированных или железные стволы ружей конвойных.
Людей выстраивали на площади разомкнутым квадратом так, чтобы всем было видно место будущей казни. В центре поля были выстроены виселицы в количестве пятнадцати штук. Никто не мог оторвать глаз от чернеющих помостовс них вскоре предстоит отправиться в мир иной приговорённым, имена коих ещё не были известны. Любой из пригнанных на казнь мог оказаться тамна чёрной плахе.
За рядами гвардейцев и охраны, на расстоянии нескольких десятков шагов собирались горожанев первых рядах мрачные дворяне, а дальше разношёрстная публика, жаждавшая зрелища. Все ждали, стояла жутковатая тишина.
Паниных казнить будут! пьяный визгливый голос из гущи зевак щёлкнул как выстрел. Поднялся гомон, выкрикивались имена возможных казнимых, обсуждались подробности казни. Высшее сословие испуганно жалось друг к другу, и только некоторые брезгливо морщились. Наконец дружно забили барабаны, шум затих, с открытой стороны строя подъехал кортеж Императрицы и Наследника. Царствующие Особы поднялись на специальное возвышение, где уже установили лёгкие кресла.
Барабаны забили часто-часто и замолкли. Вывели пятнадцать человек, обряженных в серую одеждуосуждённые. По длинным рядам бывших мятежников прокатился вздох облегченияне их казнить будут. Опять ударили барабаны и замолкли. На постамент поднялся бывший генерал-прокурор Сената Вяземский, который не участвовал в заговоре и получил пост секретаря Имперского кабинета. Он зачитал приговорслова его доходили до приговорённых и первых рядов зрителей. К повешенью были приговорены четыре офицера и девять солдат, которые лично убивали своих товарищей, а также двое горожан, что с особенным азартом разбойничали в охваченном мятежом городе.
Барабаны снова забили. Приговорённых споро повесили, никаких помилований не было. А также не было сделано различий в казни дворян и простолюдинов. Это был ещё один чёткий сигнал о немилости престола к дворянам, и явного уравнивания их в статусе с прочими. Однако большинство увидело в этой казни и другой сигналказней больше не будет. Не станут Императрица и Наследник рубить головы без счёта и вести себя подобно предку их Петру Великомубудет что-то иное. Хотя тут же пошёл другой слухэто были только казни за убийства, за мятеж наказание будет позже.
Дальнейших указаний и даже намерений власти относительно судьбы бунтовщиков как и офицеров, так и солдат, да и просто примкнувших к заговору дворян не появлялось, шло следствие. Оно шло тяжелоне хватало людей, уменийслишком много участников было в заговоре. В круг внимания следователей попало в общей сложности более восьмидесяти тысяч человек. Реально разобраться в участии каждого было невозможно. Поэтому решено было выделить непосредственных участников и руководителей и разрабатывать их, а также самых богатых и влиятельных персонажей и покопать под них. Остальныхуж как получится.
В середине апреля я и мама получили итоговое заключение проведённого следствия и приступили к его изучению. Занимательное чтиво, которое позволяло понять роли участников и степень их вины. Дочитав, я приехал в Петропавловскую крепостьк Паниным, точнее, к Никите Ивановичу. Его брат Пётр имел для меня меньшее значениеон был ведо́мым, хоть и крупной фигурой, но в глобальных вопросах двигавшейся исключительно следом за братом. Разговор состоялся в кабинете коменданта крепости, куда привели моего бывшего учителя.
Он был подавлен, сильно похудел и осунулся, но при этом условия его содержания были весьма щадящими. Никита Иванович, конечно, томился неопределённостью и смертельной опасностью, но его достаточно авантюрный характер давал ему надежду на положительный исход, которой было достаточно для поддержания моего бывшего учителя в форме. К тому же он знал, что никто из членов его семьи не был казнён, а женщины, которые активно участвовали в неудачном заговоре, не были заточены в крепость. Увидев меня в кабинете, Панин воспрянул, но я сразу же осадил его:
Что же, драгоценный мой, Никита Иванович! произнёс я со всей доступной мне язвительностью, Расскажите мне, с чего это Вы собирались убить мою дражайшую маменьку? Неужто Вы хоть на минуту могли подумать, что стать матереубийцей, даже ради получения абсолютной власти для меня приятно и допустимо? Я вам хоть чем-то дал понять, что могу обидеть, унизить ту, которая дала мне жизнь? А убить её? Ну, скажите мне, Никита Иванович?
Он ничего не смог мне сказать в ответ. Боялся? Конечно, боялся! Я явно был в ярости! Голос мой лязгал, скулы сводило Я говорил с ним совершенно не так, как говорил раньше, не так, как подобает говорить верному ученику со своим глубокоуважаемым учителем. Причём эти проявления чувств были не наигранные, ну почти не наигранныене такой уж я хороший актёр, чтобы изобразить такое достаточно натурально. Панин, низко наклонив голову, стоял передо мной несчастный, ясно понимая, что сейчас решается его судьба, и она может закончиться крайне неудачно.
Что же вы молчите, Никита Иванович? Вы были так смелы, когда составили поддельный манифест, на котором было начертано моё имя! Вытот человек, который учил меня! Учил меня чести! Отвечайте! Что же Вы молчите? Объяснитесь, наконец, любезный! на последних словах голос мой поднялся высоко, я почти кричал на него, а Панин молчал, опуская голову всё ниже и ниже. Я продолжал тем временем:
Посмотрите мне в глаза и скажите, как Вы дошли до жизни такой? Вычеловек, что всегда считал себя олицетворением дворянской чести и кричал об этом на каждом углу! Вы считали себя умнейшим! Хитрейшим! А что я теперь вижу? Вы лгали! Вы, не испрося моего разрешения, воспользовались моим именем и подняли верных мне солдат и офицеров на бунт! Не заботясь об их дальнейшей судьбе! Как Вас правильно называть после такого? Возможно, изменником? Может, даже Вы видите своё место на плахе? здесь он всё-таки посмотрел на меня. Первый раз видел у своего наглеца и хитреца учителя глаза, наполненные просто собачьими преданностью и тоской.
Ваше Императорское Высочество залепетал он мне в ответ. Опять образовалась пауза. Я снова повысил голос:
Ну? Ну? Никита Иванович! Вы же мастер слова! Говорите же!
Я Я виноват! Прошу простить если не меня, то хотя бы людей, верных мне, брата моего! Которых я обманул снова финт Орловых? Кто-то сообщил ему, как размягчить меня? Неужели братья болтливы? Сделал себе зарубкупроверить.
Так, ну что же, значит, вы всё-таки признаёте, что обманули множество людей, которых я сейчас, по чести, должен был бы казнить. Так скажите мне, казнить ли мне их?
Нет, Ваше Императорское Высочество, я прошу Прошу Вас голос его наливался силойПрошу Вас простить их и винить в этом преступлении только меня! Я обманул их! Обманул их всех!
Что же, даже брата своего?
И даже Петра! Я единственный виновный в этом! на сей раз я не стал продолжать обличать его, а начал ходить по кабинету. Он несколько раз пытался говорить дальше, причмокивал губами, пытался набрать воздух, но у него ничего не выходило. Так что, я взял кувшин и стакан, стоявшие на столе, и протянул ему.
Пейте, несчастный! тот схватил воду и жадно начал пить стакан за стаканом. Я же продолжал в задумчивости ходить по кабинету, не обращая на него внимания. Выпив весь кувшин, Никита Иванович нашёл в себе силы продолжить свои речи.
Я прошу извинить меня, Ваше Императорское Высочество, за то, что не оправдал Ваше доверие! За то, что я именем Вашим попробовал прикрыть своё желание возвыситься! Я считал, что поступаю так во благо империи! Я
Вы, милостивый государь, прервал я его, всего лишь хотели получить личную власть! Об этом рассказали Ваши соучастники, которых я слышал своими ушами! Вы, дорого́й учитель, обещали своим родным и близким небывалое возвышение! Вы, душа моя, стремились к обладанию престолом! То есть в Ваши планы, драгоценный мой, входило двойное цареубийство! Не только матери моей, но и меня самого! Меня! Пусть и позже! Что же мне делать вот с этим? А? я повернулся к нему, он попытался отвести взгляд, но тогда я закричал:Смотри мне в глаза, ничтожество! Говори! Ну! он побледнел, но нашёл в себе силы ответить:
Вина́ моя безмерна, и я достоин смерти! Но я
Молчите! я смягчил тон, Молчите, Никита Иванович! Молчание сейчас лучший способ что-то объяснить и смягчить мой гнев. Вы полагаете, что мне необходимо казнить Вас?
Я считаю, что это будет справедливая кара для меня недостойного!
Известно ли Вам, любезный, что Вы сотворили с государством нашим своим мятежом? Известно ли Вам, что я теперь не могу доверять своим дворянам? Ибо в голове каждого из них, возвышенного мною и допущенного мною к престолу, могут начать бродить такие же мысли Известно ли Вам, что Вы вызвали у европейских держав убеждённость в возможности победы над нами? Известно ли Вам, что те люди в Европе, которым Вы доверяли и уверяли всех нас в обоснованости подобного доверия, воспользовались нашей слабостью, чтобы попытаться нанести потери империи?
Вот, посмотрите, что рассказал Ваш верный конфидент, граф Строганов. я протянул ему бумаги, Посмотрите, он также лелеял мечту о престоле, и даже англичане, которым Вы столь безмерно доверяли, хотели и Вас, потом заменитьвот на него! Они собирались посадить на престол русский своего ставленника, и Вы отнюдь таковым не были! А пруссаки, которых вы боготворили, вознамерились, пользуясь неустройством нашим, отхватить себе Польшу! Что бы Вы потом с этим со всем делали? Расскажите мне, драгоценный Никита Иванович, какие были Ваши дальнейшие планы? тот нервно теребил верхнюю пуговицу камзола, явно стремясь освободить горло.
Выпейте ещё воды! резко сказал я ему, Вы, который считал себя хитрейшим и умнейшим! Умудрились затеять столь большой беспорядок в государстве нашем, который легко мог ввергнуть нас не только в братоубийственную свару, ибо я никогда не принял бы власть и корону из рук человека, что убил мою мать! А ведь она правила страной, не нарушая её внутреннего спокойствия! Так ещё на государство наше обрушились бы и удары внешние от тех стран и людей, которых считали Вы вернейшими союзниками нашими! На содействие которых Вы полагались!
Вы понимаете, что действиями своими, если бы они увенчались успехом, именно Вы погубили бы Россию? Вы, человек, который всегда говорил мне, что он верен престолу и государству! Вы? Каково? первый раз в своей жизни я видел, что Панин просто подавлен моими словами. Всё подталкивало его к тому, чтобы признать свою собственную неспособность в делах великих, которые он всегда считал для себя предназначенными. Я продолжил:
И что, Никита Иванович, вы думаете, что теперь Ваши грехи искупать будут другие? Вы надеетесь на свою казнь, и Вы получите, если не моё, так Божье прощение за всё, что вы здесь натворили? тогда до него дошло, что эти мои слова дают ему надежду на жизнь, и он снова поднял на меня взор, полный ужаса и мольбы, Так вот, Никита Иванович, я буду думать над Вашей дальнейшей судьбой и судьбой Ваших близких. А пока идите! Я надеюсь, Вы достаточно осознали то, что Вы натворили! Вот, теперь Вам предстоит всё хорошо обдумать. его отвели в камеру. А я попытался понять, достаточно ли мне удалось продавить волю этого прожжённого интригана и гордеца, чтобы дальше попытаться использовать его в своих целях.
В следующий раз я встретился с ним через десять дней, которые были мною специально отмеряны, дабы дать ему дозреть. Пока ехал в Петропавловку, смотрел вокруг. Весна уже явно брала своё. Грязь вокруг, конечно, но явно скоро совсем распогодится, настроение как-то улучшалось, работоспособность тоже повышалась. Я даже смог отправить маму с Потёмкиным в Петергофприходить в себя. Страна, вместе с наступлением весны возвращалась к нормальной жизни.
Я уже вполне понимал, что я хочу от этих людей. Идею устроить массовые казни по примеру Петра Великого я отбросил изначально. Такое развитие событий, безусловно, развлекло бы столичное общество и серьёзно напугало дворянство, но потерять столь значительное количество образованных и энергичных людейэто, знаете ли, расточительство чистой воды. Их требовалось лишить возможности активно противодействовать моим планам и одновременно за их счёт усилить имущественные и финансовые возможности государства. Правда, никто не предполагал, что участников неудавшегося переворота будет так много.
Но теперь, теперь мне требовалось решить, как именно их использовать. Варианты были. Виновные в убийствах были казнены, остались те, кто были виновны в мятеже и заговоре. Их необходимо наказать так, чтобы все поняли, что правление Правящих Императорских Особ, как мы с мамой именовались на официальном уровне, будет строгим и жёстким, но справедливым, и заботиться мы будем, в первую очередь, об интересах государства.
Ну что, Никита Иванович, Вы определились, как я должен наказать Вас за проступки Ваши? начал я наш разговор.
Панин выглядел уже значительно лучше, он ещё казался немного подавленным, но взгляд его уже был твёрд, голос тоже:
Ваше Императорское Высочество! Я считаю совершенно необходимым примерно наказать меня, аки заговорщика и преступника против престола и государства! И если уж не казнить примерно, то отправить тогда на войну простым солдатом, где я мог бы погибнуть с честью и так искупить кровью прегрешения свои! Или же направить меня с миссией дипломатической в ту же Англию, или Пруссию голос его всё набирал и набирал мощь, и последнее предложение он уже просто пророкотал, наливаясь наглостью, чувствуя, что самое страшное уже миновало.
О-о-о, Никита Иванович! Вы думаете, что так Вы можете искупить свою вину? я выдал в голос презрения и насмешкиНет, любезный мой! Вы будете наказаны! Будете наказаны примерно и престрого! Чтобы никто и никогда даже не заподозрил, что в государстве нашем можно государя не то что свергнуть, а даже оскорбить безнаказанно. Подойдите сюда!
Он подошёл, твёрдо ступая, готовясь узнать о своём наказании.
Итак, Никита Иванович! Вы будете лишены дворянства, а равно и всех чинов своих и орденов, так же как ваши соучастники! Вы согласны, что это справедливо?
Да, Ваше Императорское Высочество! очень мрачно согласился со мной Панин.
Хорошо, далее, у вас отняты будут все поместья, дома и всё прочее имущество! Вы все будете разжалованы в солдаты. У вас не останется ничего, что выделяло бы вас среди прочих подданных наших. После чего я считаю нужным определить подданного своего, солдата Панина Никиту Ивановича к отправке для дальнейшей службы на Камчатку! вот тогда он в лице переменился.
Как же Как же Камчатка?!
Как только опубликован будет Указ, я продолжал говорить, не изменяя тона, Вы незамедлительно, проследуете, вместе с прочими осуждённымибывшими офицерами и солдатами, кои, нарушив присягу и предав долг свой, пусть и будучи обманутыми Вами лично, совершили измену империина место своей дальнейшей службы и проживания.
Как же я
Как же там Вам жить, Вы хотели спросить, душа моя? Вы там начнёте жить заново! Каждому из бывших дворян будет предоставлено право взять с собой некоторое количество дворовых людей из своих бывших поместий, но крестьянам будет дана вольная грамота, сразу по прибытии на место! Кроме того, вы будете снабжены достаточным количеством провианта и фуража на несколько лет, в течение которых вы должны будете обеспечить себя сим самостоятельно. Дополнительно вам будет оставлено необходимое количество инструмента, вооружений и боеприпаса. Вы должны хорошо себе представлять, с какими целями вы отправитесь на столь дальние окраины Империи нашей!